Читать книгу Библия выживальщиков: Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути - Олег Кожевников - Страница 4

На этой вечеринке ребята расслабились, и я наконец-то узнал кое-что из жизни своего зятя, ну, естественно, и его боевого брата Флюра. Началось всё с ругани в адрес какого-то полковника – «полкана», выражаясь их языком. Очень уж злы они были на этого человека, имея в виду его тупость и нераспорядительность, граничащую с предательством. Выпив всего-то по литру пива на брата, они учинили жуткий спор между собой, с громкими выкриками и руганью, хотя сутью его был один лишь вопрос – продался ли этот полковник или просто тупица, которого нужно гнать из ФСБ поганой метлой. Если тот предатель, долг каждого честного офицера его так подставить, чтобы эта сволочь больше не жила, ну а если тупой по жизни, достаточно хорошо начистить морду, чтобы запомнил – за такие подставы непременно придётся отвечать. Ребята стали рассуждать, как не напрямую будут его мутузить, а подробно разрабатывали план с использованием привлечённых к этому делу каких-то знакомых типов.

На мой вопрос, в чём же, собственно, состоит провинность этого полковника, ребята отнекивались, но не зря я уже столько лет в бизнесе – умею, когда надо, выудить нужную информацию. Вот и сейчас, ненавязчиво добавляя в кружки пиво, попутно нахваливая ребят, я вывел каждого из них на пространные рассказы о службе и, в конечном итоге, про этого полковника тоже. Хотя сначала, как это и бывает во время застолья, пошёл разговор о высоких материях, главным заводилой в котором выступил Саша. Он, глядя прямо мне в глаза, начал вещать:

– Понимаешь, батя, какая вещь, меня всю жизнь готовили к войне на чужой территории. Здесь и операции по уничтожению стратегических объектов в тылу противника, и тому подобное, а тут в последнее время приходится бегать с автоматом по собственной территории. Скачем как горные козлы по Кавказу и никак не можем заткнуть все те дыры, откуда лезут ваххабитские недобитки. Блин… либо там нужно делать так, как поступил Сталин с вайнахами, либо послать этих долбаных горцев на хер – пусть сами копаются в своём дерме. Ну, невозможно же хладнокровно отстреливать женщин и детей, а во многих аулах они все против нас. И живут-то в основном за счёт наших работяг, а всё недовольны, всё норовят нож в спину засадить. Мечтают о халифате и чтобы неверные поскорее убрались с их земли. Силовыми методами бороться с такими настроениями бесполезно – только кровью зальёшь весь Кавказ, и с Запада за это нас дерьмом обольют. А нам это надо? Сейчас что получается, мы местных ханов защищаем, чтобы им воровалось спокойней. А они специально затягивают конфликт и настраивают местных горцев, чтобы те боролись против русских – в мутной воде легче золотых рыбок ловить. Русских, которые там раньше жили, практически всех выдавили. Обычный человек, теперь ни за какие коврижки туда не поедет. А что это за часть страны, куда не может поехать любой гражданин, если ему вдруг вздумалось полюбоваться на местные пейзажи? На кой чёрт нужны такие, мать их, республики? Дать им независимость и пускай разбираются со своими баями сами.

Саша, высказав наболевшую мысль, хотел было уже перейти к насущным делам – отнюдь не философ парень, и все эти теоретические выкладки не для его ума, – но упускать такой момент, когда он стал таким откровенным, что потянуло на рассуждения о судьбах мира, я не мог. Сейчас мне представилась уникальная возможность узнать как можно больше о своём зяте. Поэтому, притворяясь жертвой пропаганды, я недоумённо воскликнул:

– Да ты что, парень, а как же государственность и защита свершений наших дедов, это что, всё коту под хвост? К тому же, по крайней мере, в Чечне имеется нефть, а это тебе уже стратегический ресурс, и только дураки его выпустят из рук. Кроме того, пока мы на Кавказе, то хоть как-то влияем на политику Баку, Тбилиси, Тегерана и Анкары. Нет, боевиков нужно подавить, а нормальным людям дать работу, чтобы жили и не тужили!

– Ха, батя, да ты наивный – дать работу! Да моргали они на твою работу, когда есть возможность пограбить тучных соседей! У этих горцев психология такая – бабки, полученные грабежом, гораздо почётнее тех, что заработаны своим потом. К тому же такие бабки можно срубить быстро, а дальше только и дел, что хвастаться перед другими своей крутизной. Перевоспитать этих джигитов невозможно, по крайней мере того времени, когда уже будут жить наши внуки, для этого, точно, не хватит. Остаётся давить кровососов как клопов, невзирая на, так сказать, личности – детей, женщин, стариков, или послать их куда подальше. Пускай сами горбятся, создавая условия для нормальной цивилизованной жизни. Но только не все там полные дураки, чтобы добровольно лишиться такой дойной коровы, как Россия. Понимают, сволочи – без такой крыши и тёплого вымени их нации просто погрызут друг друга и быстро выродятся. А наша элита тоже заинтересована, чтобы этот конфликт тлел. Ворью он интересен как прачечная для отмывания бабла, а патриотам и государственникам – как место селекции бойцов и обкатки методов управления в экстремальной ситуации. Вот поэтому мы там и ковыряемся – всё делаем для того, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

Такая постановка вопроса была для меня весьма неожиданной. Совместить в своих мозгах интересы грабителей и разрушителей основ государства и истинных патриотов России, это было сильно.

Уму непостижимо! Я даже на время забыл, зачем начал этот разговор. Забыл, что я хитрый и битый жизнью бизнесмен, у которого задача одна – выяснить, чем же всё-таки занимается мой загадочный зять. Всё ещё больше спуталось в моей голове – с одной стороны, вроде бы стоит за отторжение надоевшего ему Кавказа, а с другой – за продолжение военных действий. У меня непроизвольно вырвался вопрос:

– Слушай, Саня, как тебя понимать – так ты за вывод войск из Кавказских республик или за то, чтобы этот геморрой продолжался вечно?

