Читать книгу Хронос - Николай Валерьевич Грицай - Страница 4

Двое молодых людей, обутые в огромные ботинки на толстой подошве шлепали по безжизненному, лужистому, влажному бетону глубокого колодца, где стенами по обе стороны приходились высокие строения, теснившиеся друг к другу почти без зазоров. На дне колодца не было, не могло и не должно было быть жизни. Лишь путь неизведанный вперед, или назад, к обыденщине и смирению. Ничто не способствовало живому на этой глубине, пусть и поверхностной, и не сохраняло жизнь. Архитектор этого адского места знал о запретной зоне для пребывания живых существ у подножия башен, граничащих с границей города, поэтому постарался как можно меньше тратить сил и вдохновения на то, чтобы разработать сколь либо приемлемый дизайн и форму низов, фундамента, по крайней мере, не уничтожающих немедленно случайно забредшие в лапы его творения живые существа. В общем, учтя закон, он не учел главного – настоящая жизнь сама выбирает куда ей идти, и предсказать этот путь эволюции невозможно, и выбирает она, как правило, именно самые неожиданные маршруты с осложнениями. Такова настоящая жизнь, все остальное – приспособление. И вот живые, трепещущие теплом, мечтами и мыслями существа опустились на дно человеческого творения – в непредназначенном для себя месте жизнь возгорелась двумя почти заблудшими тенями, что плелись наугад в сумрачном тумане, находясь в русле длинной изгибающейся руки-улицы.

Сверху в дымке проплывали смыкающиеся соединительные мосты половинок зданий. Внизу казалось, что вверх взмывали два ряда зданий. Однако это было не так. На самом деле это были множество разный строений, одинаковых лишь тут, внизу, где их никто никогда не видел и не должен был. Здания, разделенные книзу на две опоры, сливались мостами поочередно через равные промежутки где-то гораздо выше, оставляя лишь небольшое расстояние между каждым из соседних строений. Вся красота современной архитектуры, если таковая была в пограничных бедных кварталах, начиналась от жилых уровней. В нулевых уровнях зданий обитали механизмы. Обслуживающим сотни тысяч людей механизмам было наплевать и на туман, и на одинаковую серость и вечную мглу низа. Механизмам некогда любоваться – они заняты, помогая орде людей живущих в колоссальном кондоминиуме чувствовать себя свободнее в этом вечно занятом мире.

Удивительно, но здесь внизу подозрительно мало мусора и хлама, коего накапливалось достаточно в других более оживленных кварталах города. Жизнь одухотворяла собой жилые ареалы обитания, загоняла в нору тоску и уныние, но приносила также с собой сор и кое-что крупнее, что, кажется, останется нашим предкам в виде окаменелых остатков нашей цивилизации. Здесь же, в виду отсутствия людей, все было так, как оставлено строителями после заложения и возведения башен. Удивительная реликтовая сохранность – хоть музей открывай. Стыдно было даже фольгу-обертку от завтрака бросить! Впрочем, люди не хотели оставлять следов, да и фантиков у них не было лишних. Несколько миль однообразного «порядка», тишины и случайного, неожиданного, проникающего глубоко под одежду и кожу спины выдоха очистительного фильтра где-то в дымке позади, сбрасывавшего лишнее давление, и скучной стройности подножия зданий, быстро наскучили и заставили обратить внимание на другие феномены дна города без жизни, где она была запрещена законом. Тут ютился тусклый мир разбавленного серого света. Приходилось присматриваться, чтобы хоть что-то увидеть уже в десяти шагах впереди себя. Все одинаково серое, обесцвеченное. Тут можно было целую армию спрятать, и никто бы не заметил, даже сам генерал, командующий ею. По мере движения, постоянно выплывали из темноты чудные очертания различных приборов и приспособлений, во мгле порождавших дивные фантазии и ассоциации.

