Читать книгу Иные, или дом, с которым мне «жутко» повезло. Все четыре части в одной книге - Олег Колмаков - Страница 8

Проснулся я около восьми. А вот в котором часу уснул, припомнить мне было сейчас крайне сложно. В моей голове невероятным образом перемешались и явь, и сон. Я отлично помнил, как расставлял мебель в квартире. Как собирался закрыть чердак на навесной замок. Как случайно и крайне неудачно попал на новоселье к своим соседям. Как по возвращению в свою комнату, засыпая, я услышал соседскую гармошку. И как удивительная незнакомка заставляла меня о чем-то вспомнить.

Судя по тому, что проснулся я один, да ещё и прекрасно выспавшимся, моя ночная гостья оказалась неким миражом, неким кусочком приятных и надолго запоминающихся снов.

Последним эпизодом, оставшимся в моей памяти из тех ночных, полуреальных приключений.… То есть, то, с чем я собственно и проснулся, был какой-то очень жестокий бой времен средневековых крестовых походов. Причём, в том кровопролитном сражении с воинами-мусульманами я не только принимал самое активное участие, но и вел за собой многотысячный отряд рыцарей. И даже, как будто, был ранен в том бою в плечо. Кстати, плечо мое ныло и поныне, уже после пробуждения.

До конца ж отделить реальные события прошедшей ночи от бессознательных иллюзий, так, чтобы позже я смог бы определиться и с тем самым моментом, на котором я действительно заснул, мне помешал неожиданный звонок в дверь.

На пороге стоял уже знакомый мне лейтенант местного РОВД, получивший от меня накануне сто долларовую купюру.

«Наверняка, зашёл опохмелиться. Так ведь это я сам его и расповадил», – то была первая мысль, пришедшая мне в голову.

– Парень, на тебя соседи жалуются, – тем не менее, сотрудник правоохранительных органов начал совсем с иного.

– Какие ещё соседи? Уж не те ли, с которыми я технический спирт пить отказался? – усмехнулся я, припомнив (то ли реального; то ли и вовсе не существующего) дядю Лёшу.

– Соседи из рядом стоящей пятиэтажки… – с невозмутимым видом уточнил лейтенант. – …Трижды в райотдел звонили. Возмущались ночными криками, громкой игрой на баяне, женским визгом. Зная подноготную вашего дома, на вызов естественно никто не поехал…

– Извини, командир. Но на этот раз, ты прибыл вовсе не по адресу… – прервал я милиционера. – …Я и сам от той гармошки, и прочего бедлама уснуть не мог. У меня, можешь не сомневаться, было тихо. Не веришь, так пройди по комнатам. Сам убедись в том, что здесь полный порядок. Вчера гулял наш второй подъезд. А сейчас они, наверняка, отсыпаются. Ты бы поторопился к их похмельному пробуждению и у тебя будет реальный шанс срубить свой очередной «стольник».

Ещё раз извини, лейтенант. Но мне пора на работу.

Весь нынешний день, я провел в своем офисе. Работать, почему-то совсем не хотелось. Попросив секретаря ни с кем меня не соединять, я погрузился в чтение забытой ещё с пятницы книги. Своим чтением я намеревался хоть как-то заглушить сладкие воспоминания о ночной незнакомке, которая, как змея под кожу, надолго просочилась в мою душу…

«Крестовые походы. Что заставило рыцарей бросить замки и дома, заложить имущество и отправиться в далёкий Иерусалим?

Турки-сельджуки в 1078 году овладели Палестиной и Сирией, начали атаковать острова Средиземного и Эгейского морей. Глубокие христианские чувства Западной Европы, были оскорблены. И лозунг Папы: «Так хочет Бог!» — как нельзя лучше, соответствовал настроениям и чаяниям самых разных слоев общества. Летом 1096 года, из Европы вышло рыцарское ополчение, для взятия Константинополя. «Всадник Апокалипсиса» — символизировал один из главных мотивов крестовых походов: освобождение священных земель, от мусульманской оккупации и избавление от засилья неверных. 15 июля 1099 года, крестоносцы осадили Иерусалим. Ничто не могло остановить христиан, в их священной миссии.

