Читать книгу Северное сияние - Нора Робертс - Страница 5

Запись в дневнике

14 февраля 1988 года

Ну и мороз! Мы об этом не говорим, чтобы не свихнуться, но здесь я напишу. А когда-нибудь потом – скажем, в июле, сидя на веранде с баночкой пива, обмазанный мазью от комаров, которые тучами будут виться вокруг, – я буду смотреть на эту стерву и вспоминать, как все было.

Я буду знать: я там был, я это сделал. И пиво от этого будет только слаще.

Но пока на дворе февраль, до июля еще дожить надо. А здесь нами правит стерва.

Из-за ветра мороз ощущается градусов в тридцать пять – сорок.

При таких температурах пара градусов в ту или другую сторону уже не имеют значения. Из-за мороза у нас отказал один фонарь, и у меня сломалась «молния» на парке.

Поскольку ночь длится шестнадцать часов, ставить и снимать палатку нам приходится затемно. Отлить – и то превращается в утомительную и унизительную задачу. Но мы не падаем духом. По большей части.

Такого опыта нигде не купишь. Когда мороз дерет тебе горло, как кусок стекла, понимаешь, что еще живешь – так, как можно жить только в горах. Если набраться смелости и на минутку выйти из укрытия, перед тобой предстанет северное сияние, такое яркое, такое электрическое, что кажется, схвати его – и можно будет от него подзарядиться. И тогда понимаешь, что хочешь жить только здесь.

Мы продвигаемся медленно, но не отказываемся от своей цели – покорить вершину. Нас сильно задержали снежные завалы – какое-то время назад тут прошла лавина. Интересно, сколько ребят здесь стояли лагерем, до того как лавина накрыла их всех и смела с лица земли. И как скоро гора шевельнется, расправит плечи и погребет под снегом пещеру, которую мы так старательно себе копали.

О том, как обойти эти завалы, у нас вышел короткий спор на повышенных тонах. Моя взяла. Сколько времени мы потратили на то, чтобы их обогнуть, а в других местах – через них пробиться. Но быстрее этого сделать было бы нельзя, кто бы что ни говорил. Это опасное место, известное как Зыбучий перевал – ледник тут уходит из-под ног. Ты этого не видишь и не ощущаешь, но лед скользит под тобой и может затянуть, ведь под этой заснеженной страной – расщелины, которые только и ждут, чтобы стать твоей могилой.

Мы пробирались вверх по хребту Одиночества, звенели ледорубы, мороз склеивал ресницы, а обойдя Чертово жерло, пообедали на скатерти из девственно-чистого снега.

И солнце было как шар из золотистого льда.

Я щелкнул несколько кадров, но побоялся, что камера на морозе сломается.

После обеда мы двинулись дальше. Не сказать, чтобы условия изменились к лучшему, зато желания было хоть отбавляй. Может, благодаря спиду[3], который мы приняли на сладкое, но мы пинали и поносили эту гору – и друг друга – с такой энергией, что диву даешься. Несколько часов кряду мы врубались подошвами в снег, а золотой шар уже катился вниз и наливался злобным оранжевым цветом, отчего снег на склоне будто заполыхал. А потом нас накрыла непроглядная тьма.

Колышки для палатки мы ставили, светя себя фонарями, прикрепленными на голове. Мы заночевали. Слушали, как ветер ревет в ночи, и расслаблялись посредством простенькой травки. День выдался удачный.

Нам понравилось называть друга друга именами героев «Звездных войн». Мы теперь Хэн, Люк и Дарт. Я – Люк. Для прикола мы изображали, что находимся на ледяной планете Хот и должны уничтожить оплот Империи. Это, конечно, делает Дарта нашим противником, но от этого игра еще прикольнее.

Главное – держаться на плаву, а как – неважно.

Сегодня мы хорошо продвинулись, но я замечаю – мы стали дерганые. Какое удовольствие – вонзать в тело этой стервы свой ледоруб, продираться вверх по дюйму. Мы много орали и ругались, поначалу – чтобы подстегнуть друг друга, потом – от злости, что на нас посыпались глыбы льда. Дарт схлопотал по роже и потом целый час срывал на мне зло.

