Читать книгу Гемоды не смотрят в небо - Ольга Кай - Страница 4

Часть первая
Экспериментальный образец А-46
Глава 3

Оглавление

– Дурацкая ситуация, – Макс без аппетита ковыряет вилкой пюре.

– Видимо, сразу поймали сигнал, как только мы вышли. А может, уже в метро вели.

В министерской столовой тихо. Люди обедают с одинаково скучным видом. Кроме Рика: он выглядит бодро, сохраняет на лице выражение легкой заинтересованности, как всегда. И безропотно поедает грязно-серую бурду, которую выдают за «спецменю».

В пустых черных глазах гемода отражаются окна вместе с силуэтами ветвей.

– Значит, новая разработка?

– Аверина так сказала.

Если нужно зайти к Максу, всегда подгадываю время, чтобы попасть в столовую: тут кормят сытно и недорого. Только сегодня есть не хочется. Я потягиваю кофе – невкусный, но крепкий.

Поспать успела всего пару часов, аккурат чтобы явиться к обеду. Остальное время читала в сети про Алексея Аверина, покойного брата Анны Юрьевны: простой хороший парень, примерный семьянин. Был. Погиб в автомобильной аварии, как и сказала Аверина. Скользкая после дождя дорога, нетрезвый водитель. Никакой конспирологии.

Его сыну сейчас должно быть лет пять.

– Мне бы в базу заглянуть, – говорю. – Адрес вдовы Аверина глянуть.

– Угу. Сейчас поднимемся и глянем, – Макс наконец отодвигает тарелку и берет стакан с компотом. Глянуть можно и отсюда, но, видимо, пароль от базы у него там же, где и все важные документы – в рабочем лэптопе. – Так ты вчера в «Черной рыбе» Савина видела? Того, который по телеку? А знаешь, лет десять назад он звался Михаил Всеволодович. У нас в академии лекции читал на тему равноправия, мужского и женского начала. А тут вдруг к людоедам занесло. С чего бы это?

– Прошу заметить, что юридически гемоды людьми не являются, – как бы между прочим вставляет Рик. – И физиологически, строго говоря, тоже.

– Ничего удивительного, – предпочитаю не заметить реплику гемода, – он там тоже за равноправие.

– Создается впечатление, – снова подает голос Рик, – что слово «равноправие» употреблено вами в негативном контексте.

Поворачиваюсь. Вглядываюсь в лицо с резкими чертами, в темные глаза: на первый взгляд они смотрят с интересом, но потом видишь – пустые.

– Рик, тебя что, проапгрейдили за ночь?

– К гемодам это понятие неприменимо. Мы получаем информацию из тех же источников, что и вы.

– Марта, – Макс трогает за плечо, – это он с утра телек смотрел, небось. Центральный канал. Я тоже попал за завтраком. Не обращай внимания.

– Ага. А если стучать начнет?

– Он знает, что людям нужно давать возможность самостоятельно избавляться от заблуждений… Правда, Рик? Ладно, Марта, мы же вроде как его хозяева.

– Хозяева, как же! – Я обвинительно тычу пальцем в нашивку на рукаве гемода. – Муниципальная собственность! Чтоб его…

Кофе осталось совсем немного. На последний горький глоток. Окна столовой выходят на сквер. Я прикрываю глаза, слушаю, как сквозь стук посуды и приглушенные голоса доносится с улицы шорох ветра в листве.

«Не отдавайте меня им, пожалуйста».

– Прошу прощения, – перебивает мои раздумья Рик. – Чтоб меня что? Мне показалось, вы не договорили.


* * *

Лужайка перед опрятным двухэтажным домом ярко зеленеет. Район знакомый – в паре улиц отсюда живет моя мать. Не встретиться бы ненароком: заходить к ней сегодня не хочется. Хотя маман все равно из дома не выбирается почти, если что надо – отправляет Ксо. А он, даже увидев меня, вряд ли доложит, если не спросят.

Поднимаюсь на крыльцо – невысокое, с навесом и резными столбиками. Столбики не типовые, вырезаны под заказ. Может, самим хозяином.

Долго трезвонить не приходится. Дверь открывает женщина года на два-три старше меня: платье по фигуре, лицо со светлой, чистой кожей, короткие светло-русые волосы уложены пышными волнами. Смотрит приветливо:

– Добрый день.

