Читать книгу Жизнь за Путина. Показания обвиняемого - Олег Степанович Кот - Страница 25

К этому времени первый из них стал моим новым духовником. Мне «посчастливилось» в кавычках и без быть тринадцать лет духовным чадом этого человека, священника по призванию. О таких говорят «Священник с большой буквы».

Я долго выбирал: Щелочков или Марковский? Остановился на гонителе. Он был опытнее. Рано стяжал такую благодать, что еще в молодые годы смог помочь многим (опираюсь на рассказы людей, которым от помог в семидесятые). Уже это одно может заставить тщательно скрывать себя не только от посторонних, но и от ближних.

Вел себя так, как ведут прозорливые пастыри: легко читал чужие мысли, избегал общения с кем-либо, говорил мало и только по необходимости. Очень любил алтарь и церковные службы. Когда находился в алтаре, видел всех, вся и все. Но, по-моему, за пределами алтаря такой сильной способностью духовного видения не обладал.

Когда в июле девяносто шестого следствие определило меня главным подозреваемым и начались вызовы на «беседы», рассказал все на отпусте батюшке. А в ответ услышал ледяной ответ.

– Не бейте детей!

Это не было прозорливостью. От его ответа веяло откровенной предвзятостью. Он что-то видел духовными очами. Мне ведь и вправду пришлось отшвыривать детей, лапавших пионервожатую. Если бы я их бил, меня давно посадили бы. Тогда впервые промелькнула смутная догадка – семь дней ужаса в лагере, сорвавшиеся как с цепи мальчики, дожди и ливни дни и ночи напролет – все лагерное безумие подстроил именно он.

Если это так, то его духовная власть огромна, иначе мне не пришлось бы кувыркаться в тех ужасах. Цель – присмотреться, как я поведу себя в подобной ситуации. Меня просто прощупывали.

Весной 1995 года мой духовник иеромонах Савватий в приступе откровенности чуть было не проговорился.

– Не езди домой. Останься здесь. Если не можешь работать, то в монастыре у Никона поживешь. Парное молоко поставит на ноги.

– Нет, батюшка, бабка умерла, мать осталась одна, мне придется ехать. А молоко и козье уже не помогает.

– Тебя там женят, – вдруг выпалил отец Савватий.

– Женят? – удивленно переспросил его.

Но Савватий мгновенно оглох и не сказал больше ни слова.

Через месяц уговаривание «не ехать домой» повторилось с новой силой. На этот раз вмешался настоятель собора в Палехе отец Серафим.

– Прошу вас, не уезжайте.

– Но почему, батюшка?

– Не могу сказать, просто не уезжайте.

– Теперь и я вас прошу, скажите, в чем все-таки дело?

Монах, а был он очень добродетельной жизни, заплакал.

– Вас там ждет нечто страшное.

Развернулся и быстрым шагом ушел. Мне на миг стало не по себе. Впоследствии слова иноков, Савватия и Серафима, оказались вещими. Лучше бы я умер в Шуе, напоследок изнасилованный Олей и Леной, чем пережить то, что большинству пережить не удавалось – ненависть православного священства.

Как только я уехал из лагеря, дождь перестал лить, солнце согрело морскую водичку и дети стали шелковыми. Их водили купаться два раза в день. Ночью они спали как убитые. Проблемы полов закончились, словно по взмаху чьей-то волшебной палочки. Да и какие проблемы могут быть, если детям всего тринадцать.

Лаврские отцы – Наум, Борис и Георгий на прощание надарили мне кучу духовных подарков. Наум (духовник Патриарха Алексия II) приоткрыл мне внутренний мир православного человека. Подкладка веры была ужасна, отвратительна и лицемерно прикрыта фиговым листом благочестия. Люди не хотели расставаться со своими пороками. Протоиерей Николай оказался частью этого древа. Поэтому, когда меня спрашивали в храме, православный ли я, всегда отвечал: «Только прикидываюсь». Это вызывало взрыв эмоций. Прикидывались все, а признавался в этом один.

Где-то за семь-восемь месяцев до венчания диакона Гавриила на младшей дочери Марковского, Галине, около меня стала появляться совсем юная особа лет тринадцати. В конце октября 1996 года после воскресного отпуста я столкнулся с Галиной, которая всеми силами что-то усиленно вдалбливала этой девочке, показывая на меня пальцем.

