Читать книгу Учение Иисуса об Отце. Реконструкция раннехристианского учения на основе сопоставительного анализа древнейших евангелий - Олег Чекрыгин - Страница 15

Глава шестая начинается словами «После сего». Если следовать логике изложения, то – после того, что было изложено в пятой главе: еще один неожиданный бросок в Иерусалим, исцеление парализованного в Овчей купели и длинная проповедь иудеям в храме о праве Иисуса творить исцеления по субботам, поскольку Он – Сын еврейского Бога. Иудеи хотели за это убить Его, но почему-то так и не собрались этого сделать – евангелист объясняет это тем, что «не пришел час Его». Ну да, евреям так и сказал.

Итак, глава шестая.

«1 После сего пошел Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады» – то есть, вот так сразу из Иерусалима вдруг оказался на берегу Галилейского моря, да еще и с откуда-то взявшимся народом? Здесь прямо проглядывается вставленность всей пятой главы, поскольку четвертая заканчивается чудом исцеления сына царедворца из Капернаума, и вот ПОСЛЕ этого, из Каны Галилейской «пошел Иисус на ту сторону моря», которое на самом деле никакое не море, а просто очень большое озеро. И ни на какую «ту сторону», поскольку и Кана и Капернаум, и Назарет и даже Тивериада – все находятся на одной стороне моря, западной, а на другой, восточной стороне, находится территория совсем уже другой страны, Сирии. Все-таки, видимо, совсем плохо было с географией у составителей евангелия.

Далее в 12 стихах, со 2 по 13 описано всем известное чудо насыщения пяти тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбками. Приводить его целиком не будем, остановимся лишь на некоторых деталях:

«2 За Ним последовало множество народа, потому что видели чудеса, которые Он творил над больными» – пешком 20 километров от Каны? Что, прямо так и отправились, не подумав запастись даже куском хлеба? Сомнительно. И опять – какие-такие чудеса, творимые «над больными», кто видел, где? Поскольку мы с вами пока что удостоверили всего лишь два чуда: вино на свадьбе и исцеление ребенка на расстоянии – и больше «никаких чудес».

«3 Иисус взошел на гору и там сидел с учениками Своими.» – за 20 километров по жаре. Ну предположим.

«4 Приближалась же Пасха, праздник Иудейский» – как, опять Пасха? А это здесь вообще причем? Это очередная «вставная челюсть», чтоб не забывали, кто здесь настоящий хозяин, и чьи праздники здесь празднуют и почитают. Вот только почему-то никто не кинулся опять в Иерусалим – ни Иисус, ни народы. Грешники какие.

«13 И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшимися у тех, которые ели» – интересное замечание. Зачем собирали, и как – прямо отнимали из рук? Люди наверняка взяли лишнего и припрятали себе на дорожку. Или все-таки побросали на землю остатки (что невероятно). Ответ содержится в «двенадцати коробах». Что, Иисус с учениками заранее припасли пустых коробов в таких количествах? Или в магазин сбегали купить исключительно чтобы собрать в них чужие объедки? Не было там ни магазина, ни рынков – вообще ничего, место пустынное. Прибавлено ради красного словца, чтоб убедить в доказательности чуда: вот сколько еще осталось от пяти хлебцев – и эта ложь «во свидетельство» будучи разоблачена, подрывает доверие к самому чуду: совравшему в малом, кто поверит большому? А почему именно двенадцать? А потому что двенадцать колен Израиля – и невдомек автору-греку что давно уже нет никаких «двенадцати колен Израиля»54Ну ладно, допустим – почему бы Иисусу и вправду не накормить голодных вдали от дома? Вопрос в другом – зачем Он вообще завел их туда? Вроде бы остается предположить: Ему уже поперек горла вся эта популярность, Он устал от восторженной толпы и хотел сбежать куда-нибудь в пустынное место, туда, куда за ним никто не пойдет, спрятаться от всех – но пошли за Ним, буквально обрекая себя на голод вместе с детьми, быстро назад в цивилизацию оттуда не выберешься, назад-то идти – это опять пешком по жаре. И тут уж точно одной порцией розданного хлеба не обойдешься, впору и вправду манну с небес насыпать толпе народа на всем пути их назад домой в Галилею.

В чем смысл этой пешей прогулки за город, так и остается тайной – пикник что ли Иисус решил устроить для своих учеников и почитателей? Ну так хоть бы мясом, что ли, запаслись, шашлык пожарить.

На самом деле все эти несообразности имеют простое объяснение: Иисус ходил по всей стране с проповедью, и добрался наконец и до Тивериады. Но ходил туда отнюдь не пешком в сопровождении толп…

Заметим, что в повествовании опущен огромный и важный период развития проповеди Иисуса после первого-второго чуда: не один год Он ходит пешком по всей Галилее и Самарии – но в Иудею не идет, там убьют любого, кто посмеет хотя бы упомянуть о другом боге кроме еврейского Яхве-Иеговы. Проповедует, творит чудеса, исцеляет больных массово по всей стране – и становится широко известен, как великий пророк и чудотворец, слава Его гремит по всей стране, народ валит к Нему валом, и следует за Ним неотступно и бездумно, куда бы Он ни пошел – все это авторы просто опустили за ненадобностью. Почему? Да потому что все эти «события» авторам вообще нужны только для «связки» повествования, которое без них превратилось бы в беспорядочный набор разрозненных, не связанных друг с другом, речений Иисуса по типу ев. Фомы. Но авторы хотели создать именно повествование, историю развития Учения Иисуса так, как они его понимали. Для этого, расположив имевшиеся записи в определенном смысловом порядке, а также небольшое количество записанных свидетельских рассказов об отдельных событиях, сопровождавших проповедь Иисуса, особенно ярких, важных и потому отчетливо запомнившихся, авторы или, вернее, составители, дополнили их некими связующими событиями, которые, возможно, вообще не происходили, или, во всяком случае, авторы ничего толком о них не знали, располагая лишь недостоверными слухами в виде народных сказаний, сложившихся за десятилетия, прошедшие после евангельских событий. И потому почти всё, описываемое евангелистами, является просто реконструкторскими выдумками ради придания большей достоверности (вроде 12 коробов) тому, что имеет смысл повествовательных связок, неких событий, к которым можно было бы привязать уже имеющиеся разрозненные записи речений Иисуса.

Подобные смысловые связки особенно выдает схематичность описания событий в них в отличие от тех немногих живых, полных достоверных деталей ярких воспоминаний, которые, возможно, были целиком записаны за свидетелями, предположительно – за Иоанном Богословом.

Тем не менее, вернемся к тексту и посмотрим, что еще можно из него узнать.

В шестой главе это конструирование событий с целью привязки к ним речений Иисусапроявилась особенно контрастно: дальнейшие события, описанные в ней, выглядят очень условно.

«15 Иисус же, узнав, что хотят прийти, нечаянно взять его и сделать царем, опять удалился на гору один.

Вот как интересно, если б Иисус был машиахом, он бы тут же ворчливо сообщил прибывшим что-то вроде «ну наконец-то, что ж так долго! Несите мне корону!», но он убегает.

16 Когда же настал вечер, то ученики Его сошли к морю17 и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Капернаум» – вот те на, бросили своего Учителя одного в пустынном месте и уплыли. А откуда вдруг лодка взялась? Или что, просто украли чужую лодку и уплыли на ней?

Вся история начинает выглядеть гораздо правдивее, если предположить, что в Тивериаду Иисус с учениками приплыли на лодке ради проповеди, тогда все становится на свои места: лодка принадлежит ученикам, они бывшие рыболовы, ученики привезли Иисуса из Капернаума или Вифсаиды в Тивериаду ради проповеди народам там, пошли в город и разнесли весть, что Иисус здесь, народ вышел к Нему из города за несколько километров на место высадки – туда, где Он взошел на гору помолиться, Иисус проповедовал им до вечера, потом сжалился над голодными и сотворил чудо умножения хлебов, чтоб накормить всех на дорогу до дома – и тут возникает конфликт с учениками, на которых он целый день не обращал внимания, да еще и заставил их, ближайших учеников великого Учителя (в их глазах) служить простолюдинам, хлеб им раздавать. Более того, когда они ему сообщили, что его хотят царем в Тивериаду – видимо, это была их идея – Он отмахнулся и пошел один опять на гору молиться. И вот тут они окончательно обиделись, рассерчали, разозлились, и – бросили его, решив ему немножко отомстить: вот уплывем от Тебя, а ты добирайся назад пешком по берегу моря Галилейского, путь не близкий. Но, как это обычно бывает с теми, кто играет в обиженного, далеко они не уплыли, все ждали, что Он с горы увидит, как они уплывают, спохватится, что остался один в дикой местности вдали от цивилизации, выбежит на берег и начнет им махать, прося вернуться и взять его с собой. Это предположение вытекает из нелепо выглядящего замечания в стихе 17:

«17 и, войдя в лодку, отправились на ту сторону моря, в Капернаум. Становилось темно, а Иисус не приходил к ним» – куда не приходил, в лодку по морю? Они такого еще и предположить не могли, что Он так может. Становилось темно – то есть скоро уже с берега не будет видно лодки, а они не смогут увидеть Иисуса на берегу.

«18 Дул сильный ветер, и море волновалось» – а лодчонка-то рыбацкая, утлое суденышко, нагруженное десятком человек, в шторм потонет как пить дать – и они испугались, уже не рады своей затее с обидами.

«19 Проплыв около двадцати пяти или тридцати стадий (стадия – около 200 метров), они увидели Иисуса, идущего по морю и приближающегося к лодке, и испугались.20 Но Он сказал им: это Я; не бойтесь.21 Они хотели принять Его в лодку; и тотчас лодка пристала к берегу, куда плыли» – увидел что в беде и пришел на выручку, начали тонуть, и Он поспешил им на помощь, спасти глупцов неразумных – и совершил очередное небывалое чудо.

Вообще, если присмотреться, Иисус с большой неохотой пользуется божественностью, предоставленной ему Отцом, и чудеса сотворить его, как правило, вынуждают бедственные обстоятельства обращающихся к нему за помощью или просто встреченных Им несчастных людей – но делает это всегда неохотно, вынужденно, а то еще и с оговоркой, как матери в Кане на свадьбе или царедворцу с больным сыном: вы не уверуете, если не увидите чудес. Его цель – не удивить балаганными фокусами, но убедить своей жизнью и проповедью поверить Ему, Сыну Божию, что есть Бог Истинный, Отец Небесный, который ждет всех и каждого, чтобы усыновить их Себе, как усыновил Самого Иисуса.

«22 На другой день народ, стоявший по ту сторону моря, видел, что там, кроме одной лодки, в которую вошли ученики Его, иной не было, и что Иисус не входил в лодку с учениками Своими, а отплыли одни ученики Его.23 Между тем пришли из Тивериады другие лодки близко к тому месту, где ели хлеб по благословении Господнем.24 Итак, когда народ увидел, что тут нет Иисуса, ни учеников Его, то вошли в лодки и приплыли в Капернаум, ища Иисуса.25 И, найдя Его на той стороне моря, сказали Ему: Равви! когда Ты сюда пришел?»

Люди, ставшие свидетелями чуда с хлебами, разошлись по домам и весть о чуде разлетелась по всему городу. И с утра уже поперли толпы, и на лодках поплыли, чернь всегда желает хлеба и зрелищ. То, что ученики уплыли одни, кто-то видел, и надеялись застать одного Иисуса – не пешком же Он пошел в обход моря. Но нет Его. Тогда кое-кто на лодках отправились на поиски в Капернаум, нашли и удивились, что Он уже там снова с народом, проповедует.

«26 Иисус сказал им в ответ: истинно, истинно говорю вам: вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились» – и вот это конец истории, точка. Это окончание записи события, бывшей в распоряжении составителей. Все, что еще имеется в этой главе – длиннющий монолог Иисуса с периодами повторов – опять, как две с половиной главы к чуду в Кане, пришито к первой части белыми нитками чисто механически по некоторому признаку общности, как казалось составителям логичным, ввиду упоминанию хлеба и там и здесь. Из этого нелепого соединения обрывков ясно видна сам метод составления ев. Иоанна.

Видимо те, кто ставил себе изначальной целью составить единый текст из имевшихся у них на руках разрозненных обрывков записей на арамейском, нашли некоего умельца, профессионального переписчика, который, сам не будучи христианином и не разбираясь в сложившихся христианских ритуалах, сперва расположил имевшиеся записи в казавшемся ему логическом порядке по содержанию и смыслу, а потом, переведя, собрал в единый текст, изменить который, не повредив, было сложно – и так все и осталось. Тем более, что заказчики, сами не зная греческого, и проверить-то не смогли толком, что в нем написано, поверили на слово выбранному ими специалисту, что он все правильно перевел и переписал, сложив все ему переданное воедино. Позже, конечно, этот изначальный текст много раз изменялся, и многократно переписываясь, обрел множество разнородных вкраплений, но порочная логика первоначального соединения отрывков, по смыслу явно чужеродных, осталась видна и сегодня. Дальше мы увидим, что связующим между законченным повествованием и дальнейшим продолжением шестой главы служит слово «хлеб», использованное по формальному признаку примитивной логики: там хлеб и здесь хлеб – значит, пусть будут вместе в одной главе. Составителю текста невдомек, что использованное речение Иисуса о Себе, как Хлебе Небесном, безусловно, относится к Тайной Вечере, на которой Иисус установил Таинство Причащения. И которое как раз там-то в евангелии Иоанна загадочно отсутствует. В ев. Ин. вообще нет, как мы увидим, упоминания о Причащении учеников за Тайной Вечерей и это странно – неужто о таком великом событии евангелист вдруг забыл упомянуть, или, может, его вообще не было? Так вот, есть более простое и логичное объяснение этого: относящаяся к Тайной Вечере запись уже была использована и механически присоединена туда, где встретилось упоминание о хлебах!

