Читать книгу Нет права жить, нет права умирать - Ольга Грон - Страница 2

Как быстро закончилось лето – словно его и не было. Казалось, ждешь целый год, считаешь дни до него, отмечая в календаре, как будто время начнет бежать быстрее. Но от этого дни лишь тянутся, и не знаешь, когда все это закончится. Потом раз – и лето наступает. Наступает резко – так, что даже не успеваешь опомниться, бьет обухом по голове свободой от бесконечных уроков, никому не нужных секций, нравоучений мамы и всей прочей ерунды. А затем время резко ускоряется, и все оставшиеся дни пролетают один за другим, торопливо исчезая в бесконечности мироздания.

Это лето, правда, не было таким скучным. Первый раз в жизни мне предоставили толику свободы и не загнали, как обычно бывало, в деревню, где жила моя бабушка. Это вовсе не значит, что я не любила бабушку. Напротив, она была одна из немногих по-настоящему дорогих мне людей, а не те предатели, что везде окружали. Этим летом я смогла насладиться покоем и тишиной, оставшись дома одна, и посвятила себя книгам.

Я читала с раннего детства, еще с тех пор, как меня научила бабушка, а мне тогда было всего-то года четыре. Я перелопатила весь скудный запас книг, что оставался в нашей старой квартире. Большую часть мама вывезла, приговаривая, что они мешают и лишь собирают пыль. Раньше их покупал отец, но он давно развелся с матерью, оставив ей квартиру, убрался восвояси и женился на другой женщине.

Но зато недалеко от дома открылась библиотека, в которой летом я была одним из немногих посетителей. Покупать новые книги не позволял скромный бюджет, а мать не интересовалась моими желаниями, увлекшись очередным в ее жизни мужчиной.

Я глотала все, начиная от женских детективных романов и заканчивая научной фантастикой, удивляя пожилую женщину-библиотекаря. Она узнавала меня сразу, как только я входила, и дверь библиотеки скрипела – наверное, никто и никогда не смазывал петли. Конечно же, читала я и электронки, но долго сидеть перед монитором компьютера напрягало, а на электронную книгу никак не могла раскрутить мать, поскольку она считала ее никому не нужным гаджетом.

И пока знакомые девчонки тусовались в различных местах, загорали на пляже, летали с родителями на курорты в Болгарию, Турцию и другие неведомые мне места, я сидела в парке на одной и той же зеленой скамейке, углубившись в истории, и проникалась лишь мне доступными в тот момент мирами.

Если бы только могла тогда представить, в какую историю попаду сама…

Я не оговорилась насчет знакомых. Друзей настоящих у меня не было вообще. Были те, кто пытался сделать вид, что является другом, но в душе я знала, что это далеко не так. Они все ненавидели меня за то, что я не такая, как они, смеялись, когда проходила мимо, избегая гламурных компаний.

Я старалась не обращать на них внимания, но иногда меня доводили до слез, и я убегала прочь, чтобы не видеть их. Хотя с моей внешностью вроде бы все в порядке: лишним весом никогда не страдала, рост средний, глаза серые, волосы темно-русые. Обычная девчонка из самой обычной средней школы.

Я не всегда была изгоем. Это произошло несколько лет назад. Никто не знал, из-за чего все началось, даже моя мама. Правильнее сказать – особенно моя мама. Да ей до меня и дел-то особо не было. Она работала или же занималась наведением порядка в личной жизни (что как раз попадало в раздел фантастики).

И вот лето на исходе. На календаре, что висел на кухне напротив окна, тридцать первое августа. Этот день я обвела черным маркером, обозначив окончание хорошей жизни.

Я возненавидела школу давно. Дело было не в уроках, которые всегда давались с легкостью. Учителя относились ко мне трепетно, даже жалели, видя мое угнетенное состояние. К тому же, заметив в моих руках «бестселлер» прошлого года, наш школьный психолог – молодая девушка, что только пришла работать к нам в школу – взялась за меня со всей силой, на которую была способна. Но она так и не узнала моей тайны. На самом-то деле я никогда не задумывалась про самоубийство, лишь глотала очередную информацию, иногда представляя себя на месте главной героини.