После взятия города, крестоносцы устроили в нём, страшное кровопролитие. Убивали всех, и не только турков…

Правители первых поселений, не располагали достаточным количеством воинов для охраны. Потому и подвергались частым, варварским набегам турков….

Тут-то и появляется первый военно-монашеский орден Средневековья, сплошь окутанный тайной и секретностью. 1118 год. В Иерусалим прибывают девять рыцарей, во главе с вассалом графа Шампанского, носившим оружие и латы под белым плащом, украшенным красным крестом. Они, на себе испытавшие бесчеловечность и жестокость турков, предлагают Иерусалимскому королю, свои услуги: охрану гроба Господня и защиту паломников, хлынувших в Святую землю, после первых крестовых походов. Иерусалимский король соглашается. Рыцари, в присутствии патриарха, дают триабет: бедности, целомудрия и послушания. Их начинают называть, рыцарями храма (храмовниками) или тамплиерами (Тампа — по-французски, храм). Последующие девять лет, рыцари храма живут в такой бедности, что даже на собственной печати, они изображены, сидящими вдвоём, на одной лошади.

Теперь, о невероятном.

Как не странно, не удивительно, но за девять лет ни один из рыцарей первой девятки — не погиб от турков! При этом тамплиеры, едва ли не ежедневно подвергали свои жизни смертельной опасности, решительно вступая в неравные схватки с превосходящими по численности силами мусульман. Что это? Совершенство в боевой подготовке? Фальсификация фактов? Мистика? Или вмешательство, высших сил?

Вскоре происходит, не менее таинственная вещь. Совершенно неожиданно, граф Шампанский, богатейший владыка Франции, по непонятным причинам, расторгает свой счастливый брак; отрекается от всего имущества; отправляется в Иерусалим и примыкает к девяти нищим рыцарям. Дабы, под командованием своего вассала, охранять паломников. Странно, не правда ли?

Рыцари возвращаются в Европу. А через год, в городе Труа, происходит незаурядное событие. Туда приезжает сам Папа Римский, вместе с пятнадцатью кардиналами и официально утверждает Орден Храма. Ни один из рыцарских орденов, даже близко, не был удостоен, подобной привилегии.

Почему же произошло, именно так? Как предполагают многие исследователи, именно тогда, рыцари и открыли свой главный секрет — найденные предметы, дающие невероятную власть их обладателям. Эти предметы и поставили тамплиеров на совершенно особое положение в обществе.

Постепенно, нищие тамплиеры превратились в самых богатых людей Европы. В их собственности, оказываются тысячи земельных владений и ремесленных мастерских, которые приносят рыцарям огромную прибыль. Доходы храмовников были таковы — что, к примеру, во времена страшного неурожая — тамплиеры могли неделями кормить, десятки тысяч человек…»

К сожалению, книга меня вовсе не спасла. На протяжении всего дня, я только и делал, что вспоминал о Марте. О той ночной фее, пришедшей из неоткуда и ушедшей в никуда.

Отчасти мне было очень жаль, что человеческие сны, увы, но в своем подавляющем большинстве не имеют продолжений. Тяжело было осознавать и то, что найти в обыденной жизни вторую, такую Марту или девушку, хоть чуть-чуть схожую с ней, практически невозможно.

С теми же мыслями и невнятными раздумьями я возвращался домой.

Стоп. Пройдя чуть ли не половину своего пути, я вдруг сообразил, что иду вовсе не по своему новому адресу. По многолетней привычке я отправился всё к той же самой «старой малосемейке». Что ж, немного прогуляюсь, попроведаю свою «старушку».

– Молодой человек!.. – вдруг кто-то дёрнул меня за рукав. – …Скажи, как проехать до автовокзала?

Оглянулся и понял, что вновь угодил в расставленные «цыганские сети».

Это была, все та же женщина с ребёнком на руках, ещё в пятницу «наславшая» на меня «порчу».

– Чего молчишь, дорогой? Как, спрашиваю, до автовокзала добраться? – более настойчиво повторила цыганка. И, похоже, она меня вовсе не узнала.

Здесь я, пожалуй, позволю себе некоторое отступление, дабы сообщить читателю о том, что я, в достаточной степени был посвящен в хитрости и тонкости всевозможных цыганских разводов. Начинались они, как правило, с самых простых и безобидных вопросов: дескать, как проехать куда-то или где туту вас то-то т то-то. После чего, гадалка подмечала: а чё такой хмурый; наверняка, на тебе плохой глаз. Ну, а далее, собственно и начиналась процедура изъятия наличности. Мол, возьми копеечку, заверни её в денежную бумажку и отдай мне. И как итог, заявление в милицию: дескать, эти конокрады и сволочи обобрали меня до нитки.

Ко всему прочему, в моём детстве, представители данной кочевой национальности пытались похитить меня, четырёхлетнего мальчишку, прямо с детской площадки. Благо, мой дед успел вовремя вырвать меня из рук похитителей. Уж и не знаю, зачем я понадобился «романам», да только с той самой поры отношусь я к цыганам с определённой опаской и избегаю любого с ними контакта.

Однако нынешним вечером (очевидно, благодаря моему, в общем-то, благоприятному расположению духа или под влиянием неких мистических видений) я все же рискнул изменить своим принципам и протянул той гадалке руку ладонью вверх.

– Только давай, безо всяких там уловок и прочей белиберды о порчах и сглазах… – дабы быть сразу понятным, мне пришлось поставить кое-какие условия. – …Коль передалось тебе что-то от ваших предков, то всерьёз погадай мне на одну девушку. Найду я её, или нет? Деньгами не обижу. Вот, сразу держи пятисот рублёвку.

Цыганка тотчас оживилась. Ловко переложив ребёнка на своё левое предплечье, она взяла в свободную руку, протянутую мной ладонь.

– Сейчас, дорогой. Я расскажу тебе: что было, что будет, что на сердце.

– Гадай по-честному. Уж лучше ничего не говори, чем соврёшь. Не бойся, свою пятисотку назад не потребую.

– Не переживай, дорогой. Всю правду скажу, – заверила меня гадалка.

Однако, приблизив мою ладонь к своему лицу, она почему-то замолчала. А потом и вовсе, резко отдёрнула от себя мою руку. Пристально вглядываясь в мои глаза, цыганка словно пыталась очень хорошо запомнить меня на будущее.

– А знаешь, парень… – вдруг произнесла она полушёпотом. – …Пожалуй, я не буду тебе гадать.

– Это ещё почему?.. – усмехнулся я. – …Не уж-то нет в вас, нынешних «кочевниках», былого дара? Ладно. Оставь деньги себе, ребёнку фруктов купишь. И спасибо хотя бы за то, что не соврала.

– Не нужны мне и твои деньги… – при этом цыганка ловко всунула мне в карман, полученную от меня же купюру. – …Принесут они мне лишь горе.

– Но, ты.… Хотя бы объясни, – я прибывал в полном недоумении: «Чтоб цыганьё добровольно отказалось от денег… Да, быть такого не может».

– Нечего мне объяснять. Ещё прабабка предупреждала меня: не иметь дел с теми, у кого линия жизни и линия смерти замкнуты, образуя единое целое. Ни разу в жизни не встречала ничего подобного. Всегда считала, что обманывала меня бабка. И вот, тебе на… Оказалось, что имеются посланцы дьявола.

– Хоть объясни: что это означает? – не унимался я, продолжая бессмысленно вглядываться в свою «исключительную» ладонь.

– Это значит, что смерти не будет. Ты будешь жить мёртвым…

Она ещё что-то ответила. Однако последних слов цыганки я уже не расслышал, потому как выкрикивала их гадалка с противоположной стороны улицы, спешно от меня убегая.

«Что за чушь: жить мёртвым?.. Зомбированным, что ли?.. А может, она не решилась сообщить мне о моем же бессмертии?.. Ведь если линии жизни и смерти замкнуты, то после смерти, непременно должна наступить новая жизнь. И главное, как понимать: смерти не будет, а жить буду мёртвым? Нечто вроде: жрать не буду, а все же поел!..»

Плюнув на эту чёртову мошенницу и её же идиотские пророчества, я побрел прежней дорогой.

