Читать книгу Огненная дуга - Николай Асанов - Страница 10

«15 марта наши войска после многодневных и ожесточенных боев по приказу командования эвакуировали город Харьков.

В Смоленской области наши войска, продолжая наступление, заняли город Холм-Жирковский.

На остальных фронтах наши войска вели бои на прежних направлениях».

Совинформбюро. Вечернее сообщение 15 марта 1943 г.

В восемь часов утра он был на своем рабочем месте.

В этот короткий рабочий день руководители цехов словно взбесились и гнали продукцию так быстро, что казалось, они решили за четыре часа работы выкатить шарикоподшипников больше, чем за обычный день. Термическая печь, у которой дежурил Толубеев, была загружена сверх нормы, и он сообщил об этом дежурному инженеру.

Инженер просмотрел счетчики, паратермометры, махнул рукой:

– Сойдет!

Сойдет, так сойдет. Инженер, по-видимому, надеялся, что контролерам из немецкой приемной комиссии тоже хочется побыстрее убраться с завода. А Толубееву каждый день хотелось, чтобы вся закаливаемая им продукция превратилась в брак. И хотя он знал, что не имеет права рисковать, отчего не рискнуть, если инженер благословляет?

В девять утра к нему подошел взволнованный мастер Андреен.

– Камрад Владимир, вас вызывают к сменному инженеру…

Толубеев сбросил запятнанную кислотами спецовку, надел пиджак, хранившийся в рабочем ящичке, и последовал за мастером. Он только выглядел спокойным, но сердце билось глухо и торопливо.

Андреен, проводив его до кабинки сменного инженера, отступил и исчез за станками. Толубеев подумал: «Будет стоять тут хоть до второго пришествия и ждать, выведут ли меня под конвоем или отпустят к станку…».

В конторке никого, кроме дежурного инженера, с которым Толубеев только что разговаривал, не было. Инженер кивнул на снятую трубку телефона:

– Трубка ждет вас, господин Толубеев! – и посмотрел на рабочего с таким удивлением, будто на его глазах происходило чудо. Вряд ли в эту конторку когда-нибудь приглашали к телефону рабочего…

– Я слушаю, – медленно и ровно сказал Толубеев. Впрочем, выглядеть спокойным ему помогало стремление говорить по-норвежски чисто и благозвучно.

– Господин Толубеев? – голос был мягкий, женский, очевидно, секретарский. – С вами будет говорить господин Арвид Масон…

Он чуть не выронил трубку. Ее отец!

– Господин Толубеев? – он всегда бы узнал этот низкий, словно бы заплывший жирком, голос власть имущего человека без излишних сомнений.

– Да, – внезапно став по-настоящему спокойным, ответил он.

– Прошу вас заехать ко мне в управление через тридцать минут.

– Простите, господин Масон, боюсь, что меня не отпустят с работы.

– Я уже договорился с начальником цеха. Моя машина ждет вас у проходной завода.

– Благодарю. Буду.

Он положил трубку. Сменный инженер все еще глядел на него, как на Валаамову ослицу, которая всю жизнь неблагозвучно кричала и вдруг заговорила человеческим языком.

– Это в самом деле господин Арвид Масон? – только и спросил он.

– Вы же, вероятно, с ним говорили?

– Не я. Начальник смены. Я только получил приказ разыскать вас и вызвать в конторку к телефону.

– Да, господин Арвид Масон, – устало сказал Толубеев. Ему и без этих дурацких расспросов было о чем подумать. Чтобы отвязаться, он коротко буркнул – Я предложил господину Масону одно маленькое изобретение…

– О! – в глазах инженера сияла почти божественная благодать.

– Я могу покинуть рабочее место? – деловито спросил Толубеев, пытаясь погасить это небесное сияние в глазах инженера.

– Конечно, конечно! Вы свободны на всю смену! – поторопился тот.

У дверей конторки из-за станков вывернулся Андреен. Схватил за руки и увлек в проход, подальше от конторки.

– Что произошло?

– Ничего, дорогой Калле! Просто девушка! Она вымолила мне отпуск до конца смены!

– Ну, ловкач! – восхищенно воскликнул дядюшка Андреен. – И на эту удочку он пытается поймать меня, старого кита! Впрочем, молчу, молчу! Лишь бы все кончилось хорошо!

Толубеев покинул его и поспешил к своему рабочему ящику. На площадке у термической печи уже возился другой термист. Толубеев надел пальто и побежал к выходу.

На проходной его уже ждали. Охранник отщелкнул на автоматических часах время ухода и вернул пропуск. Второй человек в проходной оказался шофером Масона. Толубеев по-мальчишески порадовался тому, что, помня об уик-энде, надел сегодня свой единственный выходной костюм. Пусть потом хоть потоп, но перед господином Масоном он предстанет «в форме».

Шофер не заговаривал. Он гнал машину в деловую часть города со скоростью не меньше ста.

Молоденькая женщина-секретарь встретила его восхищенным взглядом. Раньше здесь работала суровая дама, не умевшая улыбаться.

– Господин Толубеев? Господин Масон вас ждет.

Он вошел в знакомый кабинет. Ничего тут не изменилось. Арвид Масон, все такой же подтянутый, чуть больше поседевший, встал из-за стола, протянул руку.

– Здравствуйте, господин Толубеев.

Толубеев физически ощутил его оценивающий взгляд. Неизвестно, каким ожидал Масон увидеть своего бывшего заказчика, но взгляд его стал спокойнее: Толубеев изменился только физически, но одет прилично, держится так же уверенно, как и в те времена, когда подписывал с Масоном миллионные контракты на доставки высококачественной стали.

