Читать книгу Книжный магазин чудесницы - Ольга Ананьева - Страница 2

При любимом человеке грустно и трудно быть нелюбимым.

(одна ночная мысль Евдокии)

В мире рассказано много историй о людях, которые создали что-то великое, пережили удивительные приключения или нашли свою любовь. А что же делать тем, кто очень застенчив, неуклюж и старомоден, что делать тургеневским девушкам? Ведь они совсем не вписываются в этот мир, да и сам он словно не хочет, чтобы они в нём находились. Евдокия Лаптинская всегда чувствовала себя так, как будто топталась на станции метро, где все остальные пассажиры встречали своих близких и обнимали друг друга; а она всё пыталась найти своё место, но не могла и с задумчивой улыбкой проходила мимо остальных.

– Девушка, не подскажете, где тут выход на такую-то улицу? – спросили у Евдокии на станции две незнакомые старушки-подружки.

Евдокия застыла и серьёзно задумалась, несмотря на то, что много лет ездила сюда на работу и, казалось бы, должна была уже знать все выходы и входы. Впрочем, она всегда очень плохо ориентировалась в пространстве. Не факт, что смогла бы объяснить дорогу, даже если бы сама только что пришла с этой улицы.

– Туда, – наконец, неуверенно произнесла она.

– Спасибо!

– Не за что!

Бабушки встали на эскалаторе. Евдокия некоторое время смотрела им вслед, а потом, помешкав, пристроилась за ними. Теперь ей нужно было лично удостовериться, что она отправила их правильным путём, а не куда-нибудь в Бразилию. Евдокия надела капюшон джинсовки и спрятала непослушные рыжие локоны – со стороны, должно быть, выглядела неловкой шпионкой. Самая провальная шпионская миссия в ее жизни. Даже более провальная, чем в позапрошлый четверг, когда ей показалось, что за хрупкой прохожей на улице идёт подозрительный тип, и она на всякий случай отправилась следом за ними. В этом была вся Евдокия – просто шла по улице за человеком, которому, вероятно, нужна помощь, и не решалась эту помощь предложить.

Утреннее метро жило своей жизнью, люди вокруг спешили на работу, и у каждого из них была своя история. Если бы стены вагонов умели говорить, сколько бы они рассказали! В первую очередь, о том – что любовь существует. Вот бабушка с дедушкой с авоськами и в масочках; он, опираясь на палку, трогательно помог ей сесть в вагоне. Вот уставшая, интеллигентная женщина с добрым лицом читает книгу вместе с дочерью – девочкой-подростком в круглых очках и с косичками. Вот мальчик держит на коленях переноску со щенком и постоянно обеспокоенно заглядывает внутрь, чтобы убедиться, что его питомец не боится шума и движения поездов.

Порой смотришь на эти лица, и так хочется узнать их истории в деталях. Так не хочется выходить из вагона или ступать с эскалатора именно сейчас – такое ощущение, что теряешь нечто ценное. Не увидишь, как бабушка и дедушка будут, улыбаясь, что-то говорить друг другу на ухо. Не узнаешь, что ждёт маму с дочкой, когда они перелистнут новую страницу увлекательной книги.

– Евдокия! – крикнул кто-то на эскалаторе.

Евдокия обернулась, но радостно машущего ей юношу-подростка не узнала. Однако улыбнулась и помахала ему тоже. Тут мимо неё пробежала девушка, и бросилась к нему в объятия.

– Евдокия, наконец-то ты пришла! – сказал он той девушке.

А наша Евдокия натянула капюшон ещё ниже на глаза и сделала вид, что не махала рукой, а просто почесалась.

«Главное – не подавать виду, – подумала она. – И бочком-бочком двигаться по эскалатору».

Она надеялась, что за женщиной, держащей на руках собаку в бальном платье, её не особо видно. Тут стоящая неподалеку девушка в костюме пирожного засмеялась и улыбнулась ей. Она перепрыгнула через несколько ступенек и оказалась рядом с Евдокией.

Со стороны они выглядели, должно быть, как две планеты из разных вселенных, случайно столкнувшиеся и поразившиеся разной природе друг друга. Евдокия – высокая и не очень стройная, а незнакомка – низенькая и хрупкая. У Евдокии необычные черты лица – большие карие глаза, нос картошкой, веснушки, из-за которых при одном ракурсе она казалась красавицей, а при другом – совсем нет. У незнакомки же – тоненькие черты лица, маленький нос, круглые очки, каре на тёмных волосах. Из-под волос выбивались довольно большие уши, но они её никак не портили, а только казались гармоничным дополнением к искренней улыбке и весёлому взгляду. Ну и, конечно, главное – девушка была в костюме выпечки с кремом, а Евдокия – обычного офисного работника. Пиджак и брючки серого цвета в крупную клеточку и блузка, которую мама называет: «Ой, а что это на тебе надето?».

– Привет, – сказала девушка-пирожное. – Как продвигается расследование преступления?

– Что? – опешила Евдокия.

– Я заметила, что ты следишь за теми бабушками, – заговорщически зашептала незнакомка.

– О, нет. Просто они спросили у меня дорогу на такую-то улицу, а я их отправила, наверное, не туда.

– Ясно. Не волнуйся, они идут в правильную сторону.

– О, спасибо, – пробормотала Евдокия.

– Да не за что. Если не трудно, помоги достать у меня из костюма бутылочку воды. Ты даже не представляешь, как летом в нём жарко. И вообще я говорила дедушке и Лидии, что костюм пирожного ни к чему. Ну кто будет рекламировать книжные магазины в костюме пирожного? Но Лидия сделала надменное лицо в своём стиле и сказала: «Надевай, что есть, другого я пока не нашла». Вон там бутылка, под кусочком шоколадного печенья.

Опешившая из-за этого длинного рассказа, Евдокия даже не сразу поняла, что от неё хотят. Потом стала искать на костюме шоколадное печенье – как оказалось, маленькая коричневая подушка торчала сбоку.

– Там потайной карман, – сказала девушка. – Ну же, тяни бутылку.

Евдокия засунула туда руку.

– Осторожнее, – предупредила незнакомка. – Там ещё флаеры, моя карта «Тройка» и кошачий корм.

Другие пассажиры уже начали с интересом наблюдать за происходящим. Евдокия, наконец, выудила бутылку и протянула её своей собеседнице. Девушки сошли с эскалатора.

– Ух, спасибо, – сказала незнакомка. – А ведь я говорила Лидии, что лучше было выбрать костюм Гэндальфа. Кстати, я Соня Коробейникова.

– Евдокия Лаптинская, – ответила всё ещё удивлённая до глубины души Евдокия.

– Очень приятно. О, смотри, собака в бальном платье!

Евдокия посмотрела на женщину и собачку, которые гордо вышагивали рядом с ними, и улыбнулась. Почему-то создалось впечатление, что они с Соней знакомы уже миллион лет и три года. Наверное, если бы с Евдокией заговорила другая незнакомка в метро, она бы слегка испугалась и на всякий случай крепче бы держала свою сумку.

– Приходи к нам в книжный магазин, – между тем, продолжила Соня. – Называется «Под звёздами». Мы там рады всем. Сейчас флаер достану.

– С удовольствием приду. Но сейчас на работу опаздываю.

– Понимаю. Шеф строгий?

– Шефиня.

– О, ужасная ситуация.

Евдокия улыбнулась.

– Спасибо. Но у меня на работе есть и поужаснее ситуация – я там безответно влюблена, – неожиданно для себя самой выпалила она.

Соня посмотрела на неё и похлопала её по плечу. Для этого ей пришлось встать на носочки.