– Эх, батя! Два чувства во мне борются: одно – послать их всех к чёрту, а второе, что нужно додавить гадов. Первое – чувство нормального человека, баба с возу – кобыле легче! Освободимся от этой обузы, сможем заняться собой, своим народом. Кучу денег можно будет направить на развитие народного хозяйства и проконтролировать эти денежные потоки гораздо легче. А что касается мифической выгоды от кавказской нефти, то это всё туфта. Гораздо выгоднее будет – если, конечно, джигиты наладят её добычу – получать доход за её транспортировку по нашей территории. Платить будут как миленькие, никуда не денутся, и нам уже будет всё равно, какие у местных авторитетов ведутся разборки по дележу добытой нефти. Опять же, оружие им можно будет продавать, чтобы эти разборки были пострашней; такие, чтобы Европа с Америкой содрогнулись и умоляли Россию приструнить зарвавшихся кавказцев. Тогда поймут, что на самом деле арабские террористы – милые послушные ребята по сравнению с настоящим газаватом, который обрушится на них с Кавказских гор. А умиротворить таких диких детей гор могут только русские солдаты – натовские бойцы слишком себя любят, чтобы воевать в таких нечеловеческих условиях. Конечно, Запад может просто купить самых буйных, но это и нам на пользу – во-первых, самим не тратиться, а во-вторых, с этих денег и в нашу сторону потечёт нехилый ручеёк зелёных рублей.

За время столь длинного монолога Саша уже и забыл про высказанную им ранее мысль, отрицавшую только что озвученное пожелание. Но я-то не забыл. Меня как обычного человека очень интересовал вопрос – о чём думают люди, непосредственно принимающие участие в конфликте на Кавказе. А тут не просто посторонний человек, а неожиданно обретённый родственник. Пришлось действовать, как привык обращаться с потенциальными инвесторами, чтобы выяснить важный для меня вопрос. Собственноручно долив пива в кружку Саши и ненавязчиво, как бы между прочим, вставив:

– Да ты просто аналитик какой-то. Академики не знают, а простой капитан знает, как будет выгоднее для страны! Спиноза, мля! Только вот ты сам путаешься и не уверен, что лучше – вон, уже и забыл, что говорил про продолжение боевых операций на Кавказе.

– Батя, ты чем слушаешь? Я же говорил, что у меня двойственная позиция – одна как у обычного гражданина, а вторая как у офицера и государственника. Как человек, который получает за работу на Кавказе бабло и нехилое, между прочим, я заинтересован, чтобы там дольше тлел конфликт. Пару недель покрутишься как обезьяна в пампасах среди дикарей, зато потом пивко у тестя на даче попиваешь – лепота! Рискованно, конечно, но мы люди привычные, обученные, так что, жить можно. Это я как профессионал говорю, и как государственника такое положение меня тоже устраивает. Здесь я опираюсь на заветы предков. Например, ходят слухи, что Пётр Первый оставил завещание для будущих правителей России, в котором он говорит: для того чтобы государство стало крепким и все его службы были дееспособными, нужно обязательно хотя бы раз в два-три года вести небольшую войну. Это заставляет правящую элиту быть в тонусе, а не завязнуть в болоте праздности, к тому же государство будет способно выдержать любые каверзы и перипетии большой войны. Вот боюсь только, что эти идеи были справедливы в те времена, когда люди были нормальные – генетически здоровые. А сейчас даже и не знаю – народ стал злобный, норовит хапнуть хотя бы крохи и быстро утащить в свою нору. Доверия друг другу нет. Развратили нас америкосы и прочие буржуины. В мыслях у большинства народа только одна задача – нахапать побольше, чтобы жизнь мёдом казалась. О душе и долге перестали думать, стараются баблом залить тоску и думы о конечности бытия. Не получится… достаточно глянуть на жизнь народа в штатах. Внешне всё вроде бы прекрасно, но стоит копнуть глубже, и волосы встают дыбом. Статистику посмотри – например, по вопросу количества психиатров или потребления антидепрессантов. По цифрам получается – не всё там так благополучно. Чувство довольства жизнью и оптимизм базируются на химии. Вот и мы к этому идём прямым ходом. Рыба тухнет с головы, народную мудрость не обманешь. Так что сейчас лучше уйти с Кавказа. Подождать надо, пока эта тухлая голова отвалится. Народ за это время поумнеет и выберет себе нормальных руководителей. Вот тогда и можно будет вернуться обратно. К этому времени аборигены уяснят для себя, каково жить без России, и будут встречать наших солдат криками приветствия, а не свинцовым градом. Европейцы и Штаты тоже поймут, что независимый Кавказ – зло для всего мира.

Флюр, сидевший молча всё это время, в конце концов, не выдержал, поднял свою кружку и, обращаясь ко всем, заявил:

– Хватит болтать о вещах, которые от нас не зависят. Кот, будь проще. Зачем забивать себе голову всякой ерундой. Мы офицеры, наш долг выполнять приказы начальства, а что там будет, время покажет.

Саша встрепенулся и, как бык, перед носом которого помахали красной тряпкой, сразу кинулся в бой:

– Хан (боевая кличка Флюра), тебе мало того приказа «полкана», из-за которого мы потеряли Дыню? Видишь, какие «козлы» сейчас сидят наверху и нашими жизнями выстилают себе дорогу к сладкому будущему!

На этот словесный наскок Флюр отвечать не стал, наоборот, сразу присоединился к Саше в ругани злосчастного полковника. Мне как стороннему человеку, конечно, сложно понять суть проблемы, но уж больно интересно было из первых рук получить информацию о действиях спецподразделения на Кавказе. Поэтому терпеливо, минут пять слушал набор из смачных матерных выражений, а потом наводящими вопросами заставил всё-таки Сашу рассказать этот эпизод из боевой деятельности его группы.

Рассказ Саши

Всё с самого начала не задалось. Во-первых, приказ был мутный – ничего конкретного, работать должны были по непроверенным агентурным данным. Одним словом – пойди туда не знаю куда и возьми то не знаю что. Просто агентуре стало известно, что границу с Грузией должен был перейти ваххабитский эмиссар вместе с караваном, перевозившим наркотики и деньги для непримиримых абреков. Места перехода границы и маршрут, по которому пойдёт караван, никто не знал, количество бойцов в нём – тоже. Инфа шла от чекистов. По словам моего командира, спецназ ФСБ в тот момент был задействован в другой операции, а принимать меры было нужно, вот и спустили всю эту муть на нас. Как говорится, родина сказала – надо, командир ответил – есть!.

Только насчёт нехватки сил у ФСБ это наверняка была туфта, просто чекисты – народ умный, всё просчитали и поняли, что накрыть этот караван – шансов мало и лавров на этом не заработаешь. Лучше сделать ход конём, отдав эту информацию армии – пусть ребятки позабавятся. Я удивляюсь такому поведению нашего генерала, знает ведь – только свяжешься с потомками железного Феликса, обязательно попадёшь в передрягу. Получается, отдались наши шефы обаятельным чекистам без остатка, при отсутствии, так сказать, какой-либо контрацепции!