Был момент, когда я испугался, что он совсем потеряет над собой контроль и попытается разбить физиономию и мне. Я и сейчас чувствую, как он вынашивает злобный план и периодически бросает мне в затылок дикий взгляд. Хэн же тем временем уже почти заглушает своим храпом рев ветра.

У него это пройдет. Мы одна команда, и у каждого в руках жизни его товарищей. Завтра двинемся дальше, и у него это пройдет.

Пожалуй, нам стоило бы сбавить темп, но пара «колес» обычно придают тебе сил, и перестаешь замечать и мороз, и усталость.

Это ни с чем нельзя сравнить. Ослепительный снег, звон ледорубов, скрип снега под ногами, скрежет кошек, впивающихся в скалу, свободное падение на веревке и огненно-ледяной закат.

Даже сейчас, когда я, скрючившись в палатке, пишу эти строки и в животе у меня революция от съеденного на ужин сублимированного мяса, все тело болит от непомерных нагрузок, а в мозгу засел страх обморозиться и сдохнуть, – я бы все равно не захотел оказаться ни в каком другом месте.

К семи часам Нейт решил, что на сегодня достаточно. Радиотелефон у него с собой. Если кто вздумает звонить в участок во внеурочное время, звонок будет переведен на его телефон.

Он бы предпочел поужинать в номере, один, в тишине, чтобы разгрузить мозги от всей информации, которая в них сегодня была утрамбована. И вообще – он бы лучше побыл один.

Но в этом городе ничего не достигнешь, если станешь сторониться людей, вот почему он вошел в ресторан и сел в пустую кабинку.

Из соседнего зала доносился стук бильярдных шаров и тоскливое кантри из музыкального автомата. В баре сидели несколько человек и, потягивая пиво, смотрели трансляцию хоккейного матча. Обеденный зал был заполнен наполовину, обслуживала сегодня незнакомая Нейту официантка.

Через зал к нему пробрался человек, представленный Хопп как Профессор.

На нем был все тот же твидовый пиджак, из кармана торчал томик «Улисса», а в руке он нес кружку пива.

– Не помешаю?

– Милости прошу.

– Джон Малмонт. Если зашел выпить – быстрее у стойки получится. Если поесть, то Сисси сейчас тебя обслужит.

– Я – поужинать, спешить некуда. Сегодня тут оживленно. У вас всегда так?

– В городе всего две точки, где накормят горячим, если нет желания готовить самому. А крепкие напитки вообще только здесь подают.

– Тогда все понятно.

– Лунатики – то бишь жители этого города – народ общительный, по крайней мере со своими. В праздники тут вообще яблоку негде упасть. Сегодня палтус особенно удался.

– Да? – Нейт раскрыл меню. – А ты тут давно живешь?

– Да уже шестнадцать лет. Вообще-то, я из Питтсбурга, – добавил он, предупреждая вопрос. – Раньше в Карнеги-Мелоне преподавал.

– Что именно?

– Преподавал английскую литературу честолюбивым юнцам. Из которых многие избрали для себя нахальную роль критиков и безжалостных рецензентов давно почивших белых джентльменов, каковых им приходилось изучать.

– А сейчас?

– А сейчас я преподаю литературу и писательское мастерство скучающим тинейджерам, многие из которых предпочли бы другое занятие, вместо того чтобы постигать тайны словесности.

– Привет, Профессор!

– Сисси! Шеф Бэрк, познакомьтесь, это Сесилия Фишер.

– Рад встрече, Сисси. – Девица была тощая, как швабра, короткие волосы были выкрашены в несколько оттенков красного и торчали во все стороны, а в левую бровь была вдета серьга.

Девушка лучезарно улыбнулась.

– Я тоже. Что вам принести?

– Давай палтус. Говорят, он у вас вкусный.

– Еще бы. – Она черкнула в блокноте. – Как приготовить?

– На гриле можно?

– Отлично! К палтусу подается фирменный салат, заправка – по вашему выбору. Рекомендую тоже фирменную, это что-то необыкновенное. Большой Майк сам колдует. Что на гарнир будете – печеный картофель, пюре, фри или рис?

