Читать книгу Кот Федот. Книга первая - Олег Валуйский - Страница 6

…Сон улетучился быстро, как будто впопыхах уступая место давящей, пульсирующей дурноте. Света приоткрыла глаза, поморщилась и тут же снова их закрыла. Издав нечленораздельный стон, она оттянула давящий на горло ворот футболки-ночнушки, перевернулась на живот и подгребла под себя одеяло. Так было хоть и ненамного, но всё же лучше…

Спустя некоторое время, когда мерзостное кружение чуть улеглось, она расслышала шум воды в ванной. Да, Лида редко задерживалась в гостях после ночёвки, так что минут через десять-пятнадцать она наверняка умчится по своим многочисленным делам.

Света вновь разлепила веки и прошлась мутным взглядом по видимой ей части комнаты. Прохладный утренний ветерок легонько шевелил тёмно-синие шторы и тюль под ними: судя по всему, Лида открыла окно, когда встала. На письменном столе перед ноутбуком стояла пустая бутылка из-под «Мартини», от вида которой Светино нутро противно съёжилось и подступило к горлу. Рядом в прозрачном пластиковом контейнере грустно досыхали два с половиной ролла, в один из которых была победно воткнута деревянная палочка.

Девушка опять зажмурилась, пытаясь удержать спокойную пустоту сознания… Но было поздно: подробная картинка действительности уже полностью вырисовалась в её голове. И хотя вчерашнее происшествие возле зоомагазина следовало считать ничем иным, как несказанным везением, на Свету почему-то первым делом всей своей тяжестью навалились мысли о малоприятных, но, к сожалению, неизбежных вещах. А именно – о предстоящем разговоре с мамой, а затем с Антоном.

Свете вдруг отчаянно захотелось зарыться в одеяло с головой и снова уснуть. А проснуться – завтра утром. Когда всё, через что ей суждено было пройти сегодня, оказалось бы уже в прошлом.

Почему жизнь временами такая пакостная штука? Почему всегда не может быть так же хорошо, легко и безмятежно, как, например, вчерашним вечером?..

…Вернувшись из близлежащего мини-маркета и переодевшись (у Светы постоянно хранился комплект Лидиной домашней одежды), девушки сошлись на том, что этим вечером их ужином должен стать огромный сет самых разнообразных роллов. В особенности таких, рецепт которых мог родиться в исключительно больном и извращённом воображении.

Подруги сделали заказ – и сразу же, не откладывая в долгий ящик, решили взяться за Федотовых блох. Света на всякий случай перечитала описание только что купленного антипаразитарного средства. Как ей и обещала владелица «Четырёх лап», всё было очень просто. И когда котёнку на затылок нанесли капельку густой бесцветной жидкости, тот даже толком не понял, что произошло.

По окончании этой краткой процедуры Федоту были презентованы его первые игрушки. Сначала зверёк долго обнюхивал интересно пахнущий листик, но в итоге, повинуясь инстинкту хищника, принялся весело носиться по всей комнате, швыряя перед собой пучеглазую мышку.

В инструкции к чудо-препарату также было сказано, что спустя пару часов после его применения животное можно было купать. Доставка, как и следовало ожидать в пятницу вечером, задерживалась, и девушки, попивая «Мартини», отправились в интернет в поисках ответа на вопрос: «Как помыть кота?»

Почти праздничная, если можно так сказать, атмосфера не помешала подругам подойти к предстоящему мероприятию вполне серьёзно. И они постарались изучить все его нюансы как можно более тщательно.

Так, например, чтобы не пугать Федота звуком брызжущих из душа струй, они поместили в ванну небольшой пластиковый тазик, а рядом с ним поставили отдельное ведро с водой для ополаскивания. Вода эта тоже была не абы какая, а температурой тридцать девять градусов, то есть наиболее подходящая для кошачьего купания. Ради достижения такой точности Свете пришлось перерыть весь свой шкаф-кладовку и найти в нём специальный водный термометр в виде жёлтой рыбки. Купленный в зоомагазине шампунь был предварительно разведён в литровой банке воды, чистые полотенца разложены на стиральной машинке, окна во всей квартире закрыты.

