Читать книгу Эклектика - Ольга Николь Каменская - Страница 10

Тэд с Мартином встречали Рут у выставочного зала. Берг не собиралась задерживаться на встречу с администраторами выставки, поэтому перескакивая через ступеньки торопилась выйти из тоннеля метро на Красной Пресне.

Тадеуш Алонский, чех с русскими корнями, в отличии от своего «импресарио», так сам называл себя Мартин Сванш, хорошо говорил на русском.

– Учи, Мартин! Учи русский!

– Я могу понять. – коверкая фразы, будто неудачный гугл переводчик отвечал Мартин.

– Как сказал один мой большой знакомый, надо уметь думать на языке врагов.

– Где знакомый? Где враги?

Сванш оглядывался по сторонам. Врагов заметить он не желал, зато увидел Рут.

– Эй, девочка! Не мимо, не мимо! – Мартин помахал желтым шарфом, что снял недавно с шеи, готовый раздеваться, не войдя в выставочное помещение.

Рут подойдя, отдышалась, прежде чем заговорить с ребятами.

– Ты похожа на кролика, за котором гнались. – Алонский любил шутить.

– Ой! Оставь свой плоский юмор, Рут сама тату на ее плечо.

– Плече, надо говорить плече, а не плечо.

– Хватит спорить! Мартин, русские создают странные фразы, говори, как можешь. Мы поймем. – Рут достала из сумки бумаги для администраторов выставки.

– Ты вообще где была? Так долго знакомилась с договором?

– Тэд, типа того, и лучше тебе не знать. Идем внутрь.

Долго пребывать в прострации я была не намерена, сделала шаг через порог своего кабинета и подойдя к столу, стряхнула пыль и часть штукатурки.

– Вадим, ночью землетрясение не прошло мой кабинет? – поинтересовалась я у регистратора.

Карпович покинул коридор, отправившись на очередную предпраздничную планерку в штаб.

– Сашенька, ты дневалил перед сном и ночью? – Роза Хафизовна, обратилась к своему любимчику дневальному.

Помощники ей были не положены, но хитрая молодая женщина нашла способ себе его создать. По нормам внешности чистокровной татарки, она достаточно красива, но вот умом, к сожалению, ее бог обделил. Очень любила мужчин в форме офицеров, пыталась заигрывать с начальником любого отдела при штабе, не обойдя и начальника МСЧ, но оказался ли хотя бы один шанс успешным я не уточняла.

Порой, Роза Хафизовна Фазлеева, пыталась найти со мной общий язык, приглашая выпить с нею чашечку кофе у нее в кабинете, но я старалась освобождать себя от таких посиделок. Даже не столько потому, что нет времени, оно как раз есть, не так часто самоубийц на самом деле, а потому, что разговоры о мужчинах сотрудниках колонии, или как она страдальчески собирает в баночки палочкой неприятную грязь с ободка унитазов в отрядах, мне были не интересны. Собирать информацию о том, кто какой офицер и с чем его едят, это было по-бабски. А санитарные нормы чистоты туалетов осужденных, при наслаждении, пусть растворимого, кофе, совсем не айс.

Иногда Фазлеева начинала о женских нарядах, но я с детства не любила шопинги, что задумывалась над тем, что я какая-то неправильная женщина.

С медицинскими сестрами контакта Роза так и не нашла, и причина опять же в построении глаз офицерам ИК. Муж, Татьяны Таран, уже переваливший возраст сорока, но выглядевшую на все шестьдесят, медсестры, был заместителем начальника колонии. Статный, высокий, красивый подтянутый мужчина, что не скажешь о Татьяне. А, супруг, Чирковой Натальи, девушка моего возраста, вторая медсестра, служил в охране, офицером не был, но из солидарности к Татьяне, последняя игнорировала санитарного врача. У меня же, мужа не было, свободна от всех служащих мужчин ИК, поэтому оказалась единственным претендентом на дружбу от Розы Хафизовны, каким я старалась не являться.

В непонимании ее, как считала сама Роза, она нашла слушателя в лице дневального Сашеньки. Молодой человек, маленького роста, но крепкого телосложения, имел довольно детское личико и все время улыбался. Наблюдая за ним, я первый месяц считала его неразумным, этаких простым дурачком, потому что он мало говорил, только слушал и, как всегда улыбался, но потом осознала, что его поведение являлось странной защитой самосохранения проживания в колонии. Не удивилась бы, что именно он докладывает все авторитетам, да и Розе Хафизовне, которая в свою очередь сливает всю информацию не в унитаз туалетов осужденных, а тем самым офицерам с кем флиртует. Вполне допустимый факт, так как связи с осужденными в любой форме запрещались, а Фазлеева легко приглашала Сашеньку шептаться за закрытой дверью у себя в кабинете.

– Это Терентьева нужно спросить! – как-то слишком аккуратно выдал Саша.

– Причем тут Олег Васильевич?! – удивленно спросила Роза.

– Пошли в кабинет, ты мне нужен.

Еще через паузу добавила:

– Захвати баночки из ящика.

Роза Хафизовна ушла. Сашенька исчез за баночками, хотя я понимала, что Терентьева приплел не специально, а Роза Хафизовна просто очередной раз тупит, и любопытство, а не эти баночки от личного помощника, ее заставило ретироваться.

Вадим положил мне карту какого-то осужденного на стол. Андрей Валерьевич Таджиков, крупно на карте, обведено несколько раз ручкой, надпись бросилась в глаза.

– Это что? Один по этапу? Поступление?

Я ждала объяснений, но огромная дыра в стене вверху зияла как окно, кирпичи и штукатурка валялись на полу разбросанные по всему кабинету.

– Олег Васильевич вчера вечером положил в стационар. Палата за вашей стеной находится.

– А… так это? – я глянула регистратору в глаза, произнести вслух не решилась, чтобы не подставить парня под раздачу авторитета, решившего устроить себе отдых в стационаре.

Вадим только кивнул.

– Иди! Я разберусь.

Отпустив регистратора, взяла карту и закрыла кабинет. Кабинеты врачей располагались на первом этаже рядом с процедурным и лабораторией.

Терентьев нарколог, неудивительно, что у его кабинета очередь больше, чем к терапевту. Пройдя сквозь эту толпу осужденных, бывших наркоманов и дилеров, решительно открыла дверь в кабинет нарколога.

– Я выписал рецепт, вечером к медсестрам зайдешь за феназепамом.

Осужденный посещавший врача вышел. Следом ворвался другой.

– За дверью ждите. Доктор занят. – остановила я парня, что готов был присесть на кушетку. Недовольный вышел, закрыл дверь.

– Что случилось, Ольга Александровна?

Небольшое хрупкое телосложение, азиатская внешность. Откуда такая внешность при абсолютном русском имени? Может от матери!

– Олег! Что за новые поступления в стационар?

– Это о чем?

Я положила карту авторитета Андрея на стол перед Терентьевым.

– Вчера он был совершенно здоров! Даже посетил меня своим присутствием! Он же не твой больной. Он не наркоман, не алкаш какой-то. У него сто пятая и сто тридцать первая статьи! С чем ты его положил? Сколько он тебе отвалил или пообещал?

– Тихо. Тише! – Терентьев оглянулся по сторонам. Иногда мне казалось он сам глотает горстями этот свой фенозепам, что не притворяется совсем, и не стесняется быть тормозом.

– Если ты, не в курсе, то эти две статьи не относятся к наркотикам. