Читать книгу Евстафий, сын того самого Никифора - Олег Николаевич Кокин - Страница 10

Совсем нетяжело было совмещать служебные занятия начальника пехотного полка, подчиненного генерал-губернатору Оренбургской губернии, с воспитательной деятельностью в Неплюевской военной гимназии подполковнику Малеванному Александру Степановичу. Он с помощью любимой Лизоньки и неискоренимым упрямством в достижении поставленных целей, с успехом и даже удовлетворенностью в душе исполнял служебную обязанность, возложенную на него генерал-губернатором Оренбургской губернии его высокопревосходительством генерал-адъютантом Крыжановским Н. А., в воспитании у гимназистов навыков прицельной стрельбы по мишеням на полковом стрельбище за Оренбургом.

«Эти мишени ваши враги, которые хотят уничтожить вас и ваши семьи, поэтому не дайте им шанса сделать вам и нашему Отечеству никакого вреда, убейте их!»

Так наставлял перед стрельбой учеников гимназии молодой подполковник. И столько страсти и уверенности было в его словах, что гимназисты старались изо всех сил подражать боевому штаб-офицеру, в хлам, изрешечивая голову и грудь мишеней. Сам подполковник, наблюдая за мишенями в подзорную трубу, с каждым звуком выстрела на краткий миг возвращался в осень пятьдесят четвертого, в Севастополь, в свою юность.

Сырость и напитанная влагой трава вкупе с мокрыми листьями кустарников доставляла массу хлопот и неудобств солдатам русской армии оборонявших город от иноземных захватчиков. Кремневые запалы на полках их ружей быстро отсыревали, выстрелить получалось с пятого на десятое. Даже стреляя из капсюльного гладкоствольного ружья, основного оружия русской пехоты, солдаты с обидой наблюдали, что пуля из гладкоствольного ствола иной раз не долетала до врага, потому как дальность ее смертельного полета составляли всего триста шагов. Тогда как у французов и англичан на вооружении повсеместно находились французские штуцера и английские винтовки Энфильда с нарезным стволом и капсюльным воспламенителем основного заряда винтовочного патрона. Ни дождь, ни большие расстояния не были преградой для производства выстрела из нарезных винтовок. Их дальнобойность составляла тысячу метров.

Время за полночь. При выходе на охоту за вражескими солдатами Сандру казалось, что должна быть непроглядная темень в это время, но, как и обещал дядя Миша Кувалдин, отблески пожаров от низко нависших туч и изредка пробивавшийся между тучами мертвенный свет луны прекрасно освещали позиции русских и неприятельских войск. Сандр поежился, сквозь непромокаемый брезент куртки и штанов, теплую поддевку меховой безрукавки и шерстяных носков просачивался промозглый крымский осенний холод. Трофейный штуцер французов, досконально изученный Сандром и Фором, ими же пристрелянный, побывал во множестве засад и ни разу не давал осечек. Сандр любовно погладил приклад и ствол штуцера. Открытая ладонь тотчас покрылась холодной влагой. Сандр вытер ее и винтовку прихваченной для этих целей чистой ветошью, и всмотрелся в подаренную дядей Мишей подзорную трубу. В траншеях англичан не было заметно никакого движения. Ан нет, с тыла траншей он заметил движение конной повозки, она то скрывалась в распадках, то отчетливо выделялась на хмуром горизонте. Остановилась, за сто или двести шагов, не доезжая траншеи. Из двуколки выскочили две тени и торопливо побежали в окопы, к своим. Рядом стукнул приглушенный выстрел. Одна тень переломилась, упала и осталась лежать недвижной. Ага, Фор начал отстрел неприятеля. Теперь все внимание на огни вспышек супостата. О, они начали ответную стрельбу. Так, а это что за скорострел, он выпустил три пули, тогда как другие выстрелили по разу. Наводим штуцер на это место. Еще раз разглядываем в подзорную трубу неровности траншеи в этом месте. Вот, что и требовалось доказать. Холмик отчетливо дернулся при выстреле и скрылся с глаз. А мы наведем туда ствол штуцера. Во, даже невооруженным взглядом, Сандр заметил подъем холмика. Тщательно прицелился и нажал спусковой крючок. Хлопнул выстрел. Сандр сразу же откатился в сторону и заскользил ящерицей к новой лежке. Уже из нее осмотрел траншею противника. В том месте, где появлялся холмик, были видны суетливые движения солдат противника. Их головы и руки так и мелькали в окуляре подзорной трубы. Знать успокоил скорострела. К копошащимся возле убитого солдатам степенно подплыла даже в ночной темени выделявшаяся бравым видом тень вражеского начальника. Сандр сноровисто навел на эту тень уже заряженный штуцер. Хлоп. Тень исчезла из поля зрения. Сразу перестало видно всяческое движение в этом месте траншеи. А Сандр уже полз к третьей лежке, которая находилась правее и впереди. Вражеские пули вжикали и шуршали на бруствере покинутого окопчика. Третий окоп имел заглубленный ход к основной траншее оборонявшихся, что давало ночному стрелку возможность незаметно исчезнуть с огневой позиции. Отсюда Сандр внимательно осмотрел траншею противника. Тишь да гладь, опять никакого шевеления. Оп-па, из глубины вражьего тыла сверкнул выстрел и тут же раздался отчаянный крик боли с нашей стороны. Ну, сучий кот! Меткач англичан разместился с комфортом на недосягаемой, как он считал, вершине взгорка. Соблюдая все меры предосторожностей, Сандр неторопливо навел подзорную трубу на взгорок. Кустики чахлого ковыля едва шевелились в лунном свете и клонились в ту сторону, куда дул ночной ветерок. Но вот гуща ковыля в ложбинке взгорка резко наклонилась в противоположную сторону и медленно разделилась надвое. Есть, это тот гад, что стрелял по нашим позициям, Сандр был в этом уверен. Он затаил дыхание и прицелился в обрез гущи ковыльной травы. Через несколько секунд из этой гущи сверкнул выстрел. Сандр тотчас нажал на курок, быстро поставил штуцер на дно окопа и приник к подзорной трубе. Ковыль в ложбине взгорка продолжительное время колыхался в разные стороны, как будто там боролись невидимые соперники. Потом резко прекратил дергание и отдался на волю ветра. Помня наставления дяди Миши, что ночные охотники неприятеля всегда ходят на задания парами, Сандр продолжал наблюдать за взгорком, предварительно зарядив штуцер. Рядом с гущей ковыля сверкнул выстрел. Не медля ни секунды, Сандр послал туда ответную пулю. В сторону и вверх взлетело вражеское ружье. Вскочивший на ноги стрелок противника был отчетливо виден даже в темноте серой ночи. Он держался обеими руками за голову и попытался убежать вниз. Но вторая пуля Сандра не дала ему такой возможности. Враг упал недвижимым.