– Тоже понимаю. Почему-то тёплые люди часто тянутся к холодным, – мягко сказала она. – Это не моя фраза, её придумала одна знакомая мне девушка из МЧС. А ты обязательно приходи к нам в книжный. Там всегда рады тургеневским девушкам. До встречи, Евдокия Лаптинская.

Они как раз вышли из вестибюля. Соня протянула Евдокии руку, и Евдокия пожала её.

– До встречи, Соня Коробейникова.

И Соня, подмигнув Евдокии, ушла в другую сторону с толпой пешеходов. Только белые плюшевые сливки ещё долго плыли над головами людей. Евдокия некоторое время смотрела им вслед, а потом отправилась на работу.

«Буду знать, что ответить, если меня однажды вдруг спросят: «Вели ли вы когда-нибудь душевные разговоры с пирожным», – подумала она.

***

Надо сказать, что Соня была полностью права насчет Евдокии – та действительно могла бы назвать себя тургеневской девушкой. С чего всё началось? Наверное, с детства. Евдокия всегда была очень высокой и своим сверстницам очень не нравилась, поэтому привыкла проводить время одна в своей комнате с горами книг. Её первое воспоминание о детском саде – это то, как воспитательница просит её не участвовать в выступлении, потому что она выше всех девочек на две головы.

Впрочем, папа Евдокии – ещё больший социофоб, чем она. А вот мама, несмотря на то, что она скромный человек, больше всего обожает общаться. Для неё – как, должно быть, и для Сони Коробейниковой, – вполне нормально на светофоре в ожидании зелёного света увидеть женщину со знакомым лицом, поздороваться и тут же за оставшиеся секунды обменяться с ней историями своих семей до седьмого колена. И расстаться лучшими подругами. Обычно эти встречи мама пересказывает так:

– Дося, я сегодня встретила на светофоре сестру матери твоей одноклассницы, которая училась с тобой в третьем классе. У неё такие же проблемы, как у меня – её дочь тоже в 26 лет ещё не нашла себе мужа.

Поэтому порой кажется, что эти диалоги выглядят так:

– Здравствуйте, – говорит мама. – У вас знакомое лицо. У меня дочь не замужем, а у вас?

Наверное, мама не переживала бы так по поводу незамужней дочери, если бы её не заставляли волноваться разговоры с тремя тетями – Ташей, Глашей и Пашей. Но самое интересное в том, что все три, по мнению Евдокии, сами не являются примерами счастливой семейной жизни. Тётя Таша – деятельная и активная женщина, которую в молодости бил муж, милейший на вид мужчина. Тётя Глаша – весёлая и общительная, любящая обсуждать всех знакомых, муж которой странно ведёт себя на праздниках, когда видит молоденьких дам. А тётя Паша – мрачная и неразговорчивая женщина, которая никогда не была замужем. Она любит молча сидеть в углу, читать что-нибудь и курить.

В общем, для Евдокии тётушки Таша и Глаша с их советами насчёт брака порой выглядели как люди, которые вышли из горящего дома и приглашают туда тебя: «О, привет, заходи. Почему ты ещё не зашла? Не обращай внимания на то, что стены падают».

Недавно тетушка Таша подошла к Евдокии в ресторане в мамин день рождения.

– Дося, – авторитетно начала она. – Как с личной жизнью?

– Отлично, – бодро отозвалась Евдокия.

Тётушка проницательно уставилась на неё.

– Ты знаешь, что я тебя никогда не осуждаю и никогда не лезу в твою жизнь, но ты ведь понимаешь, что женщина без детей вряд ли может называться полноценной.

Это был первый камушек в огород Евдокии. Тётя Таша всё время произносила свои речи с мудрым и спокойным видом, так что порой Евдокии было трудно понять, почему слова тётки ей неприятны. Первые годы своей юности Евдокия чувствовала вину за отсутствие расположения к ней, пока не поняла, в чем проблема.

Вообще Евдокия ещё некоторое время назад догадалась, что это не очень удобно – расти хорошей девочкой. Точнее, окружающим удобно, а тебе самой – нет.

– Конечно, жизнь современной молодёжи мне не понять, и я никогда не жила так долго с мамой (камушек), – продолжила тётушка. – Ты, конечно, совершенно особенный человек… (камушек). Но в твоём положении (камушек) я бы…

Евдокия улыбнулась и огляделась в поисках способов побега. Но тут их настигла тётя Глаша.

– О, ты здесь, отлично, – громко и жизнерадостно сказала она Евдокии. – Какой у тебя рост?

– Сто восемьдесят, – немного удивилась Евдокия.

– Отлично! – победно воскликнула тётя Глаша. – Мы с Ташей и Пашей уже нашли тебе мужчину. С небольшой разницей в росте – у него сто шестьдесят пять. Таша, ты ей уже сказала? Нет? А что ты молчишь? Дося, я считаю, что ты должна всё бросить и немедленно начать налаживать свою личную жизнь. Замужество – главное в жизни женщины.

Евдокия бросила взгляд из-за спины тёти Глаши на её мужа дядю Валю, который, выпив, в этот момент как раз обнимал совсем юную девушку в танце. Та покраснела и убежала в угол зала. Евдокия забеспокоилась о том, не нужна ли ей помощь.

Таша снова авторитетно посмотрела на внучатую племянницу.

– Толик – племянник сестры нашей соседки. Ты знаешь, вы с ним в одинаковом положении (два камушка). Такие как вы (камень, можно уже дальше не считать) в жизни бы никогда не встретились…

– Ещё Толик только что взял ипотеку в Мытищах, ему тяжело оплачивать её одному, – вставила Глаша. – Вы сможете сделать это вместе! И потом, он как раз недавно…

«Вышел из тюрьмы» – появилась у Евдокии мрачная догадка.

– …сетовал на то, что ему приходится в одиночку заниматься бытом. Ну, не дело это для мужчины!

– Толик почти согласен с тобой познакомиться, – снисходительно объявила Таша.

– Если что, есть ещё Аркаша, – бодро добавила Глаша. – Правда, он сейчас не сможет с тобой часто встречаться – он не в Москве, скрывается от судебных приставов.

– Подумай насчёт Толика, – сказала Таша и даже слегка прикрыла глаза с видом мудрого буддийского монаха, раскрывающего суть жизни ребёнку. – Хоть он и пониже тебя, но в ширину его больше, так что тебе не придётся переживать из-за своих толстых бёдер.

– Что же, – натянуто улыбнулась Евдокия. – Спасибо. А сейчас извините, мне… э-э-э, надо пойти перекинуться парой слов с кошкой.

Евдокия порой думала – интересно, почему незамужним девушкам всегда ставят в вину именно их семейное положение? Ведь можно найти ещё тысячи причин для упрёков. Например, можно спросить, почему это девушка до сих пор не полетела в космос и не изобрела лекарство от рака. А у Евдокии всегда можно поинтересоваться, почему она всё никак не может написать хорошую книгу, хотя с детства живёт литературой и своими фантазиями. А также можно полюбопытствовать, как она при всех особенностях своей личности умудрилась устроиться автором в журнал и, главное – как до сих пор не вылетела с работы.

В общем, если бы Евдокии кто-то сейчас предложил заполнить «Анкеты для друзей», которые были популярны в её детстве, то у неё бы получилось примерно следующее:

«Имя – Евдокия Лаптинская

Родственники, которые вечно лезут не в своё дело – три.

Вторая половинка – нет.

Мысленная вторая половинка – много лет безответно влюблена..

Лучшие друзья – Оля переехала во Францию, Павла нашла работу в Италии, поэтому общение идёт, в основном, по переписке. А Настя вышла замуж, родила близнецов и взяла ипотеку, поэтому встречи с ней стали ещё более редкими, чем с Олей и Павлой.

Количество выходов из дома за последнюю неделю, не считая работы – нет, но сейчас пандемия коронавируса, это уважительная причина.

