Читать книгу Записки инженера. Шесть вопросов. План жизни с конца. Выращивание себя. Выращивание Родины. Сказки из физики - Номер PD C8083N45J - Страница 51

Это был очень странный и долгий разговор. Подобного разговора с заказчиком у меня не было ни до, ни после. Речь шла о установке теплогенераторов к установкам БГС при получении двойного суперфосфата. Напротив меня сидел Главный энергетик медеплавильного завода. Особенность была в том, что главный энергетик принимал решение за весь завод – так он был внутренне устроен. Во время разговора он не отвлекался на мелочи. Мы говорили долго, наверное, около пяти часов.

Главный энергетик внутренне симпатизировал технарям, знающим, о чем они рассказывают. После подписи цеха и отдела главного энергетика остальные отделы заводоуправления подписывали договоры практически без обсуждения. Договоры на проектирование, изготовление и оформлялись далее в управлении, как бы автоматически. Просто учитывались в планах на техперевооружение, реконструкцию и соответствующее финансирование. Неважно, сколько еще подписей мне нужно было собрать.

Проблема была в том, что Главному энергетику было небезразлично. Он хотел понять сам, что предлагают суперфосфатному цеху. Понять, какие эксплуатационные трудности могут принести теплогенераторы. Главный энергетик был из тех, кто работает не по приказу, а только по внутреннему собственному убеждению (в серьезных вопросах). Такие люди, с одной стороны, берут всю ответственность на себя, с другой – сопротивляются неправильным (по из убеждению) решениям, идущим сверху. Этим они неудобны. Плохо уживаются в авторитарных условиях. Известно, что металлургия располагает к авторитаризму. Там часто нет времени на «обсуждение», «принятие совместного решения» и прочую демократическую хрень.

В суперфосфатном цехе уже был один «несгибаемый». Это его начальник. Начальник цеха был из Механиков. Механики – конкретные, реальные люди. Под его руководством цех стабильно выполнял план. На мой вопрос «Как?» Начальник говорил: «Один пишем – четыре в уме. Если ты планируешь выполнить план 30-го числа, то ты его не выполнишь. Всегда что-нибудь случается. Мы планируем выполнение плана на 26-е число каждого месяца. Поэтому хоть и с большими трудностями, но выполняем план 30-го». Это я запомнил, но практически не следовал такому ясному указанию-опыту.

Как и Главный энергетик, Начальник обо всем имел свое мнение, не гнулся и не отступал. Разговор частенько переходил на «мерение приборами» с директором: «Ну и иди на х…». – «Ну и пойду». – «Ну и иди». Так Начальник стабильно раз в год или два уходил из суперфосфатного цеха на пост заместителя главного механика медеплавильного завода.

После этого суперфосфатный цех переставал выполнять план. Завод терпел эту ситуацию несколько месяцев. Всем все было ясно. Было ясно, что план и дальше выполняться не будет. Это не сверхъестественное что-то, или специальное, намеренное. Должна быть настоящая, мужская «на все сто» рука. Мужские характеры в металлургии – это реально мужские характеры. Дожидались ухода директора в отпуск или в длительную командировку, когда назначался и. о. Первое, что делал и. о., – восстанавливал Начальника в суперфосфатном цехе, и все вздыхали с облегчением, цех начинал выполнять план.

А пока мы сидели в кабинете Главного энергетика, и я в десятый раз рассказывал, какие хорошие камеры двухступенчатого сгорания мы придумали. Проблема, на которой стопорился мозг Главного энергетика, была в том, что мы использовали горелки мощностью 16 МВт, а установка БГС была на 8—10 МВт. Это означало снижение вдвое диапазона регулирования. Так делать нежелательно. Нужных слов я не находил. При всей симпатии Главного энергетика ко мне разговор раз за разом ходил по кругу. Одной симпатии для принятия серьезных и дорогих решений маловато. Моей уверенности, что все будет работать, тоже было мало. Не было в моей голове каких-то нужных Главному энергетику слов. Не болтовни, а ясного аргумента. Сослаться на то, что такие теплогенераторы уже где-то работают, было нельзя. Говорили об их первой, опытно-промышленной установке.

Вдруг на пятом уже часу разговора нужные слова выскочили из меня сами собой. Я сказал, что двухступенчатую камеру сгорания изобрели-то для мазута. При этом в центральный регистр подают только 60% воздуха на горение, остальной воздух подают в середине камеры сгорания. При работе на газе 60% – это и есть примерно 10 МВт. То есть центральный регистр принципиально на меньший воздух рассчитан, там со стабильностью пламени и регулированием все в порядке будет. Остальной воздух будет как бы воздухом на разбавление продуктов сгорания. Так что диапазон регулирования при работе на газе у нас не уменьшится.

Главному энергетику сразу стало понятно. Он стремился понять – и понял. Так начиналась работа в суперфосфатном цехе, описанная в тексте «Ленин – Сталин – Ельцин – Горбачев».

Работая на ГОКе Эрдэнэт, в Монголии, Главный энергетик размораживал трубопроводы диаметром 700 мм с замерзшим шламом медного рудного концентрата. Как вы это сделаете? Костер по всей длине трубопровода разведете? Например – я не знал.

Главный энергетик предложил обмотать трубопровод спирально кабелем от электросварки. При подключении к сварочному трансформатору в металле трубопровода возникали индукционные токи, как в индукционной печи. Если не хватало, добавляли еще витков. Труба разогревалась, замерзшие шламы оттаивали. Витки кабеля передвигали по трубопроводу. Так восстанавливали поток шлама. Такое в аварийной ситуации мог придумать только Инженер. Настоящий. Думающий сам. Такой способ нигде не описан.