Читать книгу Нет права жить, нет права умирать - Ольга Грон - Страница 8

Легкое сожаление, оставшееся после пробуждения, быстро сменилось насущными заботами. Разговор мамы со следователем Ветровым оказал должное воздействие: она не кричала, не спрашивала, почему я уехала, не пилила как обычно. Просто вела себя так, будто ничего и не произошло.

Я ушла в школу, представляя, что начнется там. Но, как ни странно, никто меня не трогал. На перемене случилось то, что вовсе выбило из колеи. Когда я стояла у окна, вспоминая свой сон, ко мне подошла Лера Каткова.

– Карина, я хотела бы поговорить с тобой, – тихо произнесла она.

Я повернулась, рассматривая обидчицу. На лице Катковой не видать и тени привычного ехидства. С ней даже не было её вечного хвостика, Насти.

– Чего хотела? Кажется, с ничтожествами не разговаривают, Каткова. Только запомни, ничтожество здесь – это ты. – Я отвернулась, не желая продолжать разговора, но Лера не отставала.

– Карина, я сморозила глупость и хочу попросить у тебя прощения.

Я резко повернулась, ожидая чего угодно, но не этих слов. Она стояла, немного опустив голову, глядя на меня из-под длинной уложенной челки.

– Каткова, ты че, с дуба рухнула?

– Я, правда, была не права. Понимаешь, виновата Настюха. Говорит, смотри, новенького уводят твоего. Вот я и взбеленилась. На самом деле он мне абсолютно не нужен. Прости меня.

– Ладно, Каткова, – все еще пребывала я в некой эйфории, – так и быть. Но если ты еще раз на меня хоть что-то скажешь – я твои глаза-то повыцарапаю. Ты поняла?

– Мы же с тобой дружили раньше, помнишь? Давай просто забудем тот день, пусть все будет как прежде. Если хочешь – общайся с новеньким, мне ведь не жалко. – Она кивнула головой в сторону Никиты, который стоял неподалеку, не обращая на нас никакого внимания.

– Если ты имеешь в виду списывание домашек – так это и не дружба как-то. Ладно, живи, Лера, – язвительно произнесла я. – Мир?

– Мир! – согласилась она.

Временно разговор был завершен. Я выжидала, когда же закончатся занятия, чтобы позвонить папе. Наконец-то спасительный звонок оповестил всех о долгожданной свободе. Я набросила рюкзак на плечи, вышла на крыльцо, достала телефон и набрала заветный номер. Родной голос раздался в трубке через несколько секунд. Видимо, папа сейчас не ожидал моего звонка, потому как ответил удивленно:

– Кариша, как ты?

Было слышно, что он находится за рулем. Судя по его тону, он ничего не знал о вчерашнем происшествии. Да мать и не стала бы звонить ему. Этим она бы вновь подтвердила папе, что я любила его больше, чем ее.

– Папочка! Я так соскучилась! Как ты там?

– Работаю… Как школа? – спросил он, зная мое отношение к ней.

– Как обычно. Разве там может быть что-нибудь новое? Папочка, – сделала я небольшую паузу, собираясь с мыслями, – можно я к тебе приеду?

– Кариш… – Он немного промолчал. – Я не думаю, что твоя мама одобрит. Да и у меня работы невпроворот.

– Папа, – протянула я, – работа у тебя есть всегда.

– Карина, ты должна понять. Я приеду к тебе, как только у меня будет свободный день. И о подарке помню на День рождения. Ты разве забыла, о чём мы договаривались?

Его тон стал серьезным. Как же объяснить, что нужны мне не его подарки, а он сам? Я прекрасно понимала, что с новой семьей у него больше нет свободного времени, но мне было обидно, что я не могу его видеть как прежде. Будто я хуже всех. Да и не только в этом дело. Если бы мать относилась ко мне лучше, было бы легче перенести эту разлуку. Теперь некому больше поплакаться и просто почувствовать себя маленькой девочкой, какой я давно не была, ведь обстоятельства моей жизни сыграли роль в том, что мне пришлось повзрослеть раньше времени.

