Читать книгу Огненная дуга - Николай Асанов - Страница 7

Повести
Огненная дуга
Часть первая
Глава вторая
И да поможет нам бог…
3

Оглавление

«4 марта западнее Ржева наши войска, продолжая развивать наступление, овладели городом и железнодорожной станцией Оленино, а также заняли крупную железнодорожную станцию Чертолино. Железная дорога Москва – Ржев – Великие Луки на всем протяжении очищена от противника.

В Орловской области наши войска после упорного боя заняли город Севск.

В Курской области наши войска в результате решительной атаки овладели городом и железнодорожной станцией Суджа».

Совинформбюро. 4 марта 1943 г.

После завтрака они немного погуляли. Вита заставила его стать на лыжи. В доме было много лыж, башмаков, костюмов – на любой вкус. Было понятно, что хозяева навещают дачу и зимой, хотя никакой прислуги Толубеев не обнаружил. Угольную печь, находившуюся в подвале под домом, Вита топила сама. В камине и перед печами во всех комнатах дома лежали вязанки дров.

Толубеев спросил о прислуге.

– В доме есть истопник и его жена. Но они отпущены до вторника. Предполагалось, что человек, которого сюда доставят, будет стесняться лишних свидетелей… – Все это она проговорила в обычном своем шутливом тоне, а тут вдруг воскликнула, как молитву: – Но, боже, какое это чудо, что из небытия возник ты! – и заплакала совсем не счастливыми слезами, горько, навзрыд.

Только теперь он понял, как много страсти таилось за ее всегдашними ироническими шутками, которыми она поддразнивала его, «русского медведя», с самой первой встречи и до той трагической минуты прощанья, когда ему пришлось мешать правду с ложью, чтобы убедить ее, заставить ее понять: он не может взять ее с собой!

Теперь, на себе испытав, что такое война в Советском Союзе, увидев голод, холод, тысячи смертей, он бы, наверно, нашел более убедительные слова. Но тогда он был вынужден больше лгать, чем говорить правду.

Эти воспоминания были столь непереносимы, что, едва вернувшись с прогулки и еще не сбив снег с башмаков, просто вытянув их перед вновь запылавшим камином, он спросил:

– Могут ли твои друзья отвезти меня сегодня вечером в Осло?

– Так быстро? – грустно спросила она.

– Я не имею права подвергать тебя опасности.

– Так же, как я не имела права подвергать тебя опасности тогда! – глухо сказала она. Заметив, как дрогнуло его лицо, она сжалилась над ним и заговорила медленно, как будто повторяла давно затверженный урок: – Я понимаю, ты прибыл тогда сюда из суровой страны, которая уже готовилась к смертельной схватке. Я понимаю, что многие люди твоей страны считали всех нас, живущих в благополучном сытом мире, чуть ли не врагами. Но неужели ты не мог убедить их, что я люблю тебя! И ведь ты знал, что любовь не способна на предательство!

Голова ее опускалась все ниже, и она уже глядела только на огонь. Может быть, боялась увидеть его страдание? Он осторожно приподнял ее лицо за подбородок, взглянул в глаза.

Да, дорого обошлось ей то прощанье. Отблеск муки, как отблеск огня, прорывался из глаз, словно в них билась ее живая душа. Он осторожно прижался губами к ее щеке.

– Как же ты собираешься устроиться в Осло? – более спокойно спросила она.

– Может быть, твои друзья помогут мне?

– Наши друзья, – подчеркнула она, – постараются это сделать. Но они должны знать твои планы.

– Ну, что же, я охотно поделюсь ими и с тобой, и с ними, хотя, видит бог, сам еще не очень хорошо представляю свое будущее. Но я помню, что норвежцы в душе очень консервативны, не любят перемены мест, живут гнездами, из которых редко выбираются в полет. Хотя война добралась до вас даже раньше, чем до нас, можно все же надеяться, что многие из тех, с кем я был когда-то знаком, по-прежнему работают на своих местах, живут в своих квартирках. Я бы поискал мастера Андреена с шарикоподшипникового завода, – он жил на левом берегу Акерс-эльв, в Эстканте…

Эта небольшая речка, рассекающая Осло, была как бы негласной границей между городом богатых – Западным и городом тружеников – Восточным.

– Но это же ужасный район! – со всей непосредственностью хорошо устроенного человека воскликнула Вита.

– А где еще может приютиться беглый пленный? В районе бульваров, в Вестканте, где расположен особняк твоего отца? Вряд ли мне сдадут там комнату… А мастер Андреен не только работал в нашей конторе «Совэкспорт», но и по убеждениям примыкал к коммунистам. Я думаю, он поможет мне устроиться на работу.

– На работу?

– Но вот ты же устроилась? – усмехнулся он. – Будем вместе помогать великому германскому соседу…

– Но какую работу может предложить тебе мастер? Ведь ты же инженер!

– Сомнительно, чтобы кто-нибудь предложил мне пост инженера, – сурово заговорил он, пытаясь заставить ее оторваться от прошлых представлений. – Но, кроме того, я еще и термист, и механик, и, говорят, хороший. Вот, исходя из этого, я и стану строить свою новую жизнь.

– И я не увижу тебя? – жалобно проговорила она.

– Почему же? Когда у меня заведутся кроны, я приглашу тебя на танцы. Там, на левом берегу Акерс-эльв, были недурные дансинги для рабочих парней и их подружек, если немцы их не закрыли.

– Перестань! – воскликнула она. И вдруг заплакала, опустив голову на руки. Слезинки скатывались меж тонких пальцев.

