Читать книгу Диосайм. А'суль - Николай Вереск - Страница 6

День. Ирбис стояла на выходе, не желая уходить из тени. Она очень долго расчёсывала густой мех, с каждым разом снимая с гребешка оставшиеся волоски и пух. Из этой густой алимской шести можно было сделать несколько подушек. Именно такой её утром встретила Юви.

– Праздник тепла. Кому это вообще в голову пришло… – ворчала Ирбис. – На нём единственная хорошая вещь – лат-латские гребешки для шерсти.

– Наверное, кому важно, тому это пришло, – Юви потянулась. Каждая косточка похрустела, и мышцы ног ныли. Всё было уставшим. Как всегда.

– Этот день должны были звать иначе. Хочешь знать? Никогда не ставь на сексе и любви знак равенства. Никогда. Нет в этом тепла.

– А это к чему было?

– Хах, отарцы.

– Я не меньше альма, чем отра.

– Будь альмой, – Ирбис скрестила руки, – ты бы понимала меня.

Ещё вчера моровая казалась ей другой. Стоит наступить утру, как из добродушной и понимающей собеседницы она превращается во ворчливую кровопийцу, облизывающей перед каждым укусом клыки. И глаза холодные-холодные, без души.

Юви покачала головой.

~~~~~

Можно ли говорить о предзнаменовании? Все документы сложены, стол нетронут чернилами, потому его занял кокатрис. Ящер мирно посапывал и утробно урчал, чему Эратела радовалась. Она подошла к своему питомцу и разбудила, поглаживая по шипастой шее и оперённому телу. Животинка лениво зевнула. Кокатрис повернулся, подставив нежное пузо, а в ответ Эратела перебирала когтями его мягкие перья.

Момент был прерван. Учуяв знакомое, ящер разошёлся на клёкот, встрепенулся, поднялся. Он так сильно начал бить крыльями, что поднималась пыль. Эратела зашипела и кокатрис замер. Он громко рычал и пыхтел.

– Кшрессис! – Эратела рыкнула ему. – Кшрессис рагар!

Причина его недовольства появилась очень скоро. В шатёр забежала трёхглазая кошка, каркарата. Создание смотрело на кокатриса свысока. Даже на Эрателу. И каркарате не мешало даже то, что она относительно других низка. Четыре уха сильно дрожали, а сама кошка утробно урчала. В её зубах был свёрток ткани.

Эратела подошла к ней и бережно вытащила из пасти ткань. Анои погладила каркарату по затылку. Каркарата в ответ рыкнула и скоро убежала. Перья кокатриса медленно спадали и прилегали к телу.

– Сайшед… Что же ты нашла, – Эратела очень осторожно развернула свёрток.

Местами руны повреждены, но общей картины не меняло.

«18 АМ Ф-М. – 29 АМ Ф-М. – 3 АТ Л. Вести. Нрат. Новое. Проблема. Корми кар-ату. ~СШ.»

Эратела улыбнулась. Эта манера Сайшед, сказать сначала время, потом новость, а затем попросить покормить питомицу. Сайшед ушла в Усуль, на границу с Нратсулем, в восемнадцатый день этого месяца, а каркарату отправила почти декаду назад. Сама придёт через три дня, если всё будет в порядке.

Улыбка сменилась на грусть. Она принесёт вести о чуме, о нрате, и не благие. А прибытие альм? Термиалат? Какая весть дальше разрушит ветхую опору?

– Сайшед-Сайшед, возвращайся скорее… – вздохнула Эратела.

Она подошла к шкафам, где лежали манускрипты, документы. Там карта Диосайма. Там карточки, шесть с именами, одна серая и две пустые. На тяжёлом дыхании Эратела вытащила их и кинула на стол. Кокатрис зашипел.

– Прости, дорогой, – Анои погладила ящера по клюву, – нет покоя живущим в Кошмаре.

~~~~~

Сегодня второй этаж Акну пустовал. Во внутреннем дворике слышались глухие удары. Звук яркий для тонких ушей. Юви спустилась, чтобы посмотреть на источник.

Вот был Нертемос. В его руках длинный посох из лат-латской древесины. При каждом шаге и действии его тугие косы били ему то по спине, то по лицу. И вот такая же серая Гетамерис, но казалась выше и старше. Её шерсть пятниста, а чёрных косичек больше. Её косички быстрее реагировали на каждый её выпад саблями из той же древесины. Что Нерт, что Гета, они сражались топлес.

Их оружие из дерева, но это не означало, что они останутся без синяков. Положение Нерта было не лучшим, ему приходится раз за разом парировать атаку и защищаться. Его то и дело прижимала к земле скорость и сила Геты. Она была совершенно открыта, но Нерт никак не мог даже сдвинуться.

Нерт выждал момент. Он сделал шаг назад и направился прямо на неё. Приблизился. Она упала спиной на землю, уткнулась ему в живот всеми шестью когтистыми пальцами ног. Момент. В резком движении она его перекинула через себя. Лопатки Нерта с дикой болью встретились с землёй. Он поднял взгляд. Прямо над ним повисла Гетамерис, улыбалась, что все клыки видны.

– Мне одна виверна на ушко нашипела, что кое-кто не желает восстановиться, – ацирь прищурила голубые глаза. Она переходила на шёпот, зависнув прямо над Нертемосом.

– Передай тогда этой виверне лететь прямо в… – он прервался на кашель.

Лишь потом Гетамерис убрала рукоять сабли с его живота, где теперь будет синяк под шерстью. Нертемос с кашлем повернулся набок, медленно вставая. Раны на его груди давно зажили, но слой чуть светлой шерсти ложился криво. Иногда его кожа просто сползала с мышц, отслаивалась как чужеродная. Это было единственной причиной, по которой он носил в обществе бинты. Только в Акну, когда нет руми, когда его зовёт сестра на дуэль, он спокойно их снимал. Когда-то на месте той раны у него был сетер. Тёмная метка, изображающая натянутый лук. Теперь же Жрец Кортама назначил этот ожог от неугасимого огня узором охоты.

– Да осветят твой день лучи Линтою, Юви, – Гетамерис перевела взгляд на прибывшую.

– И вам ваш день, Гетамерис.

– Ты можешь говорить просто Гета, ты знаешь – ацирь сложила сабли на стойку с другим оружием. На её правой руке шерсть была короче, прерывистой. Там была её родовая метка, как чёрный браслет на запястье. – Как тебе этот бой?

– Нерт делает успехи спустя лето. А вы как обычно в балансе, как вижу, – Юви говорила осторожно. Она не сильно владела боем, сколько успели научить, хотя её и нахваливали. Ей далеко было их судить. И по сей день не привыкла, что главы клана не хотят слышать полное имя. Имя для туми многое значит. Открытые двери в большой мир, а будучи всё ещё частью общества, тебя больше видят как личность.

– Теряю хватку, – грубо отрезала Гетамерис и потёрла напряжённые ладони. Повернулась к брату ненадолго, спиной к Юви. Она заметила на лопатке Геты сетер лука.

– В Акну тише, чем обычно, – Юви бросила грустный взгляд на шатёр.

– Ну, у нас в клане мало руми. Да и в самом городе. Так что… Многие датры и ацирь пошли на ритуал, предоставив себя свободе на декаду.

– А вы не идёте?

– Нет. Мы с братом проведём время иначе. Ритуал, подготовка эта. И нужно завершить ещё пару дел, – она кивнула в сторону Нертемоса. Он прокашлялся.

~~~~~

– Архивы, – на выдохе сказал Нертемос. – Если хочешь чем занять себя, то прошу.

Первый этаж клана, фаасамское крыло. Перед Юви расстилались горы из манускриптов. Множество полок, множество ячеек. Даты, поселения. Всё, что связано с Акну, а не только одним городом. Не только клан из одного города. Всё.

Они были не одни. Те, кто имели разрешение, тоже проверяли архивы, разбирая и приводя в порядок. Кто-то приходит за ответами, а кто-то за историей. И, конечно же, это обитель Нертемоса, в которую он, как глава клана, приглашал доверенных ему помочь разобрать документы. Юви тут была не первой, в дальнем краю комнаты тоже шумели бумагой, верёвками и ворчанием. Но сейчас её внимание было на манускриптах рядом.

– Их… Очень много, – она подняла с пола посеревшую рукопись. На свитке были осторожно выведены руны. В них она узнавала алимские черты грубого говора:

«Третья эра, две тысячи семьсот сорок девятое лето, двадцать седьмой день Аэртэме Ин-не.

Лат-Лат. Онто пало. Лима осталось последним рубежом. Всё было сожрано неистовыми. Мы потеряли запасы еды и древесины. Говорить о туми ещё страшнее. Неистовые съедали всех живьём, за ними нет ни милосердия, ни чести, ни разума. Мы покинули поселения без оглядки, кто как успевали. В моих ушах остались хрипы утопающих в ледяной воде. Они не добежали до драккаров. И вопли тех, кого терзали. На моей памяти их слёзы и кровь, они и на моей совести. Я не могу того пережить. Я кинула их. А теперь Лима в опасности. Под эгидой Акну, выжившие демы отправятся на отар. Их меньше полсотни. Остальные альмы уйдут на алим, в Асмаль. Со мной останутся самые сильные ацирь и датры, тароны и моровые, заслужившие моё доверие. Мы останемся на границе между Лат-Латом и Фар-Ксаром, на Краме, патрулируя снега и леса. Если неистовые двинутся на алим, мы их сможем удержать. Надеюсь, что смогу ещё на два лета. У всех моровых свой Кошмар. Этот Кошмар будет моим. Если этот манускрипт в твоих руках, то знай: мы проиграли. И я каюсь.

~ Шаманида Онто Усгрели».

– Этот свиток пятилетней давности, – заключил Нерт.

– Их стало больше, – Юви свернула манускрипт, перевязав затем красной бечёвкой.

– Давно искали этот манускрипт в Косе. До этого пустышек и неистовых только иногда видели. Падение Онто прокатилось по всему Диосайму. Это первая запись о новом море, о нрате. Вернее сказать о нападении. А до того только слухи.

– Я не помню, – Юви нашла подходящую полочку и положила на неё свиток. – Возможно, память я потеряла ещё раньше.

– Мне кажется, ты потеряла лет семь. Почти восемь, – Нерт открыл сумку и осторожно достал оттуда свиток белее, свежее. С рукописью он был предельно осторожен, словно в руках держал чьё-то сердце.

– Ты это уже говорил.

– Но при всём этом твои знания и навыки не выглядят деградирующими.

– И это говорил, – она вздохнула. – Я не знаю, почему. Меня просто нашёл в лесах Лат-Лата тот, кто пытался принести в жертву Кортаму за пять дней до ритуальной охоты. Я лишь рада, что его прирезали раньше.

– Ты в порядке? – Нертемос смотрел на Юви, которая спокойно говорила откровения. Она держалась за шкаф и отдала всё своё внимание полу, медленно покачивая хвостом. Историк поник. От одного упоминания, что наследие Кортама искажают, он терялся. И от осознания, что этим хотели кому-то навредить, ему становилось ещё хуже. Только желание исправить чужую ошибку.

– Нет. Да. Наверное. Просто вспышки воспоминаний. Лето назад словно было вчера, – она выпрямилась.

– Это не моё дело, да, – он легонько положил ей руку на плечо, ожидая, скинут или нет. Видя, что жест одобрили, продолжил. – Возможно, тебе стоит пойти на ритуал Линтою. Даже будучи линет… да какое дело. От сестры слышал, что ацирь умеют трапезничать. Отдохни, это нужно тебе.

Юви повернулась к Нерту. Тот убрал руку.

– Если от самого дня Линтою плохо, то лучше на нём не появляться.

– Ты так считаешь?

– На ритуале ты не была. А вот от плясок… Не знаю. Но в случае чего, я буду тут. И Гета. Терм. Ну, ещё Ветелла и Каиса. Хотя нет, Термиалат вряд ли. В последнее время часто пропадает. Да и…

– Ветелла? Каиса? – тотчас переспросила Юви, перебив ругательства Нерта. И он, коль упомянул, взглянул в сторону двух ацирь. Юви оглянулась. Они стояли за её спиной, на несколько хвостов дальше, тоже разбирали манускрипты. В этом же крыле, они просто были немного дальше, и потому она их и не заметила, как вошла.

Ветелла прислонилась к стене. От её густых и чёрных косичек, забитых цветными бусами, мало что осталось: их место заняла тугая коса лишь с четырьмя камнями, цветов светила и лун. А яркие цветные наряды уже как лето стали хитиновой бронёй. Каиса не отвлекалась от занятия ни на мгновение, складывая манускрипты вполне активно. Её одежда стала легче и мягче, а тело полнее.

До падения Коса они были совсем другими. Ветелла была Анои Матри того города, перенесла всё тяжело и вернулась в Акну. Каиса была Жрицей Кортама, и, как не странно, для неё потеря города пошла во благо, если смотреть на тело. А что в душе у неё… Прошло лето, как они в последний раз виделись с Юви. Как и остальные туми, которые разошлись после Коса по городам, Ветелла и Каиса ушли тогда в Сиа. Юви только слышала, что они перешли потом в Ормэ.

– Мы решили прибыть на день Кортама. За декаду, – всё так же ломано говорила Ветелла. Она услышала Юви и Нерта. – Это наша дань прошлому. Хоть Ормэ и близко к А’сулю.

Юви не смогла стоять в стороне. Она просто кинулась обнимать отру. Ветелла её обняла в ответ, хотя и не любила этого.

– Я так скучала…

– Я тоже. И Каиса. Хотя мы были знакомы мало. Но. Ты всё равно будешь моей руми, – она улыбалась. И, вопреки броне, была тёплой, как и её голос, хоть и с ломаной речью. Анои Коса. Звание, что она потеряла вместе с поселением, но всё ещё оставила в душе.

Юви её отпустила, дабы не смущать. И глянула на Каису. Её левый глаз зашит, что Юви заметила не сразу из-за чёрного узора на линиях швов. Каиса раскрыла руки. Они обняли подруга подругу. На Каисе не было шерсти, а больше никогда и не вырастет. Только чёрные узоры от ожогов были шероховатые на белом теле.

~~~~~

– Тут документы из Онто, Лимы и Коса, – проговорила Юви. Завал медленно пропадал, а свитки занимали заслуженное место на полках.

– Да, ты права, – ей слабо ответила Каиса. – Очень многое Акну получил недавно.

– А было что о матри или Юсиви?

– Нет. Нет, – Ветелла читала очередную рукопись. – Тогда бы его передали. Манускрипт. Тебе лично.

~~~~~

Вечерело. На небе зажигались звёзды, даже самые дальние и крошечные. Три луны светились полностью, а Линтою краснела, садясь на захаде. Небо становилось багровее. Его монотонность сменяли серые облака. А на облаках отражалось множество акцентов от светила и лун.

Юви стояла недалеко от заборчика. Она уже давно закончила в клане дела. Улочки наполнялись разными запахами. Города, заполненные туми, обычно всегда были полны пота трудящихся, а в этом ещё и рыбацкий район. Тут запах скрашивали цветы, аромат которых слабо покидал стены поселения и уже был привычен. Эти цветы сажали местные, что не покидают своих домов больше чем на пять дней: ремесленники, молодые руми или туми в возрасте. Жрецы, Жрицы. Некоторые ритуальники, что относились к нежизни или обратная сторона, повитухи. Душелечещие, если только не покидали свою работу. Но запахи менялись. Запах шерсти. Горящей. Запахи пряностей, что привезли из Иниря и запахи духов. Ароматы цитрусов, сладких мёда и вишнёвых вин, и свежего мяса с корочкой, приготовленного на углях.

Ей часто говорили, что у неё нос как у оце. Приплюснутый, как у отр. А от матри он в две горбинки: выступающие переносица и кончик носа. Её она помнит очень слабо, больше по рассказам, что при рождении её матри стояла над двумя двойняшками, когда им наносили на щеках раскалённой нитью узор. Юви коснулась когтистыми пальцами правой щеки. Шероховатость. Им хотели подчеркнуть, что они одно целое. Но Юсиви была больше альмой. Белой-белой, с роскошной гривой и маленькими косичками в ней. С глазами цвета льда и узором на левой щеке. Часто шутила и звонко смеялась, как редкий ручей разбивался о молодой хрустящий лёд. А Юви оставалась ни на кого непохожая, чужая и у отр, и у альм. И вся её жизнь была в Инире, с оце. Он был с рыжими косами, тёмной шерстью, постоянно в шрамах. Он убивал саламандр ещё в зачатке, имел на этом самое важное звание в инирьском клане. А Юви беззаботно проводила время в поле, за пределами городских стен, выискивая новые травы и ягоды. Она постоянно бегала к местной алхимице, чтобы та рассказала ей больше. Запах этих ягод до сих пор в памяти.

Юви открыла глаза. Нет. Этот запах был здесь. Она прошлась. Совсем немного от шатра до приклановых домов. Этот запах ягод. Инирьские.

Прислонившись к стволу дерева, стоял Вольфрам. Его щиколотки полностью скрыла густая рыжая трава. Он стоял, немного сгорбившись, сложив руки на груди. В одной из них была чаша из серой глины. Юви подошла ближе. Вольфрам взглянул на неё, задержал взгляд на пару секунд, потом опять вернулся к прежней цели. Через массивные высокие деревья проходил мягкий свет от неугасимого пламени, а там видна и площадь. Правда, слабо.

– Инирьский чай?

– Угу, – сухо буркнул Вольфрам. – Этот край богат травами и ягодами. Когда-нибудь туда поплыву. Если там только нет тех трупоедов.

– Не-е-ет, они усульские, – Юви засмеялась. – Ты всё ещё не терпишь обжаренный герситр?

– Для меня это трупоед. Точка, – Вольфрам махнул хвостом.

– Нет, нет. В Инире они не выживают, – она посмотрела туда, куда смотрит он. – Как настанет утро, то будет день Линтою. Идёшь на ритуал?

– Мм, нет. Ни интереса, ни желания.

– А что там будет?

– Будет? – он кашлянул. – Я не знаю. У ацирь и датров всё разное. Наверное. Я никогда в этом не участвовал и не намерен.

– Я ни разу не была, – Юви вздохнула. – Может, пойду сегодня.

– Наверняка там будут песни, танцы и еда. Не представляю ритуалов без этого, – Вольфрам отошёл от дерева, потянулся. – Я пойду спать. Не ищи меня завтра. Да обойдёт тебя Кошмар.

– Да обойдёт и тебя, Вольф, – она проводила его взглядом. Вольф шагал к центру, чтобы вернуть чашку.

~~~~~

Берег всегда был красивым и на закате не сливался в одно чёрное пятно. С новым летом всё становилось особенным, природа оживала ярко и более чем в Фер-ми. Низкие волны мягко били о гальку и гоняли песок. Где-то глубоко в водах плавали змии, их гребни шли по всему телу. Биолюминесценция их гребней была красной, рыжей, жёлтой, реже зелёной и голубой. Юви змиев видела на суше, когда некоторые ночные рыбаки и рыбачки сдирали их с себя. Отрывали живность от ног, и ступни туми омывала кровь. Кровь после их укусов тяжело остановить. Сейчас же они плавали быстро, извивались, ловили мелких рыбёшек и фиолетовый планктон. Последний тоже светился в тёмных водах.

И этот пейзаж дополняли три луны в зените, не сокрытые редкими облачками. Как и лето назад. Спокойствие напрягало. Юви перевела взгляд на пристань в сотне шагах от неё. Драккары. Пару дней назад это их она слабо различала на горизонте. Сейчас они скрипели, покачивались. Парус сложен. А на носу, на фигурах из кости, сидели ночные птицы и тонко свистели.

Её отвлекли лязг когтей и фырчанье за спиной. Юви дёрнула ушами, улыбнулась.

– Я знаю, Домиаш, это ты.

– Утра, лучик света! – раздался звонкий голос.

– Сейчас поздний вечер, – Юви развернулась. Позади неё на стаги сидела ацирь с огненно-рыжими волосами. Этой ацирь шевелюра совершенно не мешала. Волосы она не заплетала в косы, только закрепляла в хвостики. – Не надо так меня звать. Ко мне это прозвище уже прикрепилось.

Домиаш спрыгнула со стаги. Эти существа, стаги, были чем-то средним между лошадиными и кошачьими, а некоторыми повадками напоминали волков. Хвост стаги длинный и пушистый, лапы с огромными когтями, которые они точат о деревья. Длинные уши и шипы на шее, которые проткнут неумелого туми, решившего, что всё дозволено. Морда вытянутая, а поверх губ выступали клычки. Клычки только казались малыми, а Юви довелось повидать, как стаги перегрызали глотки.

– Ладно-ладно, как скажешь, – Домиаш почесала стаги под шеей. Существо заурчало, прикрыв глаза.

– Тебя давно не было в А’суле. Грустно будет ещё не пообщаться.

– Грустно – это верно сказано. Вот бы как в Ин'не: засесть у огня в клане, взять что-то тёплое в руки и за снегом следить под треск дров.

– Тогда было не очень весело, – склонила голову Юви. – Если не считать того дня, когда твои стаги погнались за белками и проломили забор.

– Вот я и об этом! – рассмеялась Домиаш, прикрыв рукой клыки. Такой жест не приличия ради, а чтобы живность не нервировать. Не у всех улыбка не является оскалом.

Юви поддержала подругу:

– А потом на нас спихнули восстановление этого забора. Зря тогда смеялись.

– Не зря, нет. Просто надо было тише. Гетамерис не умеет веселиться. Вот бы эту ворчливую каркарату вытащить на праздник, хоть обычной туми побудет!

– Да-да, – их смех постепенно утихал. Юви вдохнула холодного воздуха. – Так где ты пропадала?

– Были дела. Рейды из Сана’ра в Кос. Туда ведь в основном моровых посылают, зона мёртвая. Всё ещё на спине шерсть дыбом. Там время словно остановилось. Вороньё словно в чернилах фейри измазано. Все звери с костями наружу… и прочее, да, – она быстро замолкла с подробностями, стоило ей заметить, как собеседница прищурилась и опустила уши. – Короче: я могу скоро опять пропасть. Не знаю, есть ли за плечами что-то хорошее с этого похода.

– А лук нашли? – Юви сменила тему.

– Не-а. Только б Нерта утешить, от того и бумаг много. Скажем, что невозможно найти, так он сам побежит в Кос. Помрёт так. Клану лучше не лишаться историка, пха-х.

– Грустные вести.

– Хоть Гета не ворчит. Могло быть и хуже, – Домиаш быстро кинула взгляд на драккары, – но… Ты идёшь на ритуал? Я да, – она похлопала по телу стаги. К мягкому седлу живности были привязаны мешочки.

– Я… Я хочу пойти, но не знаю, что там. Я линет и… – Юви не могла договорить, ведь ей уже упёрлись руками в спину и вели.

– Идём-идём-идём! Без разницы, ты ацирь, есть у тебя цикл или нет. Тебе у нас понравится!

– Я об этом уже жалею…

~~~~~

Они пришли, вероятно, в разгар веселья. Недалеко от воды был обширный костёр, который оградили рядами камушков. На камушках тарелки с едой, что не должна остывать, кувшины. И примерно на расстоянии хвоста уже расположились ковры, ткани и подушки, а там и другие блюдца с пищей. До внешних стен лабиринта расстояние в лиму*. Голубой пламень Юцииль хорошо виден, а от этого теплее.

Кругом танцы. Ацирь были самые разные. Альмы, демы, отры. У них такие разные косы, могли быть не только на голове, а плелись ещё на шее и хвостах, на лапах. Кто в лёгких тканях, кто лишь иртисе, а кто топлес. А кому вовсе плевать на одежду. Из-за этого сразу не узнать, кем они были. Местные, приезжие, приклановые?

Усуль как центр. Рождённых в Усуле зовут захадцами, а не демами. К альмам, выросшим вне алима, отры относились спокойнее. И наоборот, альмы спокойнее к отарцам, выросшим вне отара. Они лишены большей части той жестокости, которая царит в их регионах. В лесах Усуля живут виверны, которые не нападают на города. Им всё равно. Этого не скажешь о алимских ледобоях или отарских саламандрах. От того на краях жестокость.

Виверны только ацирь. И сейчас этот ритуал был только для ацирь. И им, как и вивернам, в этот момент было всё равно на остальной мир. Что-то творилось на Диосайме? Всё равно. Они проводили время, наслаждаясь им. Они пили, что хотели, ели, что они хотели, говорили, о чём хотели и кого хотели. Они украшались платками и лентами цвета лун им в дань, водили хороводы и пели. Это был ещё старый язык, с кусками фаасамской речи. Устаревший тумрун. Грубее алимского говора, но мелодичнее. Это тяжело переводилось, но общий смысл можно было уловить.

«Скажи моя подруга,

из песчаных бурь отара, из холодных вьюг алима,

не найдёшь ли ты мне друга?

Или быть тебе моей,

средь мрачных лесов, средь густых полей,

от гор фаасама, от их рек к захадному морю?

С кем мне быть и в счастье и в горе?»

***

Пели. Длинные запевания как стоны. Заглушённые крики, утопающие в пепле. Огонь словно рос до неба. Он их закрыл. Лето назад тоже пели. И раньше. Раньше танцевали белые пятна у горящего столба. Шерсть вспыхнула, пух быстро тлел. Клыки белели в синем пламени. Чёрный силуэт, объятый синим неугасимым пламенем.

***

– Юви! – Домиаш похлопала дему по плечу. Юви повернулась и посмотрела на ацирь. – Я тут в танцах поучаствую. Так что здесь меня не будет какое-то время.

«Ответь мне, моя подруга,

что мне делать в этот день?»

– Да, поняла, – Юви медленно кивала, приходя в себя. Картина медленно, по кускам, складывалась в привычную, праздничную. – Может, я тоже поучаствую. Подумаю. Только не бросай меня тут насовсем.

– Если трезва будешь, то даже отвезу до дома.

Домиаш сняла со стаги седло и с широкой улыбкой убежала к другим ацирь в поле. Их голоса были слышны ровно, сколько они видны. Там, вдали, небольшими смеющимися пятнами.

Юви оглянулась. Местечко рядом казалось уютным, даже несмотря на… происходящее в её глазах. Она заняла место. Подушки мягкие, а ковры вполне чистые, хоть почти всегда туми ходят босыми. В кувшинах были молоко, соки, фрагар, чаи и мёд. Это ощущалось по запаху, да и как хранили. Всё было написано на кувшинах кривыми рунами и подчёркнуто простыми рисункам с яркими цветами. На блюдцах фрукты и мясо местных птиц и живности, сильно приправленные от настоящих запахов, кораллы, рыба и пряные хлеба Иниря. Осторожно рассыпаны в еде кислые и сладкие ягоды.

