Читать книгу Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути - Олег Кожевников - Страница 12

С собой в Тулу в качестве обменного фонда я решил захватить и двенадцать блоков сигарет. Сигареты и водка должны пользоваться спросом в такой тяжёлой, стрессовой ситуации.

Дорога была не из лёгких, хоть мы и двигались по уже проложенной колее, очень часто встречались трещины в асфальте, поэтому скорость держали небольшую, максимум, сорок километров в час. Недалеко от выезда на Симферопольское шоссе, перед деревней, образовалась большая трещина, более метра шириной, забросанная обломками деревьев и строительным мусором, но проехать было можно. Но мы, на всякий случай, положили и свои мостки, чтобы переехать на другую сторону. Пролёт моста на развязке с Симферопольским шоссе был разрушен и упал прямо на дорогу, перегородив её. Выехали на трассу через разделительную полосу на нужное нам тульское направление, опять же по наезженной колее, видно так делали не только мы.

Движение было небольшое, пока ехали в сторону Тулы, навстречу попались только две машины и одна военная колонна из шести грузовиков. Посты ГИБДД опустели, на всех проезжаемых нами заправках въезды были заблокированы или грузовиками, или сваленными в кучу брёвнами. На трёх АЗС заметили военную технику. Мы так и предполагали, что топливо достать вряд ли удастся, рассчитывать можно было только на себя. В городе пришлось внимательно следить за машиной, чтобы не слили наше топливо, а то так и путешествовали бы пешком сто километров – удовольствие не из приятных.

По трассе ехать было полегче – не засыпанных гравием трещин практически не встречалось, поэтому держали скорость уже километров семьдесят, замедлялись только в местах пересечения с другими дорогами. Как правило, пролёты мостов были обрушены, приходилось эти завалы объезжать.

На въезде в Тулу тоже пришлось выезжать на противоположную полосу движения – разворотная эстакада была разрушена. Подъездная дорога в город оставляла ещё худшее впечатление, чем Симферопольская трасса. Здесь сразу было видно, что её ни разу после катастрофы не чистили – образовались довольно глубокие колеи, петляющие меж каких-то обломков и брошенных автомобилей.

После нескольких минут езды по этой дороге, я заметил стоящий на обочине «Уазик» патрульно-постовой службы, вокруг суетилось несколько вооружённых полицейских. Они досматривали микроавтобус «фольксваген». Видно было, что его багажник и часть салона были набиты какими-то пакетами. Рядом стояло ещё несколько грузовиков и фургонов. «Слава богу, хоть какой-то порядок соблюдается», – подумал я. Правда, мне не понравилось, как грубо полицейские вытаскивали пассажирку из машины. Также вызывало недоумение, почему всех проверяют здесь, ведь мы проехали совершенно пустой пункт ДПС километрах в трёх от этого места.

Один из полицейских внимательно проводил нас взглядом, но останавливать не стал. Въехав в сам город, мы поразились бардаку, творившемуся повсюду. Видно было, что улицы не убирают, кое-где на обочинах виднелись трупы людей, на развалинах никакой организованной разборки не велось. На руинах некоторых зданий копались бомжатского вида личности. По сравнению с Пущино, здесь было намного меньше порядка, несмотря на то, что у властей имелось гораздо больше всех видов ресурсов, включая топливо и продовольствие, и армейских частей здесь было в достатке, к тому же множество других специальных служб.

Проезжая по городу, мы заметили много военной техники, стоящей у больших продуктовых магазинов и заправок, но ощущения порядка не было. Когда много начальства, каждый тянет одеяло на себя. Если даже в Пущино образовалось два центра власти, то здесь, судя по всему, их гораздо больше.

В первую очередь, поехали на продовольственную базу, где в прошлые разы мы закупали продукты. У нас всё ещё теплилась надежда что-либо там получить – ведь в прошлый раз я оплатил следующий заказ. Мало мне дураку было посещения Ясногорска – идеалист долбаный!

Подъехав туда, увидели, что у ворот стоит БМД, а поблизости жгут костёр солдаты-десантники. Увидев фургон, они взяли автоматы наизготовку и подошли к нашему автомобилю. Пулемёт в башне БМД тоже недвусмысленно нацелился на нашу машину. Подошедший сержант в наглой форме потребовал:

– Выйти из машины и предъявить документы! И быстро приготовить машину для досмотра на предмет поиска неразрешённых грузов: продовольствия, топлива и оружия с боеприпасами.

Саша с Флюром предъявили ему документы, а «ксивы» у них были весьма серьёзные и навороченные – там даже имелась бумага, где было сказано, что грузы и граждане, сопровождаемые ими, проверке и досмотру не подлежат. Развязность и наглость сержанта сразу куда-то пропали. Он уже совершенно другим тоном спросил, что требуется товарищу капитану.

Саша начал придумывать на ходу и, глядя прямо в глаза сержанту, заявил:

– Мы по заданию командования составляем список объектов жизнеобеспечения в этом районе Тулы, а также выясняем, какие меры приняты для их охраны. Так что, боец, мы посмотрели на объект и удовлетворены, можете продолжать службу.

Сержант покосился в мою сторону, Саша продолжил:

– А это мобилизованная машина с водителем-хозяином.