Это был стиль поведения Марковских. Его апогей. Исподтишка навязывать всем свои желания. Вначале мои веки просто опускались, но порхания ребенка продолжались и я постепенно свыкся с искусственностью и вынужденностью моего положения. Те пользовались тем, что я любил службы и идти мне было некуда.

Недвусмысленные появления голубоглазой школьницы говорили лучше любых слов. Тогда я не знал, что это племянница благочинного. Ее выставила вместо себя Галина, которая не захотела выходить замуж за свободного человека. Только из-за ее специфических взглядов игумен Борис в лавре усиленно предлагал мне от имени Патриарха рукоположение в иерея-целибата. Мой решительный отказ вынудил ее выйди замуж за совсем другого человека, диакона-целибата (священнослужитель, давший обет безбрачия).

Летом 1997 года благочинный очень охотно благословил меня поехать по святым местам. Руководителями были молодожены диакон Гавриил (Агабеков) и его жена, матушка Галина, дочь Марковского. С ними поехал его близкий друг иерей Александр (Новиков). Дело душеспасительное, но ехать не хотелось. Было ясно, что не зная обо мне ничего, благочинный и его зять решили меня толком изучить за неделю тряски в старом «Икарусе». Авось что-то и проявится. Ведь благодать святых мест порою действует как рентген.

В конце-концов согласился только ради того, чтобы повидать отца Наума и Лидочку в лавре. Мне нужно было точно знать, что ждет меня в Мариуполе.

Ранним утром наш автобус доехал до стен Сергиевой лавры. В ворота вошел последним и отправился сразу в Троицкий собор. В приделе ангела старый архимандрит, духовное чадо святителя Иоанна Шанхайского, щедро делился с иереем Александром кипой новых журналов. В Мариуполе ничего не купить, забыв о приличиях, попросил и себе чего-нибудь. Старичок подает журнал «Православный паломник». На обложке царь-мученик Николай. Весь журнал посвящен царской семье.

Через мгновение на пороге появляется отец Гавриил.

– Нет еще одного? – кивая на царя, спрашивает монаха.

– Тот раскрывает перед Гавриилом совершенно пустую котомку.

– Этот был последний.

Диакон расстроился как ребенок. Если бы с книжками и подарками не ждала мама, отдал бы ему. С этого мгновения юная матушка Галина не спускала с меня глаз. В лавре преподобного Сергия просто так ничегошеньки не происходит. Уж это я усвоил в прошлые свои приезды к преподобному, но связи с семьей Марковских, журналом, царем-мучеником не улавливал никакой. Мои глаза были удержаны. О благословении Патриарха копать и рыть землю под убийством Романовых забыл, как о пустом.

Наум с ходу дал мне благословение читать акафист царю-мученику. Опустился на скамейку, открыл подаренный журнал и начал читать вслух. Слезы тотчас ручьем потекли из моих глаз. Они текли все время, пока я читал строки печального акафиста. Под конец я буквально захлебывался слезами. Уходил из приемной расстроенным. Схимник показал мне мою жизнь. Слезы до конца дней. Знал бы, не ехал.

Через час нас собрали и вновь закинули в автобус. Отец Гавриил решил ехать на пару часов в Данилов монастырь, который славился тогда на всю Россию дешевыми православными книжками, колечками и всякой религиозной атрибутикой.

После молебна благоверному князю Даниилу Московскому и похода в книжную лавку подхожу к честным отцам и тихонько говорю:

– Всего двести-триста метров отсюда Даниловское кладбище. Оно сейчас открыто, там блаженная Матрона лежит, благословите сходить всем вместе к ней. Она очень помогает. Я знаю, где ее могилка. Там всегда люди.

Ответная реакция была более чем странной. С двумя руководителями паломничества что-то случилось. Моя просьба подняла их на дыбы.

– Нет. Ни в коем случае! Кто она такая? Не канонизирована. Запрещаем идти к ней. А кто пойдет, того ждать не будем, развернемся и уедем без самовольных нарушителей церковной дисциплины. Понятно?

Очень редко, когда Матрона не пускала к себе кого-либо. И не просто не пускала, а не желала видеть вовсе. Ее реакция на батюшек запомнилась. Матрона словно предупреждала – будь осторожен! И она оказалась права.