Это недвусмысленно указывает на тот факт, что данное евангелие было механически составлено человеком, не знакомым с христианством, и является рукотворным событийным конструктом.

Со стиха 27 начинается «проповедь» Иисуса о Хлебе Небесном, как я уже говорил выше, явно приверстанная к происшествию в Тивериаде по ключевому слову «хлеб».

«27 Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий, ибо на Нем положил печать Свою Отец, Бог» – и что это за печать? А – это намек на помазание на царство, на то, что Иисус – и есть тот самый еврейский Машиах. Первоначальная фраза, заканчиваясь на «Сын Человеческий», содержит ясную законченную мысль, к которой приделана нелепая дополнительная конструкция ради упоминания еврейского Бога как Отца, который помазал Иисуса в Цари Иудейские. Второе утверждение не имеет никакой логической связи с первым, они просто механически соединены друг с другом в одно бессмысленное целое предложение.

«28 Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии29 Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» – эта логия явно вставлена сюда опять-таки чисто механически, она смыслово никак не привязана ни к 27, ни к 30 и последующему.

«30 На это сказали Ему: какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? что Ты делаешь?31 Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть» – это очень странное заявление от тех, с кем Иисус якобы разговаривает, с теми, кто «ели хлеб и насытились», то есть буквально со свидетелями чуда умножения хлебов. Обращает на себя внимание «Отцы наши…» – какие отцы, чьи «ели манну», еврейские? Но разговор-то с жителями Капернаума, которые вообще к евреям не имеют отношения от слова совсем, поскольку находится в Галилее. Но поскольку данные события происходят скорее всего в той же локации, что и Тайная вечеря, там присутствовали иудеи, и здесь происходит дальнейший разговор.

«32 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес.33 Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру» – а с чего вдруг Иисус вспомнил Моисея? И – интересно – сравнивает чудо Иеговы с манной, утверждая что ЕГО ОТЕЦ дает, в отличие от Моисеева бога, Жизнь миру. Внимание: это – прямое противопоставление разных богов: ложного Иеговы и Бога Истинного Отца. Нет и не может быть никакой преемственности религий, Иисус здесь об этом говорит прямо.

По сути, здесь Иисус опровергает как ложную и отвергает сказочную библейскую историю о «манне небесной», которой Иегова кормил еврейский народ в течение сорокалетнего блуждания по пустыне. И прямо указывает на Себя, как на Спасителя, посланного к человечеству Отцом Небесным. Что значит «сходящий с небес» – определение, которое еще неоднократно встретится нам? Это, конечно же, упоминание пережитого Самим Иисусом Рождения Свыше и обретенное через это рождение единство с Отцом («Я и Отец одно»).

«34 На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб.35 Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни» – вот момент Истины, а дальше: «приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» – явный перебор для усиления эффекта, Иисус не стал бы ради гиперболы врать, возвеличивая Себя, поскольку насущные потребности живущих остаются в силе и не отменены для уверовавших в Иисуса и сегодня.

«36 Но Я сказал вам, что вы и видели Меня, и не веруете. 37 Все, что дает Мне Отец, ко Мне придет; и приходящего ко Мне не изгоню вон38 ибо Я сошел с небес не для того, чтобы творить волю Мою, но волю пославшего Меня Отца.39 Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить» – навязчивое повторение о единстве Своей воли с Волей пославшего Отца, в которое неожиданно вставлено гностическое «сошествие с Небес», и все это ради «но все то воскресить в последний день» – это, увидим, повторяется рефреном трижды подряд для надежности и явно приписано к предыдущему теми, кто ожидал от Иисуса сбытия еврейских пророчеств.

«40 Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную» – вот аутентичное утверждение Иисуса, и следом иудаизирующая приписка: «и Я воскрешу его в последний день».

«41 Возроптали на Него Иудеи за то, что Он сказал: Я есмь хлеб, сшедший с небес.42 И говорили: не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? Как же говорит Он: я сшел с небес?» – Господи, а эти-то вдруг откуда здесь взялись, иудеи-то? Да еще и лично знавшие его семью?

«43 Иисус сказал им в ответ: не ропщите между собою.44 Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня; и Я воскрешу его в последний день» – опять та же приписка в конце навязчивым рефреном.