В результате, несмотря на неопытность начинающих кошатниц, всё прошло относительно быстро и гладко. Процесс и впрямь оказался весьма замысловатым, так что при деле были все: Света держала и морально поддерживала, Лида намыливала и небольшим ковшиком смывала шампунь, Федот истошно орал.

Как и любой покрытый шерстью зверь, в мокром состоянии он смотрелся беспомощно и невероятно потешно. Таким, впрочем, ему довелось побыть совсем недолго: едва он покинул тазик, как Света тотчас тщательно его вытерла одним полотенцем и завернула в другое, свежее. Укутанный в махровую пелёнку котёнок выглядел сущей лялькой. Что, однако, не мешало ему с мрачным недовольством зыркать на своих двуногих мучительниц.

Когда же он в достаточной мере обсох, его выпустили на волю и предоставили самому себе. И к тому моменту, когда в гостиной прозвучал очередной Лидин тост – «Ну, за личную гигиену!» – взъерошенный малыш уже вовсю старательно вылизывался…

– …Мр-р-р-ма-а-а-у! – услышала Света и обернулась, вскидывая голову.

К ней из изножья, медленно моргая заспанными глазками, шёл Федот.

– И тебе доброе утро! – ласково поприветствовала его девушка, переворачиваясь и упираясь плечами в спинку кровати. – Иди ко мне!

– Мр-р-р-ма-а-а-ау! – снова мяукнул котёнок, устраиваясь у хозяйки на груди под правой рукой.

– Ты мой хороший, – шептала Света. – Ты мой маленький мальчик…

Она прикоснулась губами к пушистой макушке – и Федот в ответ потёрся мордочкой о её щёку. Боже, как же это было приятно! Свету словно бы окатило изнутри волной непередаваемой, пронзительной нежности, а навеянное тоскливыми мыслями уныние вдруг само собой рассеялось.

– Ласкаетесь, да? – добродушно проворчала появившаяся в дверях Лида.

Она была уже одета, расчёсана, но ещё не накрашена.

– Доброе утро… – улыбнулась подруге Света.

– Я смотрю, он у тебя прямо прибалдел, – хмыкнула та, глядя на довольно жмурящегося зверька. – Я когда проснулась, он у тебя в ногах дрых. Повезло котяре… Да, тебе, Федька, тебе!

«Это мне повезло», – хотела сказать Света, но промолчала и ещё раз чмокнула маленький чёрно-белый лобик.

– Ой, няшности-то какие! – насмешливо проговорила Лида. – Муси-пуси прямо! Ты, мать, давай, хорош уже с кошаком своим обжиматься. Попу поднимай, пока я крашусь, кофейка организуй.

Вставать Свете ужасно не хотелось. Но отпускать гостью без утренней чашки кофе тоже было нельзя, и она, пересадив Федота на середину кровати, опустила ноги на пол…

…Где-то через полчаса после купания прибыла долгожданная доставка. Расположившись в гостиной, подруги тут же принялись за свою припозднившуюся вечернюю трапезу. Они с аппетитом лопали роллы, часто позвякивали бокалами, болтали, шутили и вполглаза наблюдали на обосновавшимся на кресле Федотом. Который, к слову, теперь выглядел уже по-настоящему домашним: его шёрстка, потеряв свой жирный блеск, смотрелась чистой и очень опрятной.

Помимо всего прочего, помывка оказала на котёнка ещё и усыпляющее воздействие. Вылизавшись самым тщательнейшим образом, он свернулся калачиком и затих. Иногда девушки подходили к нему и осторожно гладили. Тогда он поднимал голову, раскрывал слипающиеся глазки, зевал и потягивал передние лапки, всё так же премило двигая пальчиками. А затем опять подгружался в дрёму.

Около полуночи порядочно захмелевшие подруги с остатками ужина переместились в спальню и, сменив постельное бельё, начали укладываться. Ну и поскольку Федот благополучно избавился от блох, паразитов и подъездной грязи, его было решено взять в постель. Полуночницы усадили малыша на одеяло между собой – и тот, малость освоившись, лёг рядом с хозяйкой, блаженствуя под ласковыми прикосновениями её рук…

– Кофе готов! – бодро объявила немного расходившаяся Света, ставя на скатерть две дымящиеся чашки.

