Читать книгу Не все переплывут реку - Николай Шмагин - Страница 8

Ввагоне метро они ехали вдвоем, сидели напротив друг друга. Вокруг никого. Редкий случай. Обычно народу полно, не протолкнуться. Он был поражен яркой красотой девушки, ее экстравагантным нарядом, особенно красными фирменными брюками, обтягивающими ее восхитительную фигуру типа «Мандолина», от которой не оторвать глаз, и понял: это судьба, надо действовать, тем более, что она улыбнулась ему.

Он решительно встал и подсел к ней.

Посмотрел в ее лучистые глаза и утонул в них бесповоротно. «Эх, была, не была», – подумал он и решил соригинальничать, чтобы наверняка.

– The girl in the red pants, – произнес он, улыбнувшись девушке в ответ и с трудом выбираясь из сладкой бездны ее глаз на время беседы. – You are the girl of my dreams. You are beautiful!

Она явно не ожидала от худого, длинного и неказистого на вид паренька такой прыти, и удивленно вскинула брови: – Извините, я вас не совсем поняла. Вы иностранец?

– Увы, – развел он руками, – Юрий, или просто Юра.

– Людмила, или просто Люда.

Теперь все встало на свои места. Рубикон перейден успешно. – Дело в том, что я учусь на курсах английского языка, и решил вот воспользоваться, простите, если что не так.

– Наоборот, очень оригинально. А я вот к языкам не очень способна.

В это время поезд подошел к станции, и в раскрывшиеся двери повалил заждавшийся на перроне народ, шумно рассаживаясь вокруг них. Но главное уже произошло: они познакомились. Это был его шанс, и он его не упустил.

С тех пор они встречались каждый божий день. После работы ехали в условленное заранее место, в центре города, и гуляли по московским улицам, сидели в сквере на лавочке, и разговаривали. Им было о чем поговорить.

При этом они умудрялись говорить одновременно: он рассказывал о своем, она тоже выкладывала свои секреты, и они слышали и понимали друг друга на удивление легко и просто. Иногда, прервавшись на мгновение, начинали смеяться над собой, удивляясь, как это ловко у них получается. Не надо тратить время на выслушивание. И снова начинали беседу в два голоса сразу. Прохожие подозрительно поглядывали на парочку чудиков.

– У нас запускается скоро картина с поездкой за границу, надеюсь, меня пригласят работать. Декорации надо будет строить в павильоне, достройки в интерьерах, ну и натура в Чехословакии, затем в ГДР, – хвастался Юрий перед девушкой, а она поощряла его рассказ улыбкой, слушала внимательно и заинтересованно.

– Вот тут тебе и пригодится знание иностранного языка, молодец, Юрочка, – похвалила она парня, мельком поглядывая по сторонам. – Все-таки неспроста мы с тобой встретились. Оба художники-декораторы, коллеги. Ты на Мосфильме работаешь, я на студии Горького, удивительно, но факт налицо.

– Я на курсах художников учился, на студии, а ты где?

– И я такие же курсы закончила, только на своей студии, – и они снова засмеялись, от полноты чувств и приятных совпадений.

– А знаешь, за мной сам режиссер Герасимов ухаживал, все уговаривал к нему на курс во ВГИК поступать, – теперь уже похвасталась и Людмила, не выдержав, – только я не захотела. Я художница, а не режиссер, или актриса какая-нибудь там.

– Ты бы и актрисой стала клевой, с твоей-то внешностью, – восхищенно оглядел девушку, в который уже раз, Юрий. – Не мудрено, что на тебя все заглядываются. Сидим, как на витрине. Даже неудобно как-то.

И действительно, проходившие мимо мужчины всех возрастов, поглядывали на Людмилу с явным интересом. Многие оглядывались, чтобы еще хоть раз окинуть ее похотливым, вожделенным, завистливым, или еще каким глазом, и неприязненно кося в сторону сидящего рядом с такой красоткой невзрачного счастливца…

После очередного свидания Юрий ехал домой, как всегда, нехотя. Чем ближе к дому, тем хуже становилось у него настроение. В который раз он вспоминал о том первом дне их необычной встречи с Людой в метро, и был благодарен судьбе за это.

Семейная жизнь у него явно не задалась. Жена оказалась сварливой и злой на язык, хотя до свадьбы была смешливой и кокетливой девушкой, работала инженером в лаборатории на заводе ЖБК, (там они и познакомились, он работал слесарем по оборудованию в одном из цехов), и училась на вечернем отделении в МИСИ. Тогда она очень понравилась Юрию, он тоже приглянулся ей, и вскоре они поженились.