– Дебилы, – поддержал его Флюр, – каким местом там груши околачивают, непонятно.

– Вот, вот, – продолжил Саша, – я примерно то же самое Спиридонычу говорил. Но моим словам подполковник не внял, приказ подтвердил, пришлось нам идти готовиться к этой операции.

Борт прибыл в Моздок, и там опять начались непонятки. Вместо того чтобы по-быстрому загрузить группу в вертушку и доставить нас к началу челночного маршрута, подогнали «покемон» (Урал с цельнометаллическим кузовом, бойницами для ведения огня и усиленной кабиной) и повезли в штаб группировки. Там представитель ФСБ с погремухой «полкан» часа два меня мурыжил, всё согласовывал маршрут движения. А обосновывал это тем, что их группа тоже будет работать по перехвату того же каравана. Так что всё было логично, кроме одного – того, что нас направили на эту операцию из-за нехватки сил у местных чекистов. Но и этот вопрос «полкан» обосновал – территория, где мог появиться искомый караван, обширная, все потаённые тропы имеющимися в наличии силами перекрыть невозможно. Я с этим согласился и со спокойной совестью в деталях согласовал с полковником наш маршрут.

Отбыли из штаба где-то во втором часу дня и опять всё на том же «покемоне» в сопровождении «бардака» (БРДМ). От вертушки я сам отказался.

Наверняка аборигены засекут подлёт вертолёта (например, чабан, пасущий овечью отару), и это станет известно эмирам, ожидающим каравана с деньгами и наркотой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что зависший над укромным местом вертолёт высаживает боевую группу федералов. Ясно, что русские охотятся именно за грузом каравана, столь вожделенным ваххабитами. Когда нас собирались перекинуть вертушкой, это, конечно, учитывалось, поэтому был предусмотрен отвлекающий манёвр. После высадки группа должна была совершить быстрый марш и уничтожить небольшую группу боевиков, располагающуюся у одного из горных аулов, а уже потом двигаться по основному маршруту.

Группа боевиков, это, конечно, громко сказано, на самом деле в землянке, вырытой невдалеке от родного аула, отсиживались три отморозка, засветившихся в грабеже одного из ювелирных магазинов Махачкалы. Теперь они позиционировали себя идейными бойцами за шариат и везде кричали, что до конца будут бороться против русских оккупантов. Местонахождение их схрона, а также все данные участников этой банды были известны специальным органам, но ликвидация этих уродов была отложена до нужного момента. Мало ли, вдруг срочно потребуется показать активность специальных служб. А тут, только из Москвы донесётся грозный чих, вот вам, пожалуйста – ликвидирована банда непримиримых ваххабитов, террористов, да что хочешь можно на них списать. Если прямо сказать, нам с неохотой отдали на заклание этих бандитов. Жалко было местным чекистам лишаться таких ценных мальчиков для битья. Но начальство посчитало, что в данной ситуации уничтожение ваххабитского каравана важнее будущих дивидендов от ликвидации банды отморозков. Тем более, они уже давно были в разработке, с этим нужно было что-то делать, а то могли начаться всякие ненужные разговоры о бессилии органов справиться с жалкой кучкой дилетантов.

Вот мы и выехали разбираться с местными агрессивными баранами. Приказ был однозначен – гасить всех, и пошумнее, чтобы похоже было на полномасштабный бой. Наверняка местные чабаны засекут появление БРДМ и «Урала», вот, пускай и думают, что русские прибыли только для того, чтобы задержать скрывающихся боевиков. А то, что местные знают о живущих в землянке абреках, ФСБ было известно. Для антуража мои ребята вооружились АКМ, наши штатные ВАЛы и прочие припасы для предстоящего рейда должны были нести оруженосцы. Так мы в шутку назвали солдат из группы обеспечения (обычные бойцы из разведроты). Единственный, кто был вооружен штатным оружием, это наш снайпер Щука. После того как моя группа зачистит логово бандитов, оруженосцы должны будут, загрузив трупы и трофеи в Урал, взорвать землянку боевиков и следовать на базу. Ну а мы после этой разминки начинаем основную фазу операции.

На место сосредоточения, где стоял БТР разведроты, прибыли в 16–10. Разведчики наблюдали за нашими клиентами почти сутки. И как доложил лейтенант, командир взвода приданного нам для проведения этой операции, – бандиты находились в землянке, в округе спокойно, перемещение подозрительных субъектов не наблюдалось. Одним словом, можно начинать работать. В принципе разведчики могли провести эту операцию и без нас – ребята грамотные, опыт боестолкновений имелся, замочить трёх баранов им было как два пальца описать. Мы в это время могли бы полежать на травке, расслабиться перед тяжёлым рейдом. Первоначально предполагалось, что разведчики устраивают шумовое представление, в это время наша группа начинает свой марш и растворяется в «зелёнке». Но уже во время разговора с «полканом» я решил, что операцию по нейтрализации бандитов мы проведём сами. Чувство какое-то возникло, что всё нужно делать силами группы, не надеясь, что грязную работу проведут другие, а то так вот понадеешься и в решающий момент какая-нибудь мелочь, допущенная привлечёнными бойцами, может стоить твоим ребятам жизни. В таких делах можно серьёзно рассчитывать только на близких тебе людей. Конечно, в данном случае накосячить, чтобы это хоть как-то помешало нашему рейду, бойцы разведроты никак не могли. Это я понимал, но на сердце было тревожно, поэтому решил – чтобы войти в тонус и боевой настрой, проведём ликвидацию банды силами своей группы. В нашем деле интуиция – очень важное дело; не доверишься ей, пойдёшь по пути меньшего сопротивления, перекладывая решение самых неприятных задач на других, и, как правило, возвращаешься на родину уже под литерой – груз 200. Так что я следовал внутреннему чувству, хотя и не имел прямого приказа принять участие в ликвидации бандгруппы.

Выдвигались к месту проведения операции так, как обычно двигались по враждебной территории. Впереди шли Хан и Дыня, Флюр, как специалист по взрывным устройствам, ну а Серёга как великолепный следопыт и разведчик. Замыкал нашу цепочку из семи человек старший прапорщик Щукин (боевая кличка Щука). Пошли мы своим путём, а не по тропе, ранее проторенной бойцами разведроты. И опять это было моим решением, связанным всё с той же мнительностью. Ну, ещё, конечно, хотел, чтобы группа быстрее вошла в тему, буквально став частью этого леса и горных троп.

