Читать книгу Муха на стекле - Олег Викторович Попов - Страница 16

Всё-таки, с каждым погружением на более глубокий уровень сна, человеческие возможности в нереальном мире заметно увеличивались… Это я уже успел подметить. Улучшались, например, способности к восприятию умений, возрастала скорость реакции и всех рефлексов иллюзорного тела, из глубин памяти легко всплывали давно забытые знания…

Чтобы очутиться в средневековой галлюцинации, находясь уже во сне, нам с Алиной потребовалось несколько реальных безрезультатных ночей. А успешная последняя попытка погрузиться в нужный, пятнадцатый век заняла минут двадцать… По моим субъективным ощущениям в первом сне. Но теперь, чтобы вернуться обратно в подземелье, этого времени не было… Всё пошло слишком уж стремительно и непредсказуемо.

Я боялся возможных проблем, с возвращением в первый сон, поэтому и гнал от себя девушку побыстрее… У неё должна была оставаться дополнительная попытка, в случае неудачи, и гарантированная возможность спокойно переместиться в безопасное место.

Но в двойном сне сознание, безусловно, лучше управляло иллюзорным телом и взаимодействовало с нереальным миром. Второе, более глубокое погружение, явно усилило существующие способности Алины, как слипера. Я сам только что мог наблюдать это воочию.

Для возвращения в наш первый сон, девушке потребовалось всего минут пять и единственная попытка! Так быстро погружаться в иллюзорный мир у меня, например, ещё не получалось. Да и для Алины, вероятно, это было абсолютным рекордом… Причём, девушка сумела расслабиться и перебраться в другую галлюцинацию, находясь в сильном стрессовом состоянии!

Значит, и у меня такое перемещение в спасительное подземелье должно получится без проблем… И тоже, вероятно, с первой попытки. Даже при наличии проклятой стрелы, застрявшей в спине!

Внутренний голос, робко пытавшийся поспорить с такими смелыми выводами, я уже не слушал… У меня всё получится! Надо только успокоиться и настроить себя на успех…

***

А между тем, напряжение в рядах воинов, запрудивших лесную просеку в пятидесяти метрах от завала, нарастало с каждой минутой. Обстрел баррикады продолжался, но уже какой-то вялый… Тратить бессмысленно стрелы и болты лучники с арбалетчиками впустую передумали.

Бездействие возмущало этих зажатых в толпе воинов, тесно набившихся в узкую просеку, словно селёдка в бочку. Из-за давки людям даже дышать в столь ограниченном пространстве было непросто… А новые силы всё продолжали прибывать и напирать.

Такое беспомощное, малоподвижное состояние лишало воинов всякого мужества… Непонятная для задних рядов остановка в лесу выглядела, по меньшей мере, странной. Тем более, что ни ведьма, ни её приспешники показываться людям не торопились, и в бой не ввязывались.

Штурмовики продолжали стоять непреодолимой преградой на пути… Теперь, в отсутствии убитого военачальника, никто не знал, что следует делать остановившейся армии дальше?

Людей в лесу постепенно охватывали растерянность и страх. Холодные взгляды злобной нечисти и подозрительные жуткие звуки мерещились воинам за каждым деревом и кустом. Однако, пока ещё слова монашьих молитв звучали громче недовольного ропота…

Я сглотнул тягучую слюну. Ну вот и всё… Пожалуй, мне тоже пора убираться отсюда. Я оставил, наконец, в покое своего грозного спрайта со шрамом, закрыл устало глаза. Постарался выкинуть из головы всех этих свирепых рыцарей, поющих монахов, лесную дорогу, запружённую людьми… И тревожное ощущение надвигающейся опасности, напополам с непрекращающейся пульсирующей болью от стрелы в спине. Расслабился, насколько это было возможно в моём положении. И извлёк из глубин памяти образы знакомого подземелья…

Почти сразу же средневековый мир рыцарей и феодалов стал стремительно отдаляться, тускнеть. Мои предположения оказались верны – с погружением в первый сон здесь особых проблем не было. Окружающие звуки сделались тягучими и вязкими… Сознание, оттолкнувшись от одной иллюзии, тяжело полетело к другой.

Перед моим мысленным взором наполнялись цветом и объёмом каменные своды и переходы подземелий крепости… Я торопил отключить своё сознание от иллюзорного средневекового мира, вырваться поскорее из экстремального сновидения, готового вот-вот обернуться для меня кошмаром.