Он перебрался из заводской общаги к ним в московскую квартиру, на жительство, уже на правах супруга, и вот тут-то все и началось. Теще он не понравился с первого взгляда, она подозревала, что женился он на ее дочке из-за квартиры, да и вообще, не пара он ей. Провинциал без образования, а Ниночка ее инженер, скоро институт закончит. Нет, не пара он ей.

Жена была «девой» по гороскопу, и этим многое сказано: все делала на свой лад, и пыталась командовать мужем, как ребенком, хотя он и не давал для этого повода. Теща неустанно подливала масла в огонь.

– Вон у соседей, Марина, прям не нахвалится своим муженьком. Все, говорит, так и тащит в дом. Мебель новую купили; стенку, кухонный гарнитур. А наш придет с работы, и на диване бока пролеживает, охает, устал. А чево, спрашивается, делает там? Бумажки разные из цеха в цех носит за 120 рублей. Срамота одна. Я вон, старая, да 200 целковых огребаю.

Расположившись на полу, на желтом паласе, сынишка играл в машинки, прислушиваясь к разговорам взрослых, и с неприязнью поглядывая на отца, так как больше доверял маме с бабушкой. Они всегда с ним, а отец то на работе, то в командировках.

– Вы во вредном цехе работаете, вам и платят за это, – огрызался зять, уставший от придирок. Поймав на себе злой взгляд сына, вскипел весь: – Вон и сына моего против отца настраиваешь, карга старая.

– Маму мою не надо оскорблять, она участник войны, до сих пор работает, да нам еще помогает, – тут же высунулась из кухни жена, вступая в спор. – Лучше бы с сыном поиграл, или по хозяйству помог, в магазин сбегал за хлебом. А мама моя права, как всегда.

– Да уж, вас не переспоришь, – вскочил Юрий с дивана, и как ошпаренный, выскочил из квартиры на улицу.

«Еще молока не забудь купить, неврастеник», – донеслось до его ушей. И он пошел уже медленно по направлению к гастроному. Куда спешить.

И так постоянно, изо дня в день, пилят и пилят его жена с тещей на пару. О каких чувствах тут можно рассуждать? То, что было, давно погасло. Поэтому встречу с очаровательной Людмилой он воспринял, как подарок судьбы. Глядя на красавицу-художницу, он невольно сравнивал ее со своей женой, и сравнение было не в пользу жены.

Коренастая, плечистая чернявка со злыми бледно-голубыми глазками и тонкими поджатыми губами не шла ни в какое сравнение со стройной, красивой брюнеткой с чувственным ртом и большими карими глазами.

Даже общие интересы их объединяли. Оба художники, тогда как жена весьма презрительно отзывалась о его профессии и всячески подчеркивала, что она инженер-строитель, закончила МИСИ, а не какие-то там курсы художников-декораторов на Мосфильме, где отираются одни бездельники и развратники. Лучше бы на завод устроился художником-оформителем, да работал, как все приличные люди.

Но Юрий любил свою работу. На студии ему было привычно и даже вольготно. Характер у него был покладистый, спокойный, к профессии своей он относился серьезно, за что его поощряло начальство, уважали коллеги. Полно знакомых, товарищей, друзей, и даже подруг.

– Это все от того, что ты у них в примаках ходишь, – поучал его Валерий Семенкин, администратор кинокартины, на которой они вместе работали, и ездили недавно в творческую командировку, в Краснодар. Вот где уж они оторвались по полной программе, погуляли с кубанскими девчонками, попили вина в розлив, хотя и работать пришлось много.

– Что значит, в примаках? – не понял Юрий.

– А то и значит. Вот если бы они в твоей квартире жили, а не ты у них, то и разговор был бы совсем другой. Ты хозяин, значит, тебе надо угождать, слушаться. А тут что получается? Жена с тещей хозяева. Вот ты и бегаешь перед ними на цырлах, как цуцик.

– Ничего я не бегаю, – огрызнулся Юрий, понимая правоту доводов товарища, – больно надо. Было бы перед кем бегать.

– Это точно. Стой на своем, и будешь, казак, атаманом, – похлопал его по плечу Валерий, парень он был хваткий, юркий, и в жизни разбирался не понаслышке. – Найдем тебе кралю, плюнь ты на них, не журись.

– Да я уже нашел, кажется. Когда ты увидишь, ахнешь от зависти. Слушай, а не жахнуть ли нам по стаканчику красного, поболтаем о том, о сем, – приобнял друга Юрий, и они направились к выходу со студии, горячо обсуждая приятные новости…

Лето было жаркое, почти без дождей, особенно это понимаешь и чувствуешь на своей шкуре, когда прогуливаешься по центру Москвы после полудня, и даже если сидишь в сквере, тебя обдувает не прохладой, а жарким пыльным воздухом, вперемешку с выхлопными газами бесконечных автомобильных потоков. Но это не мешало влюбленным каждый день встречаться в любое свободное от работы время, а они умели его находить.

