Читать книгу Варварские Строки - Олег Лукошин - Страница 5

Утро выдалось холодным и сырым. Именно от холода Коля и проснулся. С дырявого днища перевёрнутой лодки капала вода, коварные сквозняки обдували тело. Капли воды вскоре превратились в ручей, он стекал прямо на спину. Ветер усилился и сквозняки пронизывали до костей. Терпеть не было сил. Коля выбрался наружу.

– С добрым утром! – приветствовала его Старая Сука. – Как спалось?

– Плохо, – недружелюбно отозвался он.

– Что так? – удивилась она. – Не заболел ли?

– Может быть. Всю ночь лило и продувало – разве можно спокойно поспать в таких условиях!?

– Ну что поделаешь, если ты – никудышное чмо, у которого нет ни гроша за душой. Ты должен быть доволен такими условиями.

– Я доволен.

Было часов пять утра. Солнце недавно взошло. Воздух стоял серый, туманный, влажный, а скопившиеся на небе грозной армадой тучи не пропускали ни единого солнечного луча. Океан казался усталым. Он неторопливо запускал на берег вялые волны. Они нехотя омывали прибрежную гальку и, словно стесняясь своей наглости, застенчиво отползали назад.

– Какое чудное утро, не правда ли? – снова заговорила Старая Сука.

– Да уж, спору нет.

– Оно такое мрачное, седое, пытливое. Словно выпрашивает у тебя какую-то тайну и требует невиданных знаний. Ты ведаешь тайну, обладаешь знаниями?

– Нет, – мотнул он головой.

– Я догадывалась об этом. Вряд ли природа будет благосклонна к тебе – ты не можешь дать ей ничего.

Коля промолчал. Остатки сна почти сошли на нет, лишь где-то в глубине мозга колыхались его усталые производные. Почти готовые замутить сознание, развеять ориентиры, но заново погрузить в сон – вряд ли. Они были уже не те.

Он пошарил под лодкой – не осталось ли чего поесть. Мозг чётко и недвусмысленно выдавал отрицательный ответ, но наивное тело не верило ему. Ничего, конечно же, не нашлось.

Коля разочарованно вздохнул и побрёл вверх по берегу. Меньше, чем в километре виднелись дачные домики. Шагать было тяжело и неудобно. Большие, набитые водой и грязью ботинки заставляли то и дело спотыкаться.

– Смотри, огурцы! – показала Старая Сука на ближайший огород. – Залезай, похаваешь.

Совет оказался дельным. Калитка была закрыта не на замок, а на проволочную затяжку, размотать которую не составило труда. Огурцы не созрели, горчили, но жаловаться на это не приходилось.

На соседнем участке овощей нашлось больше. Кроме огурцов здесь росла морковь, кабачки, зелёные помидоры, но кроме всего прочего красовалась клубника, совсем уже красная, сочная. Удалось забраться в дом – через балкон. Лишь разочарование ожидало его здесь. В доме не обнаружилось ни единой корки хлеба.

– Вот ведь люди, – горестно качал он головой, – ни крошки не оставили. Прямо подыхай с голоду.

– Не говори-ка, – поддержала его Старая Сука, – только о себе заботятся.

– Хоть корку хлеба!

– Люди сейчас не те, – кивала головой старуха. – Они алчны, злы и совершенно лишились добропорядочности. Я не помню, когда в последний раз встречала человека, который бы заслуживал хоть каплю уважения. Не уверена, что остались такие.

Облазив ещё несколько огородов, Коля наконец-то нашёл то, что искал. Полбуханки ржаного хлеба лежало прямо на столе, да и проникать в дом окольными путями не пришлось – дверь оказалась открытой.

Дом был самым обыкновенным: две комнаты на первом этаже, одна из которых служила кухней, и комната на втором. В ней, под ворохом разноцветного тряпья, кто-то спал на кровати. Увидев человека, Коля отшатнулся и замер, прижавшись к стене. Человек не шевелился. Коля перевёл дыхание, облизнул дрожащие губы и осторожно приподнял одеяло. Спящим человеком оказалась девушка лет шестнадцати.

– Уф, а я уже испугалась! – выдохнула Старая Сука. – С девчонкой-то мы справимся.

Коля ей не ответил. Он склонился над кроватью и пристально вгляделся в лицо спящей девушки. Дыхание её было ровным, лицо спокойным – она не притворялась.

Он присел на край кровати и сдёрнул с неё одеяло. Девочка напряжённо вздохнула, повела носом, но не проснулась. Она спала в майке и трусиках. Трусики были совсем крохотные, к тому же сбились набок. Коля протянул руку, просунул её под ткань и замер. Девушка всё так же сопела. Он продвинул ладонь между ног и пальцем погладил бугорок. Он был очень мягким, нежным и едва-едва покрылся первой порослью.