Подполковник помотал головой, отгоняя воспоминания. Вгляделся в заснеженное мишенное поле, все мишени были поражены выстрелами гимназистов. Он скомандовал прекратить стрельбу. На построении отстрелявших свое гимназистов и новых кандидатов в стрелки он вгляделся в разгоряченные лица парней, учащихся в военной гимназии. На многих скуластых, круглых и вытянутых лицах которых можно было прочесть решимость и огромное желание выполнить стрельбы на отлично. Их раскосые, круглые, прищуренные глаза, глядящие открыто и честно на подполковника, выражали готовность совершить любой подвиг на благо Отечества по приказу начальника. Малеванный, вспоминая свой выпуск из кадетского корпуса, произнес выученные наизусть слова из «Наставления для образования воспитанников военно-учебных заведений», составленного в 1848 году при непосредственном участии Великого князя Михаила Павловича и озвученного директором Михайловского Воронежского кадетского корпуса генерал-лейтенантом Павлом Николаевичем Броневским при прощании с выпускниками корпуса в 1859 году:

– Господа гимназисты, хочу напомнить Вам основное положение из «Наставления для образования воспитанников военных школ России». Я говорю это для того, чтобы Вы поняли цель Вашей учебы и приняли близко к сердцу пожелания государя нашего.

Вот оно – «Доставить юному военному дворянству приличное сему званию воспитание, дабы укрепить в воспитанниках сих правила благочестия и чистой нравственности и, обучая их всему, что в предопределенном для них звании знать необходимо. Нужно сделать их способными с пользою и честью служить Государю и благосостояние всей жизни их основать на непоколебимой приверженности Престолу. Христианин или иноверец, Верноподданный, Русский добрый сын, надежный товарищ, скромный образованный юноша, исполнительный, терпеливый и расторопный офицер – вот качества, с которыми воспитанники Военно-Учебных заведений должны переходить со школьной скамьи в ряды Императорской Армии с чистым желанием отплатить Государю за его благодеяния честной службой, честной жизнью и честной смертью». Данное пожелание адресовано всем вам, так как, соблюдая его, имеющие дворянское звание упрочат свое положение, а не дворяне могут заслуженно его получить. Удачной службы вам, ребята! А сейчас новая смена стрелков, к бою!