Отчасти дело было в моих одноклассниках, которых ненавидела я, и которые ненавидели меня. Особенно отличались некоторые личности. Например, Сашка Маркин – белобрысый наглый мальчишка, задирающий с детства. С возрастом он начал придумывать более извращенные способы, чтобы вывести меня из себя, получая от этого удовольствие. Или Лера Каткова – высокая брюнетка, которая пользовалась мной, чтобы в очередной раз списать домашнее задание. Она считалась самой умной девочкой в классе, но исключительно потому, что ее отец был одним из спонсоров школы. Остальные тоже особо не отличались в моих глазах добрым отношением и поступками.

Последнее свободное лето моей жизни пролетело быстрее предыдущих. Ведь хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Следующее лето не обещало вольной жизни, впереди ЕГЭ и поступление, а я даже не знала, кем хочу стать. Наверное, патологоанатомом – хоть не придется общаться с живыми людьми. На этом и остановилась, когда почувствовала необходимость определиться с будущей профессией.

Я сидела на кухне, уставившись в окно. На скамейке напротив облезлого подъезда пятиэтажки собрались все пенсионерки двора, вокруг расположились вечно голодные кошки, жадно провожая взглядами каждое движение кормилиц.

Было тихо: почти все соседские машины разъехались, освободив тесные асфальтированные парковки, покрытые грязными лужами. А я все пыталась представить себя не в нашем городишке, а где-нибудь в невообразимых далях волшебных миров прочитанных за лето книг. Но вдруг подняла голову, услышав, что происходит что-то новенькое.

– Черт, что за ерунда? – произнесла вслух. Потом поднялась, пытаясь рассмотреть, что случилось в нашем дворе, пока я витала в облаках.

Серая грязная иномарка, сдавая задом, въехала в блестящий черный джип моего нового соседа, сигнализация пронзительно заревела на весь двор. Бабки не преминули возможности обсудить событие, окружили несчастного водителя, который растерянно озирался по сторонам в поисках хозяина джипа. А тот, видимо, сладко спал в квартире напротив нашей, поскольку вернулся под утро.

Слышала я ночью, как он приехал с музыкой, переполошив мирно дремлющих котов. Окна моей спальни выходили во двор, и я как раз дочитывала историю про Дориана Грея, не в силах остановиться, когда это произошло.

Вскоре на поле боя, расталкивая локтями бабок, проклинающих сигнализацию и всю современную молодежь, показался и мой сосед, Станислав. Его помятая майка не была заправлена в джинсы и смешно топорщилась в стороны, сам он имел вид напыщенного индюка, которого разбудили.

Почесав стриженую голову, он взглянул на смятый металл дверцы автомобиля, прикидывая, во что обойдется ремонт, лишь потом соизволил отключить какофонию, вернув во двор тишину. Но бабки загалдели с новой силой, расписывая на все лады звуки его сигнализации, по их словам, уже доставшей весь белый свет.

– Тихо! – раздался возмущенный крик Стаса, заставив замолчать бабулек. – Дайте разобраться!

Ловить здесь больше было нечего. Бабки с недовольным видом чинно расселись на скамейки в ожидании приезда патрульной машины, из серой иномарки виновника, оглядываясь, вылез пожилой мужчина, который тоже ждал окончания атаки со стороны моих злобных соседок.

Звонок сотового отвлек меня, и я медленно сползла с подоконника на пол, лениво потянулась за стареньким мобильным. Он нервно подпрыгивал на кухонном столе.

Я ответила, услышав родной, но совсем нелюбимый голос. Я, конечно же, по-своему любила мать, но ее причуды мешали мне жить. Порой казалось, лучше вообще быть одной, потому как я не могла понять, для чего ей нужна.

– Да, мам, – сонным голосом произнесла я, открывая при этом холодильник.