Сержанту нечего было сказать, не идти же звонить, проверять наши полномочия. Тем более что документы были серьёзные, а мы ничего не просили, не требовали, только посмотрели и собрались уезжать. Поэтому он молча козырнул, повернулся и пошел обратно к костру, махнув бойцам, чтобы те опустили оружие. А я всё это время боялся, что солдаты заглянут в машину и увидят водку с самогонкой, тогда уже никакие «ксивы» не помогут, обязательно всё конфискуют. Могут и пристрелить, а машину сожгут, чтобы не оставлять следов. Поэтому после разговора я весьма быстро развернулся и помчал к центру города. Больше решили никакие склады и крупные магазины не искать.

В центр города мы поехали, чтобы найти отдел Сашиной с Флюром конторы, в надежде, что там им должны выделить продуктовые пайки и оказать другую помощь. И, чем чёрт не шутит, может быть, удастся эвакуироваться в такое место, где имеются большие стратегические запасы продуктов и какой-нибудь стабильный источник энергии, например, ядерный реактор, а также большое, организованное поселение людей. Всё-таки большой группой пережить наступающую «вулканическую зиму» будет намного легче.

Ещё ребята очень хотели связаться с Москвой – дисциплина и чувство долга у них уже в крови, они обязаны доложиться и получить указания. И как я их не убеждал, что в такой ситуации они, в первую очередь, должны думать о родных и о себе, и им так скажет любое начальство – ребята продолжали гнуть свою линию.

Въезд в центр был перекрыт военным патрулем из той же Тульской десантной дивизии. Командир патруля проверил документы ребят и посоветовал, как найти нужную службу. Он, зябко кутаясь в свою шинель (замёрз на посту бедолага), еле слышно произнёс:

– Здание нужного вам отдела разрушено, и все службы сейчас собраны в помещениях администрации города. Там, по крайней мере, тепло, есть электричество и организована гостиница для офицеров, потерявших свои части.

При этом он с сочувствием посматривал на Сашу и Флюра.

Когда мы подъехали к администрации, ребят направили к дежурному майору, а я в это время стоял в стороне, меня никто не выгонял и вообще, как бы, не замечали. Майор, мельком просмотрев документы, раздражённо пробубнил:

– Вот, опять отпускники, тут своим-то места не хватает! – и более спокойным голосом добавил: – Что вам, совсем негде остановиться?

– В принципе, есть, – ответил Саша. Мы живём на даче у родственников, а в Тулу приехали связаться с командованием в Москве и доложиться. До службы доехать нет никакой возможности, все мосты разрушены, никакой транспорт не функционирует, даже обычной телефонной связи нет.

Майор, уже деловым тоном, произнёс:

– Связываться с Москвой бесполезно, там наверняка не до вас, своих проблем хватает. И у нас в Туле положение тоже очень напряженное, особенно по размещению людей. Отапливаемых помещений катастрофически не хватает, системы центрального отопления и электроснабжения нарушены, и в ближайшее время наладить её не обещают. Поэтому я советую не пытаться пристроиться где-нибудь здесь, возвращайтесь-ка обратно на свою дачу и переждите там пару, тройку месяцев. А справку, что вы обращались сюда, я вам напишу, а также выдам продуктовый аттестат, правда, на получение только однодневного пайка, больше не разрешено. Если хотите получить ещё на один день, должны приехать завтра. Выдам я вам также талоны на сегодняшнее посещение столовой и, в виде исключения, даже на товарища вашего, – он кивнул на меня.

Делать было нечего, выступать и что-то доказывать – бессмысленно. Поэтому ребята молча козырнули, а майор начал оформлять продуктовые аттестаты и ещё какие-то справки. Получив обещанные бумаги, мы, первым делом, отправились в столовую – горячий обед был очень кстати. В столовую набилась уйма народу, стоял тяжёлый запах немытых тел, перегара и какой-то гнилости. Обед был, мягко говоря, невкусным, после него у меня сразу началась изжога, то ли дело наши женщины готовят. Однако мы подъели всё полностью, чтобы не выделяться среди окружающих людей, которые с жадностью поглощали всё подряд. Потом я пошёл в машину, а ребята направились отоваривать свои аттестаты.

Я вышел из здания, подошёл к машине и, прислонясь к ней, решил покурить после невкусного, но довольно сытного обеда в столовой. После еды и нахождения в душной столовой стало жарко в тёплой одежде и захотелось охладиться на лёгком морозце и подышать свежим воздухом. Как только закурил, ко мне подошел молоденький солдат, призванный, наверное, не более трёх месяцев назад. Он, вероятно, охранял автостоянку. Подошёл он стрельнуть сигарету, я ему, конечно, выделил даже несколько штук, уж очень он имел жалкий вид – весь был какой-то скукоженный, всё время хлюпал носом, на лице следы побоев, хотя на плече болтался автомат Калашникова. Мы разговорились, я посочувствовал парню, – холодно, наверное, находиться тут и погреться-то негде.

Солдатика звали Андрей, и он, живо реагируя на мои слова, страшно обрадовался, что есть кому высказаться и поплакаться.