«Всё ж таки пакостный народец, эти цыгане. И когда гадать им не даёшь – ты плохой; и когда руку свою им протягиваешь – ты ещё хуже…»

Медленно я дошел до своего «старого» дома.

Ну, и что? Обошел его пару раз, ничего интересного не обнаружив. Окна моей бывшей квартиры чернели чужой темнотой. Там никого не было. Какого-либо смысла подниматься на свой этаж я тем более не видел. Обматерив себя за потерянное время и появившийся насморк, мне пришлось отправиться восвояси. Как не крути, а сегодня был явно не мой день.

К двухэтажному дому по улице Вокзальной, я подходил изрядно продрогшим, с острым ощущением голода, потому и был отчасти злым.

В отличие от моей прежней «малосемейки», часом ранее принявшей меня с определённым холодом, будто предателя; моё новое жилище вглядывалось в меня с явным подозрением, осторожно наблюдая за моим приближением тёмными глазницами всех своих окон. Соседи, изрядно погулявшие накануне, сегодняшним вечером, очевидно, предпочли пораньше лечь спать. Потому и выглядел мой дом совершенно безжизненным.

Тут-то на общем сплошном тёмном фоне вышеозначенной двухэтажки, в одном из окон второго этажа, на очень короткое время вдруг, как будто бы, вспыхнул и тотчас погас электрический свет. Причём, как мне тогда показалось, «моргнуло» окно именно моей кухни.

«Твою мать. Кто ж это вздумал пошарить по моей хате?» – моему негодованию не было предела. О том, что данная вспышка мне могла лишь привидится, в то мгновение я даже не думал.

И без того, предельно раздражённый и озлобленный, я немедленно бросился к своему подъезду. Признаться, я был готов изничтожить любого попавшегося мне под руку.

Молниеносно взбежал на второй этаж и быстро открыл дверь квартиры. Свет, падающий с лестничной площадки, осветил лишь часть длинного коридора квартиры. Потому и не спешил я заходить вовнутрь. Мало ли, что могло поджидать меня там, на тёмной стороне коридора.

– Эй, падла!.. Я знаю, что ты там. Потому, выходи по-хорошему, – выкрикнул я с порога.

Ответа или какого-то иного постороннего звука, обозначившего чье-то присутствие в квартире, так и не последовало. Выждав для верности ещё чуть-чуть и слегка привыкнув к темноте, я решился шагнуть вовнутрь. Включил свет и уже привычным маршрутом обошел все помещения, наполнив жильё электрической иллюминацией и своим спокойствием. К слову, никого из посторонних я так и не обнаружил.

«Наверно, показалось. Или окна со страху перепутал… – успокаивал я себя, освобождаясь от верхней одежды. – …Однако замок на входной двери, в любом случае мне следует поменять. Причём, немедленно».

С этой самой заменой и провозился я почти до позднего вечера. Обтерев со лба пот, я удовлетворённо пощёлкал легко вращающимся запорным механизмом. При этом взгляд мой, непреодолимой силой тянуло куда-то вверх. В конце концов, я сдался и с подозрением покосился на чердачный люк.

Нет. Испытывать свою судьбу, как и вчера, я нынче вовсе не собирался. Заперев входную дверь на новенький засов, вернулся в комнату. Погасил свет и плюхнулся на мягкую кровать. Тотчас расслабился, предвкушая долгожданный отдых.

Постепенно погружаясь в лёгкую и манящую негу сна (фактически, уже в состоянии лёгкого полудрёма), я развернулся, устраиваясь чуть поудобнее. При этом немного приоткрыл свои глаза и едва ли вновь не взвыл от отчаяния.

На противоположном стороне комнаты, на том же самом диване, где буквально вчера и обнаружил я Марту, на сей раз лежала та самая голая и убитая двумя днями ранее девушка! Та, которая была зарезана моим армейским ножом в ночь моего новоселья. Та самая голая девка, которую я видел: как в своей комнате в луже крови; так и на крыше, с её свисавшей из чердачного люка рукой.

Машинально вспомнив о втором люке в соседнем подъезде, я тотчас предположил, что «шутники», издевавшиеся надо мной в течение последних двух дней, на сей раз предпочли напугать меня, вновь перетащив мёртвое тело уже в комнату.