– Элина, здравствуйте, – протягиваю браслет, чтобы она могла считать удостоверение. – Марта Смирнова, отдел по делам искусственных организмов. Простите, что не позвонила заранее. Мы можем поговорить?


К моему огромному облегчению, Элина Сташенко, ранее – Аверина, вдова Алексея Аверина, не скандалит, не звонит в полицию или Анне Юрьевне и вообще кажется на редкость адекватным человеком.

– С полицией я не говорила: Анечка собиралась решить все сама. – Мы располагаемся в гостиной, на низеньком диване напротив окна. Хозяйка приносит маленькие чашки с блюдцами, ставит на квадратный столик и разливает ароматный чай из фарфорового заварника. – В конце концов, это дело корпорации. Мне принесли извинения, предлагали возмещение ущерба. Я отказалась. Нет, я не сержусь на Анечку, хотя она своеобразный человек, конечно… Да и того гемода уже поймали.

– Значит, сбежавший гемод действительно приходил к вам? – беру изящную чашку, дую, разгоняя пар.

– Да, приходил.

– Можете рассказать, что произошло?

– Мы с сыном были дома одни, Влад еще не пришел с работы… Сережка играл в своей комнате, наверху. Я услышала стук в дверь, открыла и увидела гемода. Он был странный, – хозяйка хмурится, подносит чашку ко рту, но не пьет, словно забыла о ней.

– Почему странный? – спрашиваю, хотя догадываюсь уже, что услышу.

– Он смотрел странно. Как-то… по-человечески, что ли? Удивлялся, злился… Не думала, что гемоды так умеют.

– Теперь умеют.

– Да, Анечка сказала, что это – новая разработка, – Элина крутит чашку в пальцах и снова забывает пить. – Честно говоря, не нравится мне, чем они там занимаются. Владик хочет купить универсального помощника, мы даже на выставку ходили несколько раз, но я как-то не готова пока. Они же как роботы! Представляете: робот в доме! Не уверена, что смогу подпустить его к ребенку.

Элина качает головой и, наконец, отхлебывает чай. Последовав ее примеру, я непроизвольно отмечаю: вкусный. С жасмином – именно как я люблю.

– Вы рассказывайте, – напоминаю.

– Мне сложно, – хозяйка неловко улыбается. – Вы, наверное, уже знаете: гемод заявил, что он – мой покойный муж Алексей, только с измененной внешностью. И он говорил такие вещи, которые мог знать лишь Алек… наверное. Я не уверена уже. Не знаю, как Алек мог согласиться на такое! Он очень любил сестру и хотел ей помочь в исследованиях. Никто не предполагал, что так случится, что его не станет… – Отхлебнув еще чая, она поворачивается ко мне. Глаза блестят, на губах – нервная улыбка. – Мне все еще больно вспоминать. Я любила Алексея, и Сережка так похож на него.

– И вы не поверили гемоду? Ни на миг?

– Нет, конечно! Я ведь сама похоронила Алека. Мы говорили с ним по телефону за пару минут до аварии. Я знаю, что он погиб. И как бы ни хотелось… – Вздох. Элина скользит отрешенным взглядом по стене, на которой, в простой рамке – свадебная фотография. Только на ней Элина уже не с Авериным.

– В общем, я не хочу ворошить прошлое. Я долго приходила в себя, и теперь… Нет, не хочу.

– Понимаю вас, – поставив чашку, поднимаюсь, подхожу к фото. – Ваш муж?

– Да, Влад.

– А у вас есть старые фото? Я бы посмотрела, если вы не против.

Элина приносит альбом – золотистую рамку формата А4. Открывая папку за папкой, я пролистываю кадры чужой жизни, наверное – счастливой. Алексей Аверин на фото почти всегда улыбается. У Элины раньше были длинные волосы, и они ей шли больше, чем эта стрижка.

– Я пыталась выгнать гемода, – продолжает между тем хозяйка, – но он словно был одержим – странно, да? – одержим идеей доказать мне, что он – это Алек. Потом увидел наше фото с Владом. – Элина ежится, словно от холода. – Тогда Сережка спустился… Он стоял на лестнице и звал меня. Я просила сына уйти, спрятаться в комнате, но он испугался и просто стоял на месте. И когда гемод пошел к нему, я бросилась в столовую, взяла пистолет Алека и выстрелила.