Рассказ Андрея

Призвали меня в начале мая в городе Челябинск. Я окончил школу год назад и пошёл работать на завод учеником токаря. После призыва направили сюда, в Тулу, в учебку. Присягу принимал здесь же, а в начале октября, после обучения, направили в часть. Обстановка во взводе у нас была вроде бы нормальная. Старики, конечно, издевались – не без этого. Надо мной в основном по поводу родного города Челябинска. Достали с «крутым челябинским пацаном» – всё предлагали проверить, насколько опять же «крутые» у меня яйца. Ну это ладно – после катастрофы стало гораздо хуже.

Половина офицеров куда-то исчезла, оставшиеся совсем озверели. Старики стали совсем невыносимы, ни хрена не делают, заставляют молодых нести всю службу, а сами ночами выходят в город, чтобы раздобыть буханину и жратву – в основном бомбят брошенные квартиры. Но вчера ночью решили взять коммерческий магазинчик, раньше там продавали водку – вот и думали, что и сейчас на этой точке тоже много бухалова осталось.

Когда начали ломать двери, оттуда открыли стрельбу и убили Марата, пришлось кинуть в окно пару гранат. Когда влезли вовнутрь, увидели, что куча бутылок с водкой разбита, но старики один ящик с целыми бутылками всё же набрали, ещё взяли шоколадки и чипсы.

Всего в этом магазине сидело три человека, ребята сказали, что в отместку за Марата они их всех мочканули. А нам, молодым, ни хрена из этой добычи не досталось. Старики только командиру и прапору отдают часть добычи, чтобы они их прикрывали. А вообще, всё это начальство хапает добро целыми машинами. Мой земеля Саша Силин из соседнего взвода нам вот что рассказывал:

«Наше отделение какому-то полковнику целую грузовую машину продуктов на дачу вывезло, одной тушенки там ящиков пятьдесят было, а получили за эти погрузочно-разгрузочные работы на рыло: по две банки тушенки, бутылке водки и блоку сигарет “Ява”, хотя, конечно, это тоже дело».

Я бы с удовольствием поучаствовал в такой работёнке, а то заставляют ходить тут по морозу, хотя нет сейчас никакого смысла служить в армии, враги-то все того, тю-тю… Говорят, Штаты вообще разнесло в пыль. Так что, надо распускать, на хрен, армию, лучше уж своим родным помогать, чем тут жирные генеральские жопы охранять. У нас во взводе уже семеро, кто недалеко живёт, дезертировали. Жил бы я поближе, тоже домой бы подался, а то тут, получается, работаешь не на страну, а на чужого дядю…

Вон, сами посмотрите, сколько машин здесь собралось и, считай, каждая – или джип, или иномарка и стоят столько, что на государственной службе за сто лет не заработаешь. А откуда они сейчас, интересно, берут бензин? Было же распоряжение – топливо выделять только на государственные машины, для обеспечения социальных нужд… А вместо этого сюда приехали эти жирные коты к своим подельникам, чтобы ещё чего-нибудь хапнуть…

После такого откровенного монолога он зло и подозрительно посмотрел на меня, но я его успокоил, что не хапуга я и не блатной, хоть и на иномарке, тем более что и не джип это вовсе, а простой фургон… И приехал я сюда с сыном, он офицер, был в отпуске, теперь нужно зарегистрироваться, так как служит он совершенно в другом городе. Здесь выделять место в тёплом офицерском общежитии отказались, а продуктов выписали только на один день.

Андрей засмеялся и несколько злорадно заявил:

– Да… тут пока одно место не подлижешь, ничего не добьешься.

На этом мы и расстались. Минут через десять появились Саша с Флюром с небольшими пакетами, в которых были все продукты, выданные им на аттестат. На двоих – две банки тушенки, буханка чёрного хлеба, две банки лосося, два больших пряника и две пачки сигарет «Ява». Но мы и этому были рады, особенно я, потому что у Саши, как и у Флюра, полностью пропало желание когда-либо ещё сюда наведываться, чтобы добиться связи со своим начальством.

Окрикнув Андрея, я стал выспрашивать у него, есть ли здесь рынок или барахолка, где можно поменять вещи на продукты. Он заинтересовался:

– А что вы хотите?

– У нас есть несколько бутылок самогонки, – ответил я, – а нам нужны тёплые вещи, ну и оружие тоже не помешает.

Немного подумав, он сказал:

– Сейчас вызову прапора, и вы с ним всё обговорите, только с вас бутылка за содействие.

– Смотря, что он сможет предложить. Но, в любом случае, пачку «Явы» ты заработаешь…

Где находится рынок, он тоже рассказал. Мы дождались, пока Андрей привёл прапорщика, тот представился Иваном Сергеевичем. Я описал ему, что нам нужно прежде всего и чем мы за это готовы платить:

– Нам необходима тёплая одежда, оружие и амуниция, а также продукты, в первую очередь, консервы.

Он подумал и сказал:

– Одеждой и продуктами я помочь никак не могу. Но по этой теме есть у меня нужный человечек.

А по поводу оружия спросил:

– Что конкретно вам нужно? Сколько готовы потратить и чем расплачиваться собираетесь? Говорю прямо – если рублями или валютой, можете сразу засунуть их себе в ж…, это никому сейчас не нужно.

Я его ещё раз успокоил:

– У нас самая главная сейчас валюта – водка и сигареты.