Иногда они заходили в кафе на Новом Арбате, и с наслаждением вкушали мороженое, аппетитно разложенное в красивые креманки, попивали сухое белое вино, типа «Алиготе». Юрий был очарован Людмилой, и не отрывал от нее влюбленных глаз, она отвечала взаимностью.

Какие бы они были художники, если бы не побывали в Третьяковке, в музее им. Пушкина. Им нравились одни и те же живописцы, картины.

Они даже прокатились как-то на речном трамвайчике по Москве-реке, от площади Киевского вокзала до парка Горького. И загуляли там до позднего вечера, завершив его в пивном ресторане «Пльзенский», что на набережной реки Москвы. Пили чешское пиво с креветками, ели шпикачки с капустой, и покинули ресторан вместе с последними посетителями, так им понравилось в этом просторном светлом павильоне.

Проводив Людмилу, она жила недалеко от кинотеатра «Зарядье», Юрий добрался до дома на перекладных уже далеко за полночь, где его встретила разъяренная жена, поддержанная тещей. Но Юрию было уже все равно. Наскоро раздевшись, он рухнул на кровать, притворившись мертвецки пьяным, и заснул до утра беспробудным сном.

Наутро, выслушав упреки жены, ее угрозы подать на развод, если он не одумается и не прекратит гулять и пьянствовать, он пообещал исправиться и, даже не позавтракав, побежал к остановке. Пора на работу.

Юрий жил у жены на Ленинском проспекте, и до студии ездил на троллейбусе без пересадок. Это было удобно и не так далеко. Вскочив в подошедший троллейбус, нашел свободное местечко на задней площадке, как всегда. Стоя спиной к пассажирам и облокотившись на поручни, он чувствовал себя вполне уютно и даже уединенно, поглядывая в окна обзора.

Народу было много, но он уже привык к толчее в общественном транспорте, и смотрел по привычке, как мимо проплывают корпуса МГУ, кинотеатр «Литва», затем посольства Швеции, других стран.

И вспомнил, как также ездил на работу в переполненном автобусе у себя в родном городке, но там смотреть было не на что и некогда, того и гляди, придавят, только успевай отбрыкиваться и вовремя выскочить наружу, иначе проедешь мимо своей остановки и опоздаешь на работу. На номерном заводе, где он работал слесарем, за опоздание могли наказать рублем и даже перевести, для острастки, на подсобные работы.

Вдруг он увидел, как из-под колеса мчащегося на обгон груженого самосвала вылетело нечто, похожее на булыжник, и он едва успел отпрянуть в сторону, как булыжник ударил в заднее стекло обзора и вместе с его осколками упал на пол в том месте, где только что стоял Юрий.

Раздались крики, кого-то порезало осколками, троллейбус остановился, прибежал водитель к месту происшествия, и Юрий вышел на улицу.

Он был рад, что вовремя разглядел опасность и увернулся, не пострадав. Неспроста прилетел этот камень, как знак, или предупреждение за его беспечный образ жизни, или еще за что, кто знает.

До студии было недалеко, и он решил пройтись пешком, заодно и обдумать, правильно ли он живет в последнее время?..

До обеда Юрий управился с делами; проверил правильность выполнения заказов в цехах, обговорил с мастером павильона работы по декорациям, в группе выяснил график подготовки и проведения съемок, а вот теперь можно и позвонить ЕЙ.

Выждав, когда все разбежались по своим делам, и в комнате никого не осталось, он с волнением набрал номер телефона любимой и услышал, что она тоже свободна. Как на крыльях, он выбежал со студии и поехал к назначенному месту свидания. Он уже и думать перестал о происшествии. Какой там знак, а тем более предупреждение, так, случайность, не более того.

– Ты знаешь, муж у меня уехал в Подмосковье на сборы, так что до вечера мы наконец-то сможем посидеть у меня дома. В интимной обстановке. А то надоело шляться по улицам, как беспризорным. Ты как, не против, дама приглашает, – улыбалась ему Людмила, когда они встретились у кинотеатра «Зарядье», и только теперь до Юрия дошло, почему именно здесь она назначила ему встречу. Он обрадовался, хотя противоречивые чувства обуревали им. И неспроста.

Юрий был в курсе, что ее муж, Вадим, мастер спорта по восточным единоборствам, работает тренером в детской спортивной школе. Людмила как-то невзначай обмолвилась об этом, когда они рассказывали друг другу о своей жизни, но тогда он не придал этому особого значения.

А вот теперь в душе его шевельнулись сомнения, мало ли что, но Людмила так обворожительно улыбалась, так загадочно и томно смотрела глаза в глаза, что он не выдержал, и поцеловал ее в губы. Это было ответом, и влюбленные поспешили, едва ли не бегом, к ее дому.