– Рис.

– Пить что будете?

– Мне только кофе, спасибо.

– Кофе сейчас принесу.

– Симпатичная девчонка, – прокомментировал Джон, протирая очки белоснежным носовым платком. – Приехала сюда года два назад, в компании альпинистов-любителей. А парень, с которым она прибыла, возьми да и дай ей отставку. Можно сказать, на улицу выставил с одним рюкзаком. Даже денег на обратную дорогу не дал. Но она решила не уезжать. Чарлин ее приютила и дала работу.

Он отхлебнул пива.

– Через неделю парень за ней вернулся. Но тут он, как на грех, Чарлин на глаза попался.

– Чарлин?

– Да, она у нас никого не пропускает. Мальчишка только взглянул на эти сиськи – и про барышню свою и думать забыл. Так без нее и уехал. – Джон повернулся, в глазах у него застыла тоска и нежность.

Нейт проследил за его взглядом – по залу плыла Чарлин с кофейником в руке.

– Вы только поглядите! – пропела она. – Два самых красивых мужика в Лунаси – и за одним столом! – Чарлин налила Нейту кофе, после чего юркнула в кабинку рядом с ним. – И о чем это вы тут секретничаете?

– Естественно, о красивой женщине. – Джон взял в руки кружку. – Приятного аппетита, шеф.

– Итак… – Чарлин изогнулась так, чтобы ее грудь коснулась руки Нейта. – О какой женщине речь?

– Джон мне рассказывал историю трудоустройства Сисси.

– Да? – Она провела языком по ярко накрашенным губам. – Ты что же, Нейт, глаз на мою официантку положил?

– С единственной надеждой, что она быстро принесет мне ужин. – Удрать он не мог – будет выглядеть да и чувствовать себя круглым идиотом. Вдобавок при малейшем движении он касался той или иной части ее тела. – Братья Мэки уже возместили ущерб?

– Час назад тут были. Не поскупились. Хочу тебя поблагодарить за заботу, Нейт. Теперь, когда ты рядом, мне куда спокойней.

Она подсела еще ближе, так что на него призывно пахнуло духами.

– Трудно женщине в таком месте. Зимой ночи длинные. Замерзаешь. Страдаешь от одиночества. Мне нравится знать, что такой мужчина спит со мной под одной крышей. Может, как-нибудь пообщаемся?

– Чарлин, это… Ладно, будем считать это предложением. – Ее рука скользнула вверх по его ноге. Он решительно переложил ее на стол, хотя и почувствовал возбуждение. – Для начала достаточно будет общения за этим столом.

– А я рассчитываю на большее. А то что это за общение – на ходу?

– Ха-ха. – Если она и дальше будет так жаться к нему, то, учитывая, сколько времени он постился, ему и минуты будет много. – Чарлин, ты мне симпатична, на тебе глаз отдыхает, но не думаю, что нам с тобой пойдет на пользу, если мы станем… общаться. Я пока тут только осматриваюсь.

– Я тоже. – Она накрутила на палец прядь его волос. – Если бессонница одолеет – только звякни. Я покажу тебе, что у меня в заведении называется полным сервисом.

Не спуская с него небесно-голубых глаз, она выбралась из кабинки – успев при этом снова скользнуть рукой по его бедру. Проводив взглядом ее вихляющий зад, он издал протяжный вздох.

Спал он плохо. Из головы никак не шли эти дочки-матери. А темень стояла кромешная. Первобытный мрак, гнавший человека в теплую пещеру – под бок к теплой женщине.

Он долго не гасил свет – сначала читал городские указы и постановления, потом думал и в конце концов так при свете и заснул. Разбудил его будильник.

День он начал так же, как вчера – с завтрака в компании малыша Джесси.

Он жаждал рутины. И чем более нудной и однообразной она будет, тем лучше. Чтобы не надо было ни о чем думать и беспокоиться о том, что находится за пределами накатанной колеи. Здесь можно изображать какую-то деятельность, улаживать мелкие ссоры, видеть изо дня в день одни и те же лица, слышать одни и те же голоса, выполнять одну и ту же работу, как заведенный.