– Карина, ты встала? Решила не будить тебя сегодня, все же последний день каникул, – раздался голос мамы в трубке, немного раздраженный, впрочем, как всегда.

– Встала, куда я денусь, – протянула в ответ, изучая взглядом опустевшие полки холодильника. – Мам, что сегодня есть будем?

– Кариш, я в морозилке пельмени оставляла. Свари, сегодня задержусь на работе.

– Хорошо, мам, сварю, – неохотно согласилась я.

– Ладно, если чего понадобится – звони. Ты, кстати, уже приготовила себе вещи?

– Мама! – воскликнула я. – Я в джинсах пойду.

– Карина, это же первый учебный день! Какие джинсы?!

– Я под них рубашку белую поглажу! – нашлась я. – Но ту юбку не надену, даже не проси.

– Ладно, твое дело. Мне пора бежать. Если выдастся свободная минутка, я тебе позвоню.

Как же, одна из тех, кто часто звонил. Я прекрасно знала все ее уловки, и то, как она работает. И даже знала, с кем она проведет сегодняшний вечер, ведь не раз видела за последний месяц, кто подвозил маму домой. Очередной любовник, которого она мечтала сделать моим ненаглядным папой.

Спасибо, мне одного уже хватило!

От неприятного воспоминания телефон приземлился на пол, подпрыгнул и замер. Я наклонилась, чтобы поднять его, положила на покрашенную белой эмалью полку, где стояла немытая месяц микроволновка. Стоило все же вымыть, но руки никак не доходили, а моей маме до нее и дела не было.

Потянулась к дверце холодильника, который встретил меня своими пустыми полками. А вот и пельмени. Я ненавидела их, это много кому показалось бы странным, но за последние годы пришлось съесть их столько, что начало воротить. Уж лучше просто пожевать корку позавчерашнего хлеба. Но желудок издавал урчащие звуки. Тяжело вздохнув, я поставила кастрюльку в раковину, включила кран и вернулась к наблюдательному посту.

Но там, видно, все порешили на месте: у соседа наверняка было оформлено «каско», поскольку за десять минут во дворе не осталось ни Станислава, ни неуклюжего владельца серой иномарки, ни котов. Лишь один джип Стаса одиноко красовался у бордюра, зияя большой вмятиной на передней дверце и крыле.

Стало интересно, кем же он работал? По утрам сосед стабильно отсыпался, выползая из дома лишь часов в одиннадцать-двенадцать, потом возвращался на часок-другой в промежутке с шести до восьми вечера и так же исчезал до утра. Я частенько сталкивалась с ним на площадке третьего этажа, но он никогда не замечал меня, либо просто делал вид, что меня нет рядом. Это обстоятельство не расстраивало, ведь знакомиться с ним в мои планы не входило категорически.

Я повернулась, вдруг поняв, что вода полностью заполнила раковину и вот-вот польется на пол.

Почему все так несправедливо? Жить и так тошно, а завтра все начнется вновь. Ненавижу всех, ненавижу проклятую школу и все, что с ней связано. С этой мыслью я резко повернулась и оторвала лист календаря с надписью «август», где мое лето закончилось, а последний день, как знак чего-то недоброго, мельтешил в глазах черным кружком. Смяв листок, запустила в форточку прямо в машину соседа.

***

Ненавижу первое сентября. Я слишком часто употребляю это слово, Петр Алексеевич? Но что делать, если так и было.

В школу шла медленно, еле тянула ноги, путь был неблизким. Вышла поздно, чтобы не пробыть там ни одной лишней минутки, растягивала время своего похода, выбрав длинный путь в обход новой стройки, за которой располагался поросший бурьяном пустырь.

Странное явление для центра городка – когда-то там находилась спортивная площадка, потом все поросло травой, лишь ржавые футбольные ворота торчали из бурьяна. Вскоре пустырю предстояло стать новым магазином, но пока финансирование прикрыли, и там ничего не менялось уж лет как пять.