Он одобрительно хмыкнул.

Цены прапор заломил, по нашему мнению, какие-то несуразные. Например, за автомат Калашникова требовал три ящика водки, да и то сегодня он оружие взять не сможет, только завтра. Мы долго торговались по имеющемуся у него сейчас в наличии оружию и снаряжению, убеждали его, что с такими запросами у него никто ничего не возьмёт, даже налили и выпили с ним по сто граммов.

Наконец договорились, что Иван Сергеевич отдаёт нам за сорок две бутылки водяры три разовых гранатомёта и десять гранат РГО. Кроме этого за два ящика водки и десять литров самогонки – ручной пулемёт Калашников с цинком патронов к нему. В качестве бонуса отдаёт ещё прибор ночного видения. Также договорились, что послезавтра мы ещё подъедем, а он пообещал подготовить три автомата АКМ с тремя запасными рожками и двумя цинками патронов. За всё это мы должны были привезти ему пять ящиков водки и четыре блока сигарет «Мальборо».

Вместе с Андреем прапор быстро принёс выторгованный нами товар и забрал водку с самогоном. Андрею я все-таки выделил бутылку самогонки и пачку сигарет «Ява».

После этой торговой операции мы поехали по указанному Иваном Сергеевичем адресу. Это было ближе к окраине города, там находились какая-то военная часть и большие склады. Для торговли у нас оставалось шесть ящиков водки и одиннадцать блоков сигарет. Подъехав к КПП, Саша вызвал старшего прапорщика Климчука Виктора Лукича – так нам написал Иван Сергеевич, передав и записку к этому Климчуку.

Тот появился минут через двадцать, прочитал записку и сразу спросил:

– Что именно из снаряжения вам нужно? Сразу скажу – продуктов я достать не смогу. Они теперь все на особом складе, и доступа я сейчас к ним не имею. Там идёт двойная проверка, и ещё – особисты осматривают каждую машину, выезжающую с того склада. А что касается одежды и снаряжения, то тут нет проблем.

Я, немного подумав, сказал:

– Нам нужна самая тёплая из всех возможных видов, одежда, а также неплохо было бы взять валенки и тёплые рукавицы, пар по десять.

Он посмотрел на нас хитрющими глазами и со значительностью произнёс:

– Тут недавно поступило экспериментальное зимнее обмундирование с электроподогревом. В комплект входят: унты, длинная куртка, тёплые штаны и варежки, к этому всему ещё и закрытый шлём – имеется также литиевый аккумулятор. Для электропитания можно использовать и бортовую сеть транспортного средства. Но только эти комплекты очень дорого стоят!

Саша спросил:

– Сколько?

Подумав, прапор ответил:

– Не меньше пяти ящиков водки за комплект…

Мы дружно засмеялись и, по наигранному уже сценарию, пригласили его к нам в машину. Там споили ему почти что пол-литра водки, сами пили совсем по чуть-чуть, обрабатывая его в три голоса. Наконец он дрогнул и согласился отдать пару этих комплектов за шесть ящиков водки. Ещё мы с ним договорились, что он отдаст пять пар валенок и тёплых варежек за пять блоков сигарет «Ява» и блок «Мальборо».

На нашей машине он сопроводил нас через КПП до своего склада, где мы всё выменянное быстро разместили у себя в машине, а ему разгрузили водку и сигареты. Потом прапор проводил нас обратно за территорию складов. Попрощались вполне довольные друг другом, он приглашал приезжать ещё…

Время было непозднее, и мы решили доехать до местной барахолки, вдруг что-нибудь выменяем полезное. У нас ещё оставалось кое-что: разлитая в пять бутылок самогонка, десять бутылок водки и шесть блоков сигарет.

Подъехав к рынку, мы с Сашей оставили Флюра сторожить наше добро, а сами отправились на толкучку – иначе это скопище народа назвать было трудно. Нормальных прилавков, с выложенным на них товаром, здесь не существовало вообще. Максимум, что было – это разложенный на картонках и газетах, прямо на снегу, всякий бытовой товар, по большому счёту, сейчас никому не нужный. В основном около таких своеобразных прилавков стояли пожилые женщины. Продуктов не было видно никаких и нигде, торговцы мужчины носили весь свой товар на себе, в рюкзаках или заплечных сумках. Некоторые ходили просто со списком имеющегося товара, эти списки висели у них на шее. Товар, видимо, находился где-то поблизости, под охраной, скорее всего, в машинах.

На стоянке мы заметили, что практически возле каждого автомобиля кто-нибудь стоял. Тогда мы подумали, что это посетители, которые просто боятся, чтобы у них не слили топливо. С бензином везде была довольно большая проблема, в открытой продаже или в распределении его вообще не было. На рынке же, во многих местах продавали бензин в трёхлитровых банках. Мы приценились у одной женщины, которая торговала топливом (рядом стояло банок пять бензина). Стоимость одной банки – либо бутылка водки, либо пять пачек сигарет, можно было также расплатиться тушенкой, крупами, солью, в общем, любыми продуктами. Все торговцы стремились продать свой товар только за продукты или спиртное.