Он станет белкой в колесе. И может статься, этот невероятный холод спасет его от разложения. И никто не узнает, что он давно уже умер.

Ему нравилось часами сидеть в кабинете и раскидывать по всему личному составу, включая себя, поступающие вызовы. Пока еще он выезжал на вызов в сопровождении одного из замов – чтобы быстрей войти в курс дела.

Что до личного состава, то он умело с ним управлялся. Питеру было всего двадцать три года от роду, он прожил в этих краях всю жизнь и знал тут всех и каждого. А кроме того, он был парень симпатичный, и все его любили.

Отто Грубер, отставной сержант морской пехоты, когда-то ездил на Аляску на охоту и рыбалку. А восемнадцать лет назад, после первого развода, решил перебраться сюда жить. На Большой земле у него было трое взрослых детей и четверо внуков.

Он женился снова – на какой-то блондинке, по версии Пич – обладательнице более внушительного бюста, нежели коэффициент интеллектуального развития, – а через два года опять развелся.

Оба они считали, что Нейт занял их место. Но если Питера решение городского совета пригласить человека со стороны не на шутку взбесило, то Отто, привычный исполнять приказы, покорно согласился на роль заместителя.

Что до Пич, служившей для Нейта главным источником информации, то она жила на Аляске уже больше тридцати лет – с тех пор, как она с дружком удрала из Мейкона в Центральной Джорджии. Они поженились и осели в Ситке. Бедный парень, он погиб через полгода – утонул в море на рыболовецком траулере.

Пич вышла замуж во второй раз и с этим, вторым, мужем – внушительным, медведеподобным мужчиной недурной наружности – много лет прожила в домике в лесу, кормясь с земли, если не считать периодических набегов на тогда еще только зарождающийся городишко Лунаси.

Когда и этот муж умер – попал в пургу на озере и замерз, не добравшись до дома, – Пич собрала вещи и перебралась в город.

Она еще раз вышла замуж, но неудачно, и быстро выставила своего пьянчугу-мужа за дверь, да так убедительно, что он бежал до самой Северной Дакоты, откуда в свое время и приехал.

Появись на горизонте подходящая кандидатура, она бы и от четвертого брака не отказалась.

Пич ввела новое начальство в курс городских интриг и сплетен. Оказалось, что Эд Вулкотт хотел бы занять место мэра, но спихнуть Хопп ему вряд ли удастся, придется ждать, пока ей самой не надоест. Его жена Арлин любит позадирать нос, но она ведь из богатеньких, так что ничего удивительного.

Бинг Карловски, как и Питер, живет тут всю жизнь, отец у него русский, а мать – норвежка. Мать в семьдесят четвертом сбежала с одним пианистом, Бингу тогда было тринадцать. Папаша – а этот мог пинту водки за один присест уговорить – спустя двенадцать лет вернулся в Россию, забрав с собой сестру Бинга – Надю.

Поговаривали, она тогда была беременна, причем от женатого.

Муж Розы Дэвид – гид, причем очень хороший, а в свободное время подрабатывает то тут, то там.

У Гарри и Деб двое детишек, мальчишка задает жару, а вообще-то в семье верховодит Деб.

Этим сплетни не исчерпывались. Пич всегда было что рассказать. Нейт понял, что через неделю-другую будет знать все, что ему нужно, о Лунаси и его жителях. И тогда работа еще больше сделается похожа на движение по наезженной колее.

Но всякий раз, стоя у окна и глядя, как солнце восходит из-за гор, озаряя их золотыми лучами, он чувствовал, что в его душе еще теплится какая-то искра. Маленький огонек, позволяющий чувствовать себя живым.

Боясь, как бы этот огонек не разгорелся во всю силу, Нейт поспешно отворачивался от окна.

На третий день работы Нейту пришлось разбираться с ДТП с участием пикапа, внедорожника и лося. Лосю повезло больше всех, сейчас он стоял метрах в пятидесяти от искореженных автомобилей и с любопытством смотрел на разыгрывающееся представление.