Перспективы по жизни – пока нет.

Поводы для оптимизма – Бенедикт Камбербэтч существует».

***

Когда Евдокия всё-таки дошла до редакции журнала «Удивительное рядом», на первом этаже была толпа людей, многие из которых – с фотоаппаратами. Она приподнялась на носочки, чтобы понять, что происходит. И тут её сердце ёкнуло – из толпы к ней направился высокий молодой мужчина. Евдокия знала его со школы, но до сих пор не могла привыкнуть к этой красоте, которая каждый раз открывалась её глазам – светло-рыжие волосы, карие глаза, правильные черты лица с трогательными веснушками. Девушки в толпе начали оборачиваться в его сторону.

– Кто это? – шепнула одна из стоящих рядом девушек-фотографов другой. – Кто этот рыжий диснеевский принц?

– Пётр Милашенков, – тихо ответила та. – Ведущий Youtube-канала «Удивительное рядом».

– Да он же просто… голливудский актёр. Муж Барби. Трудно было сказать, слышал ли «диснеевский принц» и «муж Барби» их разговоры. Он направился прямиком к Евдокии и оглядел её с ног до головы.

«О Боже, он тут, совсем рядом».

Вот как, скажите, можно подготовиться к таким случаям? Как быть морально готовой к тому, что человек, в которого ты тайно влюблена, может внезапно столкнуться с тобой в коридоре? И как в этот момент осторожно проверить, не слишком ли топорщатся у тебя кудри, не задрался ли пиджак, на месте ли брови.

– Привет, – сказал Петя своим привычным полушутливым тоном. – Что это с тобой случилось?

Евдокия оглядела пиджак и, спохватившись, принялась отряхиваться.

– Ой, это мука, – робко ответила она. – Я сначала разговаривала с девушкой-пирожным, и беседа прошла очень мило, а потом проходила-мимо-ресторанчика-и-там-повариха-потрясла-фартук-из-окна.

Петя пару секунд моргал, пытаясь понять эту сбивчивую речь.

– Что потрясла?

– Фартук, – выпалила Евдокия.

– Девушка-эклер?

– Нет, повариха.

– Ни дня без беды. Из всех проходящих мимо людей она потрясла его именно над тобой?

– Да.

– Круто. И ты не заметила, что ты вся в муке?

– Я же бежала. Оп-п-паздывала на работу.

– Конечно, ты опаздывала! Пять минут осталось до начала твоей смены. У тебя все волосы белые! Повернись.

Они отошли в сторону подальше от любопытных глаз, и Петя, хмурясь, принялся отряхивать её пиджак. От него притягательно пахло парфюмом и кофе с корицей, а на футболке под пиджаком промелькнуло название неизвестного Евдокии бренда. В этом был весь Петя – умудрялся совмещать увлечение дорогими вещами и модными тусовками с нежной любовью к Моцарту и классической литературе.

Евдокия чуть на шпагат не села, чтобы спрятать от его глаз свои любимые старенькие кроссовки. Но на самом деле Петя, конечно, опекал её не ради неё самой. Дело в том, что на канале журнала «Удивительно рядом» было двое ведущих, и они работали посменно, зачитывая в эфире самые удивительные новости. А новости для них писала та же команда, которая занималась новостями и статьями для сайта и журнала. Точнее, две команды. Одна из них работала на сменной неделе Пети, а другая – на неделе другого ведущего. Вот и считалось, что у каждого из ведущих своя команда. Евдокия была как раз в Петиной.

– Ну всё, пошли, – властно сказал Петя. – Мы повысили твои шансы на то, что охранники пустят тебя на работу.

– Спасибо большое, – произнесла Евдокия. – И-и-извини. А что это там за толпа?

Они благополучно прошли через турникеты, но людей на первом этаже оказалось ещё больше. Все они толпились вокруг стеклянной витрины мини-музея газеты.

– Наши корреспонденты отыскали в Воронежской области старинный артефакт – предположительно, XVIII века. Это подвеска Лесной Девы, воительницы из легенды. Согласно мифам, она жила в лесу и заступалась за людей, которым нужна помощь. Сегодня ночью подвеску привезли в музей нашей газеты, но уже на днях её должны были забрать учёные. А это фотографы разных изданий, историки и просто любители мистики. Приехали посмотреть.

За витриной на бархатной подушечке лежало маленькое кованое украшение в виде цветка. Присмотревшись, Евдокия поняла, что это подснежник.

Удивительно. Сердце почему-то быстро застучало.

– Значит, Лесная Дева действительно существовала? – решилась спросить Евдокия. – Ты веришь в это?

– Кто знает. Я думаю, что многие персонажи мифов могли быть реальны, просто людская фантазия их немного приукрасила. Жаль, что до нас дошло совсем немного мифов о Деве.

– Мое литературное воображение уже вырисовывает её историю, я уже мысленно на второй главе, – робко улыбнулась Евдокия.

Петя, к большому удовольствию Евдокии, хмыкнул. Но, тем не менее, когда он продолжил, голос его был строгим. Евдокия давно заметила – когда он позволял себе немного расслабиться и пошутить с командой, он вскоре мог резко стать серьёзным, чтобы люди, видимо, не расслаблялись. Даже их общее школьное прошлое Петя никогда не вспоминал – словно и не было его.

– Как бы тебя не подвело твое литературное воображение, – произнёс Петя. – Я вчера исправил много ошибок в твоих лонгридах. Первая из них: «Сыр Москвы Сергей Собянин».

– Ой, мама. Это от невнимательности. Видимо, в спешке опечаталась, а «Ворд» исправил.

– «Краснопердонский переулок». Вместо «Красноперекопский».

Евдокия чуть не споткнулась.

– Несколько опечаток наехали друг на друга, – пролепетала она. – Прости, пожалуйста.

– «Мария на фото Кожевникова». Вместо: «На фото – Мария Кожевникова».

– Т-т-торопилась. Извини.

– Слово «собака» было написано с большой буквы.

– Это про бездомного пса, который переводит детей через дорогу на Кубани? Видимо, это Т9, я писала ту заметку с телефона – комп зависал.

– Перепутала братьев Запашных.

– Р-р-р-роковое стечение обстоятельств.

– Ладно, садись на место. Будь внимательнее, не ошибайся больше. Постарайся не попадаться на глаза Наталье…

При упоминании начальницы Натальи Зверевой Евдокия дёрнулась.

– … И спасибо, что пришла не в этом своём перуанском пончо.

– Оно у меня в ящике на случай, если замёрзну, – машинально ответила Евдокия.

Петя и коллеги, услышавшие две последние реплики, рассмеялись. После этого ведущий отошёл в сторону к незнакомому Евдокии мужчине, который выглядел очень серьёзным и строгим, хотя явно был его ровесником. Постаравшись незаметно пройти мимо Пети (а то вдруг она плохо выглядит сбоку), Евдокия поспешила сесть на место.

В её отделе уже все сидели на своих местах и печатали, занятые делом. Издание называлось «Удивительное рядом», поэтому нетрудно догадаться, что оно освещало необычные и удивительные события, занималось расследованиями мистических и загадочных происшествий, изучало мифы и легенды. Но были и другие темы – социально-общественные, про природу и окружающий мир, про научные открытия, криминальные происшествия, а также про шоу-бизнес и природу. Даже детская страничка имелась.

– О, привет, Масло, – громко сказал местный юморист, бильд-редактор Ваня Хохольков.

«Масло» – это была нелюбимая кличка Евдокии, данная ей Ваней за то, что она любила периодически сползти по спинке рабочего кресла, словно растёкшийся кусочек масла. Ну, а что поделать, если рабочая смена – 10 часов без обеда? За это время хочется сменить много поз на кресле – выпрямиться или растечься как масло, сесть на шпагат или встать в берёзку.