Я чуть не заплакал. Но ослушаться не посмел. Только что рукоположенные священники запросто растоптали благословение игумена Бориса ходить на ее могилку до конца дней. Больше к ней я не попаду. В марте девяносто восьмого блаженную выкопают и растащат по частям. Синод, а затем ряд епархий озолотились на Матроне. То, что осталось, покоится в серебряной раке Покровского монастыря. Нужно кормить сотни монахинь. Вот и работает на них блаженная с утра до вечера. Торг. А без него никуда.

В Даниловом монастыре бросилась в глаза разница паломничества украинцев и русских. Первые, покидая автобус, брали в руки пакеты и сумки с провизией. Деньги само собой. Мало ли что. Вдруг детки захотят перекусить. Вторые, выходя из транспорта, держали в руках только кошельки. Никто из русских не брал в храмы монастыря съестного. Дети перебьются. Разность поведения уже дает повод жить отдельно друг от друга.

На следующий день мы приехали к «убогому Серафиму» в Дивеево. Утром нас повезли на источник преподобного. Нужно было трижды окунуться с головой. Там тоже случались исцеления. Только зашел в кусты снять мокрые плавки, как следом за мной пришла матушка Галина. Этого я не ожидал. Все это выглядело, если не бесстыдно, то бестактно. Девушка встала напротив меня и стала пристально разглядывать мое тело.

Она внаглую изучала особенности телосложения. Было видно, что Галина ищет глазами какие-то, одной ей ведомые, приметы. Они что, за «наследника престола» меня принимают? Тогда я понял, что у церкви есть какие-то неопубликованные «пророчества» и они ими руководствуются.

Еще более странным было то, откуда Галина знает о них? Это «святая святых» церковного священноначалия РПЦ МП. Рядовым священникам и их семьям доступ к такой информации закрыт. Особо пристальному изучению подверглись мои ноги и живот. Чего там напророчено насчет брюха и волосатых ног «последнего царя»? Вогнав меня в краску, матушка развернулась и молча ушла, оставив меня с открытым ртом.

Вернувшись, духовнику ничего не сказал. Но когда слежка за мной приняла характер безумия со стороны благочинного, не вытерпел и после исповеди рассказал ему все.

– Батюшка! Зачем вы это делаете? – спросил у Марковского.

– Мы должны знать о вас все! – не задумываясь, с каким-то твердым убеждением, ответил мне пастырь.

Ответ сказал мне больше, чем хотел того Марковский. За этими чудными манипуляциями стояла Московская Патриархия.

В воскресенье, 31 августа 1997 года, мы столкнулись с ним буквально лбами на пороге тесной панихидной. Я знал этого человека уже два года. После благословения отца Наума читать акафист царю-мученику, книги Э. Радзинского «Николай II: жизнь и смерть», странного поведения отца Гавриила и выходки Галины, со мной что-то произошло. Посмотрев на священника, я увидел то, что до этого просто не замечал – разительное сходство с портретами и фотографиями Николая II.

Все это мгновенно промелькнуло в моих глазах. Утаить такое от Марковского было невозможно. Оторопевший священник все понял. В ответ его глаза отобразили смятение человека, застигнутого врасплох. С этого дня я был обречен, а события стали развиваться стремительно. Марковский благословил меня искать другую работу. Сила его благословения была огромной. Я нашел ее за четыре часа.

В Мариупольском торговом техникуме, в котором когда-то на «отлично» учился азербайджанец-повар, ставший диаконом, а затем зятем благочинного, ушел преподаватель права. Администрация готова была взять на работу любого. Никто не хотел читать за копейки правовые дисциплины веселым студенткам. Проверив на соответствие должности диплом, вздохнув, взяли на работу. Без блата, за так, что потом всех удивляло.

Я вышел на лекции 15 сентября. Вдвоем они приготовили мне первую ловушку. Прошел месяц и обнаружилось, что получать я стал в два раза меньше, а работать не просто в два раза больше, а на износ. Еще через месяц медсестра нашего медпункта, осматривая мои руки и ноги, покрытые какими-то вспухшими пластинами, сказала: «нервный стресс на основе физического переутомления». Спал я по четыре часа в сутки.

На меня свалилось все право Украины, которое нужно было выучить за четыре месяца. В ноябре написал заявление об уходе, но остановила Шарубина, один из завучей техникума. Самое интересное, как только я попал в этот ад, духовник тут же повеселел и успокоился, видя, как уходят навсегда последние капли моего здоровья.

Мариупольский торговый техникум http://mariupol.wikimapia.org/photos/7. Автор AlexDemid