Поскольку Нейт впервые в жизни видел живого лося – оказавшегося к тому же намного крупнее и страшнее, чем он себе представлял, – он был ему куда более интересен, нежели двое отчаянно ругающихся мужчин, сваливающих вину друг на друга.

Было двадцать минут девятого утра. Дорога, известная у местных жителей под названием Озерного проезда, была окутана непроглядным мраком.

Столкнулись лоб в лоб заместитель мэра и горный инструктор по имени Хоули. В результате «Эксплорер» съехал в кювет, зарывшись колесной базой в снег, капот был смят в гармошку. Пикап «Шевроле» лежал на боку, словно вознамерившись вздремнуть.

У обоих участников аварии на лице была кровь, глаза возбужденно горели.

– Успокойтесь. – Нейт намеренно посветил фонарем в лицо сначала одному, потом другому. Так, обоим надо наложить швы. – Я сказал – успокоиться! Сейчас мы во всем разберемся. Отто, у кого-нибудь тут есть тягач?

– У Бинга есть. Обычно в таких ситуациях мы всегда его зовем.

– Тогда позвони ему. Пусть приедет и отбуксирует их в город. Надо поскорее освободить дорогу. Все движение перекрыли. Так…

Он опять повернулся к участникам ДТП:

– Кто из вас способен спокойно и внятно объяснить, что произошло?

Оба разом заговорили, но Нейт уловил исходящий от Хоули запах виски и велел говорить Эду Вулкотту.

– Я ехал на работу. Аккуратно, не спеша…

– Вранье! – прокомментировал Хоули.

– До вас тоже дойдет очередь. Продолжайте, мистер Вулкотт.

– Вдруг вижу – на меня фары несутся, скорость – сумасшедшая.

Хоули только раскрыл рот, но Нейт жестом приказал ему молчать.

– Потом вдруг откуда ни возьмись – лось. Я затормозил и вильнул в сторону, чтобы не сбить, и в ту же секунду вижу – этот урод прямо на меня летит. Я – на обочину, но он будто нарочно в меня целил. Я и глазом не успел моргнуть, как он спихнул меня с дороги, всю машину искорежил. А машина новехонькая, всего полгода как купил. Гнал как сумасшедший, да и пьяный к тому же.

Нейт кивнул, скрестил на груди руки и нахмурился:

– О’кей.

– Бинг выезжает, – доложил Отто.

– Хорошо. Мистер Вулкотт, пожалуйста, подойдите к Отто, пусть он запишет ваши показания. Хоули? – Нейт шагнул к пикапу. Остановился у машины и несколько секунд обменивался с лосем сердитыми взглядами. – Пили?

Хоули был немного выше среднего роста, с рыжеватой бородой. На морозе кровь, набежавшая из его ссадины на бороду, замерзла.

– Ну да. Пару рюмок пропустил.

– Недурно для девяти часов утра.

– Да вы что! Я же на рыбалке был. Я и на часы-то не смотрел. У меня в машине рыба. Хороша! Еду себе домой, чтобы выгрузить поскорее улов да позавтракать. А тут этот чинуша, видите ли, лося увидел – и как шарахнется. Всю дорогу занял, черт бы его взял, а лосю-то что? Лось тварь безмозглая, стоит себе и в ус не дует. А я – давай объезжай его. Повело маленько, а этот Вулкотт прямо мне в лоб. Вот и вся история.

В отделе транспортных происшествий Нейт работал очень давно, а уж восстанавливать картину аварии в темноте, на снегу да на морозе ему и вовсе не приходилось. Но когда он осветил дорожное полотно фонарем и изучил следы, версия Хоули показалась более убедительной.

– Вы пили, это факт. Придется вас проверить на алкоголь. Застрахованы?

– Да, но…

– Разберемся, – повторил Нейт. – Проедем, а то уж больно холодно.

В город нарушителей Нейт вез в своей машине. Они сидели сзади и хранили ледяное молчание. Он довез их до больницы, где высадил залатать раны – под надзором Отто, а сам вернулся в участок за прибором для проверки содержания алкоголя в крови.