Выражение лица девушки менялось. Щёки розовели, веки вот-вот готовы были открыться. Она просыпалась.

Открыв глаза, девушка несколько секунд вглядывалась в стену, потом перевела их на Колю. Тот смотрел на неё пристально и напряжённо.

– А я думала, мне это снится, – улыбнулась вдруг она. – Блин, думаю, так здорово – кто-то во сне трогает меня. Такой кайф! А это, оказывается, на самом деле.

– Могу трогать тебя сколько угодно, – сказал Коля.

– Здорово.

Постель манила теплом и спокойствием. Остатки непроявленного сна зудели в голове. Он не стал им сопротивляться – лёг на кровать и закрыл глаза. Девушка прижалась к нему и трепетно обвила рукой.

– Однажды она родит тебе такого же выблядка, как ты сам, – услышал он голос Старой Суки.

Они спали до обеда. День был таким же серым, облачным и тяжёлым, каким и начинался. Девушка проснулась раньше. Облокотив голову, она заплетала два клока грязных Колиных волос в косичку.

– Отстань, – мотнул он головой. – Я тебе не кукла.

– Ты такой красивый во сне, – сказала она. – Я прямо залюбовалась. Вот проснулся и сразу безобразным стал. А во сне – очень симпатичный.

– А ты вообще уродина. И во сне, и так.

Девушка гладила его по плечу.

– Как тебя зовут?

В первую секунду Коля хотел соврать, но потом подумал, что не хватало ему ещё сопливой девчонки бояться и ответил честно:

– Николай.

– Николай… – произнесла она за ним. – Не самое, конечно, лучшее, но пойдёт. А меня – Марина.

– Ну и хрен с тобой!

Девушка рассмеялась.

– Какой ты забавный!

– Ещё раз так меня назовёшь, – злобно сверкнул глазами Коля, – убью!

– Ладно, ладно, не буду, – успокоила его Марина. – Давай поцелуемся.

– На фиг надо…

– Ну давай! Мне хочется.

Коля безмолвствовал.

– Ну пожалуйста, Коль!

Почему-то это подействовало. Коля не пошевелился, но по выражению его лица стало ясно, что целоваться можно. Марина наклонилась к нему. Поцелуй получился сухим, но Коля, сначала где-то в глубинах позвоночника испытал удовольствие. Марина гладила его грудь, а потом просунула ладонь в штаны.

– Ой-ой-ой, – скривилась Старая Сука. – Что за телячьи нежности. Ты ещё влюбись в неё, Николай!

Коля её игнорировал.

– Хорошо, да? – улыбаясь, сказала Марина.

– Нет, не хорошо, – отвернулся он к стене, но голос его был не столь убедителен, и девушка поняла его как подтверждение.

– Ты наверно кушать хочешь? – спросила она.

– А у тебя есть?

– Есть. В погребе две банки огурцов стоят. И банка аджики! Ел когда-нибудь аджику?

Коля не ответил. Аджику он не ел, Марина так и поняла.

– Пойдём! – потащила она его вниз.

Они спустились на первый этаж, и Марина показала ему под кучей сухих веток, служивших топливом для костра, крышку погреба. Коля открыл её, спустился в залитую водой яму и, пошарив в мутной жиже рукой, изъял на свет банку огурцов и банку аджики. Второй банки с огурцами не нашлось.

– Видимо одна осталась, – объяснила Марина.

Рады были и этому. Коля открыл обе банки зубами. Огурцы были слегка протухшими, как, впрочем, и аджика, но вполне съедобными. Аджика ему понравилась. Сначала он окунал в неё огурец, но на огурцах она не держалась, и он стал черпать её ладонью.

– Ложку возьми, поросёнок! – протянула ему кривую и ржавую ложку Марина.

Коля замахнулся, чтобы врезать ей. Марина, закрыв лицо руками, подалась назад.

– Не буду, не буду больше!

– Хватит! – сказал он, закрывая банки. – На потом оставим.

– Правильно, – кивнула Марина. – Потом тоже захочется.

У калитки раздались шаги. Чья-то тень мелькнула за окнами.

– О-о-о, – погрустнела девушка. – Мать приехала. Как я не хочу её видеть!..

Старая Сука скалилась.

– Что, попался!? – кивнула она Коле.

Тот шарил глазами по углам не то в поисках путей для бегства, не то отыскивая что-нибудь тяжёлое и твёрдое. Дверь открылась, и высокая худая женщина лет тридцати пяти вошла в дом. В руках её было ведро и сумка.

– Ого! – окинула она взглядом комнату. – Весёлая компания… Жениха что ли завела?

