Читать книгу Чугунные крылья - Николай Горицветов - Страница 11

Когда началась непосредственно учёба на четвёртом курсе, Сергей слегка отошёл от шока… А затем в его, в общем-то всё ещё умной голове начал потихоньку-полегоньку вырисовываться некий план новой встречи с Белкой. Один бы он не справился… Нужен был кто-то для отвлекающего манёвра. И пока что наилучшим претендентом в компаньоны, несмотря на все моменты недопонимания, был Рома Фокин.

План назрел таков: приехать с Ромой к прежнему зданию и изобразить там социологический опрос на тему: «Отношение общества к философии». А пока не появится, не выйдет нужный объект – Белка – просто стоять и говорить с Ромой на заумные темы, мастером которых Рома и являлся. Главное, и сам Рома ничего не будет знать о конечной цели. Но и совершать в отношении него грех лжи Сергею также не придётся, – ведь соцопрос действительно будет, но только он будет средством для другой цели, от Ромы скрытой. И что совсем замечательно – недоверчивый Рома вдруг быстро и с воодушевлением согласился, ведь тема соцопроса и его интересовала ещё как!

Для начала Сергей проводил одиночную разведку – направлялся в прежнее здание в другом конце Москвы и рассматривал расписание нужной группы. Да! Он уже знал, какая группа ему нужна. Ему удалось, учась в этом здании, засечь момент, когда Белка входит в аудиторию с определённым номером. Затем Сергей, глядя в расписание и ощущая себя истинным разведчиком, сопоставил номер аудитории с днём недели и номером пары, и оказалось, что занятия только у одной группы! Красота! С того момента он знал, в какой группе учится Белка. И теперь смотрел расписание только этой группы. Не всегда, правда, оно помогало ему обнаружить выход своей музы, и он с Ромой присутствовал, говоря на философские темы, но безрезультатно. Роме Сергей просто говорил, что пока нужных для опроса людей не оказалось, а Рома так ничего и не заподозрил. Рома даже помогал Сергею лучше всматриваться в расписание, замечать конкретные даты, обозначенные в скобках. По меркам убогой жизни Капитонова то, что он задумал было настоящей авантюрой.

Девушка с щекастым лицом действительно была музой Сергея, сама того не ведая, подбадривала его в учёбе и вообще помогла остаться в этом институте после столь жёстких конфликтов, например, с тем же Ромой. В надежде её увидеть прошла вся зима. И вот, в начале весны… это произошло. Чудо из чудес. Все чрезвычайно редкие и оттого запоминающиеся моменты радости в жизни Сергея, все они без исключения предвещали этот момент! Сначала из двери вышла девушка, в которой он узнал подружку, провожатую Белки. И Сергей замер, неужели сейчас… Да! Под розовой шапочкой появилось личико, похожее на беличью мордочку! Сколько он шёл к этому моменту, когда не решиться действовать равнозначно смерти!!

Сколько он отдалённо намекал матери о своём стремлении познакомиться, как долго она не догадывалась и как давно уже догадалась! Этот момент настал! Как он доходил до просьбы совета у своих пьяных и развратных однокурсников! Этот момент настал! Сколько слышал предостережений, что он эту девушку напугает или, наоборот, она окажется не такой и сама чем-нибудь ужаснёт его. Этот момент настал! Сколько он, оставаясь незнакомым этой девушке, оставался ей беззаветно верен! Этот момент настал! Как ему было страшно представлять, во что превратится его жизнь, если он так и не… А впрочем, ни к чему вспоминать, когда этот момент настал!!

Сергей договорился с Ромой, что как только «нужные люди» выйдут на крыльцо, они меняют тему своего разговора на первоначальную. Рома увидел, стоя спиной к крыльцу, как Сергей слегка замер, затем быстро произнёс:

– Стоп… Начальная тема!.. – далее обычным голосом. – Так вот, я говорю, что у философии сфера практического применения до того мала, что сводится только к её же преподаванию. Если раньше…

Белка в сопровождении всё тех же подружек прошла мимо говорящего давно заготовленную речь Сергея, уже не заметив его и свободно глядя перед собой.

– Если раньше, в древности ещё… Ходу, Рома, ходу… – Сергей двинулся за ними и позвал за собой собеседника. – …Цари всякие там спрашивали совета у мудрецов, то теперь всякие мудрецы от власти отдалены. А философия как специальность нужна только для дальнейшего её преподавания, повторения того же. Это замкнутый круг, из которого выхода пока не намечается. Вся философия как специальность – порочный круг, получается. Или это государство так сделало, или сама по себе философия такой сделалась и такое незавидное положение в обществе имеет…

Сергей приблизился к Белке уже на такое расстояние, что она должна была чётко слышать каждое его слово.

– У учащегося другой специальности спроси – тот чётко ответ даст… Вот… Вот сейчас, к примеру, давай вот у девушек спросим… Извините, девушки, можно вопрос по поводу нашего разговора?

– Да-да! – вовсе не испуганно, звонким голосом отозвалась Белка, не поворачивая головы.

– Вот вы, – обратился Сергей сначала сразу ко всем, – если я не ошибаюсь, с факультета «ин яз»?

– Да! – снова звонко и деловито ответила Белка, прикрыв на миг глаза и сложив губы в лёгкую улыбку.

– Так вот, я хотел бы узнать у вас, – теперь Сергей именно к ней обращался на «вы», и в то же время заметил заинтересованную улыбку её подружки, – и вас: какие перспективы в плане профессии открывает ваша специальность?

