Читать книгу Сон океана - О. Влади - Страница 10

Нарат помог Соломее спешиться, передал коней стражникам, распорядился о размещении ее воинов и вошел с ней вовнутрь башни. Сразу за дверью начинались каменные ступеньки, и принц, бережно взяв принцессу за руку, повел ее ввысь, объясняя по пути, что достроены Северная башня, Башня Приветствия и Башня Иринарха, которая изначально являлась жилыми покоями царя и принцев, когда они были моложе. Позже Северную башню перестроили под покои Нарата, а Башню Приветствия под покои Гутлеифа и Равшана. После заключения союза с дочерью правителя Сумарлима, Гутлеиф переехал Южный замок, расположенный за Красной пустыней, на границе Иранхары, но когда приезжает погостить останавливается в башне у Равшана. В связи с тем, что младший брат скоро и сам переедет в восточные земли страны и обоснуется в Черном замке, эту башню полностью переделают под гостевые покои. Планируется еще Башня Знаний, там будет собрана библиотека. Рукописи и свитки сейчас находится во всех башнях, Иринарх планирует их собрать в одном месте, кроме того скопилось много картин, подарков правителей соседних стран и купцов с далеких берегов, которым тоже необходимо выделить место.

– Самая недостроенная это Башня Дев, – добавил Нарат, останавливаясь и ища взгляда Соломеи. – Но если ты против наложниц и танцовщиц, мы переделаем эту башню подо что-нибудь другое.

– Нет, что ты, – улыбнулась принцесса, – как же без музыки то…

Подъем закончился, и перед их взором пристала огромная комната из белого мрамора с золотыми колоннами. В центре на полу было выложено Солнце, вокруг которого, также как на входных воротах, крутились планеты и звезды, далее шло изображение людей в различных одеяниях и позах, затем воинов в доспехах с оружием разного вида и форм, далее шли птицы и животные. Заканчивалась мозаика у основания стен витиеватым рисунком растений и цветов, над которыми кружились золотые бабочки. Орнамент с пола переходил на стены, только бабочки уже были из разноцветных камней, затем рисунок редел и переходил в абсолютно гладкие стены.

– Это Зала, – тихо произнес Нарат. – Сердце города, мы зашли с северной стороны, с востока стоит трон, солнце восходит за спиной царя, как символ его могущества, а когда оно уходит, Иринарх его видит через открытую террасу.

– Интересно, – прошептала принцесса, пораженно рассматривая богатство убранства помещения, но, несмотря на обилие золота и камней, в нем не было ничего лишнего.

– Смотри, – Нарат показал рукой на потолок, который в центре уходил в вышину и там наверху из цветных камней повторялся рисунок с солнцем.

Соломея махнула в ответ головой, но внимание ее было устремлено на направляющегося к ним Иринарха – это был красивый, крепкий и высокий воин в летах, его волосы и бороду уже покрыла седина, но глаза светились жизнерадостным молодым блеском.

Царь подошел, молча взял руку Соломеи, поцеловал ее, затем внимательно посмотрел ей в глаза, пораженный их цветом и глубиной. Все окружающие замерли и молчаливо ждали, было слышно только дыхание, свидетельствующее о течении времени.

– Если бы я знал, что мои северные соседки настолько прекрасны, я бы расширил владения моей страны, – с улыбкой произнес правитель.

– Если бы я знала, что гостей здесь встречают, постоянно угрожая, я бы продала место расположения прохода через Золотые горы вашим врагам и посмотрела бы, чем дело кончится, – в тон ему ответила принцесса.

Царь несколько минут выдерживал ее взгляд, потом улыбнулся и посмотрел на принца:

– Мне сообщили, что первый бой ты уже проиграл?

– Да, мой повелитель, теперь, согласно уговору, я принадлежу принцессе.

– Тогда, о премудрейшая, нам необходимо обсудить условия выкупа моего наследника.

Иринарх взял под руку Соломею и повел ее представить присутствующим.