В участке он поднял досье на обоих. Потом поехал назад в больницу, по дороге размышляя, какое принять решение.

В приемной ждали двое. Молодая женщина со спящим малышом на руках и старик в грязном коричневом комбинезоне, посасывающий трубку.

За стойкой сидела женщина. Она читала любовный роман – судя по изображенной на обложке паре в пылких объятиях. При виде Нейта она подняла голову:

– Шеф Бэрк?

– Так точно.

– Я Джоанна. Доктор сказал, если захотите, можете пройти. Он в первой смотровой обрабатывает Хоули. Во второй занимаются Эдом.

– А Отто где?

– Он в кабинете. Звонит Бингу.

– Пойду к Хоули. Как туда пройти?

– Я вас провожу. – Она заложила страницу и пошла по коридору направо. – Это здесь. – Она постучала в дверь. – Доктор? Пришел шеф Бэрк.

– Пусть войдет.

Обычная смотровая. Стол, умывальник, вращающееся кресло. Врач был в байковой рубахе, в распахнутом вороте просматривалось теплое белье. Он зашивал Хоули порез над глазом. Когда Нейт вошел, доктор на секунду отвлекся от своего занятия.

Молодой, лет тридцати пяти, подтянутый, с белокурой бородой и курчавыми светлыми волосами. Зеленые глаза скрывали очки с небольшими круглыми стеклами.

– Кен Дарби, – представился он. – Я бы подал вам руку, но они у меня заняты.

– Рад познакомиться. Ну, как пациент?

– Несколько порезов и ушибов. Повезло тебе, Хоули.

– Ты мою машину еще не видел. Черт бы его побрал. Этот Эд водит, как восьмидесятилетняя старушка, потерявшая очки.

– Придется вам подышать в эту трубку.

Хоули с сомнением посмотрел на алкометр.

– Я не пьян.

– Тогда тем более проблем нет, так ведь?

Хоули поворчал, но подчинился. Кен как раз закончил накладывать швы.

– Ну-ка, посмотрим, – сказал Нейт. – На границе нормы. Стало быть, мне решать, штрафовать вас или нет за вождение в нетрезвом виде.

– Вот же пакость.

– Но поскольку прибор показывает границу нормы, а вы никаких признаков неадекватности не проявляете, то я ограничусь предупреждением. В следующий раз, когда поедете на подледный лов и пропустите пару рюмок, за руль, уж будьте любезны, не садитесь.

– А мне теперь и садиться не за что.

– Поскольку с лося спрос невелик, придется вашей страховой компании разбираться со страховщиком Эда. Хоули, еще у вас два штрафа за превышение скорости.

– А, радары… Это все мерзавцы в Анкоридже придумали.

– Возможно. Как получите машину из ремонта, постарайтесь не нарушать скоростной режим, а если выпить случится – наймите кого-нибудь, чтобы вас отвез. И мы с вами прекрасно поладим. Вас подвезти?

Хоули почесал в затылке. Кен уже обрабатывал ему царапину на лбу.

– Пожалуй. Мне надо бы на пикап свой взглянуть. И с Бингом переговорить.

– Как закончите тут, приходите в участок. Мы вас отвезем домой.

– И это будет справедливо.

Эду решение Нейта понравилось куда меньше. Он сидел на койке в смотровой, на щеках были следы ожогов от подушек безопасности, губа распухла – в момент столкновения он ее прикусил.

– Он же пьяный был!

– В пределах нормы. По сути дела, виновник аварии – лось, а в лес штрафную квитанцию не пошлешь. Не повезло вам, вот и все. Лось помешал двум автомобилям разъехаться. Но вы оба застрахованы, чего, полагаю, не скажешь о лосе. Серьезно никто не пострадал. Я бы сказал, легко отделались.

– Я бы не назвал это везением, шеф. Машина в кювете, лицо разбито.

– Это с какой стороны посмотреть…

Эд встал и вздернул подбородок.

– Так-то вы собираетесь обеспечивать в Лунаси правопорядок?

– В основном.

– Мне казалось, мы вам платим не только за то, чтобы вы просиживали штаны в кабинете.