Который оказался комнатой в коммуналке, на первом этаже старого московского дома, еще дореволюционной постройки. Длинный коридор был пуст, и влюбленные спешно проскочили его, дабы не нарваться на соседей, к чему лишние досужие разговоры.

Комната была просторной, с тремя окнами на улицу, и Юрий с облегчением присел на стул у небольшого стола, стоящего в простенке между окнами. Вдоль стены справа от двери располагалась обширная тахта под красивым покрывалом с подушками, настоящее семейное ложе, и Юрий смущенно ухмыльнулся, в левой части комнаты уютно примостился письменный стол. Пара кресел и журнальный столик неподалеку от него, торшер, вот и вся семейная обстановка. Да, еще на стене за тахтой висел настоящий персидский ковер, в центре которого находилась композиция из предметов, которые должны были радовать взор настоящего мужчины: охотничье ружье, сабля, кинжал, нунчаки, и еще что-то, неведомое Юрию.

Все это он успел рассмотреть, пока проворная хозяйка сбегала на кухню, и вернулась с подносом, на котором лежали закуски в виде бутербродов с колбасой и сыром, овощной салат, в центре стояла бутылка вина. Юрий с облегчением перевел взгляд на этот, более приятный для художника натюрморт, и улыбнулся хозяйке.

Та успела перехватить его настороженный взгляд в сторону ковра и беспечно рассмеялась. Ей все было нипочем. Душу ее переполняли чувства от предстоящей близости с любимым человеком. Да, он нравился ей, и волновал ее душу. Все остальное, чушь собачья.

– Эту чепуху муж у меня развесил, все воина из себя корчит, – пояснила она Юрию, поставив на стол два бокала и элегантно присев, наконец, рядом с ним.

– Ничего себе чепуха, целый арсенал на стене, – пошутил тот и наполнил вином бокалы. – Выпьем за тебя, Люда. За твою красоту!

Они выпили, игриво поглядывая друг на друга, съели по бутерброду, салатику немного, но пауза длилась недолго. Людмиле нужен был праздник.

Она выпорхнула из-за стола, и поставила пластинку на проигрыватель.

– Ты как к песням Высоцкого относишься? Лично я их обожаю!

– Взаимно, – Юрий был лаконичен.

«И с тех пор ты стала близкая и ласковая, альпинистка моя, скалолазка моя…» – хриплый голос и манера исполнения певца взволновали их обоих. Людмила снова присела рядом с кавалером, глаза в глаза.

– Скажи, Юрочка, а что это ты тогда, в метро, мне на английском прочирикал? – и опять обворожительная улыбка, томный взгляд, который действовал на Юрия сногсшибательно.

– На русском я не смог бы тогда.

– Ну а теперь, сможешь?

– Я сказал, что ты девушка моей мечты, что ты прекрасна!

– Да? Тогда иди ко мне…

Вместо очаровательной девушки, какой он запомнил ее при первой встрече, сейчас он видел перед собой молодую роскошную женщину, раскованную и желанную…

Что было дальше, Юрий помнил смутно, пребывая в эйфории сильнейших чувств и желаний. Он сжимал ее податливое тело, тонул в адском пламени ее глаз, и время для них словно остановилось.

Потом они лежали на тахте, раскинувшись, на лице у Людмилы блуждала блаженная улыбка, и он не мог наглядеться на нее, теперь уже глазами художника рассматривая лицо и обнаженную фигуру его богини.

Но вот взгляд богини остановился на часах, и она вскочила с тахты:

– Юрочка, уже поздно, муж должен скоро приехать. Одевайся быстрее. Смотри, какое пятно образовалось от нашей любви, – показала она на простынь и рассмеялась, но Юрию уже было не до смеха.

Едва они успели привести тахту и себя в порядок, выключить проигрыватель, как хлопнула входная дверь, и в комнату вошел коренастый, спортивного вида мужчина с простым, деревенского типа, лицом.

– Ого, у нас сегодня гости? Что же ты не предупредила меня? Я бы взял чего-нибудь более существенного, – сказал он, оглядев скромное угощение на столе. Затем взгляд его остановился на худощавом пареньке, скромно сидящем за столом, и Юрий встал, смущенно улыбаясь.

– Вадим, муж Людмилы и хозяин этого дома, – представился муж и словно клещами сжал протянутую руку гостя, но тот мужественно стерпел пытку и даже улыбнулся в ответ: – Юрий, художник, как и ваша супруга.

Вадим отметил его стойкость одобрительной усмешкой.