– Маслице, что это на тебе надето? – весело продолжил другой юморист – Геннадий Шапошников.

– Рубашка «оверсайз», – кашлянув, ответила Евдокия.

– Знаешь, родная, ты в ней немного похожа на старовера.

Гена и Ваня оба отлично шутили. Но если шутки Вани всё же казались немного недобрыми, то со стороны Гены Евдокия чувствовала расположение. Он почему-то всё время называл её «родная» и вообще проявлял заботу о девушках в коллективе.

Нинель и Инесса Быстровы, сестры-близняшки, выпускающие редакторы, демонстративно захихикали. Тут надо сказать, что Евдокия измеряла свою антипатию к людям количеством отрицательных персонажей, которых срисовывала с них. Так вот, с Инессы было срисовано уже две героини для трёх различных историй.

И вот, как обычно, Евдокия услышала, как близняшки шепчутся в шутливом споре:

– Инесса, как ты думаешь, может, наша Масло пытается следовать за модой?

– Да, конечно, Нинель. И я тут не вижу поводов для шуток. Она действительно следует за модой и даже почти наступает моде на пятки. Я имею в виду моду 80-ых.

– Зачем ты так говоришь, Инесса? – притворно сделала замечание сестре Нинель. – У Евдокии даже есть страницы в соцсетях.

– Надо же, какая она молодец. Идёт в ногу со временем.

Сергей Сморщук, корректор, заинтересованно обернулся и откровенно уставился на Евдокию. Этот сорокалетний мужчина, женатый и с детьми, часто был предметом шуток из-за того, что имел не совсем нормальное в его положении и возрасте увлечение юными девушками. Его поведение часто выходило за рамки приличий, но руководство его никогда не останавливало, потому что он хорошо работал. Единственными девушками, кого он никогда не беспокоил, были близняшки Нинель и Инесса, что не удивительно – иначе бы ему тут же пришлось попрощаться с работой и жизнью.

Евдокия приступила к работе. Прошли час, два, но она всё ещё была напряжена. Вспотела, но ей было неловко встать на глазах у всех и открыть окно. Казалось, Инесса обязательно придумает смешную или уничижительную историю даже про такую мелочь.

«Боже, помоги нам, слишком застенчивым людям и социфобам».

Анатолий Мрачноватых, медлительный монтажёр с вечно печальным лицом и большими очками, взглянул на лицо Евдокии и вздохнул. Он придвинулся поближе к Иннокентию Кошкину – их странноватому коллеге из тех, которые есть в любом коллективе. Сейчас Кеша что-то лазил у себя под столом и что-то бормотал себе под нос.

– Что ты там делаешь? – с подозрением спросил Петя.

– Ищу, куда спрятать степлер.

– Степлер?

– Степлер! – сердито пробухтел Кошкин. – Он стоит на самом видном месте на моём рабочем столе и раздражает меня. Не могу сосредоточиться.

Хлоп! Евдокия дёрнулась, но это оказался всего лишь бильд-редактор Витечка, стукнувший кулаком по столу во время конфликта с плохо работающей мышкой. Он вообще человек эмоций, часто кричал на всех, в том числе с нецензурными выражениями.

Эх, а в детстве было проще – сядешь на заднюю парту подальше от своих недругов, и общаться не нужно. А во взрослой жизни уже так не сделаешь.

– Дось, займись статьей про пропавшую в Воронеже бабку, – повелительно обратился к Евдокии редактор Антон Тихий.

Он всегда считал себя её руководителем, хотя пришёл на эту работу на два года позднее её и занимал такую же должность.

– Ага.

Евдокия попыталась не раздражаться – мысленно с интонацией персонажа одной из своих сказок, чудаковатого мудреца по прозвищу Белая Борода, убеждала себя, что на людей злиться не надо.

– Старушка исчезла прямо посреди дороги, – продолжил Антон. – Довольно интересно. Есть небольшая заметка в воронежском СМИ, и наши корреспонденты уже работают на месте. Опрашивают соседей и знакомых.

«Исчезла посреди дороги?». Евдокию вдруг передёрнуло, и она выронила мышь.

– Можно потише стучать мышью? – воскликнул Витечка, словно не он только что делал то же самое. – Я тут пытаюсь работать! Гена, ты тоже мешаешь мне!

– Я мешаю? Чем? – бодро спросил Геннадий.

– Тем, что ты на меня уставился! Отвернись!

Но тут все коллеги резко замолчали – стеклянная дверь на этаже открылась, и в опенспейсе торжественно появилась она – молодая женщина с короткими тёмными волосами и в прямоугольных очках, тащившая за собой по пятам огромный чемодан. В руках у неё сидела маленькая такса по кличке Плакса, каблуки звонко стучали, а взгляд незнакомки не предвещал ничего хорошего.

В редакции раздался дружный вздох. А потом Инесса и Нинель Быстровы, Сергей Сморщук, Гена Шапошников, Ваня Хохольков и даже Витечка – все притихли при виде главного редактора «Удивительное рядом» Натальи Зверевой.

– Ну что, – возвестила она под стук лихорадочно печатающих на клавиатурах сотрудников, по уши заваленных работой. – Я вижу, что вы опять ни черта не работаете.

Петя, который с пачкой бумаг и с кофе в руках шёл к студии, остановился.

– Они работают, – спокойно сказал он. – Все заняты.

– Заметки про избитую модель на сайте не вижу, – заявила Наталья, хотя ещё не включила компьютер. – А не успели выкатить на сайт – не успеете и в журнал!

– Избитая модель есть, – сказал Петя.

– Поезд, который сбил корову, которая отлетела в лес и вырубила там мужчину?

– Корова есть.

– Привидение в доме священника?

– Привидение есть.

– Не пытайтесь меня обмануть! – Наталья явно была сегодня не в духе. Она выудила из кармашка на сумке большой картонный стаканчик с надписью «Утренний кофе» и бросила его в мусорное ведро. – Когда я шла к лифтам, привидение ещё не стояло.

– Мы не обманываем тебя, – спокойно возразил Петя. – Привидение поставили на сайт ещё несколько минут назад. А для журнала и канала уже пишут.

– Значит, долго ставили! Оно уже разошёлся по всем другим СМИ, даже в «Серьёзные новости столицы» попало! – Наталья начала запихивать чемодан под свой рабочий стол. – Что вы на меня смотрите? Поссорилась с мужем, решила от него съехать, что тут такого? И уберите, пожалуйста, чьи-то кроссовки из-под стола. Нехорошо, что ваши вещи занимают так много места. Под столом должно быть свободное пространство, чтобы все могли вытянуть ноги. У меня больные ступни, между прочим.

С этими словами она задвинула чемодан под рабочий стол, и все сотрудники, сидящие напротив неё, была вынуждены убрать оттуда ноги. Они замерли в странных позах, словно только что играли в «Море волнуется раз». Мудрец Белая Борода покачал головой. Наталья плюхнулась на своё рабочее кресло так громко, что резиновая «свинья позора», поставленная ею на рабочий стол несчастного Кошкина ещё в прошлый раз, с грустным звуком упала на пол. Кошкин разумно предпочёл остаться под столом.

Евдокия воспользовалась этой возможностью, чтобы, пока никто на неё и её рубашку никто не смотрит, подлить себе горячей воды в термос. Ей пришлось согнуться под столами по пути к чайнику, чтобы не привлекать внимание Натальи: в прошлый раз, когда Евдокии вздумалось сходить за чаем, Наталья громко крикнула, что «никто не работает, все только гуляют по отделам». Поэтому у Евдокии теперь был термос, а не кружка.

Иногда создавалось ощущение, что Наталья с её необычным видением мира, где всё происходит почему-то не так, как видят остальные, пребывает где-то в параллельной вселенной. В общем, «Анкета для друзей» Натальи выглядела бы так:

«Должность: главный редактор.

