Читать книгу Интимный портрет дождя - Ольга Александровна Коренева - Страница 8

«Записка от Сталина.

Главному управляющему Банка выдать предъявителю сего документа тов. К… Л.Н. по предъявлении удостоверения личности сумму размером в 5 (пять) тысяч рублей единой купюрой.

Подпись: Сталин»

Написано от руки.

Вы не поверите, но текст я привожу дословно. Эту милую записку мой приятель Леня К. действительно приволок в банк. И самое смешное – то, что он получил-таки по этому "документу" означенную в нем сумму. Да-да, я не шучу. Вот как это случилось. Леня – талантливый поэт, весьма безалаберная личность, и добрейшая душа наивно-философского склада. Раз как-то шли они с соседом Димой по переулку, где базар, с трехлитровой банкой промышленного спирта в руках (Дима с работы прихватил) и пакетом вареной картошки с огурцами на закусь. Жара, пыль, присесть негде, в горле першит. Дима и говорит: – Тут рядом больничный сад, вон, через улицу, глянь, тень, скамеечки. Идем туда.

–А пустят? – усомнился Леня.

–Пустят. Там для посетителей свободный вход. У меня там друг лечится, актер.

– Что за больница?

– Санаторно-неврологический центр. Роскошный особняк с флигелями, выстроен еще в прошлом веке каким-то купцом. Я сам там отдыхал по блату. У них даже пруд есть и утки плавают, житуха, и кормят вполне прилично. Там в проходной меня знают, ну а ты со мной, только банку надо спрятать.

–Спрятать, такую банку, да ты чего? Если только сунуть в нее цветы какие-нибудь, разве. Вон ветки сирени у той бабки на углу купить, букет в банке пронесем, за милую душу.

–Думаешь, не учуют спирт?

В большом саду, окружавшем массивные корпуса старой лечебницы с новой вывеской, было полно скамеек. В этот душный день больные отдыхали на открытом воздухе. Тут были в основном художники, актеры, музыканты и члены кооператорской элиты, так показалось Леониду. Некоторые были в синих больничных пижамах, многие – в своей одежде.

Дима знал, где найти друга. И действительно, тот дремал в беседке возле пруда, по которому сонно плавали утки и спичечные коробки. Друг оказался невысоким рябым брюнетом с проседью, его звали Иосиф Викторович. Он обрадовался посетителям и сразу достал из кармана просторной пижамы складной пластмассовый стакан, сохранившийся еще с брежневских времен. У Димы с Леней были с собой стаканчики из-под мороженого. Сирень из банки полетела к уткам, а напиток понемногу разместился в новых емкостях.

–Эх, братцы! – Крякнув как селезень, и закусив, произнес Иосиф Викторович. – Что ни говори, а в любые "смутные времена" бывают прекрасные летние дни, замечательные друзья и восхитительные напитки. Помню, как в такой же вот чудный летний день, это еще гастролировали мы в новгородском театрике, Островского играли из купеческой бытности что-то, что же мы играли, дай бог памяти, "Не в свои сани не садись" кажется? Ну да не важно. И выскочила одна молоденькая актрисочка в одном легкомысленном таком прозрачном халатике на голое тело, а прожектора-то, да-а…

Выпили еще, закусили огурчиком.

– До чего же люблю лето и эксцентричных дамочек! – Прошамкал, пережевывая огурец, Иосиф Викторович. – Ну, прожектора-то врубили, а дамочка-то, актрисочка, голубушка моя…

Снова выпили. Заели картошкой в мундире.

– Вот я и говорю, молоденькие-то актрисочки другой раз для храбрости тяпнут рюмашечку перед спектаклем, а иные и перебрать могут, и фокусничают на сцене. Новаторство называется. Все новое, друзья мои, открывается только во хмелю.

Опять выпили. Банный пар поднимался с реки и валил в лица троицы, которая блаженно размякла в беседке. Леня осоловело таращил глаза и пытался стереть с потного лба прилипшего комара. Дима шевелил губами, выдавливая из себя звуки, и наконец заговорил:

– Во хмелю новаторы. Демократоры. Ик. – Икнул он, и продолжал держать речь: – За-аси… Депутаторы… заси-и-едают, а выходит фигня, выходит путаница. Ни-и хри-и не делают, только ругаются с президентом, а он с ними.

–Да, – поддержал Леня, – так оно и есть. Народ голодает, в стране бардак, а правительство жрет, пьет да ругается меж собой, депутаты с президентом амбиции выясняют. Тешится президент, эксперименты ставит над народом, шоковую терапию, новаторство. Лучше б он голый по сцене под прожекторами бегал, а страну б в покое оставил, хрен! Мне, к примеру, жрать нечего, пол страны без работы с голоду дохнут.

– У-у, – протянул Иосиф Викторович. – Где им, нашим чинушам. Простых вопросов решить не могут. Человеку самую примитивную справку получить невозможно, пять лет будешь ходить по инстанциям. Все обюрократилось. Стране личность нужна. Нужен вождь. А где она сейчас, личность-то? Нетути. Вот когда был Вождь Народов, Сталин, то в стране порядок был. По записке от Сталина вмиг решался самый путаный вопрос. Я в самаркандском театре на гастролях Сталина играл. Вот это была роль! С тех пор всюду трубку и погон с собой таскаю, вроде талисмана. Это помогает.