– Ща! – громко отозвалась из прихожей Лида. – Пять сек!

Дожидаясь её, Света уселась за стол, поплотнее закуталась в свой цветастый халат и взяла на руки уже успевшего позавтракать Федота. Кушал Федот, кстати, очень хорошо, и рыбы ему оставалось всего на пару раз. Поэтому, хоть Свете сегодня и не хотелось заниматься какими-либо домашними делами, она уже вытащила из морозилки завалявшуюся в дальнем углу курицу. К вечеру она растает, и её можно будет потушить.

– Отличненько, кофеёк! – потёрла руки стремительно влетевшая на кухню Лида. Накрашенная как на школьную дискотеку, она проворно опустилась на свой стул, с удовольствием втянула носом аромат свежесваренного американо и, покосившись на котёнка, беззлобно пробурчала: – Да отпусти ты его уже! Дырку в нём скоро протрёшь…

Света только улыбнулась. Она была необычайно благодарна подруге за то, что та осталась с ней до утра. Да, Лиде так и не пришлось её успокаивать, терпеливо созерцая с опозданием прорвавший поток слёз-соплей. Но зато она помогла Свете хоть как-то отметить «полный крах» её супружеской жизни. Что, безусловно, было намного лучше, чем если бы вчерашний вечер прошёл обычно-буднично.

– А шикарный у тебя кот вырастет, – заметила Лида, пригубив чашку. – Красивый будет. Хоть и беспородный.

– А то! – с улыбкой произнесла Света. – Будешь у нас самый обаятельный и привлекательный, да, Федечка?

Котёнок, сидевший у хозяйки на коленях, тем временем любознательно тянулся к столу, забавно работая маленькими розовыми ноздрями. Похоже, принюхивался к кофейному запаху.

– Кстати, если хочешь, я могу со всеми нашими по поводу свадьбы переговорить, – предложила вдруг Лида. – Распишу всё так, что ты, типа, сейчас вся такая убитая горем. И скажу, чтобы с расспросами к тебе не лезли…

Света призадумалась – и решила, что мысль и в самом деле была неплохая: так ей не придётся выслушивать ненужные соболезнования и раз за разом отвечать на вопрос: «Ой, а что там у вас случилось?!» По крайней мере в ближайшее время.

– Давай, – согласилась она. – Только без подробностей про Антона… Пусть сам, если что, выкручивается.

Интересно, как он и вправду сообщит тем же родителям об отмене свадьбы? Что будет врать? И как они на это отреагируют?.. А хотя – не всё ли равно? Свету это никоим образом не касалось.

– Как скажешь, – пожала плечами Лида. И уточнила: – Ленке и Надьке тоже звякнуть?

– Угу… И Оксане тоже напиши, если не сложно.

– Сделаем. Ты, главное, с маман своей поскорее поговори. Вот прям щас пиши, звони, о встрече договаривайся… Только не тяни! Поняла?

– Поняла… – грустно проговорила Света и тут же подпрыгнула на стуле: – Бли-и-ин!

– Что такое? – всполошилась Лида.

– У меня же пробный образ сегодня в двенадцать!.. Надо написать, что я не приду…

– Вот я тебе и говорю, Чернова: давай уже просыпайся! Кота своего отпускай и за телефон берись. Чем быстрее ты со всей этой фигнёй разберёшься – тем лучше. А вечером давай с нами в «Дикий Восток», отпразднуем это дело…

– Не-е-е… – При мысли об очередной вакханалии Света болезненно поморщилась. – Мне вчерашнего хватило…

– Ну, смотри сама, – усмехнулась Лида и, сделав последний глоток, со стуком вернула чашку на стол. – Всё, я поехала!

Она решительно встала – откуда, спрашивается, столько энергии? – и направилась в прихожую. Свете ничего не оставалось, как со вздохом подняться следом.

– Сообщи, как всё прошло, – строго наказала ей Лида, накидывая плащ. И, подмигнув, добавила: – А насчёт вечера подумай. Времени ещё много, отойти успеешь.

– Ладно, подумаю… – с улыбкой пообещала Света, одной рукой придерживая Федота, а другой отпирая замки.

