Читать книгу Философия на «отлично» - Олег Александрович Зеленский - Страница 8

Глава 1. Античная философия
1. Философия досократиков

Оглавление

Прочитав этот параграф, вы узнаете:

1) какие варианты первоначал предлагали досократики и как они обосновывали свой выбор;

2) основные положения учения пифагорейцев о гармонии и числе;

3) суть пифагорейского представления о теле, как темнице души;

4) различие между «путем истины» и «путем мнения», согласно Пармениду, и как он понимал свое высказывание «Бытие есть, а небытия нет».

Главной темой ранней греческой философии (или философии досократиков, предшественников Сократа, который, в противоположность им, поставил во главе угла не натурфилософию, а этику) было изучение природы, поэтому первых философов так и называли – physikoi (т.е. люди, изучающие природу). В это время еще отсутствовала опытная наука, и естествознание было почти целиком умозрительно, поэтому философам в ответе на вопросы «Что находится в центре мира?», «Откуда возникают планеты?», «Как появляются звезды?» и подобные им приходилось лишь строить гипотезы. Многие из этих гипотез были наивны и не выдержали испытания временем. Например, никто не будет сейчас объяснять происхождение землетрясений подобно Фалесу, который полагал, что земля покоится на воде, никто не согласится и с Ксенофаном, что Солнце рождается каждый день новое из облаков. Однако нам не нужно слишком строго относиться к таким утверждениям, поскольку у ранних греческих философов не было ничего, что бы позволило подтвердить или опровергнуть большинство из высказываемых ими гипотез. Тем не менее, досократикам приписывалось немало научных открытий: Фалес смог предсказать солнечное затмение 585 г. до н.э., Анаксимандр изобрел солнечные часы – гномон, Анаксимен смог описать некоторые метеорологические явления (град, снег), Эмпедокл оказал влияние на развитие античной медицины и т. п. Некоторые из гипотез досократиков имели значительный научный потенциал, прежде всего, представление Демокрита о существовании атомов как мельчайших частиц материи. Хотя в современной науке атомы уже не считаются неделимыми, идея того, что материя не делится до бесконечности и что можно выделить мельчайшие частицы (которыми сейчас считаются кварки), дожила до наших дней.

Главной задачей ранних философов было сведение разнообразия природных явлений к ограниченным по количеству первоначалам. Вначале философы попытались найти какое-то одно общее начало всех вещей. Фалес (около 640 г. до н.э. – около 547 г. до н.э.) выделил в качестве такого начала воду (нам точно неизвестно, как Фалес обосновал свое утверждение, но вполне вероятно, что он считал замерзание (затвердевание) воды и ее испарение исходными процессами, на основе которых затем возникают все вещи). Анаксимандр (около 610 г. до н.э. – около 540 г. до н.э.), посчитав, что ни один из четырех элементов (огонь, воздух, вода, земля) не может называться началом (Анаксимандр это аргументировал тем, что если началом объявить один из них, то будет нарушен баланс между ними, и главный элемент уничтожит все остальные), впервые вводит отвлеченное начало – апейрон (или беспредельное), первичную смесь элементов, где они существовали необособленно и неотделимо друг от друга, и из которой они затем выделились. Анаксимен (ум. около 528 г. до н.э.), наблюдая процессы разрежения и сгущения воздуха, объявил его главным началом. Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена обычно относят к милетской школе древнегреческой философии (по названию древнего города Милета в Малой Азии). Поиск единого первоначала продолжили и другие философы. То, что космос по своей природе является огнем, выразил Гераклит (около 540 г. до н.э. – около 480 г. до н.э.) в словах: «Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий». Огонь выполняет в учении Гераклита важную функцию мирового правосудия, периодически сжигая приходящий в упадок космос.

Гераклит также считается основателем диалектики, поскольку рассмотрение движения, изменения и развития было одной из важнейших тем его философии. С одной стороны, все находится в постоянном изменении (эта идея выражена в известном изречении Гераклита, согласно которому нельзя войти в одну и ту же реку дважды), но это такое изменение, которое содержит в себе элемент стабильности. Закон космической стабильности (Логос) заключен в единстве противоположностей. Как говорит Гераклит, «ибо эти противоположности, переменившись, суть те, а те, вновь переменившись, суть эти». Такие противоположности, как холодное и горячее, день и ночь, едины, поскольку, во-первых, не существуют друг без друга, а во-вторых, постоянно переходят одна в другую. Гераклит гордо насмехается над людьми, поскольку те предпочитают одну противоположность другой, в то время как они равны и едины.

