Читать книгу Сююмбика - Ольга Иванова - Страница 10

Вечером отдохнувших и уже проголодавшихся гостей пригласили на туй. Они рассаживались на дорогих хивинских коврах: с одной стороны устраивались казанские гости; напротив них – степные мурзабеки. Во главе восседал сам повелитель Ногайского улуса, рядом с ним Райха-бика, отдельно на шёлковых подушках возвышалась виновница торжества – Сююмбика. Невеста, прикрытая белым муслиновым покрывалом, притягивала любопытствующие взоры присутствующих. Казанцы пытались разглядеть лицо юной малики, но это им не удавалось. Сююмбика словно и не надеялась на преграду из кисеи, низко склоняла голову, как того требовал обычай, ведь чёрный завистливый глаз не должен коснуться лица невесты, а иначе красота её померкнет и не принесёт счастья семейная жизнь.

Едва все расселись по местам, беклярибек Юсуф подал знак, и тут же десятки проворных слуг принялись разносить блюда. На широких серебряных подносах исходила соком жирная баранина, щедро приправленная чесноком и перцем, а к ней несли чечевицу с травами, горки красноватого самаркандского риса. Следом шла отварная конина, запечённые на вертелах зайцы, покрытые аппетитной хрустящей корочкой утки. Рядом с ними высокие пирамиды горячих лепёшек издавали дразнящий сытный запах. Беклярибеку подали варёную голову барана в золотом корытце. Ловко орудуя острым кинжалом, степной повелитель рассёк её на несколько частей, согласно обычаю передал, как самым дорогим гостям Ильнур-беку и Солтан-беку. Не успели гости приступить к трапезе, как аякчи внесли кувшины с кумысом, вином и бузой – и полилась хмельная река. Восхваления шли за восхвалениями, здравицы за здравицами. В речах особо почитали казанского хана, но не обходили вниманием самого повелителя Ногаев и каждого из знатных гостей. А прислужники всё подносили новые блюда – жареную и фаршированную дичь, фрукты, сыры, изысканное восточное кушанье – плов. Разгул туя не прекращался ни на минуту. Застучали в бубны музыканты, заиграли на кубызах, курнаях; запели свои песни сладкоголосые певцы, а вслед за ними и гибкие невольницы с обведёнными сурьмой глазами закружились в бесконечных танцах. Во всём этом водовороте веселья не принимали участие только три человека. Среди них была и Сююмбика. Ей как невесте не полагалось ни есть, ни пить, разве только пригубить шербета и отведать фруктов. Она так и сидела со склонённой головой и лишь изредка вскидывала большие чёрные глаза. Малика с любопытством разглядывала лица казанцев, особенно печального Ильнур-бека, который не прикасался к кушаньям. О, если бы Сююмбика знала о проведённом недавно лечении, она посмеялась бы от души над убитым видом вельможи, но, не зная истинной причины, малика сострадала ему. Девушке представлялось, что государственные дела вынудили этого красивого молодого посла оставить прекрасную, как пери, жену, и вот даже беспечная атмосфера пира не могла отвлечь несчастного от тоскливых дум. Заметила ли она на том туе по-настоящему несчастного человека? А ведь он находился совсем близко, и звали его Ахтям-бек.

Крепкий мужчина с могучим разворотом плеч и мрачно горящим взглядом у многих вызывал молчаливое сочувствие. Старший сын некогда могущественного, но разорившегося от многочисленных войн мурзабека много лет тянул лямку неудач и несчастий. Сначала случился падёж в его стадах, после вольные башибузуки угнали лучшие косяки. Чёрная смерть, нагрянувшая в степь несколько лет назад, унесла добрую половину его людей. Ахтям-бек оказался несчастлив даже в браке. Его единственный наследник родился калекой и был прикован к постели. Вещий сон о соединении с Сююмбикой в своё время помог мужчине воспрянуть духом, но радость оказалась преждевременной. Отказы беклярибека Юсуфа быстро отрезвили бека, казалось, следовало забыть о старом сне и несбыточных мечтах и жить, как десятки кочевых владетелей, заботами своих уделов. Но стереть из памяти Сююмбику мужчина уже не смог. Мечтая заполучить, женившись на дочери Юсуфа, обещанное во сне богатство и могущество, Ахтям-бек незаметно для себя привязался к гордой и своенравной девчонке. Привязанность эта переросла в любовь, а вскоре и в неуправляемую страсть, не знающую слова «нет».