И вроде бы, что-то уже стало получаться… Лёгкое головокружение свидетельствовало о приближавшемся переходе в другую иллюзию. Но едва мысли окончательно теряли свою чёткость, как слабая, но вполне чувствительная боль в кровоточащей ране напоминала о себе… Она безжалостно выдёргивала меня из первых секунд начинающегося забытья, и упрямо возвращала сознание в проклятый, средневековый лес! Веки вздрагивали, приоткрывались, мысли прояснялось… И всё приходилось начинать заново.

Это была какая-то мучительная, бесконечная борьба с самим собой… Изматывающая, беспощадная и яростная. Ранение приклеило меня к этому средневековому сну, как неосторожную пчелу к варенью… И не позволяло теперь вырваться из вязкого плена, медленно и верно затягивая в свою смертельную трясину.

В какую-то минуту, происходящее вообще стало напоминать лихорадочный бег по кругу. Мысли панически метались в голове… Сознание пыталось, уже в который раз, оторваться от тела. И не могло… Средневековый сон упорно не желал меня отпускать! Несмотря на все усилия, кошмар продолжал неумолимо надвигаться, сгущаться, сдавливать в страхе сердце…

Я безрезультатно заставлял себя, снова и снова, то ли уснуть, то ли проснуться в этом иллюзорном мире. Сознание словно бы зависло между двумя разными галлюцинациями… А оцепеневшее тело оказалось в каком-то беспомощном, полуобморочном состоянии.

Окружавшая меня средневековая иллюзия не исчезала… Она продолжала существовать по своим законам сна. И время в ней не останавливалось. События на лесной дороге, пущенные мною на самотёк, бурно и стремительно развивались… А я смотрел сверху отстранённо и уже даже как-то равнодушно на разворачивавшуюся внизу, полную драматизма, картину.

***

…Могучий рыцарь со шрамом, едва избавившись от моего телепатического контроля и придя в себя, как и предполагалось, тут же поспешил бросить своих застоявшихся латников в атаку на нечистую силу, скрывшуюся за завалом. А следом за суровыми штурмовиками, с кровожадной радостью кинувшимися к баррикаде, устремилась вперёд и остальная армия – беспорядочной, разъярённой толпой.

На обочину орущего, громыхающего оружием и доспехами, людского потока, стремительно приближавшегося ко мне, вмиг оказались отброшены перепуганные насмерть монахи. В этом шуме слов молитв совсем уже не было слышно… С бледными, трясущимися губами под надвинутыми на потные лица капюшонами, вцепились воины Иисуса из последних сил в свою покосившуюся святыню – Золотой крест.

А напротив монахов, на другой стороне лесной дороги, копошился с душераздирающими воплями, в колючих кустах ежевики, сбитый с ног, старый епископ в порванной рясе. Ему казалось, наверное, что настал его последний час… Движущийся вооружённый людской поток, словно клинок, рассёк духовное воинство, и неумолимо продолжал оттеснять священнослужителей с тропы, вглубь непролазной чащи.

Крики, звон оружия, лязг доспехов слышались за баррикадой всё ближе и ближе. Это был конец…

Когда я понял, что окончательно застрял в проклятом средневековом лесу, и что сейчас мне предстоит погибнуть в нём, по спине невольно пробежал холодок. Как-то всё неожиданно получилось… Глупо! Мне ещё ни разу не приходилось умирать во сне. Ни в обычном, ни в осознанном… Тем более – жестокой, насильственной смертью.

А то, что умирать мне сейчас придётся, было понятно и ежу… Недобрые лица приближавшихся врагов никакой пощады не сулили. Против такого количества головорезов уже ни помогло бы и моё, явно возросшее в двойном сне, фехтовальное мастерство, и преимущество в оборонительной позиции, на вершине баррикады… Впрочем, и эти скромные тактические плюсы перечёркивались сейчас досадным ранением, и плохо действующей левой рукой.

Что ж, надо собраться с силами и прожить последние минуты достойно, вспыхнула и погасла в мозгу слабая мысль… Как предположила Алина, возможно, мы с ней в этом иллюзорном средневековье, попадём в какие-нибудь будущие исторические хроники. Пусть даже и в роли отрицательных героев. Но – не трусов! Это мои враги должны увидеть и запомнить.