– Ты знаешь, Вадик, я давно не видела Юру, а тут мы случайно встретились в метро, и я пригласила его к нам в гости. Поболтать, вспомнить об однокурсниках, мы учились вместе на курсах художников-декораторов, – щебетала Людмила, расставляя тарелки на столе. – Сейчас ужин будет, а вы пока поговорите о чем-нибудь, – она весело помахала им ручкой и выбежала в коридор, на кухню, оставив мужчин наедине.

Юрий держался скромно, но с достоинством. Рассказал, как интересно работать в кино, не забыв при этом уважительно отозваться о восточных единоборствах, чем расположил к себе хозяина дома. Вадим был менее многословен, но оказался начитанным и образованным человеком, остроумным, и даже с юмором.

«Надо же, а я, было, подумал, деревенского вида простак. Тут надо ухо держать востро, не ляпнуть бы чего, да и вообще пора закругляться», – думал Юрий, слушая Вадима и наблюдая, как Людмила хозяйствует за столом.

– Давайте, мальчики, налегайте на рыбу, картошечки вам еще подложу, – раскраснелась она, ухаживая за мужем и гостем.

Юрий оторопел, когда увидел, что Людмила выложила ему на тарелку еды больше, чем мужу, но тот, кажется, не обратил внимания на такую мелочь, гость есть гость. Вадим в это время наполнил бокалы вином:

– Давайте выпьем за дружбу, за доверие между людьми. Я рад, Люда, что у тебя имеются такие хорошие друзья, как Юрий. Сразу вижу, ему можно доверять, как говорят в таких случаях, с ним я бы пошел в разведку.

Они выпили, закусили. Пауза за столом затянулась. Юрий был сам не свой, но старался не подавать виду, что растерян. Так повлияли на него слова Вадима. «Хороший он мужик, а я сукин сын. Но я же не знал…»

– Сейчас чайку попьем, я торт купила. Птичье молоко называется, – хлопотала между тем Людмила, не замечая переживаний своего любовника, Вадим тоже увлеченно рассказывал ему о мальчишках, которых он обучает в спортивной школе приемам каратэ. В заключение показал свою коллекцию оружия, и был польщен тем, с каким неподдельным восхищением парень рассматривает его любимые раритеты.

Но вот Юрий распрощался с гостеприимными хозяевами, и, пообещав приходить к ним почаще, поспешил восвояси. Он долго не мог прийти в себя, на душе почему-то «скребли кошки», и Людмила больше не казалась ему такой богиней, как раньше.

В который уже раз, прокручивая в памяти перипетии прошедшего свидания в «интимной обстановке», как выразилась Людмила, он пришел к убеждению, что не надо было им встречаться у нее дома. Тем более, что их едва не застукал ее муж. Кстати, он показался Юрию отличным мужиком, которому уж никак не хотелось бы наставлять рога, даже с такой красавицей, как его жена. Но, как говорится в таких случаях, что случилось, то случилось.

Они не встречались несколько дней, просто перезванивались.

У Юрия произошли перемены на студии. Его прикрепили к картине, о работе на которой он так мечтал, ведь именно на ней натурные съемки должны были происходить в Праге и Берлине. К тому же замом директора по подготовке съемок был его приятель Валерка Семенкин.

– Теперь ты не просто администратор, а заместитель директора, с тебя причитается, – уважительно намекнул Юрий приятелю.

– За мной не заржавеет, – самодовольно ухмыльнулся Валерка. – Повышение в должности настроило его на лирический лад. – Ну, как там у тебя дела с красоткой, о которой ты мне рассказывал? Мог бы познакомить меня с ней, или с подружкой, раз обещал.

– Познакомлю. Ты знаешь, когда я ее увидел тогда в метро, в красном костюме, штаны обтягивают пышные бедра, талия тонкая, глаз не оторвать. Вот я и втюрился без памяти. Встречались у нее дома.

– Девушка в красном, дай нам несчастным, – заржал Валерка, подтрунивая над приятелем. – Надеюсь, не опозорил честь киношника?

– Хуже. Чуть муж нас не застукал. Едва отбрехался. Пришлось притвориться паинькой-мальчиком.

– Это ты можешь. Ладно, потом расскажешь подробности. Поехали лучше в Лужники, на футбол. Всю работу не переделаешь. Так ведь?

Юрий согласно кивнул, и они быстрым шагом направились в сторону проходной, переключившись с любовной темы на спортивную.

– В этом году Валерий Лобановский признан лучшим тренером мира, – решил блеснуть своей эрудицией Юрий, поспешая за другом.

Валерка уклончиво пожал плечами:

– Я за команду «Спартак» болею, знаешь же.

– Смешно было бы отрицать заслуги Лобановского.

– Зачем отрицать, не люблю я его, и все. Вот Константин Бесков, это тренер от бога, или Юрий Семин.

– А Олег Блохин, нападающий, это суперкласс, скажешь, нет? – подзадоривал друга Юрий, зная заранее все его ответы.