– Я позвоню тебе вечером, и мы поговорим. Обещаю, – ответил отец. – Я сейчас за рулем, извини, Кариш… – В трубке раздались короткие гудки.

Я тяжело вздохнула. Я знала, что он не забудет позвонить, в отличие от моей мамы. И понимала, что сама позвонила не вовремя, но мне все равно стало легче после того, как услышала его голос.

Солнце сегодня светило ярко, по-летнему. Не верилось, что еще месяц-полтора – и все изменится. Мир снова станет тусклым. Но пока даже бархатцы на немногочисленных клумбах вдоль тротуара напоминали, что лето еще где-то здесь, совсем рядом с нами.

Даже вода в облезлом круглом фонтане, который находился в маленьком сквере по пути, журчала весело, переливалась солнечными бликами. Вокруг фонтана гуляли голуби, и мамы с колясками активно что-то обсуждали, сидя на скамейке.

Кто вообще выдумал условные деления на месяцы, дни недели и другие мелочи, которые мешали людям просто жить и заставляли подчиняться своим порядкам? Если бы могла, я бы все изменила по-своему. Ведь это люди решили, что с сентября начинается осень. А я бы перенесла его к летнему периоду. И если бы не школа, можно было бы радоваться этому месяцу сполна.

Я прошла большую часть пути, когда мой телефон вновь запищал. Это оказалась мама. Странно, обычно она не звонила мне в это время, разве что изредка, чтобы напомнить о домашних обязанностях.

– Да, – коротко ответила я.

– Карина! Ты уже закончила? Домой идешь? – напряженно спросила она.

– Да!

– Неприятность случилась… Твою бабушку забрали сегодня утром на скорой, отвезли в городскую четвертую больницу. Сердце… Мне ее соседка звонила. Ты же знаешь, бабушка никогда не поднимает трубку. Надо сходить к ней, посмотреть, как она там.

– Что? – Я подпрыгнула, споткнувшись о бордюр.

– Ты же знаешь, у меня работа. Придешь домой – возьми в тумбочке деньги. Пятьсот рублей. На маршрутке езжай. Купишь какого йогурта, да яблок. И печенья… Карина, ты меня слышишь?

– Да! – произнесла я уже тише.

– Сдачу принесешь. Я буду поздно, но позвоню тебе. Найдешь, чего поесть, сама.

– Ладно. Схожу, – согласилась я.

Эта новость взволновала. Конечно же, я пошла бы, даже, если бы меня не просили. Я не видела бабушку несколько месяцев, только разговаривала раз в неделю по телефону.  Но последние дни она не звонила совсем, а мне, в связи со всеми событиями, некогда было даже набрать ее.

Бабушка никогда не жаловалась на жизнь, и это было ее главным отличием от моей мамы. Напротив, она старалась помочь всем, и не только своим родным. Я знала это не понаслышке, ведь раньше часто жила у нее на протяжении всех каникул. Соседи ее любили, но сама она лишний раз никого не беспокоила. Скорую, видимо, вызвала ее соседка, Воронина Наталья. Она одна из немногих, кто сам приходил к бабуле, чтобы принести продукты или просто помочь по дому, зная о ее слабом сердце. Она и меня звала всегда в гости, поила чаем. Ее дочери давно вышли замуж и разъехались, а муж погиб при исполнении, работал в милиции еще в девяностые, когда его пристрелили во время бандитских разборок. Его портрет в форме висел на стене, а рядом в рамочке местился его посмертный орден за героизм. С тех пор тетя Наташа стала другой, замкнутой, но ко мне и бабушке всегда относилась с теплом и заботой, хоть ей и нелегко пришлось в жизни, воспитывая в одиночку двоих дочерей. Не то, что моя мама, которая не могла найти время для меня единственной.

Ехать пришлось на автобусе, ведь больница находилась в противоположной стороне нашего провинциального городка. Желтая маршрутка пролетела мимо, переполненная пассажирами, водитель даже не удосужился остановиться. Хорошо, хоть до места недалеко. Я вышла, направившись с остановки по мощеной дорожке туда, где располагались корпуса больницы. Вошла в справочную. Не слишком разговорчивая светловолосая девушка выглянула, когда я заглянула в окошко.