В Зале находились гости предстоящей торжественной церемонии Равшана и Бронуин, празднично одетые с большим количеством камней на руках, шее и ногах, надушенные сильными пьянящими ароматами. Представители царской свиты выделялись объемными одеяниями, вышитыми жемчугом и золотом, и прическами – их волосы были пострижены одинаково до плеч и отличались только цветом, золотистые как песок у мужчин и шоколадные у женщин.

«Странная традиция», – подумала Соломея. Позже она узнала, что оказывается после Обряда создания семьи, как символ единого будущего, пару подстригают одинаково и так они остаются в последующей семейной жизни. Поэтому все семейные иранхарцы были подстрижены, а молодые, еще не объединенные в союз, или вдовы и вдовцы имели длинные волосы, заплетенные в косы.

Среди присутствующих была юная принцесса Хельсии, белокожая с вздернутым носиком и круглым лицом, она смотрела то на Соломею, то на Синклар огромными восхищенными глазами. Девушка была еще несформировавшаяся, одежда ее была усыпана камнями, в которых видимо постоянно путались ее темные длинные распущенные волосы. После представления, Соломея нежно поцеловала Бронуин в обе щеки, размышляя про себя, что ее отец явно поторопился, и что же с ней будет делать Равшан, который, по-видимому, не только был поглощен Синклар, но и вообще забыл о невесте и предстоящей свадьбе. «Надо будет ее вечером навестить», – подумала принцесса.

Отец же невесты, царь Хелстеин бросал на появившихся принцесс мрачный взгляд, еще недавно могучий воин, сейчас он был болен и угасал. Его сильно поредевшие волосы были заплетены в длинную косу, кожа желтая и сухая как мертвый лист, говорила о приближающейся смерти. Он не оценил красоту прибывших феериек, видимо постоянно справляясь с приступами боли, он вообще перестал ценить жизнь. Но как мудрый правитель и мужчина он сразу понял, что от Синклар исходит опасность для его дочери.

Не менее мрачный взгляд бросала на принцесс и супруга Гутлеифа Аружан. Ее внешность была необычной для этой местности – маленький носик и узкие губы, темные как угли глаза, ее лицо напоминало степную мышь, а рыжеватые с серыми прядями волосы усиливали это сходство. Долгое время будучи единственной принцессой Иранхары, теперь она была оттеснена со своего пьедестала юной Бронуин. Но при знакомстве с будущей женой Равшана, Аружан не почувствовала соперничества, наоборот она решила, что после свадьбы возьмет шефство над молодой принцессой. А вот бесспорная красота прибывших незнакомок ее расстроила и насторожила. Аружан знала, что Гутлеиф имеет право взять вторую жену, тем более что у нее не было до сих пор детей. Видя, как ее муж увивается вокруг Синклар, Аружан злилась и поджимала губы, из-за этого сходство с мышью становилась еще более очевидным, что не придавало ей привлекательности. Но больше всего ее возмущала одежда принцесс. На Синклар были одеты лёгкие шелковые туника и шальвары, не прикрывающие, а наоборот подчеркивающие соблазнительные формы феерийки. Большое количество тонких браслетов украшали ее руки и ноги, волосы были высоко убраны, что во всей красоте демонстрировало ее белую длинную шею, на которой со спины красовался золотой рисунок виноградной лозы, беря основание у начала волос и переходя одной ветвью на плечо, а другой исчезая глубоко под туникой и давая понять, что самая интересная роспись спрятана от глаз.