Пошли мы севернее, параллельно руслу речушки, выше по течению которой и располагалось бандитское логово. Местность для перехода была трудная, только благодаря звериным тропам удавалось продвигаться вперёд. Лишь изредка, когда хода по лесному бурелому вообще не было, я разрешал двигаться по руслу реки. Тренинг был ещё тот. Наверное, все ребята в душе матерились, проклиная маразм, что вселился вдруг в их командира. Я тоже проклинал собственную мнительность – какого чёрта мучаю себя и других, ведь операция элементарная, пути подхода к объекту изучены и по самому удобному маршруту уже не раз передвигались разведчики. Дебилизм какой-то – вымотаемся в самом начале рейда, а нам ещё о-го-го, сколько по горам скакать. Вот так я себя и честил последние полчаса.

Но вдруг Хан поднял руку, и все посторонние мысли сразу же вылетели из головы, а инстинкты метнули тело под защиту роскошного бука, росшего невдалеке. Остальные тоже залегли и рассредоточились, всё это произошло молниеносно и беззвучно – выучка давала о себе знать. После минутного изучения окружающей обстановки я, местами ползком, подобрался к Флюру. Он молча показал мне растяжку, установленную поперёк звериной тропы, и прошептал:

– Саня, что-то тут не так! Слишком грамотно всё установлено – не могут те козлы, что сидят в землянке, так сработать, тут чувствуется рука профессионала!

Слова Хана сразу нашли благодатный отклик в моей душе, смутное ощущение неизвестной опасности уступило место ясному пониманию задумки врага. Это не мы охотились за бандитами, а нас хотят посадить на предательского живца, и, когда в эйфории от лёгкой победы мы расслабимся, коварные ваххабиты нанесут настоящий смертельный удар. Хитрая задумка, ничего не скажешь! Не иначе был у этих гадов информатор в нашем штабе. Вот только, в каком именно? И разведчики знали об этой операции, и чекисты. Все эти мысли птицей пролетели в моей голове, оставив после себя горький осадок. Однако лежать так, проклиная предателя, бессмысленно. Отменить операцию было невозможно, единственное, что группе подарила судьба, что теперь мы предупреждены и просто так нас расстрелять уже не удастся.

Школа спецназа дала о себе знать – все мысли, не относящиеся непосредственно к этому моменту, улетели мгновенно, так же быстро я начал действовать, отдав команду знаками ребятам, затаившимся под защитой естественных укрытий. В общем-то сложившаяся ситуация была много раз проиграна на наших тренировках – так что все знали, что делать. Без всякой суеты мы рассредоточились, и уже каждый, индивидуально начал продвигаться в сторону скалистой гряды. Задача нейтрализации бандитов, жирующих в землянке, отошла на второй план. Теперь требовалось в первую очередь ликвидировать боевиков, устроивших столь хитрую засаду на федералов. Мысли привлечь подмогу и устроить здесь большую войсковую операцию не возникло – сами справимся, чай не салаги. Мои ребята подготовлены, дай боже, – куда там моджахедам, пусть даже прошедшим множество, так сказать, конфликтов.

В сторону горной гряды мы двинулись потому, что только там и могли располагаться духи, поджидавшие появления федералов у землянки с бандитами. Сектор обстрела окрестностей землянки оттуда хороший, пути отхода, если пойдёт что не так, прекрасные – хрен их там заблокирует даже весьма большое воинское подразделение. К тому же при подготовке операции по нейтрализации бандитов разведчики прошерстили ближайшую округу вплоть до речушки и ничего подозрительного не заметили. А горная гряда начиналась прямо за речкой, метрах в трёхстах от землянки, разведчики не стали проверять. Операция была пустяковая, никто не предполагал, что к уголовникам может прийти какая-нибудь помощь.

Только мы начали перемещаться, как раздалась пулемётная очередь. Нервы сидящих в засаде боевиков не выдержали, а истерическая длинная пулемётная очередь только подтверждала этот факт. Пулемётчик бил, можно сказать, вслепую – по кустам и мелькнувшему перед ним силуэту Дыни, он и не догадывался, что это было сделано намеренно, для выявления основных огневых точек противника. Хан, удобно устроившись за толстым буком, привязал несколько строп к кустам и исправно дёргал за них, а Дыня для достоверности картины изображал федералов, подбирающихся к горной гряде. Вот такой нехитрой уловкой, отработанной на тренировках до автоматизма, нам удалось спровоцировать боевика, контролирующего это направление подхода к позициям засады, открыть огонь.

Словом всё было не так уж плохо, и ваххабитов не слишком много, судя по тому, что по нам, заходящим с фланга, работал всего один пулемёт. Основные силы боевиков, по-видимому, заняли позиции напротив землянки, а пулемётный расчёт был оставлен как боевое охранение левого фланга. Но и это боевое охранение просуществовало недолго – два хлопка снайперки Щуки, и пулемёт замолк. Наступившая тишина продолжалась от силы с минуту, первыми её нарушили приданные бойцы разведроты. Сначала это были две не очень длинные автоматные очереди, но они как бы открыли плотину для массированного автоматного и пулемётного огня. Теперь уже грохотало и со стороны землянки, и со склона горной гряды. Началась перестрелка, при этом со стороны разведчиков стреляло всего четыре автомата, а боевики гвоздили из двух пулемётов и штук семи калашей. В эту разноголосицу вплетались и выстрелы из трёх снайперских винтовок. Да… серьёзно подошли ваххабиты к организации этой засады. Если бы наша группа направилась к землянке по дороге, проторенной разведчиками, то положили бы нас всех сейчас как пить дать! Снайперы бы и положили, а сейчас, хрен им, даже сектора обстрела в нашу сторону с тех позиций отсутствуют. Правда, и нам не видны вражеские огневые позиции. Но это всё временно, нам бы только подняться на холм, а оттуда боевики будут у нас как на ладони. Лишь бы за это время ваххабиты не успели перещёлкать приданных бедолаг разведчиков.

Так я думал, короткими перебежками взбираясь на вершину холма, при этом шумел неимоверно, как и все мои ребята, хорошо выстрелы заглушали треск ломающихся кустов и шум камней, катящихся из-под ног. Но мы очень спешили помочь погибающим разведчикам. Однако, как бы мы не переживали за ребят, находящихся сейчас под обстрелом, всё же, забравшись наконец на вершину холма, сразу открывать огонь по боевикам, хорошо видимым отсюда, не стали. Сначала я осмотрелся, распределил цели, и только после этого мы начали наше представление. Минуты три ваххабиты просто не замечали, что их выбивают один за другим. А когда почувствовали, засуетились и попытались, было, уйти за гряду, но поздно – цели были распределены, позиции прекрасные, по таким мишеням никто из нас не промахнулся. Ребята работали как и было приказано – все, кроме Щуки, – на уничтожение своих целей, а наш снайпер стрелял, чтобы только тяжело ранить «духа» – так, чтобы ваххабит получил только болевой шок и на время потерял сознание, а потом его можно было привести в чувство и допросить.

