Читать книгу Преображения Павла Волгина. роман в стихах - Олег Львович Бушуев - Страница 16

Наш Павел не был ни героем,

И ни злодеем, Бог упас,

Азарт болельщика порою

В нём просыпался, но угас.

Он мненье референтной группы,

Будь это предрассудок глупый,

Иль что чиновник выдаёт

За то, что думает народ,

Ни в грош не ставил, да к тому ж он

От этих мыслей был далёк.

О хлебе думать было нужно,

Так горизонт его поблёк

И сузился до кругозора,

Бродяги, уличного вора,

Кто в магазине горсть конфет

Сворует, если денег нет.

Не просто выбраться из ямы,

Куда мы падаем подчас,

Должны мы, верно, быть упрямы,

Везучи, чтобы Бог нас спас.

Что ж Павел наш? Поправив душу,

Он рыбой, брошенной на сушу,

Влачил по – прежнему свою

Жизнь выживанья на краю.

И избежать не смог он, всё же,

Того, что поджидает тех,

Кто честно хлеб добыть не может,

И кража для кого не грех:

Тюрьмы, где Павел обогрелся,

За счёт правительства отъелся,

Не то б на воле заболел

Или в морозы околел.

Стал строить планы он отныне

И перестал уже страдать

Апатией, тоской, уныньем.

Попав в амнистию, он ждать

Стал: вдруг работа подвернётся,

И он в семью людей вернётся

И вновь, без отдыха трудясь,

Он с небом восстановит связь.

На лето перебравшись к речке,

Где раньше дачку он имел,

Теперь уж на чужом крылечке

Там вечерами он сидел,

Пока хозяева на юге

Лечили водами недуги.

Там спал, а утром на мосток

Он шёл. Туда, где тлел восток,***

И мелкий бисер паутины,

Дрожа, сверкал в углах перил.

Любуясь утренней картиной,

На речку глядя, он курил.

Вдоль края дач вела дорога

И люд проезжий мог немного

Позагорать, свернув на плёс,

Там, где густой кустарник рос.

Там он весь день с людьми общался,

На берегу курить срывал,

Лишь спать на дачу возвращался…

 А, в общем, он не горевал.

Так летом Павел жил на даче

И часто по утрам рыбачил,

Днём к проезжавшим приставал

И чалки воблы продавал.

Вот раз ловил он с лодки рыбу,

Слегка пображничав с утра,

И в золотой волнистой зыби

Он заприметил осетра.

Осётр, как видно, из-за раны

Плыл ошалело к Павлу прямо.

Не мог уйти на глубину:

Лови руками! Ну и ну!

Не долго думая, он тянет

Его к себе из волжских вод.

И мыслью о находке занят,

Он, что есть сил, к мостку гребёт.

В хвосте следы винта бударки,

Иначе не было б подарка.

Вот на песке рыбина.

В ней – С ведро икры угля черней.

Вот вылит уж тузлук горячий,

Под ветром вялится балык,

Потом его наш Павел прячет

Внутри веранды, чтоб улик

От «браконьерства» не осталось,

И в теле чувствуя усталость,

Бредёт он продавать кусок

Проезжим к плёсу сквозь лесок.

Назад придя с буханкой хлеба,

Доел он тёплый малосол,

С надеждой посмотрел на небо,

Подумал: Бог не так уж зол.

 А покупатель там за лесом,

Не вышедший из Мерседеса,

Когда он рыбу продавал,

Кого ему напоминал?

Забылось всё, что раньше было,

Но памяти приливом вспять

Обрывки прошлого проплыли

И утонули в ней опять.

Но что-то сердцу подсказало,

Что это знак, что жизнь сначала

Вот-вот начнётся для него,

И рок пошлёт ему… кого?

Судьба сурова и к талантам.

Ни счастья, ни уменья жить

Дар не является гарантом.

Нужда лишь может научить.

Ни альтруист, и ни подонок,

Наш Павел Волгин был потомок

Друг с другом бившихся врагов,

Не ангел, но и без рогов.

Не удивительно, все люди —

Пороков и страстей рабы,

Плоды интриг, насилья, блуда,

Обмана, зависти, борьбы.

Но, всё же, есть в них искра божья,

И возрождение возможно

Для тех, кто всё уж потерял

И случаю лишь доверял.

Но ум его как штурман пьяный

Не мог дорогу проложить.

Не видя звёзд в дали туманной,

Он по теченью мог лишь плыть.

В его глазах, всё ж, в эту пору

Уставшее от штиля море

Уж колыхалось кое-как.

Знать, был то бури новой знак.

Для многих жизнь – канун событий,

Больших надежд, волнений, бурь,

Как ширь морская пред отплытьем

В невероятную лазурь.

Миров иных предвосхищенье,

И обновленье ощущений.

Как бьётся сердце, дышит грудь,

И счастье обещает путь.

Готовиться и к смерти надо,

Чтоб должного исполнив круг,

Мы были бы безмерно рады

Уйти как каравеллы, вдруг,

Штиль сменится лишь только штормом,

И вместо страшной бездны чёрной

Осветит молния простор,

Открытьем поражая взор.