Мы хотели приобрести на рынке, прежде всего, патроны 12-го калибра для наших ружей. Кроме того, нам не помешал бы хороший бинокль, а лучше два. Также нас интересовала система связи типа «Уоки-токи». Да, и ещё нужен был прибор ночного видения, одного нам было всё-таки маловато. Бинокли мы нашли довольно быстро, но пока взяли только один – его нам уступили за бутылку водки и пачку сигарет. Патроны тоже нашли, но дешевле, чем бутылка водки за десяток, продавать нам их не соглашались. Договорились, что вместо водки отдадим самогон. Берём пять десятков патронов с картечью за пять бутылок самогона и две пачки сигарет «Ява». Мужик, перед тем как согласиться, сначала попробовал самогонку и одобрительно причмокнул.

Комплект радиостанции искали довольно долго, за всю систему, состоящую из базовой радиостанции и четырёх переносных приёмо-передатчиков, нам пришлось отдать всю водку (десять бутылок) и три блока сигарет «Ява». Там же на рынке мы выменяли на сигареты десять пар толстых, тёплых, вязаных шерстяных носков.

Загрузив всё в машину, решили немного проехать по городу, осмотреться, хотя, наверное, это было сейчас довольно опасной затеей. Иногда слышались отдалённые звуки выстрелов, но местные жители на них совершенно не обращали внимания.

Мы решили доехать до вокзала и, двигаясь по параллельной улице, направиться к выезду из города. Доехать до вокзала меня упросил Саша, и вот почему. Когда мы покупали бинокль, решив уже взять у продавца и цифровой фотоаппарат, какой-то мужик бомжатского вида, толкающийся рядом, довольно громко прошептал Сашке на ухо:

– На хрен покупать за такую цену! Я знаю у вокзала большой магазин «Культтоваров», почти что совсем не разграбленный. Там этой гадости хоть задом ешь, и за стакан я покажу вам место.

Продавец, услышав это, грубо отогнал настырного бомжа прочь, пообещав:

– Ты, козлина, давай, вали отсюда! А то после закрытия толчка вправлю тебе мозги, и в этом мне с большим удовольствием поможет половина рынка.

Так что наше намерение доехать до вокзала имело и вполне конкретную задачу – попробовать найти этот магазин и там покопаться, тем более что темнеть начнёт не раньше чем через три с половиной часа. Около вокзала мы узнали, где находится нужный нам магазин, у женщины, которая проходила мимо с санками, на которых везла две канистры с водой.

Магазин оказался недалеко, на ближайшей улице, примыкающей перпендикулярно к нашей дороге. Подъехав к нему, увидели, что несколько стеклянных витрин разбито, причём одна из них, видимо, совсем недавно, так как вокруг валялось множество осколков, не засыпанных снегом. Взяв фонарики, мы с Флюром направились туда, оставив Сашу охранять машину. Он был совсем не против этого, так как спешил приступить к очень важному для него делу, и, как только мы остановились, Саша с упоением начал заниматься пулемётом, разбирая и протирая все детали. Сразу видно – любит и умеет парень обращаться с оружием.

Улица, на которой находился магазин, была пустынна, стоящие на ней дома полуразрушены. Недалеко от нас, в палисаднике, переваленный через маленький заборчик, лежал труп мужчины. Прохожих не было вообще – грабь не хочу. Даже самый рафинированный интеллигент сейчас бы не застеснялся, не говоря уже о нас.

Мы с Флюром перебрались через низкую раму разбитой витрины и попали внутрь магазина. Везде был беспорядок, даже дорогие плазменные телевизоры валялись на полу, который был весь усыпан лазерными дисками, деталями компьютеров, какими-то проводами и прочей мелочью. Но, тем не менее, товара оставалось ещё много, видно халявная электронная аппаратура и бытовая техника не пользовалась популярностью у местного населения и мародёров. Действительно, где же им было взять электричество, чтобы пользоваться ей по назначению, а так, самой этой аппаратурой сыт не будешь.

У нас же с Флюром глаза просто разбегались, хотелось взять всё, однако, посовещавшись, решили брать только те вещи, которые нам были явно необходимы – машина ведь не резиновая.

Мы разделились: я пошёл в отдел фотоаппаратов, а Флюр начал разыскивать системы связи «Уоки-токи». Отдел фотоаппаратов, биноклей и другой оптической техники я нашёл довольно быстро, но ни в витринах, ни на полках, фотоаппаратов и биноклей уже не было. Видно, всю мелкую качественную технику давно вывезли из магазина – кругом валялись одни только китайские фотоаппараты-мыльницы.

Я начал производить более детальный осмотр отдела и нашёл за одной витриной импровизированный мини-склад, там лежали несколько десятков коробок с цифровыми фотоаппаратами, видеокамерами, биноклями и другими товарами. Я даже был некоторое время в затруднении, что же выбрать, потом подумал и взял две одинаковые видеокамеры «Сони», большой цифровой фотоаппарат «Никон» и четыре бинокля с разной степенью увеличения.

Положив добычу в два больших пакета (их мы нашли целую упаковку у кассы), я начал проверять коробки дальше. И увидел большую подзорную трубу, можно сказать, телескоп с подставкой и другими причиндалами, его я тоже решил взять.