Строящееся здание было обнесено бетонным забором, с другой стороны от площадки находилась другая часть парка, о котором я уже упоминала. Так вот, между парком и стройкой проходила старая дорога, по которой с грохотом проносились грузовики, добивая дырявый асфальт, роняя щебень, что лез потом под ноги.

Но самым противным было не это. Примерно посредине забора располагались ворота, за которыми стоял вагончик сторожа. Сторожа самого никогда не было видно, но вот свора бездомных собак, которых он прикормил, подобно стае голодных волков провожала каждого, кто рисковал сунуться в их владения.

Не то что я боялась собак. Напротив, всю жизнь выпрашивала у матери хоть какого-нибудь малюсенького щеночка, но после развода она категорически отказалась от этой идеи.

Но вот эти собако-монстры наводили на меня какой-то панический ужас. Иногда, конечно, можно было проскочить мимо незамеченной, но зачастую они вылетали из-под ворот и с истошным лаем гнали любого прохожего, пытаясь оттяпать икры ног. Так было и в тот раз. Но если бы этого не случилось, не произошли бы дальнейшие события.

Рыжий крупный кобель – вожак – вылетел из открытых ворот в сопровождении нескольких собратьев. Они бросились ко мне, грозя оставить без новых джинсов, которые с таким боем надела сегодня. Я рванула в сторону, хотя понимала, что самое разумное в этой ситуации – остановиться, заставить их потерять интерес, либо стоило направиться к самой стройке, где при звуке хриплого голоса сторожа псины сразу же ретировались бы за синий вагончик.

Но почему-то я поступила иначе, пулей припустив в сторону пустыря. Наглый кобель летел за мной, агрессивно оскалив зубы, позади наступали коричневые с подпалом его подруги-близняшки со стоячими наполовину ушами, угрожая сожрать меня целиком.

Стало страшно, даже руки затряслись. Уронив рюкзак на землю, я зажмурилась, будто это могло бы что-то изменить, потом села на корточки, обняв колени, опустила голову вниз, чтобы не слышать лая. Но что-то произошло в тот момент, я толком и не поняла, что это было.

Наступила тишина. Мертвая, будто все вокруг исчезло, но это безмолвие не пугало, напротив, погружало в состояние покоя. Я попыталась открыть глаза, и мне пришлось зажмуриться, потому что странное явление сопровождалось пронзительно белым светом, который затмил все вокруг меня.

Внезапно поднялся сильнейший ветер, но он не затрагивал меня. Я будто находилась в эпицентре воронки, а на расстоянии нескольких метров исчезло все, превратившись в сплошной белый столб, уходящий высоко в небо.

В порывах урагана летали те самые ржавые футбольные ворота и выдранный с корнем чертополох, а также мой рюкзак, в котором почти ничего не было, кроме старого телефона, ключей от квартиры да розы, упакованной в шуршащую бумагу – цветок торчал из расстегнутой наполовину молнии.

Преодолев сопротивление потока, я поднялась, выпрямившись во весь небольшой рост, и удивленно смотрела, но мои ноги подкосились, а в глазах потемнело от долгого сидения на корточках. Кровь ударила в голову, затмив происходившее.

Потом на мгновение отключилась. Понятия не имею, сколько прошло времени с того момента, но очнулась я, лежа на желтоватой траве пустыря. Рядом на вывернутых металлических трубах висел рюкзак.

Собак не было, лишь где-то со стороны стройки раздавалось жалобное поскуливание. Но самым интересным стало не это. Я поняла, что на пальцах левой руки висит цепочка, странная на вид, не холодная – напротив, будто излучающая тепло, сделанная из металла, напоминающего белое золото.

Мельчайшие звенья соединялись между собой причудливым способом. А на цепочке висел кулон – белоснежный объемный полумесяц около десяти сантиметров в высоту и пяти в ширину, не то стеклянный, не то фарфоровый, в котором прорезались мелкие узоры. Я осторожно положила его на колено и потрогала пальцем, потом резко отдернула, почувствовав покалывание.