Он верил и не верил в чудо,

В то, что его спасенье ждёт,

Что он вернётся снова к людям,

И жизни смысл и цель найдёт.

И от житейской качки мучась,

Хотел свою представить участь,

Как мореплаватель вдали

Увидеть хочет край земли.

Но был он – бриг, забывший берег,

Что море долго бороздил.

И было для него безверье

Как паруснику – полный штиль.

Да, верить надо, пусть хоть в случай,

Какой ты б ни был невезучий,

К тебе плывёт он, так и знай,

Как тот осётр, лишь не зевай

.

Должно же что-нибудь случиться,

Жизнь – это славный режиссёр.

И декорации и лица —

Теченье дней меняет всё.

И можно уповать на Бога,

Судьбу вымаливать убого,

А можно просто шанса ждать,

Готовиться, а не страдать.

Быть может, новым ветром парус

Его наполнится опять?

Недолго, может быть, осталось

Нам перемены этой ждать?

И что избрало провиденье

Ему служить освобожденьем?

Я это всё веду к тому,

Что случай – бог стучит к нему.

Во что-то верить – каждый вправе,

Вопрос спасения – в цене.

Коль говорят, что жизнь – отрава,

Противоядие – в вине.

Ну, коли нет вина, то в браге,

Глоток веселья и отваги

Даёт надежду и мечты,

И снова в счастье веришь ты.

В тот день он брагой угостился,

Так, горло чуть прополоснул,

В тени кусточка примостился,

И сладко на песке уснул.

Что деньги – средство стать свободным,

Иметь всё, что душе угодно,

Нам говорили много раз.

Да, деньги выручают нас.

Но, чувствуя, что мы их любим,

Берут свою над нами власть

Они тотчас приёмом грубым.

Легко к ним в кабалу попасть.

Да и душе угодно часто

Не то. На них не купишь счастья.

Но это знает только тот,

Безбедно кто давно живёт.

А тот, кто беден, знает точно,

Что дело, всё же, лишь в деньгах.

Иное ж говорят нарочно,

Чтоб не завидовали так.

Известно, деньги – как наркотик,

Имеешь их, и нет заботы.

Их нет, и ломка началась.

Такого не было у вас?

Да, есть заветные желанья.

Такие нам даёт не бес,

Как искус или испытанье,

А Бог иль ангелы с небес,

Чтоб вечным было измененье,

И к совершенному стремленье.

Чтоб не пресёкся род людской

Уныньем, скукой и тоской.

Желанья коль иметь, так только

Те, что нам хватит на года.

На жизнь на целую, надолго.

И рады будем мы тогда,

Когда без разочарований,

Стремясь к вершине всех желаний,

Мы будем стойко вверх идти,

Цель находя в самом пути.

Да, человека зажигает

Желанье чем-то обладать.

Но вот, он цели достигает,

На миг постигнув благодать.

И как охотники за ланью

Уж мчится за иным желаньем,

Забыв трофей, что брошен в пыль,

Что час назад желанным был.

Все мы, порой, рабы желаний,

Играя в прятки каждый раз,

Они, надеждой сердце раня,

Маня, обманывают нас.

То как мираж, то как виденье,

Нам обещают наслажденье,

Но пропадают в тот же миг,

Когда ты цель свою настиг.

То, может быть, нас бес смущает,

Желания внушая нам.

Спокойствие лишь обещает,

Лишая радости и сна.

Мы ж без желаний жить не можем.

На наркоманов мы похожи.

А деньги – словно опий нам,

И часто совесть – им цена.

Так пребывая долго в ломке,

Рабом желанья  Павел стал,

И как о маковой соломке

О пачке денег он мечтал.

А тут, гляди, идёт всё в руки:

В кустах висят пиджак и брюки,

А в Волге плещется один

Слегка чуть трезвый господин.

И, видно, господин тот важный:

Поодаль Мерседес стоит,

В траве – бутылки и бумажник.

Что это? Павел с толку сбит.

Он «Паркер» свой в вещах лежащих

Увидел и рукой дрожащей

Взял ручку с вензелем своим.

Он некогда гордился им.

Была то сущая безделка.

Ещё когда он процветал,

Той ручкой подписал он сделку

С партнёром, что его предал.

И вот судьба сыграла шутку.

Пусть всё звучит немного жутко,

Теперь и он, хотя и мог,

Не поспешил, не чуя ног,

Когда, идя ко дну, тот крикнул,

И скрылся под покровом волн,

Потом совсем уж было выплыл.

Наш Павел бровью не повёл.

В чужой костюм переоделся.

Куда бродяга прежний делся…!

Тотчас преобразившись весь,

Он сел в знакомый Мерседес.

Знать, бес живёт не только в водке,

Но и в сомнительной находке.

Он заставляет долг забыть

И вне морали общей жить.

Хотя такое поведенье

Сейчас в период накопленья

У нас в стране почти закон.

Что ж, не был исключеньем он.