До окон первых этажей очень далеко, высоко. Фундамент окраинных строений поднимается вплоть до нижней границы тумана. Даже желтый, знойный свет Светила, фильтруясь сквозь сотни футов его, скучнеет, и становиться серым. Иногда кажется, что свет, стекая по мрачным, черным от времени, извечно сырым стенам глубоких колодцев высоток, набирается унылости еще и от них. В итоге даже на ту высоту, где уже обитают первые люди, он приходит, несмотря на скорость, с какой падает с небес, уже грязным и безликим, теряя все предназначенные для человека радость, тепло и цвет. Про грязное дно и вовсе говорить нечего. Но со временем ко всему привыкаешь. И даже от яркости и желтизны света хмуришься, если удается вырваться из плена тумана, – скрываешь глаза, прячешь их за линзами стекол – больно с непривычки. Анормальность становится нормой, первичная норма забывается. И что такое норма? Лишь сглаженный временем скачок изменений, приведенных к удобоваримому основанию, годному для общего восприятия и согласия. Раньше норма была жить на третьем этаже – солнце и там мешало спать, мозоля глаза, теперь на сто третьем. И все равно, кажется низко, ибо туман уже и туда подбирается. Растем вверх, как того и хотели, впрочем, преследуя иные цели, такие же туманные, уходящие в совершенно необозримое будущее. Экономика в душах наращивает этажи один на другой, словно желая добраться до небес таящих главный клад, коим желают завладеть все без исключения. Так обезьяна в старом опыте, складывает кубы, добираясь до банана. Чем мы хуже? Мы тоже растем, но на своем уровне, у нее предел банан, у нас …! Сколько еще всего не раскрыто? Там, высоко вверху, в облаках сизого пара, скрывается Клондайк благодатей, которых, есть надежда, будет достаточно всем.

Унылое созерцание и молчание путников, вызвало мысли к жизни. Погасить их, заглушить речью некому, развлечься тоже нечем. Люди шли молча, иногда поглядывая вверх, куда вздымались начальные фундаментальные, уступами уровни, смыкаясь надо головой, сцепляясь исполинскими лапами друг за друга. Из бетона в стенах торчали различные трубы, разного калибра и формы, изогнутые, уходящие под землю и в туманное небо. Висели приспособления для замеров атмосферы и другие необходимые обслуживающие приборы. Вся остальная поверхность стен была лишь из ровного, приглаженного крепчайшего бетона, бросаясь в глаза квадратами и острыми углами правильной формы.

«…В этом мире все для богатых. Везде им есть проход и дорога ко всем наслаждениям. Даже тем, мелким, о коих мечтают бедные и о которых они догадываются своим скудным воображением. Даже тем, кои и наслаждением пошлым вовсе не являются, а чуть ли не потребностью сердца и зовом души у мечтателей. Но мечтатели нервно наблюдают как их ниши занимают другие, пресытившиеся, те, что лезут не в свое место и в итоге ничего кроме отрицательных эмоций не получают. Что же, таков закон жизни и его не изменить. Впрочем, изменить можно, или даже обойти. В обход. Конечно, такие решения самовольные и чреваты последствия попадания в руки закона, что нынче ну уж очень строг ко всяким нарушителям. Нет былой терпеливости и личностного исправительного подхода к каждому преступившему его ревностно охраняемый порог в надежде на снисхождение и оценку деяния соответственно содеянному. Но! Так было раньше, теперь когда совершается много, а готовых преступить порог еще больше, – число почти равное количеству жителей Метрополиса – то уже не до милосердия – тут как бы удержать весь мир от содрогания в коллапсе преступлений и самодозволенных наслаждений. А ведь эти чертовы богатые и тут виноваты, да и вообще во всем виноваты, – они своими выходками, иначе и не скажешь, побуждают к правонарушениям таких же людей как они, только бедных, повергнутых в пучину зависти и страстного желания от созерцания жизни богатых, готовых, на что угодно лишь бы достичь той же Нирваны, как и их видовые родственники. Однако и тут у бедных нет спокойной жизни. Казалось бы, – решился нарушить закон, ну и пусть! Но в черной бездне души встает вопрос – нарушить, чтобы получить удовольствие, побаловаться, снять напряжение, или нарушить чтобы сколотить состояние, «работая» на перспективу? И то и то одинаково горестно и тяжело для честного человека, привыкшего в силу воспитания и душевной конституции к выполнению нормативных правил, а также правил морали и нравственности. Что уже говорить про тех, кто даже и без наличия законных регуляторов и запрещений готов жить по полученным от дедов заветам?