– Откуда же ты взялся? – удивленно спросила, будто он мог бы мне ответить. – Верно, ветром из травы вынесло? Тебя потеряли, да?

Но кулон, естественно, молчал, скрывая свои секреты.

– Ты мой талисман. Если бы не ты, мои косточки уже бы обгладывали, – пробормотала, все еще решая, что с ним делать. – Даже ума не приложу, где мне искать твоего владельца. Будешь пока моим.

Я нацепила его на шею, спрятав под рубашку, и почувствовала исходящее от него тепло. Потом отряхнулась и осмотрелась. Рюкзак на месте, даже телефон в нем лежит в застегнутом кармашке. И до линейки еще есть время. Вот от розы остался лишь стебель с колючками. Я выкинула ее без всякого сожаления. Думаю, наша Надежда Ивановна переживет, если не получит цветок.

На ходу переваривая необычное для города явление, я направилась дальше, несколько отвлекшись. Но все оказалось далеко не так страшно, как мне представлялось.

Первым знакомым лицом, что увидела на переполненной площадке перед школой, стала Лера. Да, та самая, которую я вспоминала перед тем, у которой папа был известным в городе бизнесменом и спонсором школы. Как обычно деловая, с поднятым вверх курносым носом, уложенными гладкими волосами, в туфлях на каблуках сантиметров по десять.

Рядом с ней стояла ее подпевала, Настя Калинина – невысокая блондинка с неестественно голубыми глазами, что было вызвано контактными линзами. Мы знакомы с первого класса, я прекрасно знала, что все восторги по поводу цвета ее глаз напрасны, так как на самом деле за линзами скрывались самые обычные, что ни на есть, светло-серые рыбьи радужки, а волосы без краски были тускло-каштановыми.

– Каринка, привет! – язвительно произнесла Лера, рассматривая мой помятый вид, потом презрительно улыбнулась.

– Привет! – буркнула в ответ. – Давно не виделись.

– Где была все лето? – насмешливо спросила ее подруга, Настя. – Даже ни разу не позвонила. Ездила куда-нибудь?

– Не хотела – и не звонила, – произнесла сквозь зубы, проигнорировав второй вопрос.

– У нас новенький. Ты это знала? – перебила Лера. – Никитой зовут. Симпатичный…

– Мне все равно. – Я отвернулась от них, пытаясь рассмотреть, что происходит впереди. Толстый лысый директор, Пал Палыч, вышел на небольшую сцену, чтобы толкнуть речь.

Перед нами стояла Надежда Ивановна, наша старая классная, которой давно следовало уйти на пенсию, а не портить всем жизнь своими нравоучениями и попытками привить любовь к математике. Рядом со мной стоял незнакомый мальчишка. Рослый, гораздо выше меня. Ему не нужно было задирать голову, ведь с высоты его роста и так все прекрасно видно. Он небрежно поправил серый пиджак и задел меня локтем. Я возмущенно сверкнула глазами.

– Прости, не заметил, – бросил он.

– Конечно, я такая незаметная, – проворчала в ответ. – Аккуратней надо!

Он повернулся, рассматривая меня, потом пригладил темные волосы.

– Извини. Тебя как зовут? Я тут новенький. Кажется, мы теперь будем учиться вместе?

– Карина… Карина Симкина.

– Меня Никита. Покажешь, что здесь к чему?

– Нет. Но знаю, кто это сделает, – указала на парочку, что стояла поодаль от нас. – Вот они с удовольствием тебе все покажут.

– Как знаешь. Ладно, поговорим позже.

Я вздохнула. Не то чтобы он мне не понравился. На самом деле он довольно симпатичный, но желания знакомиться не было. Еще предстояло терпеть всех год, а это немало.

Время вновь обрело свойство медлительности. Стало до боли грустно и захотелось попасть домой. Хотя, может быть, на самом деле и не было все настолько плохо, как я себе надумала. Но в тот момент мне именно так представлялось.