Лида между тем ловко впрыгнула в туфли и подхватила с вешалки сумочку.

– Ну всё, давай! – Она наклонилась и чмокнула подругу в щёку. – Я позвоню.

– Хорошо! – кивнула Света. – Спасибо за вечер!

Закрыв входную дверь, она нехотя вернулась в спальню. Села на кровать, посадила котёнка рядом с собой…

Она долго смотрела на телефон, лежавший на столе экраном вниз. Почему ей так боязно? Она ведь ни в чём не виновата. Она не совершила ничего такого, за что ей может быть стыдно. Ей просто нужно рассказать матери всё как есть. И поставить её перед фактом, что свадьбы не будет…

Помедлив ещё немного, девушка всё-таки взяла телефон. 9:33. Мама, конечно же, давно не спит. Значит – пора писать. Сейчас. Вот прямо сейчас…

* * *

– Я уже в кафе, – послышался из динамика привычно сдержанный голос. – Тебе что-нибудь заказать?

– Не надо, – тяжело дыша, ответила Света, – я через пару минут буду!..

Её мать, как всегда, была пунктуальна. А вот сама она – тоже как всегда – опаздывала. И не удивилась, когда ровно в 10:35 – спустя мамины «пять театральных» – раздался телефонный звонок. В подобных случаях мама так обычно и делала: звонила и спокойно, без ругани давала понять, что она уже ждёт.

В её голосе и теперь не было ни капли раздражения. По-видимому, она была даже заинтригована темой их предстоящей беседы. В последний раз они встречались подобным образом более полугода назад, когда Света поделилась новостью о том, что Антон сделал ей предложение… Что ж, сегодняшние известия окажутся для мамы куда менее радостными.

Остановившись у пешеходного перехода, отделявшего её от заветной кофейни, Света еле-еле дождалась, пока загорится зелёный. Быстро перешла улицу, почти подбежала к большой, массивной двери, потянула её – и наконец очутилась в тесноватом, но от этого казавшемся довольно уютным помещении.

Маму она увидела сразу же. Та сидела за дальним столиком и, положив подбородок на сплетённые пальцы, глядела в окно. Как и в любое другое время и в любом другом месте, она была неотразима. Лёгкий белый джемпер с высоким воротником, идеально сидящие тёмные брюки, элегантные ботильоны. Неброский, но безупречно нанесённый макияж и воздушные, словно бы напитавшиеся солнцем волосы, красиво ниспадающие на худые, изящные плечи.

Едва посмотрев на неё, Света невольно подумала о том, как выглядела она сама. Потрёпанные джинсы, не первой свежести кроссовки, великоватая футболка Mylène Farmer и кожаная куртка грубоватого рокерского фасона. Наспех сделанный на затылке хвост. Небрежно накрашенные ресницы и немного пудры на лице… Девушка буквально кожей ощутила свою невзрачность: это происходило почти всегда, когда она оказывалась рядом с матерью. Ладно, не в первый раз, да и явно не в последний. И Света, сняв с плеча рюкзак, направилась к столику.

– Привет, – смущённо поздоровалась она и мельком глянула на стоявшую перед мамой чашку кофе. Чашка была уже наполовину пуста.

– Здравствуй, – повернув голову, отозвалась Виктория Юрьевна. – Как твои дела?

– Ну… – замялась Света, – в целом неплохо…

Она уселась напротив матери и, избегая встречаться с ней глазами, принялась высматривать официанта.

– Я уже заказала тебе латте с обезжиренным молоком и корицей, – невозмутимо сообщила ей Виктория Юрьевна.

– А, да? – растерянно пробормотала Света. – Спасибо…

Вообще-то она хотела моккачино с сахаром. Но это ничего, ей не привыкать.

– Ну как? – Виктория Юрьевна сложила руки перед собой и подалась вперёд. – Готова к пробному образу?

Должно быть, она надеялась, что после того, как над её дочкой основательно потрудятся в одном из лучших салонов красоты города, та начнёт по-другому относиться к своей внешности…

Света вздохнула. Увиливать и отвечать на заданный вопрос как-нибудь туманно смысла не было. Как не было и пути назад.

– Пробный образ я отменила. Свадьбы не будет. Антон мне изменил.