Она замолкает, а я долго не решаюсь нарушить паузу.

– И? – спрашиваю наконец. – Вы его ранили?

– Кажется, я промахнулась. Но тут как раз приехала полиция. Он услышал сирену и сбежал.

– Понятно, – выключаю рамку, протягиваю ей. – Большое спасибо, Элина. Прошу прощения, что доставила вам беспокойство.

– Да что вы! Была рада помочь.


Несколько сот метров до станции метро я иду минут пятнадцать. Гляжу под ноги, на асфальт с редкими нитками трещин и желтыми лоскутами первых опавших листьев, и думаю о том, как, наверное, странно и страшно было человеку оказаться в мире, где его не стало несколько лет назад: жизнь идет своим чередом, любимая женщина замужем за другим, сын вырос, а ты… А тебя просто больше нет.


* * *

– Ой, дозвонилась! – Маман пыхтит так, что трещит в динамиках. Мне кажется, этот треск слышен всем посетителям небольшой кафешки, куда я прихожу поработать. Дождь звонко стучит по карнизам. Негромко играет музыка. И – вот этот треск. – Слушай, а как бы мне в гарантийку? Ну, гарантийный ремонт универсальных помощников. Ты же этим занимаешься, да?

– Что случилось?

– Что-что ты говоришь? Не слышу!

– Что случилось? – повторяю чуть громче.

Кроме меня, в кафе парочка в другом конце зала и двое таких же, с лэптопами. Никто не оборачивается. Никому не интересно.

– Мне надо им Ксо отдать. В починку. Ты же договоришься?

– А что с ним?

– Да ничего страшного! Просто глаз заменить! Или, может, они это сразу сделают? Мне бы лучше, чтобы его не забирали.

На улицу не выйдешь – не будет слышно из-за дождя. Приходится сдерживаться и не повышать голос.

– Ма, скажи нормально, что случилось. Что у него с глазом?

– А он упал неудачно, наткнулся на штырь – там, помнишь, где у меня роза подвязана? Вот и все. Ничего такого. Ему же новый поставят по гарантии, да?

– Да.

Это не про гарантию – не будет ее, сама заплачу. Это просто эхом.

Гемод упал. Физиологически совершенный организм с великолепной координацией. Неудачно упал. Да. Других слов у меня нет.

– Ну вот и славненько! – радостно звенит в динамике. – Ты узнай там, что да как, и звони! И пусть скорее, а он так и ходит с дыркой – смотреть страшно!

Она отключается, а я сижу и гляжу перед собой, в потухший экран лэптопа. Перевариваю услышанное. Решаюсь. И тянусь к коммуникатору.

Аверина долго не отвечает на вызов. Наконец в динамике звучит ее недовольное:

– Слушаю.

– Анна Юрьевна, это Марта из отдела… Да. Я хотела бы узнать насчет вчерашнего инцидента. С объектом А-46 все в порядке?

– Да. Больше вас это не должно волновать. Инцидент исчерпан.

– У меня есть несколько рабочих вопросов. Подскажите, когда вам удобно будет встретиться?

Недолгая пауза. Вздох.

– Очеловечивание гемодов – распространенное заблуждение, Марта. Не думала, что вы, при вашей должности, ему подвержены.

– Дело в том…

– Наши экспериментальные образцы, даже такие, как А-46, не являются людьми. Это – собственность корпорации, информация о разработках на сегодня засекречена. Думаю, я уже ответила на ваши вопросы. Хорошего дня.


«Они сковывают нас по рукам и ногам, эти устаревшие табу, пещерные понятия о «можно» и «нельзя», навязанные рамки, ограничения, для которых не осталось объективных причин. Все это в результате приводит нас к унылому топтанию на месте, к застою, вырваться из которого можно лишь взорвав общество изнутри, заставив людей смотреть шире, видеть новые грани вещей, какие раньше не принято было обсуждать.

В наше время уже объективно отсутствуют понятия «слишком интимного» и «неприличного». Хотя нет: крайне неприлично в современном цивилизованном обществе быть этаким варваром, который размахивает своей дубинкой и требует, чтобы все вокруг с автомобилей пересели на лошадей, спали на тюфяках, ели с ножа. И не видели разницы между высокотехнологичными куклами и живыми людьми».

Мика Савин, из интервью

Гемоды не смотрят в небо

Подняться наверх