Читать книгу Мы люди… Разлом - Олег Моисеенко - Страница 29

Сергей Александрович понимал, что штаб дивизии утратил управление и не знает сложившейся обстановки, а это уже была его личная вина. Ему пришла мысль: вместе с остатками эскадрона отправиться навстречу противнику, туда, где находятся полки, и самому оценить обстановку. Он вызвал ротмистра и приказал ему готовиться выступить с остатками эскадрона навстречу противнику, с ними последует и он, начальник штаба дивизии. Это была авантюра, но другого выхода для себя Сергей Александрович не видел.

Вестовой подал ему верховую лошадь. Сергей Александрович не садился в седло с тех пор, как вместе с другими офицерами совершал верховые поездки в часы отдыха на прежнем месте службы. На него нахлынули воспоминания тех нереально далеких времен. «А было ли это?» – пронеслось у него в голове.

Эскадрон уже начал движение. К Сергею Александровичу на красивой рыжей лошади подъехал ротмистр, по-видимому, хотел помочь ему, но полковник уверенно вскочил в седло, чем тут же заслужил уважение своего подчиненного. После версты езды рысью к Сергею Александровичу вернулись навыки верховой езды, а с ними и ощущение тревоги, которое охватило его перед отъездом. Однако вскоре все думы и тревоги ушли, эскадрон столкнулся с разведкой противника, тут же смял ее, и конники, разгоряченные удачной стычкой, выскочили на опушку леса, за которой начиналась деревня. Оттуда раздавались орудийные выстрелы. Ротмистр выделил Сергею Александровичу двух конников для охраны, а сам повел эскадрон на противника, который собирался атаковать остатки батальона полка. Атака была стремительной и настолько неожиданной, что два десятка немцев, побросав оружие и сбившись в кучу, подняли руки вверх, остальных добивал батальон и конники. Сергей Александрович тоже пустил лошадь вслед и остановился возле сгрудившихся немцев. Он впервые так близко видел лица вражеских солдат. Нет, раньше, в мирное время, он много раз встречался с представителями различных ведомств Германской имперской армии, многие немцы командовали дивизиями, армиями и даже фронтами в русской армии, но то были совершенно другие немцы. Эти же были врагами, которые несколько минут назад убивали наших солдат. Вид у них был испуганный, глаза бегали, некоторые пытались что-то говорить. Заметив военного, который отличался от рядовых, пролетевших, как вихрь, конников, своей формой и погонами, они, по-видимому, посчитали, что это большой начальник. Опустив руки, они стали приводить себя в порядок. Как и подобает военному человеку, подумал Сергей Александрович. С этой мыслью пришло другое понимание: «Эти люди могли быть убиты, как и те, что лежат чуть поодаль, зачем же мы убиваем друг друга? За что? Только за то, что надели форму?» Но вопросы эти некогда было обдумать, к Сергею Александровичу подъехал всадник и доложил, что противник понес потери, что неподалеку находится командир полка и не будет ли угодно Его превосходительству проехать в штаб. Сергей Александрович молча кивнул, еще раз взглянул на пленных и поскакал за всадником.

Штаб полка располагался в просторном доме ксендза, который утопал в зелени вязов и лип. Он стоял сразу за костелом, а деревня представляла собой всего одну улицу, вытянутую с востока на запад вдоль небольшой речушки, с западной стороны которой и находился костел, а на восточной стороне, ближе к центру, возвышался купол церкви. Несколько домов были разрушены снарядами, на другой стороне речки за поймой находился противник.

Командир полка, седовласый полковник с пышными усами, встретил Сергея Александровича у дома, виделись они впервые, он представился и пригласил его в штаб. Из его доклада следовало, что полк восстановил свое положение, однако в батальонах личного состава наберется не больше одной-двух рот, люди чрезмерно устали, боеприпасов практически нет, от разгрома полк спасли кавалеристы, если бы не их атака, пришлось бы отбиваться в окружении. А боеприпасы на исходе, повторил командир полка. В докладе наступила пауза, все молчали, молчал и подполковник, начальник штаба. Тишину нарушили два взрыва и несколько винтовочных выстрелов. Сергей Александрович чувствовал, что эти серьезные и ответственные люди чего-то не договаривают, а делового разговора не получалось. Только он так подумал, как полковник вдруг заговорил:

– Сергей Александрович, вы простите великодушно, что я к вам так обращаюсь, мы, совершив переход, стали строить оборону и организовали здесь штаб. А вчера ко мне пришли несколько крестьян из этой деревни со священнослужителем и спросили, что им делать, как быть дальше. Я, может, по своей неопытности попросил местных жителей помочь в пропитании нижних чинов, так как тылы наши были расстроены и горячей пищи не было два дня. А еще они спросили, надолго ли мы здесь задержимся и как им жить под супостатом, если, не дай Бог, мы оставим их здесь одних на родной земле. Я им ответил, что это наш последний рубеж, ибо мы получили приказ от самого государя: «Ни шагу назад!» Только предупредил их, что бои здесь могут быть жаркие, и посоветовал им соорудить укрытия у каждого двора. Помогли они нам целый батальон накормить, а поутру опять меня спрашивают. А мы из штаба дивизии приказ получили отходить еще на один переход…