Но вскоре, перебрав практически все варианты единого первоначала, философы перешли к гипотезе об их множественности. Так, Эмпедокл (около 490 г. до н.э.-около 430 г. до н.э.) вводит уже шесть начал: четыре уже известных нам стихии и две космических силы – Любовь и Вражду – первая соединяет стихии в одно, а вторая, наоборот, разъединяет. Анаксагор (около 500 г. до н.э.-428 г. до н.э.) выдвинул идею бесконечного количества начал. Это положение он совмещал с утверждением о том, что все содержится во всем. Попробуйте представить себе, что каждая частичка материи включает в себя все остальное, при этом она делится до бесконечности, и в более мелких частичках также есть все, что только существует в мире. Это настолько непредставимо, что возникает вопрос, зачем Анаксагору понадобилось защищать подобную позицию. Анаксагору приписывается довольно любопытное объяснение: как съедаемая нами пища может становиться нашей частью, кровью, костьми, если этого заранее не содержалось в ней? Конечно, античные философы имели очень небольшое представление о биохимии жизни, но надо учитывать еще один момент – они не терпели резких превращений одного в другое. Они уподобляли это возникновению из ничего, а согласно одному из ключевых античных принципов, ничто не может возникнуть из ничего.

Несмотря на интерес к природе, не все ранние греческие философы согласились бы с материалистической позицией, т.е. позицией о том, что материя является первичной по отношению к духовной реальности. Для некоторых материя слишком пассивна для того, чтобы выполнять такую роль – нужно какое-то активное начало, которое, например, у Анаксагора выполняет Ум, приводящий в движение все материальное. Наиболее последовательную материалистическую позицию среди всех греческих философов выдвинул Демокрит, защищавший атомистическое учение, согласно которому существуют только атомы и пустота. Все существующее состоит из атомов, даже души состоят из атомов особой шарообразной формы, а пустота, которую саму по себе нельзя назвать чем-то конкретным, нужна для того, чтобы атомы могли двигаться в пространстве. Пустота оказывается временно незаполненным промежутком, промежутком, где нет атомов. Эта атомистическая позиция Демокрита не опиралась на какие-либо эксперименты, а имела умозрительный характер. Демокриту не нравился анаксагоровский вариант делимости вещей до бесконечности, поэтому он хотел показать, что существуют неделимые частицы, и назвал он их атомами («атом» буквально и переводится как «неделимый», и хотя атомы современной науки считаются делимыми, название не стали менять). Демокрит объяснял их неделимость тем, что они являются непроницаемыми и не содержат в себе пустоты.

Особую точку зрения на проблему первоначала выдвинули пифагорейцы. Они обратили внимание, прежде всего, не на вещество, а на форму. Наш мир состоит из многочисленных противоположностей, но они не уничтожили друг друга, а находятся в гармонии. Этот порядок не создается одномоментно, а постоянно поддерживается. Гармония называется пифагорейцами «единомыслием разномыслящих», ведь «вещи подобные и единородные нисколько не нуждаются в гармонии, а неподобные, неединородные и не одного порядка необходимо должны быть сопряжены гармонией, с тем, чтобы удерживаться вместе в космическом порядке»15. Благодаря чему же устанавливается подобная гармония? Благодаря числу, причем числовые отношения не отделялись от самих вещей. Пифагорейцы могли сказать, что любая вещь – это число, ведь чтобы быть той или иной вещью, она должна быть упорядочена и гармонично устроена, а это без числа невозможно. Пифагорейцы среди чисел особенно выделяли единицу – монаду (символ единства), четверку – тетрактиду (символ справедливости) и десятку – декаду (выражение числовой завершенности – первый числовой ряд завершает число 10, а 11 – это единица, только на новом уровне). Число десять имеет особое значение в пифагорейских представлениях о космосе. Согласно пифагорейцам, в центре мира находился огонь – «домашний очаг» Вселенной. Вокруг этого огня пифагорейцы выделяли десять сфер небесных тел: Солнца, Луны, Земли, известных в то время планет (Меркурия16, Венеры17, Марса18, Юпитера19, Сатурна20 – Земля не считалась в то время планетой), также выделялась «сфера неподвижных звезд» и… поскольку получалось только девять сфер, пифагорейцы решили «придумать» еще один космический объект – Антиземлю. И даже нашли, как «объяснить», почему Антиземля не видна с Земли – т.к. она движется с противоположной стороны Земли21.