«А иначе, какого хрена она бы здесь делала? И что вообще, им от меня надо?» – сейчас я фактически уже стонал от безнадёжности своего нынешнего положения. Когда ж та мёртвая девица, ещё и заговорила, мои волосы и вовсе встали дыбом. Причём, не только на голове.

– А чего бы ты сам, сейчас хотел? – переспросила она в совершенно спокойном тоне.

От всепоглощающей меня паники я, в буквальном смысле, скатился на пол и тупо уставился на ту, которая всего лишь сутки назад была абсолютно мёртвой и безнадёжно холодной.

«Так, мужик… Спокойно. Это, всего лишь временная галлюцинация. Если ты беседуешь сейчас с трупом, который быть может и вовсе не существует, то твои нервы, действительно, уже ни к чёрту. Вот тебе и результат стресса, связанного с переездом, злоупотреблением спиртным и систематическим недосыпанием…»

Пока я мысленно размышлял о своих психических аномалиях, девушка легко встала и изящной походкой приблизилась ко мне.

– Давай, я сама попробую догадаться, о твоих самых сокровенных желаниях, – мягким и почти убаюкивающим голосом предложило мне то привидение.

Как ни странно, но дотронувшись до моего лица своими женскими нежными пальчиками, я вовсе не ощутил ожидаемого мертвецки-холодного прикосновения. Напротив, лишь почувствовал лёгкую и несколько приятную прохладу.

– Поверь. Уж я-то знаю, что нужно настоящему мужчине… – её обворожительная ручка уже заскользила по моей шеи и опустилась под футболку, доставляя мне непередаваемые ощущения. Если предположить, что именно так большинство людей и сходят с ума, то становится понятно, отчего они постоянно и беспричинно расплываются в идиотских улыбках. Вот и на моем лице, наверняка, сейчас застыло нечто подобное. И, пожалуй, я был бы вовсе не прочь, хоть на всю жизнь остаться таким «сдвинутым».

– Что это? – услышав посторонний звук, я встрепенулся и невольно вырвался из объятий своей новой знакомой. В ответ она зажала мой рот своей ладошкой, и чуть слышно шепнула.

– Соблюдай тишину.

Я подчинился. Правда, ещё не знал зачем, но подчинился.

Мой рот был по-прежнему зажат, и я продолжал созерцать полумрак комнаты, по которому не спеша двигалась соседка. Та самая Полина Никитична. Я узнал её по кофточке, накинутой на плечи; по вязаной шали и по её мягким, почти бесшумным тапочкам.

– Это, Полина… – как только узнанная мной кофточка, проследовав через всю комнату, скрылась в темноте коридора, едва слышно прошептала мне девушка-привидение. – …Сейчас, она уйдет к себе, и мы продолжим ранее начатое.

– Сам вижу, что это Полина… – едва дождавшись момента, когда её ладонь была полностью убрана с моего лица, я просто вскипел. – …Понимаю и то, что старушка пошла к себе домой. Вот только, я никак не могу взять в толк: почему свой маршрут, она вдруг предпочла проложить, именно через мою квартиру?

– Потом объясню, – отмахнулась незнакомка. После чего она непринуждённо обвила меня своим крепким объятием, и я вновь погрузились в мир небывалых красок и фантазий.

Каким-то шестым или седьмым чувством я и в дальнейшем ощущал в комнате некое постороннее движение. Однако мне было уже не до этого. Словно губка, всеми своими фибрами и нервными окончаниями я впитывал в себя все новые и новые внеземные восторги. Сейчас, я тупо наслаждался похотью. Причём, то был чистейшей воды секс, в исключительно физическом, плотском и животном проявлении. Никаких вопросов или таинственных требований. Никаких чувств, симпатий, единений душ или взаимопонимания. Короче, голый трах, не требующий какого-то отдельного комментария.

Уже спустя годы, иногда возвращаясь мыслями к той самой вышеописанной ночи, я отчётливо понимаю, что, быть может, именно тогда (пока ещё не свершился грех), мне и следовало прекратить только-только начавшуюся вакханалию. Отшвырнуть от себя это полусущество в человеческом обличии или осенить его Знамением. В конце концов, прочесть какую-либо молитву. Но, чёрт меня подери, мне было так великолепно, что ни в коем случае я не желал прерывать то, исключительно богохульное действо.