Обязанности: никто не знает. Вроде как кричать на людей, каждый раз раздувая из мухи слона.

Хобби: кричать на людей, каждый раз раздувая из мухи слона».

Когда Евдокия вернулась на место с чаем, работа уже вошла в привычный ритм. Кошкин вернулся за стол, а Наталья прекратила ругаться с бильд-редакторами, которые «слишком громко дышали», отвлекая её от работы. Петя сел за закреплённый за ним компьютер и печатал со скоростью света, его нос был слегка розоватым. Наверное, он сам не замечал, что когда он сосредоточен, то часто начинает задумчиво тереть переносицу.

«Свинья позора» все ещё лежала на полу.

«Это наш шанс», – подумала Евдокия и тихонько пнула ни в чём не повинное резиновое животное подальше от их отдела. Свинья пролетела несколько метров, остановилась у стола кого-то из корреспондентов и каким-то образом снова умудрилась встать на две ножки. Держа руки в боки, она смотрела как раз на Евдокию.

«Ну и чего ты добилась?» – словно спрашивала свинья.

«Прости», – мысленно развела руками Евдокия. – «Но пока что я могу только это».

– О, какая прелесть, – свинью заметила корреспондент из отдела культуры Анна Терентьева и подобрала игрушку. – Будешь мне помогать с вдохновением.

Евдокия уселась за стол и заметила, что такса Плакса всё это время на неё смотрела. Собака и Евдокия уставились друг на друга, не моргая. Потом Плакса отвернула мордочку в сторону, словно говоря: «Ну, допустим, я ничего не видела».

Наконец-то можно было в тишине заняться историей бабушки, пропавшей в Воронеже. Евдокия прошла по ссылке новости в местном издании и уставилась на монитор.

«Инцидент произошел накануне. Валентина Анисимова пропала среди ночи из дома престарелых в районе деревни под Москво, – прочитала Евдокия и вздрогнула, так как имя было знакомо. – Предположительно, она вышла подышать свежим воздухом, но заблудилась. Как было установлено благодаря записям с камер видеонаблюдения, старушка стучалась в двери нескольких домов, но ей никто не открыл. По данным источника, некоторые местные жители слышали стук, но не стали открывать бедно одетой бабушке. Валентина Анисимова воткнула букет собранных по дороге колокольчиков в ручку последней двери и двинулась в сторону деревенского магазина. Однако после этого её никто не видел. Камера видеонаблюдения засняла, как она шагнула в туман и исчезла. Пока неизвестно, что могло произойти с бабушкой. Полицейские, спасатели и волонтёры ведут поиски пожилой женщины».

«Исчезла посреди дороги, – мысленно повторила Евдокия. – Как это возможно?».

Она хорошо представила колокольчики, оставшиеся на ручки двери. Как удивительно добры и удивительно жестоки бывают люди. А самое пугающая – она сама не была уверена в том, что открыла бы дверь.

Евдокия потрогала наудачу свой рабочий талисман – маленькую фарфоровую куколку, подаренную любимой преподавательницей из университета, – открыла присланные корреспондентами видео и начала писать. Она не заметила, что ветерок из приоткрытого окна играет с флаером книжного магазина «Под звёздами», лежащим у неё на столе.

***

«О, нет».

С фотографий на неё смотрела старушка с печальными добрыми глазами и белоснежными волосами. Валентина Анисимова оказалась той самой известной в прошлом детской писательницей, про которую сейчас мало кто помнил, но Евдокия любила её книги в детстве. Ещё при первом прочтении новостей об этом происшествии у Евдокии промелькнула такая мысль – не писательница ли бабушка, – но она почему-то подумала, что её Валентину Анисимовну не могли оставить в доме престарелых. А теперь получается, что…

«О, нет, нет, нет».

«Весёлый енот и его друзья», «Космические приключения» – она взахлёб читала эти книги под одеялом с настольной лампой. А в её собственном блокноте ещё только зарождались очертания Белой Бороды и других героев.

И теперь, пока Белая Борода стоял за её плечом, Евдокия слушала рассказ местного жителя о пропаже кумира её детства. За другом плечом, надо сказать, периодически стоял реальный человек – корректор Ирина Неупокоева, – и держала руку на пульсе по поводу запятых. И цены бы ей за это не было, если бы каждое обсуждение синтаксиса действительно было бы обсуждением, а не началось бы как поединок на мечах в самый неподходящий для этого момент. Но это уже совсем другая история.

– Она уже давно не появлялась в своём доме, – сказал на видео сосед Валентины Андреевны, показывая на деревянный домик с синими резными рамами. – В последнее время была в «Грустном доме».

– «Грустный дом»? – спросил корреспондент.

– Это мы, старики, так приют называем.

Корреспондент встал на носочки, заглядывая в окно дома Валентины Анисимовой. Дедуля при виде этого вздрогнул. Евдокии стало так неловко, будто это она совала нос в окно. У неё вообще часто такое было, что когда она прослушивала присланные      продюсерами аудиокомментарии, в которых спикеры кричали или ругались, Евдокия смущалась так, словно сама разговаривала с ними.

– Раньше Валентина Анисимова уже выходила из дома?

– Насколько я знаю, нет, милок.

– Вы не знаете, куда она могла пойти?

– Не знаю… Да куда-уж пойдёшь в одной ночнушке? Авось, много куда и не сходишь.

– Значит, в момент пропажи она была в одной ночнушке?

– Да, так говорят.

– И вы не знаете, куда она могла пойти?

– Говорю же, нет.

Белая Борода утешительно погладил Евдокию по плечу.

«В одной ночнушке», – записала она.

– А домой она не приходила?

– Думаю, нет, вы же видите, что дверь-то авось заколочена.

– Местные жители её не видели?

– Авось, нет. Только на тех улицах была, что рядом с «Грустным домом». Там и цветы оставляла в дверях людей.

Корреспондент задумался. Евдокия тоже.

– А родственники у неё были? – наконец, спросил журналист.

– Да какие же у неё родственники, милок? Раз она оказалась в «Грустном доме».

Корреспондент, слегка оттолкнув дедулю, снова заглянул в окно. Но… стоп. Евдокия остановила видео и увеличила кадр, с гулко бьющимся сердцем вглядываясь в окно. Там виднелась стена дома с иконами, старинными фотографиями и копиями старых книг. Но было среди них ещё кое-что, на что Евдокия не могла не обратить внимания – в свете последних событий. Это был, казалось бы, обычный на первый взгляд рисунок. Она сфотографировала на телефон прямо с экрана. И быстро отложила телефон в сторону, торопясь закончить текст.

За её спиной кто-то встал, но Евдокия в спешке не обратила на это никакого внимания. Пока корректор Муза Малинина, кашлянув, вдруг не сказала тихо:

– «Подруга».

«Подруга» – это основное прозвище Натальи Зверевой, данное ей коллегами для того, чтобы можно было спокойно обсуждать её. И, конечно, теперь «Подруга» стояла за спиной Евдокии, внимательно наблюдая за тем, что она делает. У Евдокии от напряжения вспотела спина, а окружающие стали бросать на неё сочувственные взгляды.

«Если не обращать на это внимание, оно исчезнет, – отчаянно подумала Евдокия. – Исчезнет…».

– Экран твоего телефона включен – значит, ты не работаешь! – победоносно объявила Наталья. – Ты сидишь в соцсетях!

– Нет, я работаю, – пискнула Евдокия и от волнения сжала в руке флаер книжного магазина. – Материал как раз пишу.

– Она действительно оканчивает, – встрял Гена и взлохматил свои волосы.

Он всё время лохматил себе волосы, когда волновался. А лохматились они хорошо – тёмные, длинные – почти до плеч.