Юви взяла в руки чашу и налила туда фрагар. Это напиток из мёда, ягод огонь-травы и крови, в основном крови атегертов. На удивление долго хранится. Алимцы так же вместо мёда делают основу из молока атегерта, если напиток для руми, да и крови больше добавляют, чтоб не болели. Но здесь этого нет, лишь мёд. По легенде, фрагар создал во второй эре Осифит, когда уводил туми на алим. Достал мёд шершней Нратсуля, собрал ягод и добавил своей блеклой крови. Приручил атегертов, чтобы руми также привыкли к крови с молоком их матри, чтобы продолжили алимский род. А атегерты – снежные черепахи, огромные, с бивнями и густым мехом. Используются ныне и в караванах для перевозки продовольствия. Атегерты теперь неразрывно ассоциируются с алимом и альмами. Они одинаково массивные, пушистые и как снега белые.

– Ты же не собираешься всё выпить разом, руми? – голос остановил Юви на мгновение, когда она поднесла чашу к губам. Фигура у ацирь рядом была искажена, как это видела Юви краем глаза, но полностью повернуться не смела. Она замерла так на пару секунд. И осушила чашу одним глотком.

– Уже нет, – Юви поставила чашу перед собой и медленно повернулась ко второй ацирь. – Пустую чашу не испить.

– Славно-славно, – Эратела улыбнулась.

– Простите, Анои, – Юви потупила взгляд в ковёр.

– Фрагар может быть слишком крепким для тебя.

– Вовсе нет, я его пила и ранее, – Юви смущал разговор. Она обняла себя хвостом, а потом перехватила чашу, что наклонилась и почти легла на бок. – Я же не отра.

– Оно и видно, – Анои отпила из своей чаши мёда. – Устойчивость в крови видна, не спорю.

– Это не поэтому… – Юви закрыла лицо рукой. – Вот же…

– Я наслышана о тебе от Термиалата, – Юви подняла взгляд на Эрателу, как только услышала знакомое имя. – Да-да, знаю не только из-за таверны. Ты делаешь успехи в лекарственной алхимии, верно?

– Да. Это так. Но чаще у меня получается чай, – дема засмеялась. Анои тоже. – Я больше по внешним тканям и ранам, только не делаю. Нет призвания, нельзя. А так бы с радостью.

– Ты пережила Кос, как я знаю. Ты сопровождала пламень Кортама. И ты слишком юна для своих лет.

– Да, это так. Откуда вы знаете? Не всё же Термиалату меня хвалить.

– Я знаю, а это главное. Как и то, что ты всё такая же молодая руми, – Эратела долила себе ещё мёда, её чаша никогда не становилась абсолютно пустой. – Мы как чаши чем-то наполнены. Ты уже лето пытаешься мимикрировать, когда на деле тебе всё ещё семнадцать лет.

– Я знаю.

– И без имени. Ты думаешь, готова к ритуальной охоте?

– Да, – Юви сказала, как отрезала. Алкоголь не давал уверенности, но явно отнимал сомнение. – И даже если не готова, то всё равно пойду.

– Да, правда, – Анои усмехалась. – Сетери всё меньше, к сожалению. Не будет всё, как когда-то… время славное было. Да и в это лето будет мало руми, ищущих имя среди вольных охотников.

– Через лето руми будет больше. И ещё через лето. Если мор не придёт раньше, – Юви взяла фрукт с тарелки. Руки немного уже тормозили, меньше чувствовали, но когти вполне хорошо чистили кожуру. Но она щурилась каждый раз, когда задевала мякоть и от давления сок выскакивал. Часто прямо в глаза. Щипало. Глаза слезились.

Эратела отпила глотка два мёда и нахмурилась:

– Знаешь о нрате много? Не всех это заботит. А кого заботит – лишнего додумает.

– Ну да, знаю, – язык не развязывался, нет. Теперь таить всё казалось просто глупым, а говорить не так проблемно. Юви говорила тише. – На Кос напали культисты вместе с неистовыми. А до нападения я уже знала, что Онто пропало. Лима тоже. На пристани пять драккаров, в воздухе запах сожжённой шерсти несколько дней, кругом много альм. Больше, чем в Косе лето назад. Куда уж много: приклановые дома были свободны, а теперь моя соседка моровая. А архивы Акну пополнились документами из мёртвой зоны.

Эратела допила мёд. Она взяла чашу больше и налила себе фрагара, чтобы выпить разом. Налила ещё чашу, но в этот раз не тронула. Только взяла ломтик мяса, чтобы во рту не осталось кислого привкуса.

– Скажи, – обратилась Эратела к Юви, поправив длинные косы, – тебя действительно нашли в лесу без царапин?