Командир полка замолчал, видимо, собираясь с мыслями, а затем продолжил:

– Сергей Александрович, я, знаете, старый служака, если дал слово, его надо держать. Это как в картах: проиграл – будь добр вернуть долг, это честь твоя. А без чести какой же я офицер? Так и здесь получилось, когда стали нас окружать, я подумал, вот и будет честь моя спасена в бою, а вы подоспели, и враг отброшен. И что же мне им сказать? А еще, Сергей Александрович, скажу вам о нижних чинах и других тоже, они не только чрезмерно устали физически, они устали от отступления, от того, что не можем мы этого врага не то что побить, а даже остановить. Дух у них почти сломлен, еще месяц-другой, не дай Бог, побегут они по домам или, того хуже, в плен сдадутся, и так уже каждый пятый готов сдаться. В плену страшно и жутко, но и здесь становится не лучше. Я вам не жалуюсь, Сергей Александрович, вы в дивизии человек новый, из высших штабов прибыли, вам с генералом за целую дивизию, за тысячи людей думать надо. Уезжайте поскорее, у вас целая дивизия, а ею надо управлять, – лицо командира вспотело, он вытер его платком и хотел что-то добавить, но в этот момент начался обстрел из орудий тяжелой артиллерии.

Все поспешили к выходу. На прощание Сергей Александрович крепко пожал руку командиру полка и взглянул ему в глаза, в них был отчаяние.

– Вы простите, Сергей Александрович, за такой разговор: накипело. А вы человек новый, еще не потерявший веру в будущее, к вам относятся с уважением. Да, и спасибо за выручку, если б не вы, многих уже не было бы в живых. Ну, да храни вас Бог, мне надо в штаб, – и, повернувшись, командир полка, прихрамывая, направился в дом.

У костела стояло несколько верховых лошадей. Навстречу Сергею Александровичу, придерживая саблю, бежал ротмистр Кольцов. Он доложил, что в эскадроне имеются потери, убито шесть кавалеристов, сорок один кавалерист, которые вышли из окружения, направлены к месту передислокации штаба дивизии. Какие будут приказания, спросил он. Сергей Александрович, удрученный разговором с командиром полка, ответил кратко: «В штаб».

День подходил к завершению, лошадь шла рысью, ветерок освежал лицо полковника, мрачные мысли уходили, но набегали вопросы, как там в штабе на новом месте, что делается в дивизии, как отнесется командир к столь длительному его отсутствию. Ответ нашелся быстро: «Вот прибуду в штаб и разберусь», но спокойствие не наступило. Сергей Александрович все еще находился под впечатлением от монолога командира полка. Вдруг лошадь полковника шарахнулась в сторону и пустилась галопом. Сергей Александрович придержал ее, дал ей время успокоиться, успокоился сам и задумался над тем, верит ли он в победу над врагом. Он аж заерзал в седле, отчего лошадь переменила шаг и забеспокоилась, а скакавшие впереди конники продолжали движение, не меняя ритма. Его лошадь прибавила шаг и снова перешла на рысь. Сергей Александрович отогнал от себя этот коварный вопрос и заметил, что навстречу ему галопом мчится рыжая лошадь ротмистра. Когда ротмистр подъехал, стал накрапывать дождь.

– Ваше высокоблагородие, вас вызывает командир дивизии, до штаба еще версты три-четыре, дождь начинается, вот, возьмите, – и он протянул Сергею Александровичу брезентовый плащ.

Полковник неумело накинул его, настроение немного испортилось, предстоял не очень приятный разговор с командиром дивизии.

К длительному отсутствию Сергея Александровича командир дивизии отнесся неодобрительно, он уже знал о том, что произошло в полку, и о роли в этом его начальника штаба. Да, он совершил благородный поступок, но здесь же целая дивизия, это тебе не полк, и необходимо постоянное управление, а это прямая обязанность штаб-полковника. А там мог бы справиться командир батальона или даже эскадрона. Так, вышагивая по небольшой комнате в доме небогатого помещика, размышлял генерал.

Раздался негромкий стук в дверь. Попросив разрешения, Сергей Александрович вошел с докладом. Выслушав его, генерал сухо и строго стал перечислять обязанности начальника штаба, а напоследок произнес:

– Такого своеволия прошу впредь больше не допускать. Идите, Сергей Александрович.

У полковника перехватило дыхание от таких слов, он повернулся и вышел с мыслью, что в таком тоне с ним там, в сосновом лесу, не разговаривали.