– Федор Черенков выше его на голову. Он виртуоз на поле, гроссмейстер мяча, а твой Блохин – робот, костолом, как и его тренер, – завелся Валерка, продолжая:

– Наши и в хоккей лучшие. Шадрин-Шалимов-Якушев, и вратарь Виктор Зингер – вот это действительно суперкласс!

– Хорошо. Насчет «Динамо» я согласен. А вот Михайлов-Петров-Харламов, и вратарь Владислав Третьяк – они точно лучшие!

– «Спартак» выше по таблице, чем «ЦСКА», – упорствовал Валерка, весь раскрасневшийся в борьбе за престиж своего клуба. – «Спартак» – чемпион! Да пошел ты в баню, – рассердился он не на шутку, исчерпав все свои доводы. – Тоже мне, знаток нашелся.

– Ладно, сдаюсь, твоя взяла. Я сам с детства за «Спартак» болею.

– То-то же. Побежали, автобус наш идет! – и Валерий помчался, как истинный спортсмен, к остановке, да так быстро, что Юрий еле поспевал следом за ним.

Они вскочили в автобус, двери захлопнулись, и друзья поехали к месту назначения, продолжая свои бесконечные разговоры и споры обо всем сразу. На то они и друзья-приятели, которым есть о чем поговорить на досуге…

На следующий день Юрий встретился с Людмилой в их любимом сквере. Сидя на лавочке, он поведал ей о своей новой работе, о намечающейся скоро поездке за границу. Он чувствовал себя неловко, она тоже как-то отстраненно смотрела на него, понимая, что в их отношениях что-то разладилось. Словно между ними пробежала черная кошка.

– Наконец-то сбудется твоя мечта, не зря ты учил иностранный язык, теперь он пригодится, – и вновь ее обворожительная улыбка взволновала Юрия, как и прежде. Он тут же забыл обо всем на свете.

– А знаешь, я хочу развестись с Вадимом. Детей у нас нет. Ты не смотри, что он вежливый, внимательный такой весь из себя. Он мстительный, коварный, ревнивец. Я его боюсь. – Людмила помолчала, внимательно разглядывая Юрия, словно изучая его. Он был весь внимание.

– У меня мама умерла два года назад, оставила мне однушку в Сокольниках. Я ее сдаю пока своим знакомым. Разведусь. Перееду к себе, там же и мастерская будет. Работать в кино я больше не хочу. Уволюсь. Хочешь, Юрочка, вместе будем жить? Картины, пейзажи писать разные…

– А что, предложение заманчивое. Я тоже замучался со своей семейкой. Одна теща чего стоит, – загорелся ее идеей Юрий. – Надо подумать.

– Подумай, только не долго, а то я другого найду, – заулыбалась красавица, – от желающих отбоя нет. Да шучу я, не хмурься.

Они помолчали, держась за руки, глаза в глаза.

– Муж в командировке. Будет только завтра к вечеру, – сообщила ему Людмила с намеком, после чего они поднялись с лавки, и ноги сами понесли влюбленных к ее дому.

Все повторилось, как во сне: они блаженствовали, раскинувшись после бурных объятий на тахте, и слушая песни любимого автора, словно и не было недолгой разлуки. «Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после, пусть пробуют они, я лучше пережду…»

Юрий насторожился, слова песни растревожили его душу.

Людмила ластилась к нему, словно кошка, завораживая своими глазищами, и он не устоял, снова бросился, словно в омут, в ее объятия, пытаясь отрешиться от всего на свете. Не тут-то было. Тень Вадима, словно тень отца Гамлета, казалось, висела над ними, вселяя в Юрину душу тревогу и уныние. Какая уж тут любовь. Не до нее бедняге.

– Что с тобой? Ты не похож сам на себя. Уж не боишься ли, так я звонила ему недавно, проверяла. Далеко он, – старалась настроить его на любовный лад опытная женщина. – Обними меня покрепче, Юрочка.

Юрий согласно кивал, окончательно утратив весь свой пыл…

Мечтаем, строим планы, а жизнь вносит свои коррективы. Ради экономии натурные съемки решили проводить не за границей, а в Риге и Вильнюсе. Прибалтика всегда была палочкой-выручалочкой для советских кинематографистов. На роли иностранцев тоже взяли прибалтов. Дешевле.

Вся группа, включая и художников, готовилась к экспедиции. Несколько дней пролетели в хлопотах незаметно для Юрия. Однажды утром в кабинет директора позвонила Людмила и попросила к телефону декоратора Фомина. Он оказался по соседству, в комнате для художников.

«Юрочка, я буду у вас на студии сегодня. Дела по работе надо утрясти. Позже там и увидимся», – услышал он в трубку. Договорились о встрече.