– Чего?

– Иванченко Раиса Павловна в какой палате? – спросила я.

Моя фамилия не совпадала с бабушкиной, ведь я носила фамилию отца. Девушка покосилась на меня, ее отвлекли от телефона, где одно за другим сигналили сообщения. Еще бы, я бы тоже не хотела работать за такую мизерную зарплату.

– Кардиология, сорок вторая, – быстро ответила она, сразу же переключившись в телефон.

Бабушка сидела на кровати, молча глядя в окно. В переполненной палате сложно было дышать шестерым находящимся там, в основном, немолодым женщинам. Я заметила это как только вошла. О кондиционерах не могло быть и речи, ведь здесь было все, как и везде в нашей стране.

– Здрасьте! – Я вошла, сразу же направившись к бабушке. – Привет, ба!

– Карина! – Бабушка попыталась подняться в места, но я остановила ее жестом. – Как рада видеть тебя! Боже, какая ты большая, почти взрослая!

– Да, ба! Как ты? – Я присела рядом, достав из пакета покупки.

– Зачем все принесла?! Забери, сама съешь дома!

– Нет уж. Мама велела тебе принести, – ответила я, не слушая ее возмущений. – Что доктора говорят?

– Да что… все одно и то же. Стенокардия. Говорят, меньше нервничать надо, да отдыхать больше.

– Так отдыхай, бабуль. Чего ты напрягаешься? – обеспокоенно взглянула на нее.

Она здорово изменилась за время, которое никого не щадило. Под глазами выступили дополнительные морщинки, лицо похудело и осунулось. Но глаза сверкали ярко, будто ей до сих пор было лет двадцать пять.

– Когда, Карина? Сама же знаешь, хозяйство. А если все заброшу, за что жить буду? Ведь пенсии той ни на что не хватает. Да и не могу я так просто сидеть, сложа руки. Мама как, все на работе?

– Где ж ей еще быть, – не могла же я рассказать, что творится у нас дома на самом деле. Бабушке нельзя нервничать, ведь и так сердце шалит. – Бабуль, а что с твоим телефоном? Почему не отвечаешь?

– Так вон он, в сумке лежит, – она кивнула в сторону тумбочки, – не звонит!

– Настройки смотрела?

– Какие? Я понятия не имею, где они находятся.

– Давай, сделаю. А то мама тебе дозвониться не может, переживает.

– Сделай. Только скажи, пусть не волнуется. Я сама ей позвоню ей, когда скажут, что к чему. Все равно меньше недели не продержат.

Этот разговор затянулся на полчаса. А потом, когда я вышла из здания и направилась по дорожке, меня ожидал новый сюрприз. От звука знакомого голоса за спиной я резко остановилась и оглянулась. Я сразу же сообразила, кто это, ведь уже три дня этот «кто-то» раздражал меня своими нелепыми вопросами.

– А-а-а, это ты, Королев, – протянула я.

– Привет! – обрадовано сказал он, подходя ближе.

– Вроде только недавно виделись! – огрызнулась в ответ.

– У меня мама лежит в том корпусе, – указал он рукой на больницу. – На третьем этаже.

Я повернулась, рассматривая Никиту. Он вел себя вполне естественно и почему-то не вызывал раздражения в тот момент. Мне вдруг стало жаль его. Я представила, что значит переехать в абсолютно иной город, где никого не знаешь, где нет друзей, мама в больнице, а отец постоянно на службе. Никита стоял передо мной, глядя прямо в глаза, приглаживая одной рукой темные волосы. В другой руке держал перекинутую через плечо куртку, а сам был в белой футболке с эмблемой какого-то клуба.

– Серьезное что-то?

– Да… неважно. А ты что тут делаешь? – осторожно спросил он.

– Бабушка здесь… сегодня на скорой привезли, – ответила я, сделав небольшую паузу. – Ты сейчас куда?

– Домой, наверное. Вот только отсюда ничего прямого не едет. Придется с пересадкой, через центр. А ты где живешь?