Героическим усилием воли я заставил себя разлепить налившиеся тяжестью веки. Стряхнул расслабляющее тело безразличие и апатию… Интересно, больно ли будет умирать в иллюзии? В конце концов, смерть так похожа на глубокий сон, что их можно даже перепутать… Сознание медленно и явно неохотно возвращалось в застрявшее в средневековье тело.

Я поднялся на подкашивающиеся ноги… Запрокинул голову к небу. А погода в этом мире начинала, наконец-таки, налаживаться… И хотя солнца ещё не было видно за серыми тучами, и воздух не радовал привычным июльским теплом, кое-где уже на небосводе показались голубые просветы. Похоже, к вечеру тут совсем распогодится… Только мне этого уже не увидеть.

А штурмовики, между тем, прикрываясь щитами, вплотную приблизились к завалу, и осторожно полезли наверх по толстым сучьям и веткам… Сзади нетерпеливо напирала, бурлила и воинственно шумела человеческая река, среди которой редкими утёсами высились застрявшие в толпе всадники. Впрочем, вся эта смешавшаяся в пёструю массу армия, заметно сбавила свой шаг, предоставляя теперь штурмовикам почётное право умирать первыми.

Великан с обезображенным лицом, быстрее всех взобрался на самый верх завала, и властно поднял левую руку в кольчужной перчатке над головой… Латники, устремившиеся было за ним, послушно застыли на разных уровнях баррикады. На несколько секунд всеобщая тишина воцарилась над лесной просекой… Да такая, что стал слышен шелест листвы и безмятежное пение птиц в чаще. Штурмовики, чьи головы уже показались из-за края баррикады, рядом с могучей фигурой командира, с кривыми ухмылками уставились сверху на меня…

Я стоял внизу, в метрах пяти за завалом, посреди лесной дороги и кровожадно им улыбался. Молча и многообещающе… Впрочем, мой вид вряд ли мог кого-нибудь напугать! Из спины торчала стрела, а вся грудь была залита кровью. Левая рука висела безжизненной плетью, а в правой – нервно подрагивал длинный, острый клинок бастарда, приглашая желающих на смертельный танец…

Конечно, лучше было встретить нападавших на самой баррикаде. Там я мог продать свою жизнь значительно дороже! Но только сил вскарабкаться на завал у меня уже не оставалось… Да и какая, в принципе, разница, где умирать сейчас! Главное – как…

Командир отряда штурмовиков, хрипло произнёс, не сводя с меня холодных, голубовато-серых глаз:

– Солдаты! Кажется, это тот самый бессмертный воин, о котором нам рассказывал в замке Карл… Больше здесь никого нет.

– А не такой уж он и бессмертный! – радостно отозвался другой штурмовик, тыча в мою сторону мечём. – Смотри, он ранен… И кровь у него красная, как и у нас!

– Не знаю, кто это – обычный смертный, или исчадие ада, только притворяющееся человеком, – промолвил, возвысив голос, великан со шрамом. Командир штурмового отряда адресовал сейчас свои слова не только окружившим его, верным латникам, но и всему притихшему войску за спиной. Говоривший запнулся, но решительно закончил:

– Именем господа Бога, и нашего славного короля, я приказываю взять его живым! Он нам ещё должен рассказать, куда делась ведьма с остальными своими приспешниками, и каким образом ей удалось сбежать из запертой темницы замка… Вперёд!

Рыцарь махнул мечём, сам оставшись наблюдать сверху за операцией по пленению врага. А с десяток штурмовиков уже тяжело спрыгивали с поваленных деревьев на землю, по мою сторону баррикады, громыхая доспехами и беря противника в кольцо. По деловому, без суеты и спешки… Их место на гребне баррикады тут же заняли множество других любопытных воинов, приготовившихся поглазеть на потеху. В несколько секунд край завала сделался похож на переполненную балконную ложу в театре, в день премьеры.

Что ж, вот и всё… Жаль, Алина не увидит мою героическую смерть. Хотя это и к лучшему, что я сейчас здесь один. Осознанный средневековый сон – моя идея… А кто заварил кашу – тому её и расхлёбывать!

Глядя на неторопливые движения ухмылявшихся штурмовиков, опускающих на лица металлические забрала, разум мой медленно закипал гневом… Неужели вы, волки позорные, рассчитываете, что я буду стоять с мечём в руке и ждать, когда меня собьют с ног и свяжут, словно барана? Размечтались!