«Ну, вот. Наконец-то я вспомнил, как называется это извращение… – в полу тумане своего блаженства, в моём разуме вдруг всплыло научная терминология данного процесса. – …Некрофилия. То есть, половой акт с трупом».

При этом смею вас заверить в том, что этот самый труп… То есть, эта мёртвая девка, оказалась в постели намного проворнее и, вообще, живее всех живых известных мне барышень. О столь активном и безудержном сексе со стороны партнёрши, я не мог ни предполагать, ни догадываться, ни мечтать. Складывалось полное ощущение, что не я её (прошу прощения за некоторую вульгарность) «жарил». А именно она, насиловала меня всеми возможными способами. Не стану скрывать и того факта, что в процессе нашего соития, по собственной же дурости, я допустил довольно-таки неловкую оплошность. В тот самый момент, когда мы только-только оторвались друг от друга, дабы слегка отдышаться и хоть немного перевести дух, именно мне пришло в голову инициировать нечто похожее на разговор «по душам», задав вовсе необязательный вопрос.

– Зовут-то тебя, как? – почти обессиленный, я провел рукой по её упругой груди.

– Тебе, что ж?.. И впрямь это так важно? – хмыкнула она.

– Ну, как же?.. – столь бесхитростный ответ меня несколько покоробил. – …Хотелось бы, все-таки знать: кого я на данную минуту имею?

– Не поверишь. Но о том, чтоб мужчине было интересно имя его сексуальной партнёрши, я вообще слышу впервые… – усмехнулось привидение. – …По-моему, вам важен сам процесс. Тогда как с кем это процесс совершается, дело десятое. Или… Быть может, я тебя в чём-то разочаровала?

– Нет-нет. Все, как надо, – я поспешил утвердительно закивать головой.

– Так чего ж тебе париться? Получай удовольствие без каких-либо излишних подробностей. А впрочем, если тебе это так уж приспичило.… На Любу, я точно отзовусь.

– Люба!.. – повторил я и тут же задал очередной вопрос, давно вертевшийся у меня на языке. – …Ты, случаем, не знакома с Марта? Сдается мне, вы одной с ней природы.

– А на черта тебе Марта, когда есть я? В сравнении со мной, она ж чистое бревно. Или ты и с этим не согласен?

– Согласен-согласен, – поспешил я с ответом, быстро сообразив, что поступил не вполне тактично. Потому как нельзя, в присутствии одной девушки, говорить о другой. Будь я тупым «похотливым жеребцом», возможно, о той Марте, на контрасте с нынешней сек-бомбой, я б никогда и не вспомнил. Однако не было в сегодняшней девушке того….

«А действительно, чего нет в этой Любке? И почему меня тянет сейчас именно к той, вчерашней, пусть и менее активной незнакомке? Ладно, об этом я подумаю несколько позже. А то моя нынешняя Любаша, похоже, несколько приуныла. Пора бы её, немного приободрить».

И мы продолжили. Продолжили всё в том же неистовом ритме и с той же былой страстью. Будто и не было у нас с ней ничего до этой минуты. Тут-то и припомнил я фразу одного из своих армейских товарищей.

Было это давно. Наверное, ещё во время первой чеченской войны. Как-то на горном перевале, сидя у костра, завели наши пацаны разговор о женщинах. Да, собственно, о чем ещё могут говорить мужики на войне. Вот тогда, один из моих сослуживцев и подметил некую особенность наших взаимоотношений с противоположным полом.

«У настоящего мужчины, может быть много женщин. Однако любит он, как правило, лишь одну… – рассуждал тот военнослужащий, абсолютно уверенный в своей правоте. —…В то время как всех остальных он тупо трахает. Причём, любимой женщиной может быть: как жена; так и любовница. Именно с ней он и занимается в постели любовью».

Ничего иного, кроме лёгкой иронии в тех словах я тогда не нашел. И лишь сейчас, занимаясь сексом с этим внеземным существом, пожалуй, впервые я и понял их сакраментальный смысл. Ведь я её тупо дрюч… Ну, вы сами поняли, о чём я.