Через несколько минут после нашего вступления в дело стрельба со стороны боевиков прекратилась. Уже не было никого, кто бы мог вести огонь. А вот разведчики всё продолжали стрелять по горной гряде, мешая нам туда подойти и, пока раненые боевики находились в трансе, собрать их для транспортировки в специальные службы. Пришлось по рации связаться с командиром разведчиков и приказать немедленно прекратить огонь. Вскоре это распоряжение было выполнено. Но тут нам самим пришлось снова начать стрелять. Дыня засёк двоих боевиков, пытающихся скрыться. Они были уже довольно далеко, и действенный огонь вёл только старший прапорщик Щукин. Но даже ему удалось поразить только одного духа – второму всё-таки удалось скрыться среди горных утёсов. Скорее всего, спасшийся боевик входил в боевое охранение правого фланга этой засады, ему очень повезло, что позиции этого пулемётного расчёта были далеко и не попали под наш удар. Вот только зря они кинулись в бега сразу же после разгрома основных сил – дураки одним словом. А могли бы отсидеться и, в то время как федералы начали бы прочёсывать место, где были позиции основной засадной группы, потихоньку свалить из этих мест. А если бы это были настоящие фанатики, могли бы нанести немалый урон федералам своим единственным пулемётом. А именно, когда наши солдаты, находясь в эйфории после быстрой победы, спокойно ходили бы по позициям поверженного врага. А так – нервишки у бандюг не выдержали, и они пытались только спастись. Ещё странно, что не бросили оружие, прикинувшись мирными пастухами. Прищученный боевик так и лежал, сжимая пулемёт в руках.

По-хорошему, нужно было бы догнать и улизнувшего боевика. Но пускать за ним погоню я не собирался – время, чёрт его возьми. Мы и так начали выбиваться из графика, а охота за ваххабитским караваном важнее, чем уничтожение одного, какого-то жалкого боевика. Так что, после того как беглец скрылся из вида, я приказал по-быстрому проверить позиции ваххабитской засады, сдать разведчикам ещё живых боевиков и быть готовыми немедленно начать наш марш.

Мои ребята пошли проверять позиции боевиков, а я направился к разведчикам, некоторые из которых уже суетились возле бывшего убежища бандитов. Сами эти бараны лежали рядом с землянкой. По-видимому, когда раздалась пулемётная очередь, уголовники выбежали из землянки и тут, естественно, были скошены пулями разведчиков, которые наблюдали за их поведением. Приказ у ребят был один – не допустить ухода врагов. Бойцы разведроты выполнили приказ – никто из бандитов не ушёл.

К тому времени, когда закончилась стрельба, вся приданная техника уже была здесь; БРДМ выдвинулся немного вперёд, хищно поводя пулемётом вдоль горной гряды. БМП стоял боком к руслу реки, а под прикрытием его брони образовался своеобразный лазарет – на расстеленных плащ-палатках лежали трое раненых разведчиков. Когда я подошёл, ими как раз занимался фельдшер, которому помогали ещё два бойца. Но это были не все наши потери, и самая горькая, что погиб ефрейтор Смирнов. Именно он завалил бандитов, выбежавших из землянки, демаскировав свою позицию, и сразу получил от вражеского снайпера смертельное ранение в голову. Об этом мне поведал командир разведчиков. Минут пять мы с ним обсуждали перипетии прошедшего боя и планы дальнейших действий. В конечном итоге решили – вызываем вертушки для эвакуации наших раненых и транспортировки ещё живых боевиков, которых притащат мои ребята. После этого рейдовая группа направляется для выполнения поставленной ранее задачи, а разведчики лейтенанта, отправив на вертушках раненых, всё здесь подчищают – собирают трофеи, грузят трупы боевиков в «покемон» и взрывают землянку бандитов. Отчёт о боестолкновении должен был писать лейтенант.

Только мы с лейтенантом приступили к решению сугубо шкурных вопросов (о дележе некоторых трофеев, которые никто не собирался светить перед начальством; например, обнаруженную в бандитском логове канистру с кизлярским коньяком), как появились мои ребята, они тащили раненых «духов». Пришлось быстро закруглять интересный разговор, согласившись на половину трофеев, хранителем которых до нашего возвращения будет лейтенант, и перейти к своим прямым обязанностям. Я должен был попытаться допросить захваченных ваххабитов. Но эти трое боевиков были весьма плохи, а чтобы привести их в надлежащую форму, нужно время, которого у нас совсем не было. Промучившись с этими недобитками минут пять, я плюнул на это дело и скомандовал забирать у разведчиков наше оружие и снаряжение. После того как ребята окончательно вооружились, я попрощался с разведчиками и приказал начинать марш.

За оставшееся до наступления сумерек время мы прошли совсем немного – всего-то километров семь, так как двигались очень осторожно, в горах быстро не походишь. Ночёвка прошла спокойно, а как только солнце встало, мы тронулись дальше по нашему маршруту. Нужно было спешить занять перевал, чтобы перекрыть один из возможных маршрутов движения ваххабитского каравана.

Вот, так идём мы уже десятый час и мечтаем только об одном, как бы побыстрее добраться да этого чёртового перевала. Дорога уже настолько вымотала всех, что бой с духами я, например, посчитал бы теперь как награду за нескончаемые мучения. Но я командир и должен идти через не могу. Что же делать, если мы уже и так выбились из графика, а перевал нужно занять сегодня в любом случае, кровь из носа, такой караван упустить нельзя. Так, аутотренингом я внушал своему измученному телу – потерпи, нужно, брат, нужно! Говорил себе, что идущему впереди Дыне ещё тяжелей; к физическим нагрузкам добавляется ответственность за безопасность двигающихся за ним товарищей. Только такие мысли и заставляли двигаться вперёд, давя нестерпимое желание тела остановиться хоть на минутку, чтобы отдышаться и передохнуть.

Неожиданно идущий впереди Дыня буквально отпрыгнул в сторону и, находясь ещё в воздухе, непонятно каким образом смог дотянутся до спускового крючка автомата и послать очередь по ближайшим зарослям кустарника. В ответ разразилась истеричная пулемётная очередь, которая нещадно, пуля за пулей, прошивала моего боевого брата. Тело его содрогалось, переворачиваясь, и было отброшено на несколько метров. Но эту картину я смог восстановить в памяти только после боя, в момент же прыжка Серёги я упал и перекатом ушёл с нашей тропы. Из головы мгновенно улетучились все мысли, только голые инстинкты и вбитые инструкторами, боевые навыки.