«45 У пророков написано: и будут все научены Богом. Всякий, слышавший от Отца и научившийся, приходит ко Мне.46 Это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога; Он видел Отца» – сперва пророки как источник мудрости, а потом научение от Бога. На самом деле, опять перекидывается мостик религиозного преемства: научившийся от Отца – откуда? Да из еврейских Писаний, откуда же еще! Научение от Бога Духом тут же в соседнем стихе опровергается: вы не понимаете, это другое!

«47 Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную.48 Я есмь хлеб жизни» – повтор, «49 Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли» – повтор той же вставки;

«50 хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет.51 Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» – Заметим, что между «Я – хлеб сшедший с Небес» и «Я сшел с Небес» огромная смысловая разница: первое имеет смысл символический, а второе утверждает прямое нисшествие Иисуса непосредственно с Небес прямо во плоти на землю, что является ярким свидетельством языческих верований в телесных богов, так что предшествующее «утверждение Иисуса» о Его сошествии с небес принадлежит автору-язычнику, Иисус просто не мог сказать такого.

«52 Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?» – опять иудеи, очередная вставная челюсть.

«53 Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни.54 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. – Ну да, опять оно.

55 Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие.56 Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем.57 Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жить будет Мною.58 Сей-то есть хлеб, сшедший с небес» – вот этот кусок аутентичного Иисусу текста, вырванный из события Тайной Вечери, снабженный все той же навязчивой припиской о манне: «Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей жить будет вовек» – и грубо вставленный в этот целиком вымышленный составителями спор с иудеями – где? «59 Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме» – ах вот оно что, в пылу разговора на берегу с тивериадскими лодочниками вдруг незаметно переместился с берега в Капернаум, оказавшись в синагоге в окружении иудеев. Напомню, что в галилейском Капернауме не было ни иудеев, ни, тем более, еврейской синагоги. Она там появится только через 50 лет после иудейский войн и заселения Галилеи беглыми иудеями. Весь этот «разговор с иудеями» вначале состоял из самостоятельного отрывка Тайной Вечери 53—58, а потом постепенно оброс совершенно бессмысленными повторами и навязчивой иудаизацией в несколько этапов редактуры и переписывания теми, кто хотел повернуть проповедь Иисуса по-своему. В последующих главах мы еще неоднократно встретимся с подобными искусственными нагромождениями нелепых смысловых конструкций.

«60 Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?61 Но Иисус, зная Сам в Себе, что ученики Его ропщут на то, сказал им: это ли соблазняет вас?62 Что ж, если увидите Сына Человеческого восходящего туда, где был прежде?63 Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь64 Но есть из вас некоторые неверующие. Ибо Иисус от начала знал, кто суть неверующие и кто предаст Его.65 И сказал: для того-то и говорил Я вам, что никто не может прийти ко Мне, если то не дано будет ему от Отца Моего.66 С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним.67 Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти?68 Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни:69 и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго.70 Иисус отвечал им: не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол.71 Это говорил Он об Иуде Симонове Искариоте, ибо сей хотел предать Его, будучи один из двенадцати»

Что ж, надо же чем-то закончить, поскольку количество нелепостей и несообразностей нарастает лавиной. Иудеи вдруг куда-то делись вместе с синагогой, зато появились еще какие-то соблазнившиеся ученики которых Иисус не избирал (не двенадцать ли я вас избрал), неверующие, которых Он знал заранее, кому от Отца не дано – и как же они тогда в ученики прибились? Петр исповедует Его – одновременно! – и Сыном Божиим (то есть младшим богом по языческим верованиям), и в то же Христом, то есть Помазаником и Царем Иудейским. «но один из вас диавол» – а зачем тогда избрал, себе на погибель, «да сбудутся писания»?

И что же мы с вами узнали от Иисуса из этой пространной проповеди?

Кроме Тайны обретения Вечной Жизни через Веру в Сына Божия и Причастия Ему через Его Плоть и Кровь в Таинстве Причащения – ничего нового. И бесконечные навязчивые повторы туманных намеков на единство с Отцом, приправленные еще и единством со всем остальным, что есть: с еврейским богом, еврейским писанием, пророками, иудеями, синагогой и языческими верованиями – весь этот винегрет не сообщает нам никакого Учения, которым Иисус вроде бы должен поделиться с теми, кому Он проповедует и с нами, уважаемые читатели. «Ты говорил тут три часа и рассказал ни то ни се», как написано в одном детском стишке в книжке про Винни-Пуха.

Единственное, что из этой главы можно забрать, это косвенные упоминания Тайной Вечери.