Предупредив Флюра, отнёс всё в машину и пошёл на второй заход. Теперь решил взять два фотопринтера «Эпсон» (второй на всякий случай, ну, конечно, и жадность сыграла свою роль), захватил также расходные материалы к ним (они были упакованы в небольшие коробочки вместе с фотобумагой), набив ими три пакета. Пока Флюр искал «Уоки-токи», я принёс ещё несколько коробок аккумуляторных батареек, которые нашёл на этом же мини-складе. Видно те, кто громил этот магазин, никогда не работали в торговле, потому что нужный товар был изъят только с видных и легкодоступных мест, а также с центрального склада, в котором оставили только крупногабаритную технику, работающую от электросети. На складе я взял и отнёс в машину шесть керамических норвежских калорифера. Они мне понравились тем, что не потребляли кислород и были оборудованы термореле, которым можно задать нужную температуру, ну и надёжные, естественно, были обогреватели. Ещё я взял две пятикиловаттные тепловые пушки той же фирмы, они были весьма мощные и нагревали не очень большие помещения довольно быстро.

Когда мы с Сашей укладывали нагреватели, наконец-то появился Флюр, он всё-таки нашёл, правда, всего один комплект переговорного устройства и то только потому, что «Уоки-токи» лежал под столом, заваленный сверху пустыми коробками. Кроме этого комплекта он был нагружен четырьмя, доверху набитыми чем-то, пакетами. Оказалось, Флюр добыл целую кучу лазерных дисков с фильмами и музыкой, четыре маленьких аудиоплейера с памятью на флешках, штук тридцать самих флешек, несколько упаковок чистых лазерных дисков, а также электронный переводчик. Последнее было весьма удивительно, и я поинтересовался:

– Зачем он тебе нужен? Где ты сейчас найдёшь хоть одного иностранца? Или ты собираешься читать в подлиннике Шекспира, а может, Хайдеггера или Камю?

– Да идите вы лесом! – ответил Флюр. – Просто очень давно хотел иметь такой агрегат, но было жалко денег.

Посовещавшись, решили, что сделаем ещё пару заходов и поедем обратно, ведь мы здесь уже около двух часов, а нам ещё ехать сто километров по дороге, чреватой различными неожиданными препятствиями. Я хотел захватить ещё хороший дорогой компьютер, два лазерных принтера и, сколько унесём, расходных картриджей к ним, а также бумагу. Компьютеры, принтеры, как и расходные материалы к ним, практически были не тронуты, растащили только все ноутбуки. Бумагу, по-видимому, тоже брали, её оставалось не так много, всего упаковок тридцать. Мы в течение двадцати минут перекидали всё это в машину.

Теперь можно было возвращаться домой, до начала сумерек оставалось менее часа. Товаром из магазина мы забили багажник фургона полностью, до самой крыши заложив коробками даже левое заднее сиденье.

Вёл машину Флюр, он вообще был очень неплохой водитель, и зрение у него было отличное, у меня-то не ахти. Я сел на переднее пассажирское сиденье, поставив между ног свою «Сайгу». На всякий случай (ведь выстрелы в городе мы слышали постоянно) я снял ружьё с предохранителя и был настороже. Стрельба участилась; время близилось к вечеру, и всякая нечисть повылезала на улицы, чтобы без помех поохотиться за добычей. На заднем сиденье расположился Саша со своей новой игрушкой – пулемётом. Он наглаживал его, покачивал, что-то приговаривая, – просто смешно было на него смотреть. Пулемёт он уже зарядил и после этого, усмехаясь, заявил:

– Всех порвём! С такой игрушкой я готов отразить атаку любой банды. Так что, Батя, спрячь ты свою пукалку, ею только людей смешить.

Так, со смешками и подначками, в приподнятом настроении мы и отъехали от магазина, направляясь к дому. Я сидел и думал. Отчего мы с таким маниакальным упорством хватали всё, что попадалось на глаза, запасаясь вещами, вовсе нам теперь и не нужными? Просто в такой невообразимо жуткий жизненный момент набитый под завязку фургон, с дорогой, по прежней жизни, техникой особенно грел душу.

До выезда из города ехали минут двадцать, больше нигде не останавливались, машина и так была загружена полностью. Я оглядывал окрестности в шестикратный бинокль, взятый в магазине. Недалеко от выезда на Симферопольское шоссе стоял всё тот же полицейский «Уазик». Вокруг суетились пять человек – трое в форме, а двое в гражданском, но почему-то все с автоматами. Меня насторожила реакция гражданских, когда они, увидев наш автомобиль, быстро спрятались за Уазик, чтобы мы их не заметили. Ещё больше насторожило то, что невдалеке стояли по крайней мере две знакомые машины, которые я хорошо запомнил ещё с утра, особенно микроавтобус «фольксваген», у него было сильно промято левое заднее крыло. Именно из этого «фольксвагена» утром постовой так грубо вытаскивал пассажирку. Тогда через окна микроавтобуса были видны различные коробки и пакеты, машина была загружена тогда примерно так, как теперь наша. Сейчас же никаких пассажиров и груза внутри не было видно, в бинокль это можно было хорошо рассмотреть.