Какие мысли владели сейчас воспалённым мозгом влюблённого? На протяжении всего туя бек не сводил глаз с закутанной в шелка невесты. Уже почти чужая жена она привлекала его куда больше, чем прежде. Все эти годы, несмотря на отказы беклярибека Юсуфа, он всё-таки верил, что рано или поздно добьётся успеха, но сейчас эта призрачная надежда развеялась, как дымка. Недосягаемость и недоступность малики вызывали в мужчине жгучую смесь страстного желания, ревности и отчаяния. Он желал обладать Сююмбикой с таким же неимоверным упорством, с каким добивался самых недостижимых целей. Неподвижная фигурка девушки расплывалась ореолом в помутившемся взоре, он так ясно видел укрытое от чужих глаз лицо, гордый взгляд и губы, которые сводили его с ума. О! Сколько раз в своих видениях он касался этих губ! И как часто они отвечали ему… Увлечённый видениями, Ахтям-бек не сразу заметил, как Сююмбика, прошептав что-то отцу, незаметно выскользнула из шатра. Тогда и бек, расталкивая суетившихся слуг, поспешил на воздух.

Над степью стояла ночь, яркие звёзды густо усеивали бархатистый небосклон. Ахтям-бек, не оглядываясь, спешил к юрте ханской невесты. Он не знал ещё, что скажет Сююмбике, но жаждал увидеть её в эту минуту даже ценой собственной жизни.

Малика покинула пиршественный шатёр, сославшись на усталость и головную боль. Беклярибек Юсуф помнил о тяжёлой ночи и дне, полном волнений, а потому отпустил дочь отдыхать. Девушка добралась до своего жилища и услышала лёгкое ржание: Аксолтан почуял хозяйку и дал таким образом знать о себе. Целый день конь простоял на месте, он ожидал ставшую уже привычной прогулку в степи, и вот, наконец, его юная госпожа рядом, и он напомнил ей об их общих радостях. Странным образом и самой Сююмбике, минуту назад мечтавшей только о сне, захотелось подышать свежим ветром родных просторов. Она недолго раздумывала, крадучись, вынесла из юрты седло и упряжь и столкнулась с мужчиной. Малика вскрикнула от неожиданности, готовая, как испуганная лань, умчаться прочь, но мужчина склонил голову и прижал руки к груди, указывая жестом своим на добрые намерения. Сююмбика узнала Ахтям-бека, и страх, мгновение назад владевший ею, отошёл, уступая место удивлению:

– Бек?! Что вы здесь делаете?

– Простите, прелестная малика, мою дерзость, я имел несчастье напугать вас, – голос мужчины дрожал и срывался, предательски выдавая тоску и волнение страдающего сердца.

Сююмбика ещё вчера ответила бы ему едкой насмешкой, но сейчас ощутила своим чутким сердцем всё смятение и боль стоявшего перед ней человека.

– Зачем вы здесь, Ахтям-бек? – уже мягче проговорила она. – Идите к себе. Если вас застанут рядом со мной, что подумают, ведь я просватана за казанского хана. Как бы не случилось беды.

– Беды?! – Бек до того с почтением слушавший голос боготворимой им девушки, вскинул голову, глаза его яростно сверкнули. – А знаете ли вы, малика, что мне не страшны никакие беды, я испил эту чашу до дна! Кому, как не мне, знать горький вкус несчастий и унижений?! В моём положении потомку древнего рода уже не дождаться худшего!

Она испугалась его гневного порыва, прижала руки к застучавшему вдруг сердечку:

– Но что вы хотите от меня?

– Я хочу одного, Сююмбика, станьте моей женой, моей единственной госпожой! О, позвольте всегда быть рядом с вами, я знаю, мы принесём друг другу счастье!

– А вам могущество и богатство?! – усмехнулась оскорблённая его предложением дочь Юсуфа.

– Что для меня богатство и могущество, малика, когда вас нет со мной?! Вы – ещё дитя, девочка, красота ваша – нераспустившийся цветок, каким он бывает, пока щедрое солнце не пробудит его соки. Но я вижу вас гораздо старше, через год-два, десять лет, вы снились мне такой. О, каким необыкновенно прекрасным было ваше лицо в том видении! Я видел вас подобной пери, восхитительной в ханских одеждах, но несчастной в навязанном браке! Поверьте, малика, союз с повелителем казанцев принесёт только слёзы!

Она не смогла справиться с собой, от сочувствия к мужчине не осталось и следа, и слова вырвались на волю – колкие и язвительные:

– Как горячи ваши речи, Ахтям-бек, должно быть, ощущаете себя тем самым солнцем, призванным пробудить меня. Но я чувствую, что вы больше влюблены в свой сон, а не в меня, так не просыпайтесь же никогда!

Эхо жестоких слов ещё не замерло в воздухе, а Сююмбика уже направилась к Аксолтану. Вскоре белый конь молнией пронёс свою хозяйку мимо застывшего Ахтям-бека.