Аружан кипела от гнева, видя как обычно бесстрастный Гутлеиф, внутренне сгорал, не отводя взгляда от красавицы из Феерии. Она знала, что это замечают и окружающие. «И зачем их только бог послал, нужно будет что-нибудь с этим придумать», – думала забытая жена принца. Не меньшее беспокойство у нее вызывала и Соломея. Принцесса, одетая в кожаные доспехи и короткую кожаную юбку, с небольшими мечами в прикрепленных ножнах на руках и ногах, большим изогнутым мечом за спиной, напоминала прекрасную белокурую богиню-воина. Сходство дополнял золотой рисунок – на икрах он являлся продолжением сандалий, а на руках, начинаясь на пальчиках, заканчивался браслетами на предплечьях. Аружан видела, как Иринарх с почтением отнесся к прибывшей феерийке, а Нарат не сводит глаз с Соломеи, понимая по-женски чутко, что это и есть их будущая царица. Но в момент ее представления принцессе инстинкт самосохранения Аружан был вытеснен чувством более сильным – желанием показать свое женское превосходство.

– У вас даже женщины состоят на службе или Феерия настолько бедна, что вы экономите на тканях? – громко произнесла Аружан, внимательно окинув взглядом Соломею с головы до ног.

Свита и гости Иринарха с интересом прислушались к начавшемуся разговору.

Феерийская принцесса улыбнулась и ответила:

– О да, вы проницательны, прекраснейшая Аружан. Женщины Феерии наравне с мужчинами с малолетства обучаются владеть луком, мечом и конем, поэтому они все стройны и подтянуты до самой старости, и им нечего скрывать. На мне типичное для нашей страны платье для верховой езды и охоты, а что касается тканей, здесь вы ошиблись, наши мужчины не экономят на своих женах и дочерях. Я думаю, мы с Синклар вам это еще продемонстрируем.

– У вас мало мужчин, раз женщины служат? – не унималась Аружан.

– Ну почему же достаточно. Наоборот, у нас недостает женщин, и мы привозим их из соседних земель. А что касается воинской обязанности, то действительно, страна у нас маленькая, требует защиты. Ни одна из наших женщин не будет стоять в стороне, и смотреть, как нападают на ее семью, тем более не позволит взять себя силой. Наши женщины сильные, красивые и самостоятельные, они сами выбирают себе мужей и их не продают как коров или гарантию безопасности, – холодно пояснила Соломея.– Впрочем, насколько мне известно, хельстеинцы придерживаются такого же правила, очаровательная Бронуин тому подтверждение.

Но даже это не остановило Аружан:

– Но Бронуин одета, – с насмешкой произнесла она и, встретив вопросительный взгляд принцессы, перевела тему разговора. – Я слышала, в вашей стране женщины обучаются в специальных школах, где их учат искусству удовлетворения мужчин еще до брака, а также ублажать женщин и нескольких мужчин одновременно?

Вокруг повисла тишина, присутствующие ждали ответа принцессы Феерии.

В этот момент, Синклар медленно проведя пальчиком по рисунку на руке Соломеи, сладко произнесла:

– Это она о Школах любви, дорогая. – И развернувшись к Аружан, тем же сладким голосом сказала: – Вы правы принцесса, в Феерии есть специальные школы, где девочек учат искусству любви и наслаждения, и когда они вступаю в брак, поверьте мне, их мужья не имеют претензий. Согласитесь, уважаемые, – обратилась она к окружающим, – довольные и удовлетворенные мужчины, намного продуктивнее в службе и работе, чем те, чьи мысли заняты неудовлетворенными страстями. – И добавила тише для Аружан, – их ввела Соломея, как и Школы воинского искусства, различные школы мастерства и земледелия. Мы поддерживаем все то, что приносит стране прибыль и процветание.

В этот момент Иринарх, явно получив удовлетворение от состоявшейся беседы, примиряюще произнес:

– Милая Аружан, Феерия, видимо, интересная и процветающая страна и многому может нас научить. Мне жаль, что я не знал об этом ранее, но я рад, что принцессы так неожиданно вошли в нашу жизнь. А ты, свет очей моего сына, больше думай о так долго ожидаемых наследниках, чем слушай сплетни странников, – и, взяв под руку Соломею, направился к большой террасе, выходящей на море.

Аружан покраснела, но больше ее смутил холодный бездонный взгляд Соломеи. Принцесса не посчитала нужным ей ответить, а это значило, что этот разговор не закончен.