– В данном случае я их просиживал в автомобиле, когда выезжал на аварию.

– Мне ваш тон не нравится. Можете не сомневаться, я обсужу сегодняшний инцидент и ваше поведение с нашим мэром.

– Очень хорошо. Вас подвезти домой или в банк?

– Как-нибудь сам доберусь.

– Тогда я вас не задерживаю.

В коридоре он столкнулся с Отто. Единственным признаком, по которому можно было понять, что он слышал разговор, были поднятые брови. Но когда они вдвоем вышли на улицу, Отто заговорил:

– Врага себе нажил.

– А мне казалось, я так дружелюбен – больше не бывает. – Нейт пожал плечами. – Вряд ли можно ожидать от человека приветливости, когда машина разбита, а на лицо накладывают швы.

– Это уж точно. Эд у нас любит важничать, да и покомандовать не прочь. Денег у него больше, чем у кого бы то ни было, и он не любит, когда об этом забывают.

– Хорошо, что предупредил.

– Хоули мужик что надо. В лесу ориентируется, как у себя дома, и в горы мастерски ходит. К тому же колоритный. Туристы таких любят. По большей части он никого не трогает. Попивает, но не надирается. Сказать, что я думаю? Ты вынес справедливое решение.

– А это – самое главное. Спасибо. Оформишь? А я пока съезжу посмотрю, как там наш тягач.

Это был лишь предлог, но он об этом умолчал.

Бинга он застал в компании угрюмого невысокого мужика, откапывающего внедорожник из канавы. Положение обязывало остановиться, выйти из машины и спросить, не нужна ли помощь.

– Сами справимся. Не впервой. – Бинг швырнул лопату снега прямо Нейту под ноги.

– Тогда не буду мешать.

– Козел, – прошипел Бинг ему в спину.

Нейт обернулся. Подумал.

– Козел – это лучше, чем чичако, или хуже?

Коротышка фыркнул, воткнул лопату в снег и оперся на нее. Бинг смерил Нейта взглядом.

– То же самое.

– А… Я просто уточнил.

Нейт сел в машину, Бинг ухмылялся ему вслед.

Он поехал дальше от города, дорога огибала озеро.

Он заранее удостоверился, что Мег живет именно в этой стороне, и сейчас убедился, увидев на заледеневшей глади озера ее самолет.

Он свернул на боковую дорогу – судя по всему, вырубленную прямо в лесу, – и подъехал к дому.

Он и сам не знал, чего ожидал, но уж точно – не такого. Уединенное место и головокружительные виды, открывающиеся во все стороны, были в порядке вещей. Какое местоположение – такие и виды.

Но дом оказался на удивление милым. Насколько он понял, это был усовершенствованный вариант лесной избушки. Дерево, стекло, крытое крыльцо с двух сторон, на окнах – ярко-красные ставни.

От подъездной дорожки к переднему крыльцу вела вырубленная в снегу тропинка. От дома к другим постройкам были протоптаны тропинки поуже. Одна из этих построек, примерно на полпути к лесу, стояла на сваях.

На крыльце была аккуратно сложена поленница.

Солнце уже величаво вставало из-за гор, заливая землю бледным рассветом. На крыше дома было три трубы, из одной вился дымок.

Нейт поставил машину и заглушил двигатель.

До него донеслись звуки музыки.

Они заполняли весь мир. Над бескрайней белой пустыней вместе с рассветными лучами лился сильный и нежный женский голос в сопровождении струнных и духовых.

Нейт вышел из машины, и этот голос взмыл над ним, как если бы он рождался из самого воздуха, из земли или с небес.

Тут он увидел ее – красная «аляска», движущаяся по белому пространству между озером и домом. Рядом с женской фигурой трусили две собаки.

Он не стал ее окликать – не был уверен, что она услышит. Перед глазами словно застыла картина, и шторка воображаемого объектива захлопнулась: темноволосая женщина в красном, шагающая по девственно белой снежной равнине, по бокам – два красивых пса, а за спиной – величественные рассветные горы.

Собаки первыми увидели его, а скорее – учуяли. Воздух прорезал лай, нарушив гармонию природы и музыки. Псы рванули к нему со скоростью пули.