Подозрение закралось мне в душу, но я тут же выбросила из головы все сомнения. Он всего лишь мальчишка, мой одноклассник. И он не представляет никакой угрозы. Мы медленно шли по дорожке, и я ковыряла ногой мох, проступающий между швами в плитке. Я немного нервничала, ведь я давно не ходила ни с кем вот так, рядом.

Но Никита оказался неплохим собеседником. В разговоре о книгах, которые он, как выяснилось, тоже читал, мы добрались до остановки, а потом вместе ждали автобуса. Затем он ехал со мной до центра города, откуда мне предстояло идти домой уже пешком, но Никита увязался следом, не отставая ни на шаг.

– Карина, подожди! Куда ты?

Я остановилась, глядя в его серые глаза.

– Вообще-то, я иду домой, если ты еще не понял. Мы вместе доехали, а тебе, кажись, пересаживаться теперь.

– Я провожу тебя!

– Эй! Не стоит этого делать! Предупреждаю, мне общение не нужно. Так что как-нибудь без тебя дойду! – огрызнулась я, шагая от него прочь по безлюдной в тот момент улице.

Откуда-то подул ветер, неся мимо меня листву, и вдруг повеяло холодом, заставив ускорить шаг.

– Карина, постой!

– Нет! – отрезала я. – Завтра увидимся.

Он не стал догонять, так и остался посреди тротуара, молча глядя мне вслед. А я хотела быстрее попасть домой, чтобы закрыться в своей комнате. Единственное, что омрачало момент, скоро должна была прийти моя мама, которую я еще не простила за вчерашний день. Зато я быстрее лягу спать и вновь встречу в своем сне Дэна, которого я хотела видеть больше всех остальных на этом свете, хоть и боялась его.

В какой-то момент мне показалось, что мимо проехала знакомая серебристая машина, и возникла мания преследования, но потом я решила, что все это лишь моя фантазия.

И почему Ветров так странно смотрел на меня вчера?

А он симпатичный, этот следователь. Ветров очень напоминал мне кого-то, сама не знаю кого. Если бы я чувствовала что-либо, помимо ненависти, и не события прошлого, я вполне могла бы в него влюбиться.

Я еще раз подняла взгляд и посмотрела туда, где мне померещился его автомобиль, и стало страшно.

Вдруг кто-то знает о том, что я скрываю все это время? Что будет тогда? Почему все произошло именно со мной?

Во всем виновата моя мама. Если бы она не развелась с папой, ничего бы не случилось. И если бы не водила никого домой… И смотрела бы за своим единственным ребенком, а не спихивала воспитание на бабушку и улицу.

Бывал кто-нибудь в том месте, где находился мой секрет? Я боялась даже думать об этом. Интересно, есть ли в мире люди, которые могут вот так, три года подряд, носить в себе столь ужасные вещи, скрывая от всех окружающих?

Мне не с кем про это поговорить… разве что с моим ночным кошмаром.

Я не могла даже представить себе, что ждет меня в случае, если про Олега узнает кто-то здесь, на Земле. Что будет дальше? Перечеркнутое будущее? Всеобщее презрение и шушуканье за спиной? Тюрьма? Вселенский позор? Таскание по судам и кабинетам следствия? Еще большая ненависть к матери, которая не усмотрела за своим больным на голову любовником?

Меня не устраивал ни один из возможных вариантов, но и носить в себе тайну я больше не могла. Душа кричала и хотела поддержки, но только не от матери или кого-то из знакомых. Где же найти выход из лабиринта, в который я сама себя загнала? Неужели прошлое – и есть причина ненормальных снов, где я вечно ищу выход из сложившейся ситуации?

В тот момент я поняла, что не совсем здорова, ведь только психически больному человеку могут во сне мерещиться демоны и лабиринты с непонятными локациями. Но если этот сон приятней реальности, зачем противиться своему же наркотику, хоть там и страшно.

Открывая двери в подъезд, я задумалась и не заметила, что оттуда выходит мужчина. Мы столкнулась с ним лбами. Я увидела своего соседа по площадке, который поднимал упавшие документы. Он выругался, потом уставился на меня, не зная, что и сказать. Мы впервые встретились со Станиславом лицом к лицу.