– Он не жених, он мой муж, – с наигранным оскорблением ответила Марина.

«Ведь муж, да?» – вопрошали её глаза.

– Ничего себе, – хохотнула женщина. – Ну ты даёшь стране угля!

Она сняла обувь, прошла к столу, поставила ведро с сумкой на пол и осмотрелась.

– И огурцы успели найти, и аджику… – задумчиво смотрела она на банки. – Ладно, ешьте, – махнула потом рукой, – всё равно испортились бы.

Нагнувшись, она достала из сумки привезённую с собой еду. Буханку хлеба, пакет молока, а также куриный окорок в целлофановом пакете.

– Как тебя звать, муж? – спросила она Колю.

– Его звать Николаем, – ответила за него Марина. – Я в него сразу влюбилась.

– Ольга, – кивнула женщина. – Костёр разведёшь?

– Разведёт, разведёт, – пообещала Марина. – Где спички?

Взяв у матери спички, она потащила Колю наружу.

– Терпеть её не могу, – говорила ему на ухо. – Из-за неё сюда и приехала. Я ведь из дома сбежала. Два дня жила спокойно, и вот – она тут.

– Я сразу догадалась, – кричала из дома мать, – что ты сюда уехала. Ладно, думаю, пусть пару дней поголодает, всё равно никуда не денется.

– Слышишь? – толкнула его в бок Марина. – Стерва, да?

– На твоём месте, – сказала Старая Сука, – я бы отсюда смоталась. Гнилые людишки. Неизвестно, что у них на уме.

Повертев в руках коробок спичек, Коля принялся разводить костёр. Марина подтаскивала сучья.

– Ты даже представить себе не можешь, – жаловалась она, – какая она злая, моя мамашка. Сейчас добренькой притворяется, не верь ей. Она как начнёт дурью орать, бьёт меня чем попало, матерится. Бухает по чёрному, мужиков в дом водит, трахается с ними как кошка. Ты смотри, не попадись к ней, а то она и с тобой захочет.

Костёр потихоньку разгорался. В саду стояла помятая печка-буржуйка, разжигали в ней. Коля, сколько себя помнил, всегда любил огонь. Сидеть в кромешной тьме у добродушного и таинственного огня – что могло быть лучше. Языки пламени заплетались в причудливые узоры, манили. Ничего не хотелось больше, огня было достаточно, на нём сходились все стремления и потребности.

– Следите за водой, – поставила Ольга на печь кастрюлю. – Как закипит, скажите.

– Ладно, – отозвалась Марина.

Ольга не торопилась уходить.

– Коля, – провела она ладонью по его волосам, – а сколько тебе лет?

– Не знаю, – буркнул он.

– Слышала, не знает! – воскликнула Марина.

– Ну как же так не знает, – не убирала руку мать, – все знают свой возраст.

– О своём молчи лучше, – снова попыталась уколоть её дочь.

– Почему молчи? Я ещё очень молодая девушка.

– Девушка! – хмыкнула Марина. – Старуха скажи.

– Мне всего тридцать три. Я ведь Маринку в семнадцать родила. Может, чуть старше выгляжу, но в душе я совсем ещё юная.

– Слышишь? – толкнула Марина Колю в бок. – Совсем свихнулась баба, да?!

Мать дала ей подзатыльник.

– Ты прекрати со мной так разговаривать! Ты ещё сопля зелёная. Я шучу, шучу, а потом как врежу – не поздоровится.

– Во, началось, – плотнее прижалась к Коле девочка.

– А Коле наверно лет двадцать, да ведь, Коль? – продолжала Ольга, уже добродушно. – Самый лучший возраст. Ни забот, ни хлопот.

– Хватит паясничать, – попросила Марина. – Занимайся своими делами.

Присев, Ольга ткнула её кулаком в бок.

– Ещё хочешь?

– Хочу, – огрызнулась девочка.

Мать врезала ей ещё раз.

– Прекрати! – ударил её по рукам Коля. – В морду захотела?!

Ольга расплылась в улыбке.

– Ого, суровый какой!

Марина с гордостью и обожанием смотрела на Колю. Ольга снова его погладила.

– Да шучу я, чё вы… За водой сходишь, Николай? Ещё понадобится, а больше нет.

– Он не знает где вода, – сказала Марина.

– Ну пойдём, я покажу.

– Я сама покажу, – поднялась Марина на ноги. – Пойдём, прогуляемся. А то на эту смотреть – с ума сойдёшь.

Коля не возражал.

– Коля! – недоумевала Старая Сука, – неужели тебе нравится с ними, а? Ну я понимаю, поесть, поспать – ну и всё, хватит.