И все же новое время ставит новые задачи перед так и не окрепшей душой современного человека, что кажется, стал не сильнее за несколько тысяч лет по отношению к порокам, а наоборот слабее. Многие религии, пытаясь исправить человеческие единицы целыми народами впадающие во грех, так и не добились ничего. И это несмотря на всю разнообразность подходов. Вот еще вопрос – зачем исправлять с помощью религии то, что было создано самим Богом, как они утверждают. Нонсенс! А не подумали ли вы, уважаемые богословы, что сам наш Создатель сотворил нас такими слабыми и поддающимися? Мысль же о том, что он просто не доработал, как не предусматривают всего наперед люди, не берусь утверждать, поскольку это постыдно даже для такого атеиста… (пауза – прислушался к небесам – тихо; ни грома, ни молнии нет!) как я…»

Подобные мысли одолевали молодого человека, что шлепал своими тяжелыми, но непромокаемыми ботинками по грязи самой крайней улицы Метрополиса Лондона – улицы Величия Нации. Тяжелый рюкзак, такой же черный как ботинки и надутый как пузырь, распух от заготовленных припасов и необходимых вещей. В нем поместился, кажется, весь хозяйственный супермаркет, где были скуплены фонарики, аккумуляторы, ножи, компасы, инструменты и пр. хлам. Движение сковывали также утепленная синтетикой куртка, на чьей рекламной вывеске гласило, что она сохранит тепло даже в космосе. Что за не двузначный намек! Естественно, куртка тут же была куплена. Впрочем, космос был далеко и высоко, и в него еще нужно было попасть. А на улице Величия Нации, не знавшей как и космос дневного света Солнца из-за высоченных халуп бедняков, было не так уж прохладно – тут дышали тысячи, сотни тысяч жильцов, что вдыхали химический яд этого района, а выдыхали безжизненную смерть, не могущую быть использованной для дальнейшей жизни. Пот стекал и по лбу из-под утепленного головного убора, и по всему телу, скованному термобельем, к тому же голову стягивали поднятые на лоб альпинистские очки, призванные защищать от яркого блика снега. Хотя снега уже давно не было нигде на Земле, они все равно еще выпускались. Опять-таки для богатых, ибо у них был снег и горнолыжные курорты в закрытых помещениях с чистым воздухом. Купить их – это было словно прикосновение к роскошной жизни. Само же вторжение в обитель богатства все еще ожидало молодых людей впереди. В общем, пока они добирались до желаемого, свои рожи показывали обычные непроходимые трудности на такого рода путях. Тут главное не отступить от мечты, добраться. И отделаться лишь потом и потерей лишних килограмм, наеденных перед виртуальным учителем физики – было делом плевым. Можно, конечно, раздеться, но тогда увеличился бы вес поклажи, а нести на себе хоть и неприятно, но обманом казалось легче.

Вспомнив о напарнике, то есть что малолетний мыслитель не один в этом походе, а со своим лучшим другом детства, если стремительное взросление в этом мире можно назвать детством и юностью, шедший вторым молодой человек поднял взгляд и посмотрел вперед – где в двух шагах плелся шатающейся от груза походкой друг. В полутьме нельзя было различить деталей и на нем. Лишь качающийся в такт шагам силуэт плюхал в лужи и вязкую тонкую пленку жижи. Бесформенный рюкзак портил его вид издалека, особенно сзади. Первый нес продукты и другие вещи, а второй – тяжелейший инструмент, без которого осуществление мечты стало бы невозможным.

– Шерлок, – позвал вдруг тихим голосом тот паренек, что плелся первым.

– Что Хисп? – так же тихо отозвался молодой человек, шедший вторым, гуськом за первым. Переговаривались не останавливаясь, бредя возле слизкой стены, покрытой испарениями дыхания миллионов людей.

– Может пора? – спросил тот, которого назвали Хиспом. Шерлок же осмотрелся вперед, вбок и ввысь.

– Нет, – сказал он. – Сначала пройдем этот квартал, и хотя мы возле стены справа, значит можем быть видны слева! Как только закончатся служебные нижние окна, тогда можно будет. Это будет скоро… Сейчас уточню.

Достав часы, прикрыл их рукой чтобы циферблат не светился звездой во тьме. И хотя никто и никогда не выходил на эту часть домов с видом на эту забытую даже крысами улицу, решил перестраховаться – могло вестись наблюдение. Недаром же попутчики отказались от комфортнейшей поездки на такси к месту переправы на остров, – все лишения ради конспирации. Теперь же засветиться в прямом смысле слова не хотелось, ведь их окружали многие тысячи людей, что были отделены лишь стенами.