Когда ритуал знакомства и приветствия был завершен, а Зала была осмотрена и представлена со всеми разъяснениями, Иринарх пригласил присутствующих на Смотровую площадку, взглянуть на луну. Они прошли по длинному каменному переходу на Северную стену. Перед ними, на небе цвета ночи, сияла огромная круглая белая луна, создавая вокруг себя мягкий манящий ореол, нежно освящая окружающий мир и даря ощущение умиротворения и покоя уставшим людям и природе.

– Полнолуние белой Луны, мой господин, – сказал один из присутствующих. – К хорошему началу, процветанию страны и счастливому союзу с Хельсией. Да будет так.

И все присутствующие в один голос ответили:

– Да будет так!

– Это мой визирь Ингис, – Иринарх коротко представил говорящего и, не задерживаясь, подвел Соломею к самому краю стены.

Соломея сделала вид, что не обратила внимания на то, что бордюр был очень низок.

– Вы не боитесь высоты, – тихо заметил Иринарх. – Здесь такая высота, что у летящего вниз есть время вспомнить всю свою жизнь и весь свой род по именам и видам занятий.

– У меня мало родственников и прожитых лет не так много, так что мне еще рано падать, – ответила принцесса и пристально посмотрела в глаза правителя Иранхары.

Иринарх несколько секунд не отводил взгляда, затем отвернулся и посмотрел на сияющую во всей своей красе и неповторимости Луну. В это момент он осознал, что покорен с первого взгляда и влюблен всем своим сердцем в эту прекрасную феерийку, но он также понял, что его сын, наследник и продолжатель рода тоже влюблен и что по воле судьбы именно она будет женой Нарата и будущей царицей.

Царь долго смотрел на небесную карту, понимая, что именно приход Соломеи сегодня провозгласило ночное святило, а никак не предстоящую свадьбу Равшана.

Все удалились, на стене остались только Нарат и Иринарх.

– Ты распорядился о покоях для принцесс? – спросил царь принца, предвидя, о чем тот хочет поговорить и оттягивая эту минуту.

– Да, отец, я хотел… – начал Нарат, но Иринарх продолжил:

– Меня волнует твой брат. Равшан ведет себя неприлично, на рассвете Священный Ритуал, пусть возьмет себя в руки. Сердце и долг разные вещи, в конце концов, к следующей Луне он может взять себе еще одну жену, но первой должна быть дочь Хелстеина. Договоренность – это честь доступная только сильным мира сего.

Они помолчали, думая каждый о своем и слушая звуки ночи, доносящиеся эхом издалека.

– Я поговорю, мой повелитель, но я хотел… – решительно начал Нарат.

– Ты хотел, чтобы я попросил для тебя руку Соломеи, – закончил за него с улыбкой Иринарх и, помолчав еще несколько минут, добавил, – хорошо, я это сделаю сразу после церемонии Равшана.

Ночь для царской семьи и приглашенных на церемонию выдалась беспокойной. Невеста волновалась, еще раз внимательно осматривая церемониальное платье и перебирая украшения, составляющие ее наследство, Хелстеин мучился от боли, одни из гостей обсуждали прибывших принцесс и возможные варианты развития событий, другие еще раз перемеряли одежды. Равшан и Гутлеиф грезили о Синклар, Иринарх долгое время сидел в кресле на Смотровой площадке, наблюдая мерцания звезд, которое было так похоже на покалывания в его душе, а когда он спустился в свои покои, то уснуть так и не смог, Нарат всю ночь пролежал, планируя грядущий день и мечтая о встрече с Соломеей. Одним словом к первым лучам Солнца все были утомлены и взволнованны.

День выдался солнечным и как предшествующий не жарким, легкий ветер с моря освежал воздух и играл с одеяниями людей. После утренней церемонии Приветствия нового дня, все гости, царская семья и знатные горожане пешим ходом двинулись через южные ворота за город, где на поле были расположены белые палатки и шатры со столами, ломившимися от вина и праздничных угощений. Недалеко на кострах уже жарилась дичь, и тонкий аромат свежего мяса и пряностей вызывал аппетит у окружающих, которые по правилам, в знак долголетия и процветания молодых, с утра не должны были принимать пищу, пить воду и прочие напитки.