Выдавив из себя эти слова, она умолкла и потупилась.

– Ваш латте! – жизнерадостно прощебетала точно бы из ниоткуда появившаяся молоденькая официантка и поставила перед Светой высокий стакан. А когда она упорхнула обратно в сторону барной стойки, Виктория Юрьевна наклонилась ещё ближе и негромко спросила:

– Светлана… ты в этом уверена?

Учитывая, как всё было, вопрос прозвучал несколько даже забавно, и Света усмехнулась. Но тут же, чтобы не обидеть маму, пояснила:

– Да, я уверена. Я видела его вчера с какой-то… в машине…

– И?

Сначала Света непонимающе нахмурилась, но затем сообразила, что сказанное ею действительно можно было истолковать по-разному.

– В смысле… – Она запнулась. – В смысле, они занимались сексом…

Довольно долго мать и дочь сидели, не произнося ни слова. Были слышны голоса других посетителей кофейни, звон чашек, гудение кофемашины и шипение горячего пара. Пытаясь хоть чем-то себя занять, Света взяла длинную ложку и начала помешивать посыпанную корицей молочную пенку.

Вот, собственно, и всё. Мерзковато, конечно, но в целом не так уж и страшно. Да и мама молчит. А что тут, с другой стороны, скажешь?

Виктория Юрьевна тем временем пристально смотрела на дочь. И в её взгляде, обычно цепком и пронзительном, отчётливо угадывались нотки сострадания и тревоги. Однако было заметно, что Светино спокойное безразличие ставило её в тупик, и она, помедлив, осторожно проговорила:

– Мне кажется, или ты не очень из-за этого расстроена? Со мной тебе не обязательно сдерживаться…

Девушка удивлённо подняла глаза. Подобной чуткости со стороны мамы она почему-то не ожидала.

– Да мне и вправду как-то всё равно… – неуверенно призналась она.

– Почему?

– Потому что… Потому что у нас всё было как-то… скучно, нудно… Как-то неправильно, в общем.

Некоторое время Виктория Юрьевна молчала, нервно постукивая длинным ногтем по матовой поверхности стола.

– Как ты думаешь, что такого должен осознать человек, чтобы перестать быть ребёнком и повзрослеть? – поинтересовалась она у дочери после очередного глотка кофе.

Света положила ложку обратно на блюдце, откинулась на спинку дивана и, сложив руки на груди, уставилась в окно.

«Ну вот… – обречённо подумала она. – Началось…»

Всё верно: каждая последующая порция «жизненной мудрости» обычно предварялась каким-нибудь гаденьким риторическим вопросом. Ответить на который правильно было невозможно, а не ответить вовсе – это вроде как признать свою бестолковость и неопытность, тем самым подтверждая правомерность последующего монолога.

– Да, однозначного ответа тут, наверное, нет, – слегка пожала плечами Виктория Юрьевна. – Но лично я считаю, что человек достигает настоящей зрелости тогда, когда начинает рассматривать себя и свои поступки как главную причину того, что происходит в его жизни…

Каждый раз во время подобных бесед Света чувствовала себя как дерьмом облитая. Хотя в такие моменты никогда не было ни оскорблений, ни криков, ни даже повышенного тона.

– …Я знаю, насколько сложно принять эту мысль большинству людей. Но именно способность брать на себя ответственность за свои поступки и является залогом успеха в чём бы то ни было. Тогда как неудачники вечно скулят и оправдывают свои поражения целой кучей якобы не зависящих от них обстоятельств.

Повисла ещё одна долгая пауза. Света так и не смотрела в мамину сторону, бездумно провожая глазами проезжающие мимо кафе автомобили.

– Я это всё к тому, – снова заговорила Виктория Юрьевна, – что эта новость для меня не такая уж и неожиданная. Ваши отношения стали такими, какими они стали, не просто так, а по определённой причине. Например, по причине того, что ты не особо-то ими и дорожила. И не слишком старалась сделать их лучше. Взять хотя бы то, как ты следишь – а, точнее, не следишь – за своим внешним видом: за своим телом, своей фигурой, своим гардеробом… Да и вечерние часы с выходными ты наверняка посвящала не Антону, а компьютеру, книгам, общению с подругами…

Тут уж Света не вытерпела и сердито уставилась на мать. Которая, несмотря на ровный, твёрдо звучащий голос, выглядела грустной, даже подавленной.