– Не совсем. Царапины, синяки, грязь, выпавшая шерсть, ещё это, – она повернулась к Эретеле и показала на правое плечо. Шерсть росла криво. Её Юви чуть подняла пальцами. Показался розоватый шрам. – Было до кости. Если в лесах Лат-Лата уже тогда неистовые и пустышки шныряли, то это чудо. Мне сказали, что я декады там лежала.

– Может, это благословение? – Анои смотрела в янтарные глаза Юви своими жёлтыми. Дема дрогнула.

– Кортама? Будь благословение, я б цела была и дома. А уж тем более я думала, что под крылом Галлатеи.

– Высшие не всемогущи. Они были как мы, они и выбирают себе последовательниц.

– Выходит, культистов выбрал Семиос? Не собственная уверенность в жестокости и жажда исказить природу туми окончательно? – Юви хмурилась. – А если он выберет кого из наших близких, сможем ли мы их убить? А они нас?

– Признаю. Это утверждение устарело, – Эратела вздохнула. И осушила чашу вновь. Говорить о надежде с той, у которой сломано мировоззрение… Анои решила перевести тему. – Я тоже участвую в ритуальной охоте.

Юви вскинула брови. Эта фраза казалась странной. А Эратела перешла на самый тихий её шёпот, но для Юви каждое слово было ярким.

– Многие сильные сетери уходят патрулировать в Сана’р, малыми группами до самого ритуала. Гетамерис или Нертемос, вероятно, говорили тебе о первой охоте. Теперь всё немного иначе. Руми мало, да. А с нратом уже не можем их отпускать даже с кланами.

– Это очень рискованно, Анои.

– Сейчас без риска никак. И я очень тебя прошу, Юви, не разводить слухов раньше времени. Доритуальная охота может и не состояться.

Юви кивнула. Анои говорила о первой охоте. Часто на неё ходили те, кто в прошлое лето не получили имени или как-то сорвались. Редкий шанс что-то исправить.

– Если ты считаешь, что у тебя есть опыт, в чём я всё же сомневаюсь, я даю тебе волю выйти первый раз до ритуала. Получишь имя, перестанешь выделяться среди руми. Будешь их направлять, как и я.

– Я знаю эти леса. Часто хожу за травами.

– Для чая?

– Для него, – Юви улыбнулась. Эратела тоже.

– Ладно, – Анои взяла в руки чаши, свою и Юви, поставила их перед собой. Эратела достала цветные ленты и платки, положила их рядом. Взяла пару ягод огонь-травы. – Давай я тебе покажу, как тут правильно пить. Сам ритуал. А фрагар можно и поджигать…

Юви всё внимание направила на движения рук. Эратела кинула по ягоде в чаши, налила туда мёда, немного. Протянула Юви её чашу. Та взяла.

Она повторяла вслед за Эрателой. То, что чашу держат в левой руке, а правой крепят к ней ленты. Чашу покачивают, чтобы мёд обволок стенки. Блеклые, серые стенки чаши на взгляд становились теплее, рыжели. Платком укрывают ноги, а затем, не глядя, чашу протягивают к огню. Платок не должен упасть с ног, а ленты загореться. Только ягода, набравшись тепла, вспыхивает. А следом загорается мёд.

Горящую чашу ставят перед собой. В синее пламя кидают кусочек мёда. Как только начинает потрескивать, то двумя руками удерживают кувшин с фрагаром и медленно наливают в чаши. Пламень поднимается вверх по потоку напитка и заполняет кувшин. Когда чаша полная, кувшин закрывают рукой.

– Огонь должен погаснуть, а шерсть не сгореть. Капли не должны падать, – Эратела протянула Юви кувшин. Наполовину пустой. Юви вздохнула медленно и глубоко. Придерживая кувшин за дно и горло, она наклонила его. Красноватый напиток медленно заполнил чашу. Юви идеально повторила, не пролив ни капли, и закрыла кувшин рукой. Огонь погас.

Перед ними стояли две чаши, ярко горящие синим огнём.

– А теперь пей.

– Горящий? – Юви изогнула бровь. Поставила кувшин на его законное место, к другим напиткам.

– Одним глотком, как только перекроешь пламя, – Эратела была невозмутима в каждом слове. Её руки крепко удерживали чашу с огнём.

И Юви взяла свою. Снизу чаши ещё тёплый напиток, а у края был жар. Она перекрыла его ладонью, затем испила до дна.

Слишком крепкий напиток, горячий. Его тепло расползалось по телу.

Пряный, кислый и сладкий. Его вкус на языке и щеках.

Яркий, как и пламень рядом.

Пьянящий.

«Я не знаю, кто я».