Вот уж этого он не мог вынести. Прижав ее голову к груди и целуя плачущие глаза, он поклялся:

– Я всегда буду рядом с тобой! Если ты чуть-чуть посвистишь, я сразу прибегу…

И добился своего: она снова заулыбалась. Теперь уже разлука не казалась такой страшной.

– Но этот день и завтрашний ты отдашь мне? – только и попросила она. И сама же успокоила: – А завтра вечером наши друзья отвезут тебя в Эсткант. И у тебя будут мой служебный телефон, и мой домашний телефон, и будут еще телефоны наших друзей.

– Отлично! – весело воскликнул он. – По крайней мере мне не грозит безработица. У дядюшки Андреена тоже есть телефон, и я буду сутками сидеть возле него.

– Не шути так жестоко! – попросила она.

И он сам испугался, увидев ее такой, как в самый последний день в Осло, когда было совершенно ясно, что он вот-вот исчезнет навсегда из ее жизни, хотя было совершенно не ясно, удастся ли ему добраться до родины? – немцы, невзирая на свои торговые договоры с Россией, к русским, оказавшимся в Норвегии, отнеслись очень враждебно.

Вот такой же растерянной была Вита в те два дня, что еще подарила им война. Все было не ясно: позволят ли немцы вывести из норвежских портов советские корабли с рудой и машинами, с отъезжающими советскими работниками посольства и торгпредства и нескольких закупочных комиссий, – все страны раздвинулись, все границы ощетинились, мир оказался разделенным воюющими армиями…

И вот сейчас он снова показался ей солдатом, а не возлюбленным, и это опять потрясло ее, уже поверившую, что счастье вернулось к ней.

И он поклялся, что не станет огорчать ее. И два дня держал свою клятву…

А в понедельник, перед самыми сумерками, приехали гости.

Толубеев, наблюдавший из окна, сразу узнал и машину, и людей. Те, что встречали его на взморье.

Вита побледнела, услышав шум подъезжающей машины. Теперь она не боялась, просто представила еще одно прощание.

Молодой человек, который помогал тогда Толубееву выйти из машины, сейчас, в отлично сшитом костюме и мягких зимних башмаках, мог оказаться и профессиональным спортсменом, и профессиональным политиком или адвокатом. Старший, широкоплечий, массивный, с тяжелой челюстью, был похож на боксера.

– А вы прекрасно выглядите! – воскликнул младший по-английски.

– Рад поблагодарить вас, господа, за помощь! – приветствовал их Толубеев на норвежском.

– Как, вы знаете наш язык? – растерянно спросил старший.

– Господин Толубеев два года работал в нашей стране торговым представителем по импортно-экспортным операциям. Он – известный русский инженер, специалист по черным рудам и металлам… – пояснила Вита. Об этой рекомендации они договорились заранее.

– Приветствую коллегу! – воскликнул старший. И поспешил представиться: – Свенссон, инженер-металлург. Сейчас руковожу небольшим опытным цехом, работаю на немцев! Впрочем, вы, вероятно, знаете наши шарикоподшипниковые заводы?

– Да, конечно! – ответил Толубеев, пожимая протянутую руку. – В сороковом году я заказал у вас довольно много вашей отличной продукции.

– Немцы потребовали от руководителей концерна ликвидации этого заказа на следующий день после захвата Осло! – хмуро сказал Свенссон.

Младший все смотрел на Толубеева, как на говорящую лошадь. Только после того как Толубеев пожал руку и ему, он растерянно пролепетал:

– Севед Свенссон, бакалавр литературы…

– Мой сын! – гордо объявил старший.

– Мы были здесь в отпуске, когда нам передали приказ нашей группы Сопротивления встретить вас, – сказал младший.

– Не подумайте, что у нас действительно крупная группа, – старший Свенссон улыбнулся. – Настоящее Сопротивление базируется в горах.

Толубеев понял, что от него ждут такого же доверия. Вита пригласила гостей к столу, и Толубеев добросовестно пересказал все, что должен был рассказать беглец из лагеря. Не забыл он сообщить и о том, что принял его рыбак Рон Иверсен.

По живому вниманию гостей, по улыбкам, которыми они обменялись при имени Иверсена, Толубеев понял, что они ждали именно такого рассказа.

– Что же вы намерены делать дальше? – спросил Свенссон-старший.

Толубеев рассказал о своем плане: разыскать старого знакомого Андреена, мастера одного из шарикоподшипниковых заводов, и попробовать устроиться при его помощи на работу.

– Я бы посоветовал вам продолжить отдых! – строго сказал Свенссон-старший. – Хотя эти два дня и пошли вам на пользу, но условия работы на подшипниковом заводе далеко не санаторные.

– Я должен как можно скорее встать на ноги! – твердо отклонил его невысказанное предложение Толубеев. – Вы сделали столько же, сколько мог бы сделать сам бог, если бы попытался спасти меня. Но теперь богу лучше заняться своими делами. Длительное знакомство с нашим братом опасно, особенно из-за страха гестапо перед народным Сопротивлением. А при помощи Андреена я вполне смогу выдать себя за русского норвежца.

– Может быть… – задумчиво произнес старший.

Выехали поздно вечером. Свенссоны сидели впереди, Вита и Толубеев позади. Старший Свенссон сам вел машину. Он предупредил, что на шоссе расположены несколько полицейских постов. Хотя его машина и известна постовым, но лучше будет, если гость притворится, будто занят разговором с фрекен Витой.

Огненная дуга

Подняться наверх