Взглянул на часы, где на экране горели буквы и цифры, ярко оповестившие:

«Личный хронограф Шерлока Эсперсона… Дата: 3.112 (-7656). Особых пометок нет. До случая совершеннолетия – 127 оборотов. Независимое время страны Синее, зависимое – 4/125. Локальная ошибка – улица\маршрут не найден на карте времен…»

Остальное не интересовало Шерлока, он снова взглянул вверх на темные окна, спрятал часы и догнав попутчика, потянул его в ближайший проулок за шиворот. Дорога, ведущая к острову, лежала параллельно улице Величия Нации, поэтому теперь чтобы подкрепиться можно было свернуть на нее. Как только прошли проулок, странники вышли на глухую улицу, а точнее направление, длинное как жизнь некоторых бесполезных людей, одним боком упиравшееся в воды Моря, утонувшие в тумане, а другим в задники высоток, мрачных и слизких, без окон. На эту сторону выход был запрещен даже взглядами.

– Теперь я понимаю почему ты, наш штурман, выбрал более опасный путь через улицу Величия, а не этот. Там хотя бы идти можно. А здесь… – усмехнулся Хисп, говоря во весь голос, ибо тут их не мог слышать никто, разве что из моря подслушивали те нелепые монстры, что по рассказам желтой Скайньюс Трибьюн водились именно в этой части Метрополитанского Моря.

– С нашей поклажей мы бы и трех шагов не сделали на этих булыжниках и ямах! – ставя рюкзак на большой камень, и чувствуя облегчение, сказал Шерлок. Он достал переносной нагреватель и стал готовить нехитрый ужин, в духе спартанских воспитанников. Да, еще долго нужно было идти, и еще длиннее путь назад. Поэтому, не имея возможности взять с собой весь склад продуктового магазина, приходилось экономить. Но друзей кормила мечта, так что они не были в обиде.

Освободившись от груза и подкрепившись, решили сделать небольшой перерыв, поскольку путь по такой дороге, безымянной и никому не нужной, мог забрать не просто много сил, а вообще их не оставить. Расселись возле камней, разглядывая окрестности. Вверху справа виднелся воздушный мост Диаболо, по которому неслись яркие звезды-огни вагонеток грузовых и пассажирских составов. Но не это интересовало друзей. Они смотрели еще выше, там, где уже на стремительно темнеющем небе блестели сквозь туман настоящие звезды. Прошло много времени с момента как люди полетели в космос, а они так и остались нетронутыми, неприкосновенными.

– Вон, вон! Смотри! – вдруг крикнул Хисп, указывая пальцем в черное небо. – Кажется мелькнуло…

Суровый и обладавший знаниями физика Шерлок нехотя, лениво поднял глаза вверх, положительно зная, что друг ошибся.

– Нет, это всего лишь метеор… Если ты вообще что-либо видел в таком тумане.

– Да видел же! – не унимался Хисп, восхищенно глядя вверх. Волнение его вылетало с паром изо рта и ноздрей. Он неотрывно бороздил взглядом своим синих глаз небо.

Шерлок покачал головой и в доказательство достал свои волшебные часы, за которые он отдал большую для него сумму, и которые знали больше чем он сам, предоставляя другу, показывая расписание движения некоего маршрута.

– Судя по времени, если предположить, что ты что-либо видел, – начал своим обычным языком Шерлок, – мог видеть лишь Кастора. Поллукс вообще будет над нами не скоро!

Удовлетворенный доказательствами, но не потерявший цвет видения, Хисп замер и опустил взгляд. Вместо далеких и зовущих звезд показался мрак и грязь окружающего мира.

– Ну и грязь на этой «великой» улице! – разразился хохотом Хисп, очищая о ближайший камень все что прилипло к его ботинкам. – Достойна величия!

– Пока достигали величия, забыли о чистоте. Ведь величие требует много усилий и, наверно, жертв. Потом выгребем все… Словно еще один последний подвиг!

Хисп не понял, шутит ли друг или говорит всерьез. В темноте искать ответа на его лице было бесполезно.

– Да уж. Чем дальше от центра тем больше «величия»! – опять рассмеялся Хисп. Затем задумавшись, сказал очень серьезно:

– Ты достигнешь мечты до совершеннолетия, я и того раньше. Мог ли кто-то из нас мечтать о чем-то большем? Что будешь делать когда раскроешь тайну? Станешь Прометеем?

– Вот надо! – отозвался хмуро Шерлок. – Я еще не решил…

– Я понял, ты не решил – стать ли Прометеем, или же Гигом!

Шерлок с упреком посмотрел на друга, но ничего не сказал.

– Сколько ты заработал, преподавая физику? – осведомился вдруг Хисп. Шерлок подумал и сказал:

– Чуть более трех тысяч новых фунтов. А ты?