Ответ, который дала Белка, был не очень важен Сергею. Что могло значить содержание этого ответа по сравнению с тем фактом, что ему – именно ему, Сергею Евгеньевичу Капитонову – что-то говорила эта девушка, после столького времени ожидания и попыток добиться этого?! Насколько этот звонкий, чёткий и уверенный голос значил больше того, что им говорилось! Сергей только лишь запомнил слова: «Если что, можно и поменять специальность на экономиста», – и отметил про себя, что, оказывается, Белка не держится намертво за свою специальность, что в смене специальности ничего странного нет.

Словом, разговор начался! Не какой-нибудь, а именно этот! Главное было, чтобы он не прерывался! Но Сергей к такому случаю заранее подготовил запас слов. Рядом был ещё Рома, и Сергей про него не забыл, на платформе метро обратился к нему:

– Ром, ты имеешь, что спросить у девушек?

И Рома спросил у Белки про степени владения английским, в результате чего она усмехнулась уже от Ромы, от его остроумно и логично выстроенной фразы по поводу этих ступеней: «Значит, эта ступень владения получается ещё выше, чем высшая вузовская?». И Сергей больше не стал подключать его к разговору. Да и Рома не вникал.

На пути в метро предстоял один переход, и Сергей говорил с Белкой без перерыва, но не говорил ничего пустого. Он рассказал ей про Институт Философии, его местонахождение, про то, как к нему в метро обратился один американец (и это Сергей не придумал!), и как сам он сказал ему кое-что по-английски. На заданный Белке вопрос, так ли он сказал, она его чуть-чуть подправила.

При переходе на кольцо, Сергей расстался с Ромой, который ехал как раз в Институт Философии, на прослушивание доклада одного учёного.

– Извини, Ром, разговор важный наметился.

И два товарища сели в поезда противоположных направлений. Белке Сергей стал уже надоедать, судя по её укоризненному взгляду.

– Я прошу прощения за занудство, но так уж получилось, что мы с вами едем в одном направлении, и мне ещё не мешало бы узнать про педагогическую практику.

Когда Белка весело распрощалась с подружкой, помахав рукой, она спросила у Сергея с лёгким упрёком:

– А вам до какой станции ехать? – обращаясь, как и он, на «вы».

– Ну, скажем, до «Комсомольской», – назвал Сергей станцию, откуда можно было бы добраться до Института Философии.

Под конец этой великой беседы Белка смирилась с присутствием Сергея.

– А вы не ожидали, что мы к вам сюда приедем, будем соцопрос проводить?

– Не-э-эт! – удивлённо протянула Белка.

– Значит, вам такой подарок на восьмое марта! – радостно возвестил Сергей. Белка от души расхохоталась, обнажив до дёсен два больших передних зуба.

Приближалась станция «Комсомольская», и дело осталось за малым – чтобы Белка перестала быть просто «белкой» и выяснилось её человеческое имя.

– И в завершение своего соцопроса я задам такой вопрос: а как вас зовут?

– Люба! – сквозь новый смех ответила девушка и замерла в ожидании ответного представления.

– А меня – Сергей!

– Очень приятно!

– Мне… тоже… – с перехваченным дыханием зачем-то сказал парень, завороженно глядя в сторону и не веря тому, чего достиг.

– Ну ладно, всё, выхожу! Может, ещё пересечёмся как-нибудь.

Люба осталась стоять в вагоне, растерянно и изумлённо улыбаясь. Сергей вышел от девушки с таким редким для молодого поколения именем. Какой угодно путь Сергею теперь был нипочём. Он теперь направился к Роме, в Институт Философии. Он ехал под землёй, но ему казалось, что он не едет, а летит на крыльях, и не под землёй, а над землёй. Он был уверен, что узнал имя своей невесты.

Институт Философии находился рядом с главным храмом страны. При выходе из метро этот храм сразу же выделялся своей монументальностью. И Сергей, после такой милости Божией, легко и радостно перекрестился, правда, постаравшись, сделать это не слишком заметно для окружающих – всё-таки уж очень непривычно пока. В Институте он входил и поднимался на лифте так, будто здесь должен произойти величайший в его жизни праздник. Он спросил, где выступает с докладом такой-то профессор и поднялся в нужную комнату, где стулья были расставлены вдоль стен. Доклад ещё даже не начинался.

Сергей нашёл Рому, но… что за вид у того! Рома полусидел-полулежал, ноги вытянуты далеко вперёд, руки переплетены на груди, а лицо опущено вниз с выражением какой-то… трагичности!

– А вот и я! – возвестил Сергей.

– А-а, – вышел Рома из забытья, – ну как там у тебя… разговор твой?

– Очень даже неплохо!

Они помолчали – каждый на свой лад.

– Ты одежду-то верхнюю сними хоть.

– А, сейчас… в гардеробе?

– Да, вниз спускайся там…

– Меня вроде так пустили…

В другой раз такой тон у Ромы задел бы Сергея, но не теперь! Сергей снова спускался и поднимался на лифте, как будто порхал бабочкой.

Профессора после доклада затюкали, задавили замечаниями, и настроение у него сделалось, как у Ромы. Зато к Роме оно вернулось. По дороге в метро снова разговорились, и Сергей ничуть не уступал товарищу по напору рассуждений, как тот когда-то и хотел.