– Как вы оказались в Осло? – спросил Масон.

– Бежал из немецкого лагеря на севере Норвегии.

– А вы не могли выбрать другую страну? – язвительно спросил Масон.

– В Финляндии тоже немцы.

– Могли бы перебраться в Исландию. Там довольно гостеприимные люди.

– Мне больше нравится Норвегия.

– Признаться, я всегда боялся, что вы еще встанете на моей дороге. Большевики – люди неожиданные.

– Благодарите Гитлера. Если бы не он, я бы работал на своем Урале и не беспокоил вас. Но как вы меня разыскали?

– Очень просто. Вот! – Масон положил на стол несколько снимков.

На снимках были изображены он и Вита. На первом – возле ворот парка. Затем – идущие по улице. И еще – в ресторане.

– Ловко работают ваши сыщики!

– А что делать? Вита – одна из самых богатых невест в стране. А вдруг это были бы не вы, а какой-нибудь прощелыга? Вас я хоть знаю и знаю, что вам не разрешены браки с иностранками…

– Так это вы пожаловались на меня чиновнику из нашего посольства?

– К сожалению, да.

– О чем же вы теперь сожалеете?

– Надо было подождать несколько дней, и война сама списала бы вас с горизонта. А теперь я вынужден вновь заниматься вами… Хотите кофе? Коньяку? – Он нажал кнопку, сказал появившейся в двери секретарше: – Кофе и коньяк. – Когда секретарша вышла, продолжал: – А выглядите вы ужасно! Я не верил, что в немецких лагерях так плохо, но отныне буду осторожнее в выводах.

Молча выпили кофе с коньяком. Толубеев понимал, что этому великану есть о чем подумать. Мать Виты умерла несколько лет назад, но Арвид Масон не женился больше. Он действительно отдал Вите все свои личные чувства. И недаром он помянул о том давнем происшествии в посольстве. С таким же хладнокровием он может передать неблагоприятный отзыв о русском в полицию, а если этого покажется мало – прямо в гестапо. С Арвидом Масоном ухо надо держать остро…

– Что вы намерены делать, господин Толубеев?

– К сожалению, я не могу выехать в Россию, придется ждать нашей победы…

– Победы? – господин Масон казался чрезвычайно удивленным. – А вы знаете, что немцы снова заняли Харьков? Вы вообще что-нибудь знаете о положении на фронтах? – он встал из-за стола и прошел к простенку, затянутому синим шелком, дернул за шнурок, и перед Толубеевым оказалась карта мира со множеством флажков: английских, американских, японских, немецких, русских…

Толубеев подошел к карте. Ничего не скажешь, промышленник Арвид Масон чувствовал себя по меньшей мере начальником генерального штаба. Воюющий мир получал его оценку, по-видимому, не реже двух раз в сутки, согласно утренним и вечерним сводкам.

– Возможно, что немцы действительно потеснили нас на юге, – холодно сказал Толубеев, – но зато мы так далеко отогнали их от Москвы, от Сталинграда, от Майкопа и Грозного, что каждое их следующее наступление неизбежно превратится в их поражение!

Арвид Масон хмуро посмотрел на Толубеева и задернул карту. Вернувшись к столу, он заговорил сухо, жестко:

– Собственно, вас следовало бы вернуть обратно в лагерь. Но вы были отличным партнером в те далекие времена, когда мир мог торговать свободно. Оставаться на заводе вам опасно: там довольно много беженцев из Латвии, Эстонии и Литвы. А они относятся к русским с такой же мстительностью, как и немцы. Я полагаю, что вы остались инженером? И вероятно, у вас есть особый интерес к нашему экспорту? Я оставлю вас у себя в конторе инженером-консультантом по экспорту руды. Но Виту я увезу завтра в Германию…

Нанеся этот удар, он искоса взглянул на Толубеева. Толубеев опустил глаза.

Масон подождал, потом снова вызвал секретаршу:

– Господин Толубеев будет работать у нас. Передайте ему ключи от помещения номер шесть. Приготовьте и передайте господину Толубееву все отчеты по экспорту руды за прошлый год и помесячные за этот.

Господин Толубеев подчиняется мне. Приказ бухгалтеру я передам сам.

Секретарша внесла в свой блокнот распоряжения Масона и вышла.

Масон продолжал:

– Обратите особое внимание на нашу переписку со шведским акционерным обществом «Трафик». Нам пришлось пойти на сделку с ними, чтобы немцы не вздумали конфисковать наши рудники. Иногда они разрешают себе такие вольности. А шведы обмениваются с нами заслуживающей внимания информацией! – Он помолчал и перешел к другому: – Думаю, жить вам лучше у ваших друзей. Переезд в гостиницу вызовет много лишних хлопот. Сегодня уладьте ваши дела на заводе, а в понедельник с утра приступайте к новым обязанностям. Я увижу вас через неделю.

Прощался он озабоченно, думая уже о чем-то своем. Толубеев пришел в себя только на улице.

Он не понял – хотел ли господин Масон держать его при себе, чтобы обезопасить свое гнездо, или ему кто-то посоветовал приютить бедного беженца. Но кто? Вита? Свенссоны?

Из ближайшего автомата он позвонил Вите.

– Я должен тебя увидеть и как можно быстрее, – тихо сказал он.

– Мы же отправляемся в усадьбу на уик-энд! – возразила она. И добавила: – Правда, мы пробудем только до утра: отец будет ждать меня к двенадцати. Я заеду за тобой в час дня…

Он еще успел съездить на завод и получить расчет. Мастер Андреен с явным беспокойством встретил его сообщение о том, что он снова превращается в инженера,