Вражеский пулемёт ещё тарахтел, а я, перекрикивая этот грохот, во всю мощь лёгких заорал:

– Первой тройке огонь конвейером, остальные за мной! – И на полусогнутых метнулся к находящейся неподалёку расщелине.

Увлечённый рассказом Саши, я непроизвольно воскликнул:

– Какой ещё такой конвейер? Как это он может спасти, если ты попал в засаду?

Саша как-то отстранённо на меня глянул, полностью находясь ещё в своих воспоминаниях, а объяснять дилетанту военную премудрость пришлось Флюру. Он мне как полному профану стал рассказывать о таком методе подавления вражеского огня:

– Понимаешь, Батя, огонь конвейером, это когда первый номер жмёт на спусковой крючок, пока не выстрочит весь магазин (три секунды), второй начинает вслух считать – «22, 23» (две секунды) – и тоже жмёт, за ним вступает в дело третий номер. За это время первый номер успевает поменять магазин и опять включается в огненный шквал. В ближнем бою под таким свинцовым ливнем ни одна сука и носа не высунет из-за укрытия. А остальным бойцам группы это позволяет совершить обход противника и уничтожить его с тыла. Так что – способ верный, вот только двигаться нужно быстро, а то от такого бешеного темпа ведения огня стволы перегреваются и уже после пятого магазина автомат можно сдавать в утиль.

Проведя для меня этот ликбез, Флюр замолк, а Саша продолжил своё повествование:

– Так вот, взбираюсь я по этой расщелине наверх и только перевалил через её край, как вдруг из-за большого камня появляются два духа. Я-то был готов встретиться хоть с самим чёртом, а вот они нет, за это и поплатились. А то, ишь, суки, спешили зайти нам в тыл, думали, русские по горам не умеют лазить, теперь пусть эти шахиды на небесах сожалеют о своей самоуверенности. Не задерживаясь на такую мелочь, как уничтоженные духи, я бросился дальше. Только краем глаза заметил как Хан, следовавший за мной, приостановился и произвёл контрольные выстрелы. На выгодный во всех отношениях утёс я взобрался вовремя – трое духов, не прижатые нашим конвейером, как раз собирались занимать более выгодную позицию. Но Аллах повернулся к ним спиной – попали, бедолаги, мне прямо на мушку. По двум духам я работал на уничтожение, ну а третьему, показавшемуся мне командиром боевиков, просто прострелил коленный сустав – гарантированно болевой шок, а язык нам нужен. Ну а дальше всё было просто, пока Щука с этого утёса контролировал местность и боевика, валяющегося без сознания, мы с Ханом подобрались к кустарникам, из которых по Дыне начал стрелять пулемёт, и просто, без затей, забросали их гранатами. После этого, как водится, глянули, что там творится, но вид внутренностей содержимого мясорубки как-то не вдохновил, вытаскивать четыре окровавленных тела совсем не хотелось. Поэтому, сделав на всякий случай по контрольному выстрелу на каждое лежащее тело, мы направились к месту, где оставался наш боевой брат. Конечно, ничем помочь Сергею мы не могли, но хотя бы в последний раз прикоснуться к телу и попрощаться со своим товарищем были обязаны.

Прощание с Дыней было не долгим – времени, чтобы успеть выдвинуться к заданной точке, почти совсем не оставалось, к тому же предстояло ещё допросить главного над этими шакалами. Пока наша первая тройка хоть как-то пыталась пристроить тело Сергея, засыпая его камнями, чтобы до него не добралось зверьё, а после выполнения задания мы смогли достойно похоронить героя, я с Ханом пошёл допрашивать выжившего боевика. Злость душила меня, хотелось разорвать этого духа на мелкие части, но дело прежде всего, придётся изображать спокойствие. Загнав ярость поглубже, я принялся ещё успокаивать Флюра, который предлагал для допроса использовать самые жёсткие методы. Эту его злость и мстительную ярость к шакалам, убившим Сергея, удалось смирить только словами:

– Да пойми ты, этот гад наверняка упёртый фанатик, а после перенесённого болевого шока ему наши методы допроса до фонаря. Если не сможет переносить боль, то он просто отрубится или сдохнет, а нам, Флюр, необходимо получить от него сведения, и даже не об этом злосчастном караване, а о том, какая гнида нас подставляет. Два случая нападения на нашу группу уж очень сильно смахивают на предательство какой-то штабной крысы. Если первый раз можно было списать на подкуп боевиками какого-нибудь мелкого функционера, то уж после этого боя вырисовывается совсем мрачная картина. О нашем движении по этому маршруту знал только «полкан», вот и интересно узнать, откуда духи узнали, что мы пройдём именно тут? Случайно ли произошла наша встреча, или шакалы специально на нас охотились? Так что, Хан, никакого силового воздействия на пленного – будем использовать только химию. Забыл, что нам выделили две ампулы с новейшей разработкой сыворотки правды? Вот её и задействуем. Так как клиент плох – вколем ему сразу две дозы, и минут десять он будет отвечать на все наши вопросы. А потом уж как Всевышний решит – забирать его себе или оставить живым, чтобы он смог общаться с настоящими специалистами по допросам. Ты, Флюр, зажми себя и будь с этим гадом поласковей. Понял, Хан, руки ни в коем случае не распускать!

Все мероприятия по допросу боевика у нас заняли минут сорок. Львиную долю этого времени мы посвятили выведению клиента из бессознательного состояния. А сам допрос длился ровно семь минут; к сожалению, сердце боевика не выдержало ударной дозы спецсредства, и он с лёгкостью улизнул от нас в свой шахидский ад. Но за это время этот шакал, действительно оказавшийся командиром бандитской группы наёмников, выложил нам поистине бесценные сведения. И из них главным пунктом для решения нашей задачи была информация о том месте, куда прибудет ваххабитский караван. Без этих данных мы могли бы до посинения сидеть на перевале, ожидая его появления. Маршрут каравана оказался совершенно другим, боевики пойдут вовсе не там, где их ожидали федералы. Да и самого каравана как такового не было. Груз на вьюках должны были переместить только через границу с Грузией, дальше следовала перегрузка на автомобили с пропусками «вездеходами», а там прямым ходом на главную базу боевиков – так называемый «большой зиндан». Выяснили мы и координаты этого «большого зиндана». По интересующей меня теме – крота в штабе группировки – допрашиваемый ничего конкретного не знал. Слышал только, что очень важному русскому из привезённых караваном средств полагается миллион долларов.