– Пойми, Светлана, я Антона нисколько не выгораживаю, – продолжала та. – И я не собираюсь уговаривать тебя его простить… Я лишь хочу сказать, что к такому вот печальному финалу привели в том числе и твои поступки. А это твоё «мне всё равно» – это, вполне вероятно, бессознательная попытка оградить себя от разочарования. Мало какая женщина захочет признаться себе в том, что из-за собственной легкомысленности и лени она упустила такой замечательный шанс…

Это стало последней каплей. Лицо Светы вспыхнуло, челюсти непроизвольно сжались…

…А Виктория Юрьевна, заметив, как похолодел и обострился взгляд дочери, вдруг как-то судорожно вздохнула… но затем решительно произнесла:

– Я говорю всё это не для того, чтобы позлорадствовать или сделать тебе больно. Прошлого уже не вернёшь, но жизнь-то на этом не кончается. Рано или поздно у тебя будут новые отношения, и я не хочу, чтобы ты их точно так же испортила. Ты можешь сколько угодно дуться на меня за то, что я лезу не в своё дело, или веду себя бестактно в такой деликатной ситуации… Это твоё право. Но главное, когда ты остынешь, хорошенько подумай о том, что я тебе сказала. Согласись, будет очень неприятно опять наступить на те же грабли.

Света пристыженно опустила глаза. Так или иначе, мама желала ей добра, и девушке стало неловко за охвативший её приступ обидного гнева. Она уже собралась было объяснить маме – спокойно, без эмоций, – что всё совсем не так, как та себе представляет…

…Но передумала. И не потому что смутилась или испугалась. Просто теперь всё случившееся и вправду показалось ей не таким простым и очевидным, как, скажем, вчера вечером или сегодня утром… И как бы её ни раздражали подобные нотации, на сей раз в маминых словах действительно было что-то, что требовало тщательного обдумывания.

– О свадьбе не переживай, я всё улажу, – голос Виктории Юрьевны вновь стал сухим и строгим. – И насчёт твоего отпуска: ты будешь его брать? Может, хочешь слетать куда-нибудь – одна или с девочками?

– Нет, – мотнула головой Света, подумав о Федоте. – Я не хочу в отпуск. Лучше буду ходить на работу.

– Хорошо, я переговорю с кадрами, – кивнула Виктория Юрьевна. – Ну а теперь мне пора. Нужно очень многое сделать. Если что-то будет нужно – звони.

Она грациозно поднялась с дивана, взяла с вешалки плащ, сумочку и, проведя ладонью по дочериному плечу, направилась к кассе.

Света на неё не оглянулась. Она ещё какое-то время неподвижно смотрела в окно. Потом встала, взяла рюкзак и зашагала к выходу. Свой кофе она так и не выпила.

* * *

…Над уже успевшим расшуметься городом стоял очередной изумительный сентябрьский день – ясный, солнечный, тёплый. Поэтому-то, наверное, возвращаясь домой, Света не спешила. Надев солнцезащитные очки и опустив голову, она медленно брела по Муравьева-Амурского, сосредоточенно разглядывая брусчатку у себя под ногами.

Полная неразбериха, творившаяся в её голове после разговора с мамой, исчезать сама собой явно не собиралась. А разум зачем-то настойчиво требовал, чтобы Света срочно, сию же минуту, разобралась со всем этим бардаком и разложила по полочкам гложущие её мысли. Но как она ни старалась, ничего путного из этого не выходило. Возможно, ей мешали до сих пор ворочавшиеся в ней возмущение, стыд, чувство вины и одновременно – нежелание признавать себя виноватой. А возможно… возможно, всё дело было в том, что мама, как всегда, была права. Просто она, Света, упрямо отказывалась в это поверить.

Может, всё и впрямь сложилось так, как сложилось, именно из-за неё? Может, воспринимай она чуть серьёзнее и себя как женщину, и их с Антоном отношения – эти самые отношения были бы совсем другими? И не завершились бы таким вот скверным образом… К тому же мама верно подметила, что со временем у Светы появится кто-нибудь другой. Пока что думать об этом как-то не хотелось… Но что если подобная история и в самом деле повторится снова? Что если Света точно так же разочарует и своего нового молодого человека?