Иосиф Викторович вдруг выпрямился, достал из пижамного кармана сверток, и вмиг на его плече появился сталинский погон, а во рту – трубка.

– Ну что там у вас, товарищи? Какие трудности? – сказал он с обычной сталинской прямотой и храктерным акцентом. Раздумчиво прошелся по "кабинету".

Леонид вскочил и стал судорожно щипать свои руки, думая, что либо спит, либо шизанулся. Как же мог тощий мужичонка в усах вдруг прямо на глазах превратиться в настоящего, вылитого Вождя Народов? Именно такого, какого Леня видел в старых кинофильмах?

– Какие трудности, товарищи? Деньги требуются? Сейчас напишем в банк.

Несмотря на исправную работу кондиционеров, в Российском Банке было душно. Главный управляющий сдвинул на бок серый в косую полоску галстук и расстегнул ворот рубахи. Его широкое моложавое лицо покрылось испариной. Большой носовой платок скомканный валялся на столе среди бумаг и папок, и главного улравляющего раздражали черные клеточки по краям платка. Все клетчатое его сегодня почему-то злило.

Он откинулся в кресле и потянулся за сигаретой. Ужасное настроение у него было еще и потому, что дама его сердца попросту насмехалась над ним – так ему казалось. Он знал, что за глаза она называет его носорогом и олухом царя небесного. Знал, что не нужны ей никакие блага, которые сулило женщине общественное положение и кошелек такого мужчины, как он. Она была иронична, свободна, красива, имела свой небольшой материальный достаток и была счастлива. Сегодня управляющего ждали на банкет, куда была приглашена и она. И снова он будет сидеть как тупой носорог среди болтливых щелкоперов, ухлестывающих за ней. И нет у него в запасе ничего оригинального и смешного, нечем ее удивить и позабавить.

В это время массивная дверь отворилась, и секретарша в клетчатом платье влетела в кабинет.

– Я вас не вызывал! – рявкнул управляющий, уставившись на клеточки на ее платье. – Если что-то срочное, в приемной есть селектор, у нас селекторная связь, вы забыли?

И тут же вспомнил, что девушка работает недавно и не все усвоила.

– Извините, но дело срочное, – невозмутимо ответила секретарша. – И необычное. Пришел клиент с запиской от товарища Сталина.

–От какого еще Сталина?

–От того самого, Иосифа Виссарионовича.

– Историческая бумажка какого-то пенсионера?

– Нет, в том-то и дело, записку принес парень, и датирована она вчерашним числом!

– Да вы что, Мила, белены объелись! – опять не выдержал управляющий. – Что вы мелите! Вы, часом, не больны?

– Нет, Александр Кириллович, подпись подлинная, уверяю вас!

– Сумасшедший день. Это на вас духота подействовала. Такого бреда в этих стенах еще никто не слышал. Дайте вашу бумажоку. Сталинскую подпись я видел.

–Я тоже, Александр Кириллович, в газете "Совершенно секретно".

–Гм. А похоже. Не дурно, весьма. Хорошая подделка. Ха-ха, ну и текст. Ладно, Мила, зовите сюда того чудака.

"Я куплю эту бумажонку", – решил управляющий. – "Вот смеху-то будет!" И он мечтательно подумал о своей даме.

Леня ошалело выходил из дверей банка, все еще ощущая крепкое пожатие потной ладони главного управляющего и вспоминая его слова:

– Передайте большой привет Иосифу Виссарионовичу.

От изумления с Леонида весь хмель слетел. В кулаке, опущенном глубоко в карман заношенной джинсовой рубахи, он судорожно сжимал пятитысячную купюру.

"Вот это лидер!" – недоверчиво думал Леня про Сталина, пытаясь сообразить, не вышел ли он сам спьяну за грань реальности, и как объяснить необъяснимое. – "Железный вождь! С того света черканул записку, и мигом все для меня решилось даже в таком дурном бардаке, как наша страна. Банк по бумажке без печати, по одной лишь сталинской подписи деньги выдал! Надо передать вождю привет. А может, в банке у всех от жары чердак съехал?"

И тут он увидел лицо Сталина. Это была фотография на ветровом стекле «Мерседеса», возле которого разговаривала группа энергичных смуглых мужчин. Леня осторожно подошел к портрету, быстро передал привет и свою личную благодарность, и бросился бежать со всех ног, потому что шибко боялся владельцев иномарок. Резко нырнув в толпу, он исчез.

Мужчины оборвали разговор и встревожено глянули вслед поэту. У одного из них нервно дернулся ус. Через несколько минут они скрылись внутри машины, дверцы которой блеснули и бесшумно захлопнулись. Машина рванула с места и умчалась, оставив за собой легкое облачко пыли.

«Записка от вождя» сыграла свою роль и в судьбе банкира: он таки женился на своей возлюбленной. Сначала эта независимая дама попросила у него сей «документ», снесла на экспертизу к графологам, и те подтвердили подлинность подписи. (Я думаю, что талантливый актер так вжился в образ, что даже почерк у него стал Сталинским). Дамочка была столь потрясена, что изменила свое мнение о «тупом носороге». Теперь она разглядела в нем скрытую тайну и непредсказуемость. А дальше любовь, свадьба, семья, и прогулки с собачкой.