После того как наш клиент ушёл в мир иной, я минут пять решал, что же нам делать. По идее, полученные сведения следовало срочно по рации передать в штаб группировки, ну, по крайней мере, в нашу службу, и уже совместными усилиями накрыть и этот караван, и базу боевиков. Всё это так, но кто знает, какую должность занимает этот крот. Вдруг такую, что сможет расстроить всю операцию – просто так лимон баксов не платят, значит, шишка большая и от него много чего зависит. Проанализировав сложившуюся ситуацию, я решил всё же действовать собственными силами. Ну их, этих больших боссов, с их алчностью и стремлением въехать в свой буржуазный рай на костях простых сограждан, тут вопрос стоит о стабильности в регионе и, в конечном счете, о судьбе России. Поэтому действуем сами и мочим всех на этой бандитской базе. Когда дело сделаем, тогда и будем связываться со всякими штабами, чтобы присылали вертушки для вывоза бабла и других трофеев.

В том, что мы сможем уничтожить охрану базы и всё там взять под контроль, я даже и не сомневался. По сведениям пленного, на базе сейчас находилось одиннадцать человек, из них только семеро бойцы, ещё двое занимались пленными и хозяйственными работами и даже автоматов не имели, а ещё двое, вообще, довольно пожилые люди. Один был духовным лидером ваххабитов, а второй эмир, он входил в большую восьмерку, руководившую всем сопротивлением на Кавказе. Эти двое были, пожалуй, подарочком поценнее, чем весь груз того каравана, за которым мы охотимся.

Так как у нас была всё-таки офицерская спецгруппа и каждый из ребят был весьма опытным и грамотным военным, я решил устроить свободный обмен мнениями. Дело предстояло трудное, и каждое предложение было важно для его успеха. Спрятав оружие, изъятое у боевиков (с собой взяли только пулемёт), мы отошли от места боя километра на три и там, в укромном месте перекусив, устроили своеобразное совещание. Особо торопиться было не нужно, поэтому мы смогли подробно всё обсудить и наметить план действий. Благо у нас имелась крупномасштабная, подробная карта окрестностей этого «большого зиндана», изъятая у боевика. И тот, совершенно безвольный после введения ему химического препарата, сам указал, где располагались два парных поста, охранявшие возможные подходы к ваххабитской базе.

К объекту подошли, когда солнце начинало клониться к закату. Накрапывал дождь, и мы, пользуясь сумерками и ненастной погодой, рассредоточились для завершающей фазы операции, после чего затаились на этих позициях. Планировалось начинать штурм базы в тот момент, когда туда прибудет груз. Деньги и наркотики боевики должны были с каравана перегрузить на Газ-66 с военными номерами. Вот этот грузовик в сопровождении «Уазика» с охраной мы и ждали.

Грузовик и «Уазик» подъехали в 8–57. Из автомобилей высыпали люди, одетые в нашу военную форму. Вскоре к ним подошли и боевики. Они стояли толпой и что-то обсуждали. Когда к этой группе приблизились два человека, одетых в цивильное, мы начали операцию. Хан и Петруха уничтожали вражеские посты, я работал пулемётчиком, ну а остальные добивали тех, кого я не смог достать. За Щукой были двое главарей этого скопища бандитов, те, что были без автоматов и одеты как обычные сельские жители. Щука должен был их только ранить, но так, чтобы они сразу потеряли сознание.

Однако всё пошло не так гладко, как планировалось. Напортачил Петруха; с того поста, который он должен был бесшумно уничтожить, раздалась автоматная очередь, правда, она тут же заглохла, но свою предательскую роль сыграла – бандиты как тараканы бросились врассыпную, пришлось, чтобы их быстро уничтожить, работать на полную катушку. Однако нескольким ваххабитам удалось прошмыгнуть в пещеру, где и находилось их лежбище. Подобраться к этому каменному зёву теперь было проблематично – оттуда, не смолкая, долбили два пулемёта. Пока я думал, как незаметно приблизиться прямо к смертельной пасти этой пещеры, чтобы влепить подарочек из гранатомёта, меня опередил Петруха. Как только был ликвидирован бандитский пост, Петруха явился к нам и пришёл не пустой, а с трофеем, который прихватил с собой, – это был РПГ. Вот из него он и произвёл чёткий выстрел прямо в зёв этой проклятой пещеры, с лихвой исправив допущенный им косяк при ликвидации бандитского поста.

Раздался взрыв, превысивший все мыслимые ожидания от воздействия выстрела РПГ, даже с учётом того, что он произошёл в замкнутом пространстве. Дрожь земли почувствовал даже я, хоть находился метрах в двухстах от пещеры. Из пещеры вырвался огромный сноп пламени, сопровождаемый градом осколков, включая довольно крупные, которые разлетелись веером метров на сто пятьдесят от убежища бандитов. Затем из скального провала повалил чёрный дым; не иначе у ваххабитов в этой пещере имелся запас взрывчатки, вот он и детонировал от выстрела РПГ. После такой мгновенной чудовищной встряски наступила гнетущая тишина, а может, это только так мне казалось, просто заложило уши после такого мощного взрыва. Даже щебета птиц я не слышал, пришлось полагаться лишь на зрение, напряжённо вглядываясь в застывшие на земле тела боевиков и окружающую местность в попытке засечь хоть какое-нибудь движение. Но никакого движения не было, казалось, даже ветер стих, не смея нарушить спокойствие в этом царстве мёртвых, хотя спустя мгновение шальной порыв его выдул из обшивки «Уазика» тонкую струйку дыма. Надо же, до него долетел один из горящих осколков. Это обстоятельство резко подстегнуло меня к немедленным действиям, ведь если Уаз загорится, пламя быстро перекинется на стоявший рядом Газ-66, в котором, собственно, и находится то, из-за чего мы все рисковали, из-за чего погиб наш товарищ Дыня. Нельзя этого допустить. И я, рискуя и не выжидая положенного времени, чтобы убедится, что все боевики уничтожены, бросился к автомобилям.

Но ничего не произошло, никто не стрелял в ответ и ко мне присоединились остальные ребята, все кроме Щуки, который на своём месте продолжал внимательно контролировать окружающую местность. Вскоре мы потушили Уаз, и я отослал Хана с Петрухой проверить, что осталось в пещере, где произошел взрыв, а сам занялся единственным выжившим ваххабитом, которого всё-таки успел ранить Щука. Им оказался эмир, всё ещё продолжавший лежать в беспамятстве от болевого шока. Остальные ребята пошли проверять соседнюю пещеру, служившую для ваххабитов тюрьмой. Собственно из-за этого бандитское логово и называлось «большим зинданом».