Стрельбы закончились как обычно без происшествий, только благодаря расторопным действиям, обслуживавшим стрельбы, старослужащих солдат и умных ротных командиров. Убыли разгоряченные гимназисты в расположение гимназии на розвальнях с радостными криками и прибаутками. Обслуживающие стрельбы солдаты и офицеры проводили своего командира полка, стоя по стойке «смирно» и отдавая воинскую честь с прикладыванием правой ладони к обрезу шапок. Подполковник Малеванный убыл домой в Оренбург, с денщиком, на крытом возке. В добротном двухэтажном каменном доме семья Малеванных размещалась со всеми полагающимися удобствами, даже отхожее место находилось в доме на первом этаже и было оборудовано не хуже чем в Греции. Через стену была оборудована огромная ванная комната с чугунной ванной на ножках и тремя фаянсовыми рукомойниками для мужчин, для женщин и для детей с различными приспособлениями и гигиеническими средствами на изукрашенных затейливой резьбой деревянных полках. Александр Степанович выйдя из возка, отправил возницу в расположение полка, вздохнул с облегчением и сопровождаемый денщиком поднялся на вычищенные от снега ступени дома.

– Ты, Сидор Иванович, можешь заняться своими делами до утра. Но с петухами, будь добр, быть на месте. У меня завтра назначена встреча с его высокопревосходительством, генерал-губернатором. Уж постарайся, подготовь все необходимое к столь важному мероприятию.

– Будет исполнено, ваше высокоблагородие!

В просторном вестибюле первого этажа каждый из них прошел в свои помещения. Денщик в свою комнату. Подполковник, скинув верхнюю одежду с перчатками, папахой и сапоги на меху дежурному слуге, обул теплые чувяки и направился на второй этаж. На балюстраде второго этажа, облокотившись локтем на резные перила, его ожидала дорогая половина, горячо любимая Лизонька. Дождавшись подъема мужа на второй этаж, она бросилась ему на шею и прошептала ему в ухо с легким укором:

– И где же мой муж пропадал весь день, даже не соизволил появиться на обеде в доме?

– Милая моя, сама ведь знаешь, что каждый четверг я лично должен проводить обучение воспитанников военной гимназии на стрельбище. Вот и сегодня эта кутерьма меня закрутила, завертела так, что я даже об обеде не вспомнил. Поэтому сейчас я голоден, как дикий зверь. Ты меня покормишь, надеюсь? И где же мои дети, Доната и Лучано? Обычно они встречают меня в вестибюле. Про Ивана не спрашиваю, он командует полуротой у меня в полку.

– Ага, вспомнил, наконец, и про еду и про детей, солдафон несчастный. А Доната в сопровождении Лучано упорхнула, тебя не дождавшись, к портнихе в модный дом. Надо же пошить новое платье для предстоящего бала. Я уже с портнихой обговорила и фасон и покрой, она будет примерять сметанное на живую нитку платье, а Лучано будет комментировать лучшие и негодные стороны мастерства портнихи.

Лиза легонько толкнула кулачком Александра в бок.

– Счастливый я, счастливый. И не солдафон, а солдат его величества Императора Российского, поэтому выполняю свой долг с честью и чистой совестью.

Лиза подхватив мужа под руку и ведя его в столовую, продолжала пытать его словами:

– Хороший солдат старается не только выполнять свой долг с честью и чистой совестью, но и мечтает стать генералом, так, по-моему, об этом говорил его высокопревосходительство фельдмаршал Александр Васильевич Суворов. А я все еще замужем за подполковником, который погряз в семейных делах и с увлечением учит молодую поросль военному делу, как какой-нибудь старик-ветеран. Будь добр, ответь мне, когда я буду устраивать балы и званые обеды сама, а не ожидать приглашений от твоих начальников и воротил города?

– Лизонька, о чем ты говоришь? Мне всего лишь тридцать шесть лет, а я уже дворянин и подполковник, тебе в этом году исполнится всего-навсего «восемнадцать» годков, и у нас все еще впереди.

– Мне приятна твоя непосредственная деревенская лесть по поводу моего возраста, но Донате уже двадцать один год и подходящей пары для нее до сих пор не предвидится. Даже Иван в чине подпоручика служит в твоем полку, и это в его восемнадцать лет. Слава богу, наш младшенький Лучано постигает военные науки в Неплюевской гимназии и часто бывает дома. Он такой красавец и умница, что я не удивлюсь, когда он перегонит тебя на военном поприще.

Александр Степанович крепче прижал к себе не сопротивлявшуюся жену и ласково произнес:

– Ах, Лиза, Лизонька я сам об том мечтаю и делаю все от меня зависящее в достижении цели всей моей жизни.

Они вошли в просторную и светлую столовую с уже сервированным обеденными кушаньями и напитками столом, пожилая горничная из крестьян центральных губерний скромно стояла в отдалении. Малеванный с супругой прошли к туалетному столику, горничная слила воды на руки господам и протянула им два пушистых полотенца.

– Прошу за стол, дорогая.

Александр Степанович самолично придержал стул жены, на который она присаживалась за стол. Уселся сам, опрокинул из налитой рюмки в рот водку и с соблюдением допустимых приличий принялся за еду. В перерыве между первым и вторым блюдом глядя в любимые очи дражайшей половины произнес коротко:

– Продолжим разговор в моем кабинете после обеда.

Лиза, весело вскинула на него взор:

– Всенепременно, Саша.