– Отстань, – буркнул он.

Старая Сука неодобрительно сморщилась.

– Видишь, как мамашка начала к тебе подбираться, – говорила Марина. – Ей завидно, что я тебя отхватила, вот она и злится. Ты не поддавайся ей, сопротивляйся. Я уж в любом случае лучше, да ведь?

– Конечно.

Из-за туч первый раз за день выглянуло солнце. Снова прятаться не стало. Небо очищалось, и остаток дня обещал быть солнечным и тёплым.

Вернувшись с ведром воды, они легли загорать. Марина принесла из дома облезлое покрывало с многочисленными дырами, расстелила его между грядками и пригласила Колю присоединиться.

– Давай голыми, – предложила она. – Всё равно никто не увидит.

– Мать твоя увидит.

– Ну и хрен с ней. Лопнет только от завидков.

Разделись догола.

– Какой ты грязный! – гладила его по спине Марина. – Прямо целые комья отваливаются. Давно не мылся?

– Не твоё собачье дело.

– Ну ничё. Домой приедем, помоешься.

Ольга возилась у печки. С усмешкой посматривала на них.

– Мне так нравится тебя по попе гладить, – говорила Марина. – Знаешь, это мечта детства. Я так и представляла себе: рядом со мной лежит муж, мы оба голые, а я глажу его по попе.

– Радуйся, – сказал Коля. – Твоя мечта сбылась.

Сзади раздались шаги, по земле распростёрлось ещё одно, не менее ветхое, одеяло, и Ольга, тоже голая, улеглась рядом с ними.

– Можно к вам? – улыбнулась.

Марина скривилась.

– Фу, дряблые титьки свои не светила бы!

– А они не дряблые, – тронула себя за грудь Ольга. – Они вон ещё какие тугие! Вот потрогай, Коль.

– Не хочет он твои титьки трогать!

– А вдруг хочет? Коль, хочешь?

Коля вытянул руку и потрогал её за грудь.

– Ну как? – спросила Ольга.

– Дряблые.

– Вот так-то! – обрадовалась Марина и даже захлопала от радости в ладоши.

– Ничего вы не понимаете, – обиженно ответила Ольга.

Старая Сука загорала здесь же.

– Я тебя понимаю, – говорила она, – сразу две бабы и обе хотят, но всё же не забывай про меня, ладно. Они сегодня появились, а я была с тобой всю твою жизнь. У тебя ещё много может быть женщин, и я с этим с горестью смиряюсь. Женщин может быть много, но одной-единственной останусь только я. Так ведь, Николай?

– Так.

– Смотри, как ноги раздвинула, – шептала ему на ухо Марина. – Словно говорит: ложитесь на меня, кто хочет.

Она прыснула от своих собственных слов. Коля тоже не удержался от смеха.

– Побрилась бы хоть немного, – снова шептала Марина. – А то там заросли, как в Африке.

Оба снова рассмеялись.

– Я всё слышу, – подала голос Ольга. – Тебе, сучке, жопу надо надрать. А лобок бреют только такие шлюхи, как ты.

– Я ничего не брею, – огрызнулась Марина.

– Потому что у тебя ничего не растёт.

– Вот и замечательно! Коле именно это и нравится.

– Откуда ты знаешь?

– Да уж знаю.

– Коль! – спросила его Ольга. – Тебе как больше у женщин нравится – когда бритая, или небритая?

– Бритая, – ответил он.

– Вот тебе! – обрадовалась Марина.

Ольга изобразила недовольную мину.

– Обед готов, – сообщила она вскоре. – Если хотите, пойдёмте есть.

Коля хотел есть всегда. Марина тоже проголодалась. Одевшись, все направились в дом.

– Суп с крапивой, – разливала Ольга суп по тарелкам.

– Да, только такой ты и можешь, – подначивала её Марина.

– Очень вкусный. Коле понравится.

На Колю, который не ел суп уже несколько месяцев, горячая, дымящаяся похлёбка произвела магическое действие. Он съел две тарелки. Тепло разливалось по внутренностям, сытость заполняла желудок, и мозг расслаблялся, позволяя проникнуть в тело хорошему настроению.

– Не забывай, Николай, – предупредила его Старая Сука, – что за тарелку баланды многие люди продавали себя и близких.

Был ещё горячий компот из малины и черноплодной рябины. Коля раскраснелся, размяк и глупо улыбался, обводя женщин осоловевшим взглядом.

– Надо бы ещё грядки прополоть, – сказала Ольга, – и ягоды собрать. Этот год мало совсем. Поможешь, Коля?

– Помогу, – кивнул тот.

– Вот и ладно. Ну а потом и домой можно. Что ещё тут делать, правда?