Южные ворота, называемые Воротами радости за то, что по сложившейся традиции через них заходили в город новобрачные и вносили новорожденных детей, в знак величия предстоящего мероприятия были украшены белыми и кремовыми розами, лавровыми и оливковыми ветками. Дорога, ведущая к постаменту за городом, сооруженному для торжественного ритуала, была посыпана розовыми лепестками и монетами, которые в конце церемонии будут собирать дети. Вокруг стояли курильни, и легкий ветерок развевал в воздухе нежный аромат, сжигаемых на них трав.

– Все важные события, как то союз сердец или рождение детей происходят за чертой города, затем по традиции молодые мужья вносят на руках в город своих жен, в знак, начала их новой совместной жизни, – пояснял по пути Нарат, краем глаза благоговейно разглядывая Соломею.

Принцессы, вопреки местным традициям, высоко убрали волосы, заколов их множеством камней. Длинные серьги и ожерелья, переходящие в белые, расшитые по краю золотом и легкие как ветер туники, вызывали восхищенные, а иногда и завистливые, взгляды окружающих женщин. На ногах у феериек были позолоченные сандалии, переходящие в широкие браслеты. Руки Соломеи украшал только золотой рисунок, у Синклар же украшением служило большое количество тонких золотых колец, начинавшихся на пальчиках и доходящих до предплечий.

Нарат и Гутлеиф заходили накануне к принцессам с целью предложить им местные наряды, так как, по их мнению, девушки были на охоте и могли не иметь при себе праздничных одеяний. На что феерийки ответили, чтобы те не беспокоились, так как женщины Феерии готовы к празднику даже на охоте.

– Так у вас детей рожают в поле, – уточнила Синклар у Нарата, оторвав его от мыслей о Соломеи.

– Нет, вы не правильно поняли, – ответил принц. – У нас есть Дома женщин, где служители природы принимают детей, выхаживают их и рожениц. Он находится за стенами города. А так же – Дома скорби, где находятся тяжелобольные и умирающие люди и Дом природы, куда обращаются в случае недуга и где обучают самих служителей.

– То есть в случае болезни жители покидают город? И крики рожениц тоже мешают? – с легкой иронией спросила Соломея.

– Да, я считаю это разумным, – немного смутясь, сказал Нарат. – Любое заболевание может принести эпидемию, ну а женщинам нужен покой и уход.

– Да, это логично, – смягчаясь, улыбнулась принцесса и переглянулась с сестрой.

Они подошли к постаменту и встали с правой стороны, еще раз окинув взглядом присутствующих и ощущая внимание, прикованное к ним. На постаменте уже стоял Иринарх и Равшан. Одеты царь и принцы были одинаково в расшитые золотом и жемчугом белые кафтаны, из их ножен выглядывали рукояти праздничных клинков, украшенные красными и синими камнями. У правителя Иранхары на шее весела большая, усыпанная алмазами и сапфирами, подвеска в форме пятиконечной звезды.

– Это символ города, Серебряная звезда, – шепнул Нарат Соломее, воспользовавшись ее интересом и возможностью встать поближе.

По левую сторону от постамента стоял Хелстеин и его свита. Одеты они были как иранхарцы в знак того, что входят в семью этой страны. Внешне это были невысокие темноволосые люди, внутренне в них ощущалась сила леса и свободы. Правитель Хельсии выглядел бледнее обычного, что тревожило его окружение, и они бросали на него озабоченные взгляды.

Все ждали невесту.