Первыми вернулись Хан и Петруха. Ребята выглядели несколько прибалдевшими. На мой вопрос, что там творится в пещере, Флюр, криво улыбаясь, заявил:

– Да ничего, печь крематория там, совмещённая с разделочным цехом мясокомбината. Дух – страшный, а по углам несгоревшие куски человеческих останков. Слабонервным лучше не смотреть.

Неожиданно со стороны пещеры, где содержались удерживаемые ваххабитами люди, раздался дикий вопль. Ребята бросились туда, а я задержался, нужно было закончить с единственным нашим пленным. Я только что обработал его рану, теперь необходимо было связать гада – чувствовалось, скоро очнется. Я быстро стреножил эту важную птицу и поспешил к ваххабитскому зиндану.

Мне всё ещё снится тот кошмар, который я там увидел. Пара связанных доходяг, лежащих у входа в эту пещеру, это ладно, а вот внутри каменного мешка меня ждал настоящий ужас. Во-первых, запах – непередаваемый, состоящий из чудовищной смеси вони выгребной ямы, гниющего мяса и духа мертвечины. Мертвецы были свалены в большую кучу, у всех были отсечены конечности, и не просто ровно отрезаны, концы ран были взлохмачены так, будто мясо из них вырывали зубами, ну, в лучшем случае, перепиливали самодельным резцом из камня. Нечто похожее на это орудие пытки валялось рядом с горой трупов, у большого плоского булыжника, служившего, по-видимому, разделочным столом. А ещё в этой пещере была небольшая ямка, заполненная полужидким дерьмом, по мерзкой вонючей поверхности которого плавали полусгнившие части человеческих тел.

И мухи… тучи жирных навозных мух, так и норовящих забраться под одежду. Невозможно было нормальному человеку выдержать даже минуту, находясь в этом рукотворном аду. Я тоже не выдержал и уже через несколько секунд выскочил оттуда на свежий воздух – даже фонарик не сообразил выключить.

Несколько минут не мог произнести ни слова, остальные ребята тоже молчали, уставившись на бывших узников этого ада, лежащих связанными на земле. У этих людей были совершенно нечеловеческие глаза; как чистые звери, они конвульсивно дёргались, мычали и пускали слюни из заросших грязными волосами ртов. Гнетущее молчание нарушил Флюр, он охрипшим голосом произнёс:

– Ты понял, командир, кого мы завалили, что они делали с нормальными людьми. Эти уроды просто заталкивали захваченных людей в каменный мешок и больше к ним не подходили. Они не давали им никакой еды, может, и воды тоже. По принципу – пожирайте неверные друг друга, испытайте за свою веру или неверие муки ада прямо на земле. Ненавижу гадов! И баксы, что мы нашли в «Уазике», брать не буду – страшно смердят эти деньги. Кажется, возьмёшь и сам провоняешь дерьмом.

Остальные ребята полностью поддержали Флюра, я тоже. Хотя, казалось бы, честно отвоёванный трофей, но какая грязь и кровь на нём. А вроде бы так всё удачно получилось, такой ценный подарок лежал в «Уазике» – большой кейс, доверху набитый долларами. Наверное, ваххабиты отложили их, чтобы передать своему подельнику в наших властных структурах. Когда мы вытащили этот кейс из потушенного «Уазика», сначала подумали, что это подарок свыше за наши мучения, опять же, средства для того, чтобы оказать помощь семье Дыни. Тогда мы решили, что пятьсот тысяч передадим семье Дыни, а остальные поделим между собой по-братски. Но теперь, после того как каждый из нас всего на несколько мгновений заглянул в этот проклятый адский зиндан, мы переиначили наш договор. Пятьсот тысяч так и пойдут семье Дыни, но не сраными этими деньгами; на эти средства ближайший друг Дыни Щука приобретает хорошую квартиру, обставляет её и вручает ключи жене Серёги. Парень так мечтал жить в нормальной квартире, где было бы место для его двух пацанов, так пускай хотя бы после его гибели семья получит эту жилплощадь. А если наше щедрое государство всё-таки разродится и выделит его семье квартиру, её можно будет сдавать – всё какой-то доход сверх нищенской пенсии по утере кормильца. Остальные деньги было решено передать в детские дома и в фонд помощи ветеранам, часть средств в церкви и мечети – пусть молятся перед Всевышним за упокоение душ, сгинувших в этом зиндане.

Все обговорив, мы начали действовать. Во-первых, сожгли «Уазик» дотла – рубили, так сказать, концы. Если выживший ваххабит на допросе скажет, что был ещё миллион долларов, перевозимый в «Уазике», то вот вам, пожалуйста, обугленные останки автомобиля. Во-вторых, Щука с Ханом, захватив доллары, направились их прятать вблизи дороги, что находилась километрах в семи от нас. Ну а мы, выждав некоторое время, вызвали вертолёты для эвакуации отбитого груза и пленного, который пришёл в себя минут через двадцать после того, как мы сожгли «Уазик». А ещё на место этого боя должна была прилететь комиссия. Большие чины теперь будут дотошно изучать эту ваххабитскую базу. Я во время сеанса связи посоветовал взять с собой побольше успокоительных средств, без них мы рискуем лишиться цвета штабного воинства.

Вот так, Батя, и закончилась та злосчастная операция, в которой мы потеряли нашего боевого брата. После неё каждый из нас имеет большой зуб на «полкана», хотя, конечно, может, и зря – ведь проведённое расследование и допрос выжившего ваххабита никак его не скомпрометировали. Крота в штабе группировки вроде бы нашли, но, не знаю – слишком этот майор мелкая сошка, не мог он многие вещи знать. Да майорам никто и не платит миллион баксов! Так что дело о «полкане» у нас осталось под вопросом, и мы его ещё будем разрабатывать. Если продался, гад, рано или поздно выясним это и он ответит нам за смерть Дыни по полной.

Саша замолчал, задумавшись. Молчал и Флюр, отстраненно ковыряясь в разделанной рыбе. Чтобы как-то сбить такой мрачный настрой, я начал рассказывать истории из своей биржевой деятельности, периодически доливая ребятам пиво. В конце концов, молодёжь развеселилась, разговор пошёл общий – грустные воспоминания отступили перед напором здоровой психики и молодости. И к тому же горячо натопленная парилка немало поспособствовала прочистке мозгов от страшных воспоминаний.