– Да что я продажей безделушек и сбором рождественских и карманных денег мог собрать? Двести с хвостиком…

– Вот, – надменно проговорил Шерлок, – знай же благодаря кому мы осуществляем наше путешествие к славе.

– Значит все-таки к славе? – огрызнулся Хисп, хотя тон выдал его шутку и фальшивую злобу…

– Ты – точно… Я еще не решил.

– Тогда могу предложить, по-хозяйски, присоединится ко мне. Милости прошу!

– Несешь свой рюкзак? Вот и неси! Это тебе искупление за малый вклад в наше предприятие!

– Ну конечно, куда же нам, простым смертным до вас, физиков! О, цвет нашей цивилизации, правда, бедный, но все равно цвет! – издевался Хисп без злобы. А вот Шерлок нахмурился всерьез и думал о своем, тяжелом как законы физики.

– Хотя, – как бы смягчился Хисп, наиздевавшись вдоволь, – у тебя благодаря физике хотя бы шанс есть вылезти наверх, у меня и такого нет. В крайнем случае, пилотом баржи на Диаболо.

– Судьба дает тебе шанс, – пользуйся им, а не зубоскаль! – нравоучительно заметил Шерлок. Хисп не стал возражать и согласился кивком.

Спали по очереди, чтобы не попасться чудовищу из Моря, или еще гораздо худшим чудищам – охранникам Метрополиса, изредка патрулировавшим пляжи Моря. Так было всегда, что пусть бы даже и существовали некие чудища в реальности, борьба с ними могла стать украшением жизни любого человека, но бороться с себе подобными было по меньшей мере не отрадно, а по большому счету – губительно как примером, так и последствиями. Разуверованность, ограниченность мира, его краткие границы, – вот одна из нитей ведущих к безумию детей и холоду взрослых. Не к чему стремиться, нечего покорять, все забыто и подвиги не в моде. Устраиваясь на ночлег, Хисп передал Шерлоку «полномочия» вахты, заснул.

Настала очередь бодрствовать Шерлока, который, впрочем, и так не спал…

Вот если бы мечты осуществлялись много быстрее, пусть даже ценой усилий, но быстро. Чтобы не тратить драгоценное желание на сам путь достижения, на время, растрачивая его на тщету. Тогда бы все было иначе – лучше и мягче. А так получается, что достигнув с огромным усилием желаемого, оказывается, что мы хотим в этот миг нечто другое, а достигнутым, еще вчера бывшим выше горы, заслонявшим свет жизни, манящим вдаль, мешающим спокойному сну, недовольны и пренебрегаем, томимы новой целью. И опять дорога, опять скитания! Только теперь надо еще сползти с той горы на которую завела мечта прошлая, потом начать новый путь, а тут уже и сомнения в помеху. А вдруг мечта опять окажется лишь обманом, зовом лживых маяков? Как распознать настоящее, вычленить его из сонма привидевшегося и напрасного? Что для этого надо делать, кому следовать? Бесконечные вопросы, что оставили нам и более мудрые предки, не могли быть решены в одночасье. И все же Шерлок готов был, как признавался сам себе в эти мгновения приятного одиночества, потратить некоторое драгоценное время собственной жизни на их решение.

Как бы было легко, если бы некоторые важные вопросы уже были решены, и их готовое решение выложено для всеобщего доступа! Тогда, изучив раз и навсегда подтвержденные опытом бдения прошлых веков, можно было сосредоточиться на нынешних не менее важных проблемах. Но, увы, – каждый век ставил все новые препятствия, не снимая предыдущих. Впрочем, кто хотел – искал проблемы, они же, благодарные за внимание к себе, с радостью шли навстречу ищущему их. Все остальные, нормальные люди эти дорожки обминали. Хм, кажется, если переусердствовать, то вся братия проблем и нерешенных вопросов осядет всего лишь в одном мозгу. А это, знаете ли, чревато. Шерлок взглянул на часы, – мерило и распорядитель жизни, хронометр событий и отделитель старого от нового.

До зависимого утра еще оставалось кроха времени, пока электронная таблица ползла по оранжевому экрану часов, увлекаемая внутренней закономерностью развития событий атомного мира, преследуя последствие причиной. Странно, но здесь на берегу, в тумане, сковавшем зрение, притупившимся о близкое расстоянием до объектов, дышалось легче. Видимо сам туман таял по удалении от джунглей города. Ведь даже рукотворные звезды были здесь видны, хотя и расплывчато. Черт, друг не ошибся, – там, в высоте подмигивала цель пути. Это придало силы.