В пифагорейском учении была и другая, религиозная, сторона, которая заключалась в представлениях о переселении душ и о том, что благодаря правильному поведению и соблюдению правильной диеты можно вырваться из круга перерождений. Тело воспринималось пифагорейцами в качестве неприятного временного жилища, «темницы», для души. Эта идея затем стала одной из ключевых в учении Платона. Наши знания о диетических нормах пифагорейцев фрагментарны. В большинстве свидетельств указывается, что Пифагор был полным вегетарианцем, в то время как некоторые античные авторы считали, что он все-таки разрешал есть мясо некоторых животных.

Решая проблему первоначала, греческие мыслители столкнулись с вопросом об отношении единого и многого. Этот вопрос можно рассматривать с разных сторон. Ранние философы подходили к нему натурфилософски, интерпретируя его на основе ограниченных физических знаний того времени как отношение многообразия вещей к первоначалам. Но в какой-то момент стало ясно, что он может быть рассмотрен чисто логически, отвлекаясь от имеющегося у нас опытного знания. Это стало специальной темой обсуждения элейской школы (по названию древнего города в Италии – Элеи), основанной Ксенофаном (около 570 г. до н.э. – после 478 г. до н.э.). Один из ее ведущих представителей, Парменид (около 540 г. до н.э. – около 480 г. до н.э.), говоря об отношении единого и многого, выделил два главных пути: «путь истины», т.е. точку зрения нашего разума, и «путь мнения», опирающийся на наш чувственный опыт. Чувственный опыт убеждает нас в существовании многообразия изменчивых вещей, однако Парменид считал для себя более убедительными доводы разума, утверждающего, что бытие – это то, что не возникает, не уничтожается и является полностью завершенным. Определяя бытие таким образом, он опирался исключительно на логические рассуждения. Может ли бытие включать в себя небытие? Это логически недопустимо, иначе бытие бы противоречило самому себе! Можно ли сказать, что небытие есть? С точки зрения Парменида, это та же самая логическая ошибка, смешивающая небытие и бытие («есть» предполагает уже определенное бытие). Таким образом, бытие есть, а небытия нет. Но если понимать возникновение как переход от небытия к бытию, то можно ли сказать что бытие возникает? Нет, ведь небытия нет. Соответственно, бытие не возникает и, если следовать той же логике, не уничтожается. Но, не возникая и не уничтожаясь, оно пребывает полностью завершенным. Логика Парменида едва ли не вызовет улыбку у современного читателя, но гораздо труднее объяснить, в чем же кроется ошибка в его рассуждениях. Предпосылкой рассуждений Парменида было рассмотрение категорий бытия и небытия как взаимно исключающих друг друга, но подобный подход может быть оспорен. Об одном и том же предмете можно говорить, каков он есть и каковым он не является, т.е. указывая как на его бытие, так и небытие. Например, книжный шкаф есть предмет мебели, но при этом не есть живой организм. Кроме того, даже давая определение (т.е. характеризуя бытие объекта), мы не можем избежать категории небытия. Определяя, чем является треугольник, мы должны одновременно уметь отличать его от других геометрических фигур. Таким образом, в разговор о бытии неизбежно вмешивается небытие, и от него нельзя «отмахнуться» подобно тому, как это сделал Парменид.

Мир «истины» Парменида лишен любого движения и изменения. Проблематичность этих двух последних понятий попытался продемонстрировать ученик Парменида Зенон Элейский (около 490 г. до н.э. – около 430 г. до н.э.). Нет, он не отрицал опыта движения, сформированного у нас благодаря нашим органам чувств – это вовсе не является аргументом, когда ставится задача в духе абстрактной логики Парменида проверить логическую обоснованность понятия движения. Абстрактный характер рассуждений Зенона и недостаточно высокий уровень развития логики как науки в то время во многом объясняют происхождение выдвинутых Зеноном парадоксов в отношении движения (апорий) – подробно мы поговорим о них в разделе «Философская онтология» (гл. 8).

15

Филолай. Фрагмент B 6.

16

Планету Меркурий греки называли Гермесом.

17

Любопытно, что в древности утреннюю и вечернюю Венеру считали разными звездами. Утреннюю называли Фосфор, а вечернюю – Геспер. Вероятно, пифагорейцы были первыми, кто поняли, что утренняя и вечерняя звезды – это одна планета.

18

Планету Марс греки сначала называли Фаэтоном, а затем – Аресом.

19

Планету Юпитер греки называли Зевсом.

20

Планету Сатурн греки называли Кроносом.

21

Филолай. Фрагмент А16а.

Философия на «отлично»

Подняться наверх