– Заканчивает, – подняла палец Ирина Неупокоева. – Оканчивать можно только учебные заведения.

– Не пытайтесь меня обмануть! Вы постоянно пытаетесь меня обмануть, – заявила Наталья.

– Но я не заходила в соцсети, я работала.

– Петя, ты слышал? Она со мной ещё спорит. Я буду штрафовать вас за пользование соцсетями…

– «Использование», – на всякий случай исправила Ирина.

– Сядьте! Уже сил нет это терпеть. Начните, все, наконец, работать! Берите пример с соседней смены или с Инессы и Нинель.

Близняшки обе приосанились, хотя тоже не выносили «Подругу». Говорят, до того, как Евдокия устроилась на эту работу, «Подруга» не слезала с Инессы, а потом, очевидно, решила переключиться на более подходящую и слабую рыбёшку, запутавшуюся в глубокой тине.

– Но я не сидела в соцсетях, – произнесла Евдокия, надеясь, что её голос не слишком дрожит. – Это легко проверить – на всех моих страницах написано, что я заходила в последний раз ночью.

Наталья резко замолчала, словно кто-то остановил время, как в «Зачарованных» (жаль, что это нельзя сделать на самом деле). Но её лицо всё ещё осталось перекошенным от ярости, брови подняты, взгляд безумный – как у кошки Евдокии перед нападением на ногу хозяйки под одеялом. Ирина Неупокоева быстренько села обратно на место.

Евдокия мужественно попыталась закончить предложение, но у неё это не получилось. Сложно работать, когда кто-то стоит у тебя над душой. Руки начали слегка дрожать, и вместо: «Полиция проводит проверку» получилось «Полция проводит провреку».

«Подруга» вслух прочитала это. Ирина Неупокоева сглотнула.

– Десять опечаток, Петя, десять! – завизжала Наталья. – И ты держишь таких людей на работе. И знаешь что, мое терпение не бесконечно. А вы куда смотрите, Ирина? Я всегда знала, что в издании «Удивительное рядом» пишут идиоты, но это уже переходит всякие границы.

Она резко замолчала, втянув в себя воздух. Посмотрела на Евдокию так, как будто хотела ударить. Но потом неожиданно произнесла уже более спокойным тоном:

– И да, не забудьте пройти опрос от отдела кадров по поводу работы в издании. Плохо – это не то, что у вас нет мозгов, но и то, что вам абсолютно всё равно на эту работу.

«Подруга» ушла, грохоча каблуками так громко, что Витечка чуть не упал со стула. Коллеги проводили её взглядами – кто-то закатил глаза, кто-то печально вздохнул. Гена и Ваня нагнулись друг к другу, обмениваясь, несомненно, лучшими новыми шутками про «Подругу». Хотелось бы их услышать, но сейчас было не то настроение – Евдокия выдохнула, пытаясь успокоиться.

Ситуация на работе уже была такова, что хотелось оборачиваться к воображаемому оператору, как в сериале «Офис», и качать головой.

***

Опрос по поводу работы в издании

Ваше имя: Ирина Неупокоева

Должность: корректор

Вопрос № 58: Уровень Вашего удовлетворения работой в издании от 1 до 10?

Ответ: 1

Вопрос № 59: Уровень Вашего удовлетворения коллективом от 1 до 10?

Ответ: 1

Вопрос № 60: Ваши пожелания?

Ответ: Вы знаете, я не поняла, почему вы ставите двоеточие после каждого номера вопроса и вопросительный знак на конце каждого вопроса. Буду рада получить разъяснения. Спасибо!

***

Ваше имя: Валерий Вяземский

Вопрос № 60: Ваши пожелания?

Ответ: Сократить должность главного редактора, а на его рабочее место поставить горшок с пальмой.

Евдокия смогла спикировать на первый этаж, к подвеске, только после работы – за весь рабочий день у неё не было и десяти свободных минут. К счастью, бегать было удобно – она же не надела те жуткие белые туфли дизайна 90-х, которые ей недавно всучила на день рождения тётя Таша. Даже Глаша тогда сказала:

– Таша, это же туфли из 90-х, у тебя на свадьбе такие были.

– Ну и что? Те старые, а это новые, – ответила Таша.

На первом этаже Евдокия попыталась сквозь толпу пробраться к витрине с подвеской. Она осталась верна своей неуклюжести и по пути случайно стукнула незнакомого рыжего парня прямо в интимное место – не надо было ей так сильно размахивать руками.

– Ой, извините, – выпалила Евдокия.

– Ничего, – усмехнулся он. – Можно ещё.

Она моргнула, но он за это время успел исчезнуть среди людей. На его месте оказался Петя в обществе нескольких коллег и того незнакомого высокого шатена в чёрном костюме, с которым Евдокия уже видела Петю. Это странно, но незнакомец выделялся среди остальных, и Евдокия даже не могла объяснять, чем именно. Наверное, дело в проницательном, умном взгляде, с оттенком какой-то печали. Нос сильно выделялся, хотя явно был не восточным. В целом его внешность трудно было назвать красивой, но и «некрасивая» – это тоже не то слово.

Просто она… необычная?

– Все знакомьтесь, – начал Петя. – Это мой старый друг, Марк Снежин. Он учёный и приехал посмотреть на подвеску.

– Ну, конечно, на подвеску, – встрял Ваня. – Что ещё у нас тут можно увидеть?

– Спасибо, Ваня, – очаровательно усмехнулся Петя. – Марк будет изучать подвеску, принимать участие в съёмках о ней и может консультировать вас по поводу текстов, а потом заберёт её в музей. Не обижайте его. И прекрати на него так жадно смотреть, Сергей.

Раздались смешки, а Сергей Сморщук с досадой фыркнул, отвернулся и не забыл глянуть на ножки стоящей неподалёку девушки.

– Добро пожаловать в нашу редакцию! – весело сказал Гена Марку. – А ты правда учёный? Скажи что-нибудь по-учёновски. Знаешь латинский?

Ваня, Петя, Муза, Валера и Евдокия засмеялись, но Марк Снежин уставился на Гену, словно увидел сумасшедшего.

– Да, я действительно человек из мира науки, – наконец, сдержанно отозвался он.

– Может, тусанём вместе? – Гена хлопнул Марка по плечу.

Тот слегка дёрнулся с таким видом, как будто в него кинули птичьими экскрементами. А потом осторожно отодвинулся от Гены.

– Благодарю, – прохладно произнёс Марк. – Но меня интересует, в первую очередь, подвеска. Пётр, можно тебя на пару слов?

Коллеги переглянулись под впечатлением от его холодного тона. А Евдокия решила пробираться дальше к подвеске. Но кто же знал, что ей и Снежину придёт в голову одновременно сделать шаг в одну и ту же сторону.

– Ой, простите, – выпалила Евдокия.

Снежин быстро протянул руки, словно боялся, что она упадёт. Они уставились друг на друга – она, покрасневшая и смущённая, он – серьёзный и холодный. Но Евдокию снова удивили его глаза – синие, с какой-то спрятанной в них тревогой и мягкостью, они совсем ему не подходили. Она удивлённо моргнула, а Снежин быстро отпустил её с таким видом, словно случайно схватился голыми руками за раскалённую сковородку.

– Простите, – снова сказала она.

– Ничего, – холодно отозвался он и взглянул на неё без всякого интереса. – Ничего страшного, что вы не стоите на ногах. У вас же сидячая работа.

Снежин отошёл к Пете. Некоторые стали переглядываться. Нинель и Инесса оценивающе уставились на Марка, а потом демонстративно подошли и присоединились к их с Петей разговору. Евдокия немного полюбовалась улыбкой Пети и заметила, что Инесса бросила на неё ехидный взгляд, а потом быстро начала что-то рассказывать сестре, Пете и Марку. Остальные трое бросили взгляды на рубашку Евдокии.