Всё это было очень похоже на правду… И тем не менее было что-то, что никак не позволяло молодой девушке согласиться со всеми этими рассуждениями, какими бы логичными и складными они ни казались. Была какая-то мысль… Какая-то, скорее всего, до невероятности простая. И вместе с тем, как назло, решительно неуловимая. Она крутилась где-то совсем рядом, у самой поверхности сознания. Однако ухватиться за неё Свете так и не удавалось.

Ну и ладно. Не получается сейчас, значит – получится позже, на свежую голову. А пока она ещё немного погуляет, проветрится – и вернётся домой. К Федоту…

Она живо представила, как входит в квартиру и с порога подхватывает на руки встречающего её котёнка. Как гуляет с ним по квартире, чувствуя мягкое прикосновение его шёрстки и ощущая приятное дрожание его размеренного мурлыкания. Как играет с ним, бросая мышку или заставляя его бегать за удочкой…

Света обнаружила, что неожиданно для самой себя расплывается в широкой улыбке. И вдруг подумала о том, что раньше она никогда не улыбалась мыслям о, например, скором возвращении Антона из длительной командировки. Смешно сказать, но даже за эти полчаса она успела соскучиться по Федоту больше, чем когда-то по своему мужчине после двухнедельной разлуки. Более того, она никогда не испытывала к Антону этого трепетного, щемящего чувства, которое переполняло её прямо сейчас, когда она вспоминала о дожидающемся её дома маленьком зверьке…

…И вот теперь всё встало на свои места. Да, мама была, несомненно, права насчёт того, что у всего есть причина и есть следствие. Вот только то, что Света не слишком ценила их с Антоном отношения – это вовсе не причина их разрыва. Это следствие того, что эти отношения с самого начала были совершенно пустыми и безжизненными.

Они с Антоном не были друг другу близкими людьми. Не были родственными душами. И они никогда по-настоящему не хотели быть вместе. Просто так случилось. По большому счёту – помимо их собственной воли… Хотя для Светы это действительно была великолепнейшая возможность стать безупречной пассией для такого завидного холостяка и крепко-накрепко его к себе привязать. Многие девушки ведь именно так и поступают: делают из себя идеальную куклу с тем, чтобы охмурить, а затем удержать какого-нибудь успешного, денежного мужика…

Однако хоть мир, очевидно, и становился всё циничнее и бездушнее – Света так не смогла. Да и не очень хотела. И вряд ли захочет в будущем. Ей, как выяснилось, было не плевать на то, что она чувствовала – или, напротив, не чувствовала… И что касается этого самого будущего, то её матери не о чем переживать: Света больше ни за что не совершит такую же ошибку. Она и близко не подпустит к своему сердцу мужчину, который… который будет значить для неё меньше, чем тот же Федот.

А Антон… Антона винить особо не в чем. Ну если только в том, что он не отважился сам распроститься с ней ещё давным-давно. Не исключено, конечно, что он боялся выставить себя подлым негодяем в глазах других – той же Светы, её матери, своих родителей… Но в этом смысле, раз уж на то пошло, Света была ничуть не лучше. Она точно так же плыла по течению, страшась самой мысли о том, чтобы что-то изменить.

Поэтому, вернувшись домой, она напишет Антону, чтобы тот зашёл за вещами. Не будет ни скандала, ни обвинений, ни косых взглядов. Они просто спокойно поговорят, а затем мирно разойдутся. И Света искренне пожелает ему счастья с его новой подругой. Которая, судя по всему, во многом была намного лучше, чем она сама…

Девушка даже остановилась посреди улицы, поражённая непривычной зрелостью этих своих размышлений. В чём бы там ни пыталась убедить её мама – намного более умудрённая жизнью женщина, Света пришла к совсем иным выводам. И в правильности этих выводов она нисколько не сомневалась.

«Неужели я наконец взрослею?» – промелькнуло у неё в голове.

Она улыбнулась и лёгкой, почти танцующей походкой зашагала дальше.