Читать книгу Рассказы не про всё - Николай Тычинский - Страница 14

Наш духовой оркестр как лучший в районе часто приглашали обслуживать различные торжественные собрания, партийно-комсомольские конференции, слеты передовиков и прочие мероприятия. Играли марши, гимн, туш, а иногда в перерывах что-нибудь более веселое и легкое: вальсы или песенную музыку. Обычно это происходило в большом городском дворце культуры химиков, зал которого не уступал приличному оперному.

Так как большей частью эти мероприятия состояли из самих заседаний, то нам преимущественно приходилось скучать и дожидаться своего выступления. В оркестре редко играл кто-то из взрослых, в основном мы: мальчишки четырнадцати-пятнадцати лет.

Было две придуманных нами самими игры, чтобы скоротать время в оркестровой яме.

Первая игра заключалась в том, что большой барабан клался на бок, получался этакий семейный круглый стол, и на нем раскладывалось несколько костяшек домино. Поочередно колотушкой стучали в барабан и подсчитывали количество очков на перевернувшихся вверх точками доминушках. Выигрывал тот, кто набирал больше. Конечно, стучать надо было осторожно, чтобы звук был едва слышным, в зале же обязательно шло какое-нибудь заседание и, как правило, кто-нибудь уже вовсю выступал с трибуны, а рядом на сцене сидело жюри или президиум. Но если стукнуть совсем слабо, то костяшки не переворачивались. Поэтому надо было умудриться так ударить, чтобы максимальное число костяшек перевернулось, но чтобы гром барабана не был слишком ясным среди дремотной тишины зала. И вот время от времени, впрочем, с заметной ритмичностью, раздавалось негромкое «бум-м». Кто-то в зале вскидывал голову и тревожно оглядывался, кто-то думал, что это доносится шум с улицы, а кому-то это вообще казалось естественным фоном, когда долго бубнят с трибуны. Выигрывали те, кто не боялся рисковать. Игра заканчивалась каждый раз одним и тем же: кто-нибудь входил в азарт и так долбил по подпрыгивающему барабану, что внезапный артиллерийский гром заставлял подскочить ползала; члены жюри смотрели на председателя, председатель, покрутив головой, утыкался в регламент, будто там было написано, по какому поводу синкопа, а наш Андреич, дирижер и руководитель оркестра, отвлекался от своей книжки «Три мушкетера», которую обычно читал, и грозил нам всем худеньким кулаком. Он снимал и снова надевал очки, вскакивал, но тут же садился назад, потому что тогда его становилось видно из зала. Грозил снова уже пальцем и всех заставлял вернуться на свои места. Андреича не боялись, но расстраивать не хотели: он всегда всё сильно переживал.

Вторая игра была более интеллектуальная. На тот же барабан клался коробок спичек, и ударом пальца по тугой коже надо было заставить коробок встать. Если он вставал на торец, это было верхом мастерства. Для своего хода каждый музыкально талантливый игрок выбирал свое изначальное положение коробка на игровом поле: одни ближе к краю (тогда стучать надо было не по центру, а между ним и коробком), другие клали коробок в середине и барабанили пальцем уже рядом с ним, кто-то экспериментировал и размещал его радиально под углом. Допускались к этой игре только элита оркестра: первые трубы, баритон, тенор, бас и иногда – тромбон. Никогда не светило попробовать себя в игре альтам, кларнету или вторым трубам из новичков. Хозяин большого барабана робко сидел в стороне от своего инструмента и даже не пытался как-то обозначить свою принадлежность к объекту игры. Только когда игру прекращали и надо было что-нибудь уже сыграть из музыки, барабанщик отважно бросался за инструментом, сметая по пути пюпитры с нотами, за что получал подзатыльники и тычки от «настоящих» музыкантов. Эта игра была не так опасна в смысле смущения публики; звук получался не такой громкий и глухой, как при игре в домино, а более звонкий, остренький, чистый. На него редко кто обращал внимание, наверное, его принимали за естественные природные звуки. Обычно играли по двое на щелчки. Право первого хода (стука) было у владельца коробка или победителя первого этапа. Правила игры порой менялись и совершенствовались, в этом тоже было развлечение и немалое творчество. Например, если коробок улетал со стола, то игрок на всю игру отстранялся от участия, или коробок открывался на три четверти и надо было уже не поставить его, а выбить из него спички, которые подсчитывались. Однако игра «в коробок» не была так азартна и быстро надоедала участникам соревнований. В «домино» играли чаще.

Однажды первые трубы с тенором так увлеклись игрой, что не вернули инструмент барабанщику, когда Андреич поднял свою палочку и грянул марш, а продолжали соревнование, при этом старались не облажаться и верно вести свои музыкальные партии. Теперь колотушкой стучали, уже не таясь, от души, потом колотушку бросали, а следующий оркестрант свободной от искусства рукой ее подхватывал и делал свой ход. Конечно, марш с неравномерно звучавшим барабаном слушался необычно, но это продолжалось недолго. Бешеные глаза Андреича в этот раз были страшнее его занятых дирижированием рук. Барабанщик, растолкав всех и утирая слезы, наконец, уже стучал в свой большой бубен, находясь, правда, не на своем положенном месте, а в середине оркестра.

Ох и досталось нам тогда!.. Некоторых Андреич даже обещал отлучить от оркестра. А вот публика снова ничего не заметила; разве что наиболее музыкально изысканные уловили в «Тоске по Родине» некоторую особую тоску и пронзительность, доходящую до смены ритма.

Оркестр любил играть как можно больше и разное. Если играть не давали, он все равно во что-нибудь играл.