Несуразности ситуации с этим постом добавляла обстановка в городе, где творился полный бардак, однако при этом мы за целый день так и не встретили ни одного поста полиции. А тут вдруг обычная патрульно-постовая служба, даже без гаишников, так серьёзно досматривает машины, тем более не на стационарном посту ГИБДД, да ещё с вооружёнными гражданскими лицами.

Воспоминание о перестрелке с пущинскими полицейскими, когда они начали стрелять без всякого предупреждения и сразу на поражение, было ещё свежо в памяти, поэтому я предупредил Сашу:

– Если нас остановят, ты сразу открываешь боковую дверь и начинаешь стрелять из своего пулемёта по людям, сидящим и спрятавшимся за полицейский драндулет. Двух легавых, которые стоят у дороги и будут нас останавливать, я возьму на себя…

Флюру, который внимательно прислушивался к нашему разговору с Сашей, я приказал:

– Если нас будут тормозить, ты остановишься так, чтобы было удобно целиться и мне, и, главное, Саше стрелять из боковой двери.

Всё-таки выучка у ребят была отличная – никто из них даже и не попытался что-то выяснить или вступить в пререкания. Когда мы приблизились к Уазику метров на семьдесят, на край дороги вышел один из полицейских и жезлом начал показывать, что требует остановиться. Метрах в пяти от него стоял другой коп с автоматом наизготовку. Я решил сначала стрелять в него, потому что тот, который с жезлом, по-любому, не успеет бросить его, схватить автомат и прицелиться – тут у меня будет несколько секунд форы.

Флюр остановил машину метрах в десяти от полицейского с жезлом, выехав на обочину и поставив наш фургон немного косо. Как раз так, чтобы «Уазик» и подходящие к нему копы оказались в зоне поражения. Перед самым поворотом к постовым я, нажав на кнопку, опустил ветровое стекло. Ствол ружья, чтобы заранее не увидели, загородил пустым пластиковым пакетом. Как только мы остановились, я сразу же начал стрелять в дальнего от меня полицейского, сделав подряд три выстрела картечью – первыми двумя целился в голову, третьим в ноги, предполагая, что копы могут быть в бронежилетах, а у меня всё-таки не пули, и я вряд ли пробил бы броник. Вторая серия из двух выстрелов была по полицаю, который нас останавливал. Он с выпученными глазами, с болтающимся на шнурке жезлом, нервно пытался изготовить свой автомат к стрельбе.

– Поздно, батенька, поздно, – перевозбужденно прошептал я. В это время Саша, настежь распахнув боковую дверь, хладнокровно, не очень длинными очередями, дырявил «Уазик».

Да… всё-таки страшная штука – действие пулемётных пуль на близком расстоянии. Уазик, а он был метрах в тридцати от нас, мало того, что насквозь прошивало, его ещё и шатало из стороны в сторону от попадания каждой очереди пуль.

Вся наша стрельба продолжалась от силы минуты три, да и то только потому, что Саша, пока не расстрелял все патроны из контейнера, не успокоился. Потом наступила тишина – в ответ нам так и не прозвучало ни одного выстрела. Пока мы стреляли, Флюр, схватив второе ружьё, выскочил из машины, используя её как защиту, и настороженно всё оглядывал. Он тоже ни разу не выстрелил, но чётко контролировал окружающую обстановку и развитие ситуации – нет ли где подозрительного движения. Движения не было, только тот полицейский, который останавливал нас, сейчас катался по земле и тонко повизгивал. Зарядив ружьё, я тоже вышел из машины и уже хотел было пойти, проверить, что там, в этом «Уазике» и за ним, как меня остановил Саша:

– Постой, Батя! Сейчас начинается наша работа, – отобрал у меня заряженную «Сайгу», потом почти кошачьим шагом на полусогнутых ногах добрался до «Уазика». Я даже не видел, когда он успел приготовить гранату. Дойдя до полицейской машины, он сначала заглянул в неё, потом за Уазик, затем выпрямился и убрал гранату в карман.

– Всё нормально, – крикнул Саша, но почему-то сделал три выстрела из моего ружья. После чего спокойно направился к нам. Флюр в это время занимался раненым полицейским.

– Что там такое у Саши? Какого хрена палит? – спросил я его.

– На всякий случай, контрольный выстрел, теперь гарантированно все – двухсотые, в спину никто не выстрелит, – с каменным лицом проговорил Флюр.

Я себя чувствовал ужасно – всё думал, что ребята меня сильно осуждают. Ведь, можно сказать, безо всякой причины и, в принципе, без проявления агрессии с противоположной стороны, только потому, что мне ситуация показалась опасной, взяли и убили кучу народа. Поэтому я чувствовал какое-то тяжёлое к себе отношение.

Саша и Флюр, не обращая внимания на меня, занимались единственным раненым. У второго копа, в которого я стрелял, голова была наполовину снесена, наверное, он умер уже после первого моего выстрела, а я методично стрелял уже в труп.

Так я накручивал себя и, когда подошёл к убитому мной человеку и посмотрел на разбросанные куски мозгов, меня затошнило. Я зашёл за «Уазик» облегчиться, и мне открылась не менее страшная картина – там, буквально расчлененные близкими пулемётными очередями, лежали два трупа. Меня затошнило ещё больше, и я побежал к ближайшему оврагу, у самого его края затормозил, резко отшатнувшись от увиденного.