По традиции Лесной страны девушка должна была появиться верхом на черном скакуне. Это расходилось с правилами Иранхары, когда невеста шла босиком по дороге из города вплоть до мужа, и тот затем одевал ей на ноги позолоченные бабуши, а на плечи белый, расшитый золотом халат, в знак принадлежности Белому городу. Но Иринарх согласился уважить желание правителя Хелстеина, и Бронуин ожидали верхом на коне, пришедшем с ней из ее страны и заранее подготовленным к церемонии.

Девушка с распущенными длинными волосами, без украшений и одетая в традиционное белое платье, появилась в начале пути. Конь медленно вышагивал по мощеной дороге, бережно неся свою ношу, и все вокруг замерли в восхищенном ожидании.

Соломея и Синклар мельком переглянулись и устремили взгляд в сторону невесты.

Бронуин подъехала к постаменту и уже должна была спешиться, когда жеребец вдруг ни с того ни с сего прогарцевал, встал на дыбы и понесся обратно по дороге, унося на себе испуганно схватившуюся за гриву девушку.

Так как на свадьбе не требовалось присутствие лошадей, и они были размещены в стойлах, то в погоню за принцессой пустились ни сразу. Через некоторое время Бронуин нашли в степи с разбитой головой, конь ускакал, а она неудачно упала с него на случайный камень. Когда Хелстеин увидел лежащую бездыханную дочь, его хватил удар, и он тут же умер рядом с ней, упав ей на грудь.

Все произошло так быстро, что жители города, приглашенные на церемонию, не знали как себя вести. Одни стояли по нескольку человек и молча ждали, не решаясь разойтись, другие бегали, суетились и причитали.

Через некоторое время после трагедии, Нарат подошел к сидящему в стороне и погруженному в свои мысли Иринарху.

– Отец, Хелстеина с дочерью уже не вернуть и мы воздадим им должное в памяти, но зачем пропадать так хорошо организованному торжеству. Нет худа без добра. Соломея согласна и я желаю ее больше воздуха и света, соедини нас священным обрядом.

– Но невеста не одета… – начал было правитель Иранхары.

– О, отец, она никогда не оденется в наши платья, и я думаю, что с ее приходом наша одежда несколько изменится, – улыбнувшись, перебил его принц.

– Я полагаю так же, что мы изменим немного традицию, и не будем стричь ей волосы? – спросил Иринарх.

– Конечно, они нужны мне будут в нашу первую ночь…, – ответил Нарат, погрузившись на мгновение в свои мечты.

От этих слов у царя неприятно защемило сердце, но он, шутя, произнес:

– Я думаю, она нам быстрее уши отрежет, чем мы ей волосы. Ну, что ж давай сигнал, пусть горн созывает всех назад, и никакой дороги, ждите меня на постаменте.

Иринарх со вздохом встал и пошел приносить соболезнование хельстеинцам, мысленно подбирая слова для объяснения предстоящего Ритуала. Он понимал, что в их трагедии продолжение торжества будет неуместно, но осознавал всю правоту и логичность предложения принца.

Вопреки ожиданиям праздничная церемония прошла легко, непринужденно и весело. Традиции были нарушены во всем: одежда невесты не соответствовала канонам; она не шла из города по дороге до жениха, а стояла рядом с ним на постаменте и они вдвоем ждали Иринарха; принц после клятвы не надел на нее бабуши и халат; у новобрачных не отстригли волосы; молодые не обменялись по традиции серьгами, а обменялись перстнями и царь, вместо того, чтобы поцеловать жену сына в щеки, поцеловал ее в губы. Все были так впечатлены красотой феерийских принцесс, увлечены обрядом и последующим пиром, что не заметили нарушений обычаев, а только потом вспоминали, что что-то было не сделано, но в контексте того, что пришла новая эпоха. За песнями, танцами, богатым угощением и вечерним огненным представлением забыли и о случившейся трагедии с Хелстеином и его дочерью.

Жители Иранхары и гости веселились до утра, и никто не заметил, когда и куда исчезли Нарат и Соломея, поэтому для всех осталась загадка – была ли соблюдена традиция, когда муж вносил на руках в город свою молодую жену.