«Отлично, Марк Снежин появился здесь всего несколько минут назад, но она уже выставляет меня перед ним клоунессой, – мрачно подумала Евдокия. – Я вообще считаю, что это очень некрасиво – поднимать свою популярность у мужчин за счёт какой-нибудь несчастной вроде меня».

Она подумала, что даже если у человека куча комплексов, и уровень самооценки настолько низкий, что его нужно рассматривать с лупой, он всё равно достоин счастья и может его построить. Хотя действительно очень жаль, что её вторая половинка не может проявиться у неё прямо в шкафу.

Когда Евдокия уже продвигалась к витрине, она заметила взгляд Пети, показавшийся ей странным. Ведущий словно хотел в чём-то признаться ей, но не решился. Но это продлилось всего мгновение, и Петя, мягко улыбнувшись, отвернулся.

Подвеска лежала на чёрной бархатной подушечке. Вроде бы в ней не было ничего необычного, но она казалась предметом, который словно попал сюда из другого мира. Евдокия стала представлять, как к ней прикасались руки мастера и как затем женские пальцы нежно играли с ней на ладони. Могла ли действительно существовать Лесная Дева? Могла ли быть с ней связана какая-то мистика? Евдокии хотелось верить в мифы, легенды, старинные предания, нашептанные бабушками любимым внучкам у печи под стрекот цикад за окном.

– Смотри-ка, – сказал Валера, – а витрина-то не закрыта.

Он открыл стеклянную дверцу, протянул руку и осторожно потрогал подснежник.

– Ой, Валер, – заволновалась Муза. – Осторожнее, увидят.

– Всё нормально, я знал, что нет сигнализации. Между прочим, «Подруга» ещё уже трогала. Даже специально приезжала сегодня утром на работу в чёрных очках.

Евдокия и Муза медленно переглянулись.

– Как это? – спросила Евдокия.

– Вы же помните, что моя смена на этой неделе с шести утра? Так вот, кофейный автомат у нас на этаже был сломан. Я спустился вниз в свободную минутку, к этому. Смотрю – в редакцию входит «Подруга» в чёрных очках, с пучком. Выглядела так, как будто не хотела, чтобы её узнали.

– А ты что? – спросила Муза.

– А я спрятался за пальмой. Не хотелось мне слушать её крики: «Почему ты спустился за кофе среди рабочего дня? Почему ты пошёл в туалет? Как ты смеешь дышать?». И я увидел, как она быстро прошла к витрине, открыла дверцу в красных перчатках, прикоснулась к подвеске. И…

Евдокия и Муза замерли, глядя на него.

– И что? – нетерпеливо переспросила Евдокия.

– И ничего. Быстро одёрнула руку, словно обожглась, закрыла дверцу и пошла обратно. Как ни странно, на выход из редакции. Через несколько часов она пришла на работу к своему рабочему времени. Но уже была без перчаток, очков, в другой одежде, без пучка и с таксой Ваксой.

– Плаксой, – машинально поправила Евдокия.

– Как странно, – отметила Муза.

– А знаете, что ещё странно? – сказала Евдокия и потянулась к мобильному телефону. – Пропавшая детская писательница Валентина Анисимова тоже интересовалась подвеской. По крайней мере, дома у неё на стене висел рисунок. Очень похоже на этот подснежник. Правда, изображение схематичное.

Евдокия открыла фотографию с рисунком. Она волновалась. Для верности схватила из сумки салфетку и, глядя на подвеску, попыталась изобразить её в нескольких линиях и кружочках. Потом сравнила с рисунком на фото и вздрогнула.

– Одно и то же! – воскликнула Муза. – Ребята, мне как-то страшно стало. Пойдёмте отсюда.

Пришлось уйти. Но Евдокия уже не могла об этом не думать. После работы она снова подошла посмотреть на подвеску. Подснежник лежал на подушечке, как ни в чём не бывало, а стеклянная дверца на этот раз была закрыта. Евдокия сделала несколько фото подснежника, но потом ей показалось, что кто-то за ней наблюдает.

Погруженная в свои мысли, она зашла в буфет за кофе. После оплаты сказала девушке-продавцу: «Спасибо» и пошла к выходу, забыв про напиток.

– Стойте! – окликнула её продавец. – Кофе забыли!

***

Дневник души. Часть 1

Яркий свет бил в глаза, справа пролетело что-то белое. Через несколько мгновений, когда глаза привыкли к свету, стало понятно, что это чайка. Наш герой (или героиня, я сама не знаю) пару секунд удивлённо смотрел на птицу, а потом обратил внимание на облака вокруг и город – под ногами.

Стоп. Что? Что происходит? Он отчаянно замахал руками и ногами и ощутил, что начинает быстро падать. Да что же это такое? Сообразив, что может погибнуть, он перестал двигаться, и приземление замедлилось. Каким-то чудом ему удалось плавно приземлиться на твёрдую почву. И тут он запоздало понял, что не видит ни своих рук, ни ног. Он вообще не видел своего тела – только бледные очертания, похожие на туман.

Поражённый, он пытался потрогать свою голову и плечи. Ему показалось, что он чувствует свои руки, но он не мог ими ни к чему прикоснуться. Не мог пощупать мягкую мокрую траву. И совсем не ощущал дождя, который лил так, словно стыдливо пытался смыть человеческие прегрешения.

Раздался смех. Он поднял голову и увидел незнакомого человека на крыше расположенного рядом фотоателье. Молодой рыжеволосый мужчина в джинсах, с раскрашенном под клоуна лицом и причудливом малиновом пиджаке спокойно сидел на крыше и смотрел прямо на него. Наш герой быстро оглянулся. Увидел несколько прохожих – старичка с собакой, мать с коляской, но никто из них его не замечал. Дедуля прошёл прямо сквозь него, и только собака внимательно посмотрела и тявкнула – словно с сочувствием. И тогда он снова поднял глаза на рыжего незнакомца. Может, тот смотрел на самом деле не на него? Он обернулся, но за своей спиной ничего не увидел, кроме забора детского сада, за которым сейчас не было детей.

– Кто ты? – спросил он.

Точнее, должен был спросить. И чувствовал, как шевелит губами, но слов своих не услышал. «Кто ты, кто ты, кто ты, ты слышишь меня, видишь меня?» – безмолвно кричал он.

– Я тебя слышу и вижу, – последовал спокойный ответ.

Он окончательно перестал понимать происходящее. Его словно выдернули с важного места, которое он занимал, и поместили сюда. Или он вовсе перестал существовать?

– Поздравляю, ты умер. Или умерла, – ответил рыжий парень таким будничным тоном, словно просил на рынке у продавца взвесить ему ещё картошки. – Прости, не могу определить твой пол. Видишь ли, я вижу только силуэт.

Смерть? Этого не может быть.

– Силуэт?! А голос? Как ты слышишь мой голос? – спросил он.

Рыжий поморщился.

– Я не слышу его. Он словно звучит в моей голове. Формально это мой голос – тот самый внутренний голос, которым я читаю книги или что-то обдумываю.

– Но почему-то его слышишь?! Что происходит?!

– Слушай, не приставай ко мне с вопросами, душа. Это ты умер или умерла, а не я. Мне недосуг тут сидеть и болтать с привидениями.

Мир словно закружился вокруг него, и ему казалось, что он падает в пропасть. И только насмешливое лицо рыжего нависало над ним. Смерть, вот и она. Как это странно и неожиданно…

С другой стороны, он всё ещё здесь. Он ещё не ушёл? Или уходит. Ему дадут время попрощаться с важными людьми?

У него ведь есть важные люди?..

