Читать книгу Чугунные крылья - Николай Горицветов - Страница 6

Некоторые из тех свойств, которые ценятся у обычного человека, Сергей Капитонов считал у себя пустыми, никчёмными. Про наружность уже сказано, другим таким его свойством был ум. В школе никто не мог сравниться с Капитоновым по учёбе. С другой стороны, и школа была своеобразна: поведением учащихся она славилась на весь округ. Её называли, в частности, мама Сергея, «школой будущих уголовников».

В средних классах Сергей резко перестал ценить свою учёбу, ибо она не помогала ему наладить контакт с классом. А ведь настоящая дружба, под которой Сергей понимал дружбу со всякими крутыми, имела куда более ощутимую ценность, чем абстрактные цифры в дневнике – «четвёрки» да «пятёрки». За эти цифры даже денег не получишь! Но, с другой стороны, он не слишком уж так распускал учёбу, чтобы его не чихвостили и не лишали чего-то приятного. А отношения Сергея с классом заслуживают целой эпопеи!

Вся суть в том, что Сергей, со временем, приближаясь к тому же среднему школьному возрасту, всё больше стал изображать из себя крутого. В конечном итоге, парня разоблачили так, что он снова замкнулся в себе и стал выискивать теперь своё собственное, подлинное «я». Но с этим опять оказалось проблематично, теперь ему, наоборот, мешали сложившиеся стандарты поведения и беспощадный домашний быт.

И только лишь в последних классах он стал ценить учёбу так, как в начальных. Сергей был теперь ориентирован на будущее – на высшее учебное заведение. Но вот дела – проучившись два года в заведении, называемом университетом, он снова перестал ценить свой ум! Сколько бы он ни знал, он не мог узнать, кто он такой. Пусть он так же получал исключительные похвалы от начальства факультета, но от этого не переставал принимать спиртное его отец, и не мог парень найти достойного способа заговорить с приглянувшейся ему девушкой с другого факультета.

Выходит, не всегда интеллект облегчает жизнь. Ведь есть же великая пьеса, которая носит название «Горе от ума». Об этом говорили даже врачи-педиатры, которые когда-то давно занимались с годовалым Серёжей Капитоновым, проверяя его умственное развитие. Малышу дали задание разложить геометрические фигуры, рассортировать их по форме, размеру, цвету. Справился Серёжа превосходно. Молодой маме Елене Капитоновой об этом сказали, но совсем не так, как будто хотели её обрадовать.

– Знаете, Елена Сергеевна, – заговорила медсестра, – с одной стороны, интеллект у Серёжи зашкаливает, но мы хотим вас предостеречь, сказав, что при столь высоком интеллекте бывает, особенно у мальчиков, очень негибкая психика.

Это было, пожалуй, главным пророчеством о Сергее Капитонове. А ведь даже его фамилия происходила от старинного имени «Капитон», означавшего большой ум.

Но проблема заключалась всё-таки не в большом уме, а в том, что ум у него был какой-то… нестандартный. К примеру, всё в том же детстве Серёжа любил, помимо всего прочего, рисовать простой ручкой в простой тетради в клетку. В основном, какие-то причудливые сюжеты, либо виденные в «мультиках», либо выдуманные самостоятельно, а также всякие узоры, орнаменты, какие-нибудь лица. Некоторых рисунков он потом стыдился, осознавая их непристойность.

Но вот однажды ребёнок попробовал нарисовать и нарисовал… ветер. Нет, не то, что делает ветер – согнутые деревья, сорванные крыши, а сам ветер. Серёжа и в школе-то ещё не учился, не знал ни про какие воздушные массы. Просто ветер представлялся ему отдельной, так сказать, субстанцией, особым существом. И он его нарисовал. Начал с постамента. На постаменте стояла ещё одна вогнутая поверхность, и в этой вогнутости помещалась круглая голова без всего остального. Глазницы, расположенные косо, сходились у лба и расходились к щекам. Рот был посередине обычным, улыбающимся, а по краям извивался вверх и вниз, этим объяснялось множество тонов завывания ветра. Сверху, на голове крепилось нечто круглое, откуда во все стороны торчали лопасти с крючкообразно загнутыми концами. Так выглядел ветер…

Серёжу мало интересовали всякие вещи, лежащие на поверхности, ему нужна была глубина… Глубина духа, из которой видимая поверхность мира будет видна иначе. В подростковом возрасте он погружался в глубины своего «я», размышлял об этапах жизни. Он пытался найти в себе нечто сокровенное и скрытое, что прольёт истинный свет на всю окружающую жизнь и навеки избавит от примитивности слов и дел.

В конечном итоге, Сергей начал ненавидеть свой ум! С помощью него он познал, конечно, много – структуру полимерных соединений, двух- и трёхстопные стихотворные размеры, точные даты начала и конца Второй Мировой войны, производную функции «тангенс икс», тот странный факт, что болгары, кивая головой, говорят «нет», а мотая ею, говорят «да». Вот сколько много разного, но только ничего нужного!

Ум Сергея открывал ему ещё и такое, чего лучше ему было бы просто не знать. Например, что он непонятен для своих родителей. Они не понимают, что ему нужно, кроме различных вещей, таких, как компьютер. В памяти у парня не отложилось моментов, когда у него подмечали какие-то конкретные способности, а не просто говорили, что он «вообще умный», во всех отношениях. «Вообще умный» значило «непонятно кто» в восприятии Сергея. Не математик, не физик-ядерщик, не психолог, не юрист, не программист, не писатель, а просто тот, кто демонстрирует свой ум как на выставке, без применения к чему-либо. Парню казалось, что ему предлагается вообще животный образ жизни – нормально есть, спать, выезжать в парк, развлекаться и чему-нибудь там учиться.

Учился он, кстати, на философа, подумав, что эта специальность и эта духовная сфера поможет ему познать себя, ибо в ней ставятся предельные вопросы, среди которых «кто я?» и «зачем я?». Но вместо этого Сергей понимал (опять же – понимал!), что «философ» близок по значению «просто умному», то есть «неизвестно кому». А Сергей хотел быть кем-то определённым по профессии и назначению. Родители не понимали, что он, помимо того, чтобы что-то получать, хочет что-то давать, притом, понятное, конкретное и нужное. И он был вынужден понимать непонимание родителей.

С таким мировосприятием, с таким самоощущением, Сергей и пришёл к христианской вере, став совершеннолетним.