В обеденный перерыв Юрий подошел к скверику, в котором все обычно встречались, и присел на лавку в ожидании. Он нервничал. Хотелось и с любимой женщиной пообщаться, и на склады надо бежать. Погрузка.

– Отдыхаем, как всегда, больше, чем работаем, – рядом с ним, откуда ни возьмись, присел Виктор Корман, его однокашник по курсам художников-декораторов. Остряк и выдумщик. Любил он при случае поддеть и высмеять товарищей, но Юрий обрадовался ему. Давно не виделись.

Разговорились, и Юрий не заметил, как к лавке подошла Людмила.

Увидев ее, Виктор замер от восхищения. Не каждый день перед ним останавливается такая красавица. А глаза, улыбка, упадешь и не встанешь.

– Ну, и долго я буду стоять перед вами?

– Извини, Люда, – вскочил Юрий с лавки. – С товарищем давно не виделись. Заболтался, – он чмокнул ее в щеку, она его в губы, никого не стесняясь. Затем он познакомил Людмилу с Виктором, они посидели на лавке уже втроем, разговаривая ни о чем, но Юрию некогда было рассиживаться.

Извинившись перед ними, он пообещал позвонить Люде завтра, и побежал по дороге в «Белый дом», так прозвали на студии длинное здание складского типа, где размещалась мебель, реквизит, и многое другое.

– Беги-беги, работничек. Я не оставлю в одиночестве такую девушку, – крикнул ему вдогонку Виктор, и Людмила благосклонно улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой, решив не обижаться на Юрия. Она прекрасно понимала, что такое подготовка к кино-экспедиции.

Они поднялись с лавки и направились к проходной, на выход, оживленно разговаривая. Тем для беседы у них было предостаточно.

Запыхавшись, Юрий все же подоспел вовремя. Возле длинной фуры сновали грузчики, загружая в ее недра реквизит. Пожилой кладовщик суетился рядом, нервно поглядывая на дорогу. Увидев Юрия, закричал:

– Ты где ходишь? Список-то у тебя. Как бы, не прозевать чего.

– Извини, дядя Саша, – Юрий достал из сумки список, – все проверим, как в аптеке. Уточним. Не переживай зря.

– Ну и лады, – успокоился дядя Саша. – Нам же потом легче будет. Когда все имеется на складе, директору не к чему придраться будет. Выдал, что нужно для съемок, и ходи, поплевывай, да на девок местных поглядывай.

Как всегда перед отъездом, времени не хватало ни на что, и Юрию не удалось попрощаться с Людмилой, вернее, не до нее было в то время.

Дома, в семье, тоже все были недовольны его отъездом, предполагая, что он едет не работать, а развлекаться, да по гостиницам с девицами гулящими отираться. Настоящая работа на заводе, на стройке, а в кино одни бездельники собрались, так рассуждали его жена с тещей.

Наконец, съемочная группа погрузилась в вагоны, поезд тронулся с места, набирая ход и увозя их в Прибалтику…

Время в командировках проходит быстро, как и все хорошее. Довелось и поработать, как следует, но и погуляли они с Валеркой тоже от души.

Но вот съемки на натуре успешно закончились, и жизнь вошла в свое привычное русло: дом, работа, пришла пора и Людмиле позвонить. Соскучился он по своей красавице. Обиделась, наверное. Три месяца прошло.

Он позвонил ей на работу: уволилась ваша Соболева, давно уже. Дома ищите, или еще где, мы не знаем о ней ничего, к сожалению.

Собравшись с духом, позвонил домой: никто не подходит к телефону.

Спустя несколько дней, так и не разыскав Людмилу, Юрий как-то вышел из павильона после утренних съемок, и зашел в скверик, отдохнуть.

Где и повстречал еще одного однокашника, Генку Лебедева. Оба обрадовались, даже обнялись попросту. Чего не было с Корманом.

– Давненько не виделись. Ты где сейчас обитаешь?

– Как уволился тогда со студии, сразу денежную работу нашел. Я теперь на троллейбусе, водителем работаю. Знаешь, сколько зарабатываю? 200 рэ! – хвастался Генка. – Надоело здесь за жалкие 90 рублей сутками по цехам да павильонам бегать. С утра – декорации надо готовить. А потом на съемках до полуночи дежуришь. Жена грозилась из дома выгнать.

– Тут ты прав. У нас как: работаешь, как Илья Муромец, а получаешь, как Иванушка дурачок.

Они посмеялись, и присели на лавку в скверике, поглядывая, как мимо носятся мосфильмовцы. Кто из производственного корпуса в павильоны, а кто наоборот, или еще куда. Студия, это огромный лабиринт, фабрика, в коридорах которой легко заблудиться с непривычки.