Он хотел было спрятаться в машине, но побоялся, что это лишь укрепит его положение чичако и козла.

Он остался стоять и принялся мысленно уговаривать собак, как заклинание повторяя одни и те же слова: «Хорошие собачки, добрые, умные собачки».

Он приготовился отразить бросок, молясь, чтобы тот пришелся не в горло. Взметнув столб снега, собаки остановились в каком-то футе от его ног. Они нетерпеливо подрагивали боками, обнажив зубы. Боевая стойка.

У обоих псов глаза были льдисто-голубые – точь-в-точь как у хозяйки.

Нейт выдохнул, выпустив клуб пара.

– Господи, – проговорил он. – Какие же вы красавцы!

– Рок! Булл! – позвала собак Мег. – Это свой.

Псы мгновенно расслабились и принялись обнюхивать пришельца.

– Если погладить – руку не откусят? – прокричал он.

– Теперь уже нет.

Поверив на слово, он, не снимая перчатки, погладил и даже потрепал одну собаку, потом другую, а те уже дружелюбно жались к нему.

– А ты не робкого десятка, Бэрк.

– Я рассудил, что в их представлении не являюсь лакомым куском. Это у тебя ездовые собаки?

– Нет. – Она уже подошла. Щеки от мороза порозовели. – Я на собаках не езжу, но предки у них – ездовые. А эти тут со мной наслаждаются жизнью.

– Глаза у них – в точности как у тебя.

– Наверное, в прошлой жизни я была лайкой. А ты тут как оказался?

– Да так… А что это у тебя за музыка?

– Лорина Маккеннит. Нравится?

– Потрясающе! Божественный голос.

Она улыбнулась:

– Ты не в честь праздника решил прокатиться?

– Праздника? – Он напрягся.

– Ну, как же, Новый год.

– Ах, да! Нет. У нас на Озерном небольшое ДТП случилось. И я ищу главного свидетеля. Может, ты его видела. Здоровенный тип, на четырех ногах, в смешной шляпе. – Он изобразил руками рога.

«Милашка, – подумала Мег, – что же у тебя глаза такие грустные? Даже когда смеешься».

– Вообще-то, я тут таких даже двух видела.

– В таком случае придется снять с тебя показания.

– Не исключаю, что мне, возможно, понравится давать показания, это я решу позже. А сейчас мне нужно слетать в одно место. Я как раз шла загнать собак и выключить музыку.

– А куда конкретно?

– Да вот, взялась отвезти кое-какой груз в одно местечко. И надо поторапливаться, а то на праздник не успею. – Она вздернула подбородок. – Не хочешь составить компанию?

Нейт глянул на самолет и подумал: «В этой колымаге? Да ни за какие коврижки».

– Я на службе. Может, как-нибудь в другой раз.

– Конечно. Рок, Булл, домой! Я сейчас, – добавила она, повернувшись к Нейту.

Собаки резво побежали к будке – таковой оказалось одно из строений во дворе. Усовершенствованный вариант, украшенный тотемными рисунками в стиле первобытного искусства.

«Наслаждаются жизнью», – мысленно повторил он.

Мег скрылась в доме. В следующий миг музыка смолкла.

Она снова показалась в дверях, но уже с рюкзаком на плече.

– Пока, шеф. Потом решим, когда ты снимешь с меня то, что ты называешь показаниями.

– Буду ждать. Удачного полета.

Она снова тряхнула головой и зашагала к самолету.

Он проводил ее взглядом.

Зашвырнув поклажу внутрь, она залезла в кабину.

Было слышно, как завелся мотор, его оглушительный рев прорезал тишину. Завертелся винт, и самолет двинулся по льду. Лопасти крутились все быстрее, и в конце концов самолет оторвал лыжи ото льда и взмыл в небо.

В окно пилотской кабины он видел ее черные волосы и красную парку, потом осталось лишь смутное пятно.

Задрав голову, он смотрел, как она описывает круги, набирая высоту. Один раз она даже качнула крыльями, – попрощалась, решил он.

А потом растворилась в синеве.