"Защитник спящих" молнией сверкнул над моей головой… От резкого движения ослепляющая боль обожгла, одновременно, и грудь, и спину. Что-то хрустнуло в левом плече, а в глазах потемнело…

До этого сновидения мне казалось, что сильных болевых ощущений в иллюзорном мире быть не должно. Да и откуда им здесь взяться, если в наших галлюцинациях мы не обладаем реальной плотью? И все ужасные раны во сне – только видимость! Но оказывается, ещё как бывает больно… Вопреки всякой логике. Иллюзорный мир существует по своим парадоксальным законам. И пытаться искать логическое объяснение происходящему с тобой за гранью реальности – пустое занятие!

Не в силах больше терпеть боль от иллюзорной раны, я бросился на ближайшего врага… Меч с лязгом и скрежетом обрушился на голову штурмовика, спрятанную в шлем, похожий на железное ведро с прорезями. От ярости и обиды за такой дурацкий конец, я заорал во всё горло, срывая голосовые связки… Отчаянно завопил – первое, что пришло на ум, чувствуя, как горячая кровь вздула вены на шее, и вновь побежала по груди из потревоженной раны:

– Русские не сдаются!

Ну, и ещё добавил несколько непечатных слов, никогда ещё не звучавших под этим европейским небом… Злость придала сил и отбросила прочь мысли о собственном будущем. Будь, что будет!

Штурмовики, впервые услышавшие мой голос, да ещё и такой яростный, отшатнулись на секунду… Они явно не ожидали подобной прыти от раненного противника. Непонятные слова про русских удивили атакующих, но не остановили неумолимо сжимающееся кольцо… Я же, вложивший все оставшиеся силы в свой последний бой, обрушивал удар за ударом на теснившие меня со всех сторон щиты, шлемы с опущенными забралами, и поблёскивавшие доспехи.

Однако, эффекта от моего отчаянного сопротивления с мечём в одной руке было немного… Закованные в железо штурмовики продолжали крепко стоять на своих ногах. Они выполняли приказ командира и твёрдо решили доставить в замок единственного противника с самыми минимальными повреждениями… А уж святая инквизиция умеет языки развязывать грешным душам! Хоть людям, хоть даже бессмертной нечисти…

Многочисленные зрители на баррикаде внимательно наблюдали за схваткой. Все наперебой советовали штурмовикам, как меня половчее скрутить, чтобы не нанести новых травм… Я был ценным пленником.

А связать меня сейчас не составляло особого труда… Хотя проклятая боль в ране и поутихла немного в горячке отчаянной рубки, я всё же чувствовал, как слабеют мои удары раз от раза. Сознание медленно погружалось во мрак… Перед глазами всё плыло.

Внезапно, башмаки мои с длинными остроконечными носками по средневековой моде, запнулись друг о дружку. Равновесие было окончательно потеряно и я, матерясь от досады, полетел кубарем, прямо под ноги штурмовикам…

Однако, сжавшееся от ожидания болезненного удара о земную твердь тело так и не встретило сопротивления. От затянувшегося падения в пропасть, внезапно разверзшуюся вдруг под моими ногами, перехватило дыхание… А я всё продолжал куда-то лететь и лететь. Звуки средневекового мира стали отдаляться.

Вместо лесной просеки, вокруг неожиданно заплескалась… вода! Солёная, морская… Тело моё стремительно погружалось в сине-зелёную бездну. Я начал задыхаться… В груди уже не оставалось запаса воздуха. Губы мои обречённо разжались… И в лёгкие, вместо спасительного кислорода, хлынула солёная вода. Я тонул в непонятно откуда появившемся море, посреди средневекового леса! Но никаких вопросов сей странный факт в моём гаснущем сознании не рождал. Мне, похоже, было уже всё равно…

Это – обморок, догадался я, прежде чем сознание окончательно не померкло. Неужели, всё-таки, плен? Даже умереть по-человечески не сумел! Извини, Алина… Всё пошло у меня наперекосяк.

Последнее, что промелькнуло перед мысленным взором, были зелёные глаза девушки, печально заглядывавшие прямо в душу… Да каменные стены подземелья из первого сна, в котором мы договорились встретиться с Алиной. Меня куда-то уносило во мраке, под медленно затихающую в ушах какофонию голосов:

– Взять живым приспешника ведьмы! Убрать мечи!.. Захар! Миленький… Вяжи его!.. Захарушка-а!.."