– Извините! – пробормотала я, пытаясь пробраться мимо него в открытую дверь.

– Ты что, слепая? – Он наступал, и мне вдруг стало страшно.

– Я же извинилась…

– Ладно, живи, – рассмеялся он как-то злорадно, а я сморщилась в ответ, не понимая причин его смеха. – Смотреть надо, куда прешься!

– Хорошо, буду смотреть. Может, вам помочь? – предложила я.

– Держи, – вручил он мне кипу разбросанных бумаг, в которых я узнала бухгалтерские отчеты, ведь много раз видела, как похожее делала моя мама, – я пока остальное подниму.

Бумаги разлетелись по двору. Ветер так и не утих, а, напротив, усилился. Стас бегал, поднимал листки и складывал их на заднее сиденье своего автомобиля. Сейчас он был в костюме, поэтому несколько нелепо смотрелся, догоняя по двору документы. Пиджак снял, бросил на руль джипа, а галстук перекрутился и теперь висел на спине. Тут еще ко всему прочему зазвонил его телефон.

– Да! – прокричал он в трубку, хватая на ходу листок с синей печатью, который кружил вокруг него и не давал себя поймать. – Я знаю, что завтра тендер! Все будет хорошо! Не мешай!

В трубке что-то проговорили, а Стас скосился на меня, кивнув головой, чтобы я подошла к нему.

– Да пошел ты! Говорю тебе, не успею заехать в банк! С утра деньги переведем!

Я вжала плечи, опасаясь попасть под раздачу. Он повернулся ко мне, молча приняв из моих рук ценный груз. Краем глаза я видела, что суммы на документах проставлены немалые. Недаром он так переживал за каждый листок.

– Станислав, – протянул он руку мне, – будем знакомы… соседка.

– Карина… – тем же тоном произнесла я, впервые посмотрев в его глаза и протянув руку в ответ. Теперь я смотрела на него без боязни.

Все с бумагами обошлось благополучно, и Стас, не говоря мне больше ни слова, сел за руль. Автомобиль развернулся, заехав задними колесами на клумбу, за которой ухаживали бабульки всего двора. Если бы кто-то увидел его злодеяние, не видать бы ему целых стекол в своей машине. Но сейчас их не было, и никто, кроме меня, не смог оценить его поступок. Я же лишь улыбнулась, когда он, добавив газку, выскочил со двора, проскрипев на выезде тормозами, чтобы кого-то пропустить.

Из двора старого кирпичного дома выходила арка, выезд из которой был на одну из главных улиц городка. А во дворе росли старые толстые тополя. Чуть дальше, в густых зарослях колючей акации и высокого не стриженого можжевельника, скрывалась кирпичная будка с метр высотой, в которой сбоку была вмонтирована никогда не открывающаяся ржавая решетка.

Ее не открывали уже лет десять или больше. Такое ощущение, что про бомбоубежище, скрывающееся от посторонних глаз за бугорком, мусорными баками, между растениями и бетонным забором, давным-давно забыли местные власти. Но я о нем помнила постоянно.

Я отвела взгляд от этого места, тяжело вздохнула и направилась домой. Что со мной сегодня? Почему я так часто начала вспоминать прошлое? Наверное, мои сны так влияют на меня. Да еще и эта встреча со следователем…

Мне стало страшно, когда я представила, что эта встреча могла быть не случайна, а все это закономерность, которая ни к чему хорошему не приведет.

Мысли возвращались ко вчерашним событиям. Может, стоило бы встретиться и поговорить с Денисом Андреевичем, тогда мои сомнения отсеются, и все вернется на свое место?

Я слышала из комнаты, как явилась мать. Она вошла и несколько минут спрашивала меня о том, как я съездила к бабушке, ни вспоминая, что я вчера сбежала из дома. Видно, Ветров хорошо проработал ее, и за это я была ему благодарна.

Скорее бы наступила ночь! Я потрогала тонкую цепочку на своей шее

Для меня даже Варитор лучше, чем моя настоящая жизнь…