Так, нет смысла паниковать. Он всё ещё здесь. Он всё ещё здесь – значит, зачем-то это нужно. Надо что-то делать. Попытаться себя спасти. И спасти… кого-то ещё? Он нахмурился, пытаясь вспомнить. Жуткое ощущение того, что его резко выдернули откуда-то, где осталось нечто очень важное, не покидало. Ему нужно было туда. В этом был смысл его жизни. Ему нужно было кого-то спасти!

Он внимательно посмотрел на рыжего, который уже потерял к нему всякий интерес. Рыжий ковырялся в странном приборе, похожем на пульт или на старую модель телефона. Он направлял прибор в разные стороны, как будто что-то искал.

– Кто я? – спросил он у рыжего. – Как мне вернуться?

Рыжий закатил глаза.

– Наверное, об этом спрашивают все привидения. Но, приятель или прекрасная леди, – я думаю, вернуться невозможно.

– Но я всё ещё здесь.

– В каком-то смысле да.

– И что мне теперь делать?

Рыжий вздохнул.

– Слушай, я не проводник для душ. Тебе надо прочитать какую-нибудь книгу вроде «Что делать, если вы стали привидением». Наверняка такая есть. Наверняка она есть в книжном магазине «Под звёздами», там полно всякой ерунды.

Он почти не обратил внимания на этот странный монолог, в котором не нашёл для себя ценной информации.

– Мне нужно кого-то спасти, – твёрдо произнёс он.

Равнодушный собеседник наконец-то перевёл взгляд на него.

– Ты кого-то спасал? Или спасала? Скажи уже свой пол, наконец.

Он помедлил с ответом. Потому что когда осознаёшь страшные для себя вещи, их порой не хочется даже озвучивать – кажется, что они тогда точно укрепятся в реальности, а не окажутся просто кошмарным сном. Голова болела, и что-то важное, что он точно знал, но не мог вспомнить, ускользало от него. Странное чувство – ты знаешь, что ты что-то знаешь, но не можешь это вспомнить.

– Я не знаю, – наконец, сказал он. – Абсолютно не представляю.

Пару секунд рыжий молча смотрел на него. Потом он убрал прибор в вызывающе фиолетовый рюкзак, подправил свой не менее кричащий пиджак и весьма эффектно приземлился рядом с ним. Это был не прыжок и не падение – рыжий словно пролетел по небу. Так, будто он делал это всегда! Будто это было абсолютно нормально для него.

Душа окончательно перестала что-либо понимать.

– Как это – не представляешь? – спросил рыжий. – Не знаешь, джентльмен ты или леди? Старик или старушка? Мальчик или девочка?

– Не знаю. Ты тоже умер?

– Нет! Вот ещё!

– А почему ты меня видишь? И… умеешь летать?

Рыжий внимательно посмотрел на силуэт своего собеседника.

– Хм, а ты довольно необычен для обычного человека… Интересно. В общем, я волшебник. Да-да, мы живём среди вас, обычных людей. Меня зовут Май Паустовский. А теперь объясни – кто ты и как ты умер?

Душа медленно выдохнула и вдохнула, хотя и не ощущала своего дыхания. Наверное, так она успокаивалась в той… прежней жизни.

– Говорю же – не знаю. Я не знаю своё имя. Не знаю, кто я. Не помню свою жизнь. И не помню, как умер.

– Ты не помнишь свою смерть?

Душа начала злиться:

– Ты так и будешь повторять за мной последние слова?

Рыжий откинул волосы с лица и усмехнулся.

– Хо-хо-хо, полегче, привидение. Я спрашиваю, потому что обычно привидения, в общем-то, выглядят более четко. Как выглядели в жизни, понимаешь? Их голоса хорошо слышны. И они помнят себя и свою смерть.

– То есть, со мной что-то произошло?

– Похоже, – Май Паустовский стал обходить силуэт со всех сторон. – Вот чума. Наверное, ты был убит. Или проклят. Скажи, ты совсем не представляешь, какого ты пола?

– Нет.

– И возраста? Спрашиваю в надежде, что ты хотя бы юная дома. И что тебе есть 18. Не хочу, чтобы люди обо мне подумали не то, даже несмотря на то, что ты привидение.

Этот пустослов явно не собирался помогать. А ведь каждое мгновение в такой ситуации наверняка бесценно. Душа решительно отвернулась и пошла в сторону продуктового магазина.

– Эй, ты куда? – возмутился Май. – За хлебом привидения не ходят!

Паустовский засеменил следом. Он необычно двигался – как-то слишком картинно. Новый знакомый напомнил Душе артиста, который всегда чувствовал себя словно на сцене и обожал быть в центре внимания. Хм… интересно, видела ли Душа в своей жизни артистов?

– Ладно-ладно, подожди, – заявил Май. – Так и быть, я могу украсить своей компанией твои поиски э-э-э… себя. Твоё счастье, что ты необычное привидение, а я волшебник, энтузиаст и гедонист, которому сейчас абсолютно нечего делать.

Душа без всякого энтузиазма посмотрела на этого гедониста. Май Паустовский улыбнулся во всё лицо и протянул Душе руку, но та не ответила на улыбку. Интуиция подсказывала, что доверять этому типу – нельзя. Он наверняка хотел просто поразвлечься или искал для себя выгоду из этой ситуации.

Но тем не менее, другого помощника у Души сейчас не было. Она протянула свою руку в ответ, и наверняка рука сейчас слегка дрожала.

– Никогда ещё не пожимал руку привидению, – заявил самопровозглашенный волшебник. – Странное ощущение. Ну так что, ты совсем ничего не помнишь о своей жизни?

Душа остановилась и стала смотреть на дуб с зелёными листьями, от которого доносилось птичье чириканье. Как странно, что жизнь вокруг продолжается, когда ты умер.

– Я кое-что помню, – проговорила она. – Это имя.

– Твоё?

Она задумалась.

– Нет… думаю, нет. Точно нет. Точно не моё. Но оно для меня очень важно.

– Важно в хорошем смысле или в плохом?

Она снова прислушалась к своим ощущениям.

– Не знаю.

– Так что за имя?

Она подошла к дубу и прикоснулась к коре. Под её прозрачной, почти неосязаемой ладонью был виден муравей, который смешил по дереву по своим делам. Это дерево ей напомнило о чём-то, но она, конечно, не вспомнила, о чём.

– Имя «Якоб», – спокойно произнесла она, не глядя на Мая.

Почему-то ей не хотелось говорить это имя своему новому знакомому. Это было что-то слишком личное.

– Дорогое привидение, так ведь это может быть кто угодно, – Май картинно развёл руки. – Имя твоего любимого человека, если ты дама. Имя твоего сына. Любимого актёра. Или даже твоего убийцы.

– Ты поможешь его найти? – спросила она.

Май уставился на него:

– Эта фраза для тебя что, недостаточно зловеще прозвучала? «Или даже твоего убийцы»!

– Мне нужно.

– Ты не думаешь, что в твоей жизни могло произойти что-то страшное? Может, это и хорошо, ты ничего не помнишь?

– Нет. Мне это необходимо, – уверенно сказала она.

Май Паустовский некоторое время смотрел на Душу, и трудно было понять, о чём он думает.

– Хм. Ясно. Ну что же, тогда пошли. У меня появилась идея.

– Какая? Будешь помогать мне с помощью магии?

Наверное, в жизни для Души это прозвучало бы дико. Но сейчас были не те обстоятельства, чтобы удивляться чудесам окружающего мира, когда твоя жизнь просто взяла и перевернулась с ног на голову. Когда её у тебя отняли.

Волшебник снова усмехнулся.

– Ну, не обязательно с помощью магии, – заявил он. – Знаешь, у нас есть ещё секретные оружия. Например, Интернет.