– А ты, Юрок, не собираешься отсюда сваливать?

– Да нет, привык я, просто мне нравится здесь. Думаю во ВГИК поступать, на художественный факультет, а может, и на режиссерский.

– Размечтался. Там боссы своих сынков пристраивают, нужен ты им больно. Без денег, без связей.

– Ничего, прорвемся. Кстати, ты же с Витькой Корманом в друзьях ходишь. Где он сейчас? Никак не найду.

Генка нахмурился в ответ, собираясь с мыслями.

– Встречались мы с ним несколько раз. Давно уже. Он с красоткой одной познакомился, так все с ней под ручку, влюбился без памяти. Жену бросил, и поселился у этой Людмилы. Она тоже развелась с мужем. – Он ухмыльнулся.

– У нее однокомнатная квартира, в Сокольниках. Как-то бегут вместе, меня увидели, и к себе в гости зазвали. Ты же знаешь, Витька не дурак выпить, она тоже под стать ему. Я тогда нарезался, не помню, как до дому добрался. На автопилоте.

– Ну, и как они поживают? – Юрий был раздосадован такими новостями, не ожидал, что она так быстро забудет его с другим. И с кем? С Витькой Корманом. Он тоже хорош, однокашник хренов.

– Так у них там и мастерская заодно. Рисуют, пишут маслом этюды, картины. На пленэры ездили. Планов у них было громадье. Не жизнь, а малина. Если бы не ее муженек.

– А что, ревнует по-прежнему?

– Если бы. Да, вспомнил, Витька рассказал мне, что это ты их познакомил. Просил передать тебе спасибо при случае.

– А еще Иуда шлет тебе свой поцелуй, – усмехнулся Юрий. – Я тогда в командировку уезжал, на три месяца. Вот тут и познакомил их, на этой самой лавке. Не думал я тогда, что они так быстро схлестнутся. Кстати, Людмила мне тоже предлагала у нее жить, картины писать.

– Повезло тебе, Юрок. В рубашке родился, не иначе.

– О чем это ты гутаришь? – Юрию не до шуток.

– Муж у нее чересчур ревнивым оказался. Самбист, или каратист, тебе лучше знать. Так вот, заявился он к ней домой, пьяный, и забил их обоих до смерти. Не простил, стало быть.

Юрий озадаченно смотрел на однокашника.

– Чего рот раскрыл, не веришь? Вадим этот в бега, было, кинулся, да поймала его наша доблестная милиция. Сидит теперь на зоне.

– А они где же? – невпопад брякнул Юрий.

– Где им быть, на кладбище. Так-то вот, за любовь эту пострадать можно. Сходи в церковь, да свечку поставь. Им за упокой, себе во здравие. Ну, пока, а то заболтались, как бабы, мне домой пора, – вскочил Генка, и они распрощались.

Ошарашенный таким известием, Юрий сам не помнил, как вышел со студии, сел в свой троллейбус, и поехал тоже домой. Вдруг его пронзила острая, как бритва, мысль, что это он мог оказаться на месте Виктора Кормана. И не ехал бы сейчас домой, а лежал в могилке, на кладбище.

Он вспомнил, какие опасения и тревогу вызвало у него знакомство с мужем Людмилы. Тогда он не придал этому особого значения, а напрасно. Знать, есть судьба. И есть ангел-хранитель. Они и спасли его от такого страшного конца. И все же ему было искренне жаль их всех: Людмилу с Виктором, Вадима, их родных и близких.

Прошло время. Юрий трудился, как и прежде, на студии. За хорошую работу и ответственное отношение к своим обязанностям на кинокартине он получил приличную премию, чем расположил к себе жену с тещей. Они перестали набрасываться на него с упреками.

Может быть, им самим надоело ругаться. Только в их семействе наступила тишь да благодать, а однажды за обедом в воскресный день теща даже улыбнулась зятю, сынишка тоже перестал на него дуться.

Юрий рассказывал ему о своей работе, о съемках, тот о школе, похвастался пятеркой по поведению в дневнике. Домашние посмеялись дружелюбно над хитроумным простаком, а отец стал по вечерам проверять уроки сына, помогал ему решать задачки по математике, хотя это гораздо лучше получалось у матери. Ведь она была дипломированным инженером, а Юрий просто художником-декоратором.

Иногда он вспоминал о той давней уже встрече в метро, которая запала ему в душу. Сердце у него начинало стучать часто-часто, как и тогда.

…В вагоне, кроме них, никого не было, и Юрий преобразился: скромность, и природная стеснительность его куда-то исчезли, и он, собравшись с духом, бросился, словно на крыльях Пегаса, навстречу роковой красавице в красном костюме, как мотылек на огонь.

…………………………….

Москва. Октябрь 2015 г.