– О, Господи! – только и смог прошептать я. Там вповалку лежало больше тридцати трупов.

Одним из верхних был труп женщины, которую милиционер утром вытаскивал силком из микроавтобуса. Тут мне совсем стало плохо – может, я схожу с ума и мне уже везде мерещатся убитые люди. Я повалился в снег и крикнул:

– Ребята!

Первым подбежал Флюр, глянув в овраг, он остолбенел. Вторым подошел Саша, он успел вытащить из автомобильной аптечки нашатырный спирт и упаковку нитроглицерина, но было не до реанимации, он тоже молча уставился на страшное зрелище в овраге, которое вдруг открылось его взгляду. Так, безмолвно, суровые мои парни стояли перед этой незримой чертой, за которой простиралась смерть, несколько минут. Я уже немного оклемался и понял, что вовсе не сошёл с ума, и мне всё это не кажется.

В душе разрасталось ощущение жуткой неправильности всего происходящего, не может такое происходить с людьми в XXI веке, но факт, как говорится, был налицо. Тогда же я почувствовал, и по их уважительным взглядам, и по поведению, как изменилось отношение ко мне ребят; они полностью, без разговора признали во мне командира, который был вправе принимать любые решения, потому что оказался мудрее и предусмотрительнее их в данной ситуации.

Они, видимо, представили в этот момент, что и все мы могли бы лежать за той самой чертой, если бы я так безапелляционно, ничего не обсуждая, не приказал стрелять на поражение, поступая, на тогдашний их взгляд, неожиданно подло. Даже их военная подготовка, по-видимому, этого не предусматривала – для проведения любой силовой операции нужно было какое-то серьёзное обоснование, и иногда они сами его придумывали, чтобы не превратится в хладнокровных, профессиональных убийц.

Я же сейчас был благодарен профессиональной подготовке Саши и Флюра – они, не пререкаясь, точно выполнили полученные указания. Я хоть и не военный человек, но в тот момент сработала или память предков (всё-таки, я казацкого рода), или, может быть, биржевая привычка к необходимости решительных действий – умению за ничтожно малое время принять единственно верное решение. А скорее всего опыт, полученный в Ясногорске – тогда среди банды отморозков тоже были два человека одетые в полицейскую форму.

Итак, осмотрев ещё раз гору трупов в овраге и сопоставив с количеством стоящих рядом автомобилей, мы сделали вывод, что здесь нагло грабили проезжающие с грузом автомобили, а водителей и пассажиров просто безжалостно расстреливали, сталкивая их трупы в овраг и, судя по количеству тел, этим страшным делом занимались не один день.

Отношение к раненому в полицейской форме у ребят, после увиденного в овраге, изменилось на все сто. Ещё несколькими минутами ранее Флюр бережно перевязывал раненого и вкалывал ему обезболивающее из аптечки, а теперь, схватив этого урода в погонах за воротник куртки, он тащил его к оврагу, где лежала гора трупов. Раненый громко кричал, но подошедший сзади Саша грубо пнул его в бок, чтобы тот заткнулся, и коп сразу затих, только всхлипывал, тихонько подвывая. Я стрелял ему по ногам, и было видно, что на одной, на бедре, был вырван картечью целый кусок мяса, правда, Флюр перебинтовал ногу, но я ещё до этого успел увидеть результаты своей стрельбы.

Подтащив раненого к оврагу и посадив его лицом к горе трупов, чтобы он мог видеть весь, в том числе и им, содеянный кошмар, ребята начали производить дознание. Перед этим Саша посоветовал:

– Ты, Батя, лучше пойди, посмотри, что там творится в других машинах. С непривычки лучше не присутствовать здесь. Мы же обучены проводить допрос в боевой обстановке, так что, по-любому, выжмем из него всю информацию.

Мне, действительно, после этих событий было, мягко говоря, не по себе. Я подошёл к нашей машине, достал неполную бутылку водки и прямо из горлышка, не закусывая, выпил половину. Другую половину я оставил Саше – Флюру не полагалось, он за рулём. Перекурив и немного отойдя от пережитого, я действительно отправился осмотреть стоявшие неподалёку машины. Своё ружьё взял наизготовку, менять его на автомат я не стал, «Сайга» была всё же привычнее и роднее. Ребята же вооружились трофейными автоматами, оставшиеся три, а также всю амуницию и боезапас, найденный на трупах и в простреленной машине, собрали и уложили в наш фургон.

Осматривая брошенные автомобили, я был готов к тому, что они окажутся пустыми – так оно и оказалось, в них оставались только разбросанные личные вещи водителей и пассажиров, никакого следа перевозимых грузов не было. Когда я осматривал грузовую «Газель», раздался одиночный выстрел, и я даже слегка присел от неожиданности. Потом осторожно выглянул из-за борта «Газели», ничего опасного на горизонте вроде бы не наблюдалось. Ребята спокойно возвращались от оврага к нашей машине. Флюр призывно махнул мне рукой. Я бросил осматривать «Газель», быстро подошёл к ребятам и спросил:

– Что там случилось с раненым?

Флюр с каменным выражением лица ответил:

– Догоняет приятелей по дороге в ад. После этих скупых слов причина одиночного выстрела стала мне ясна.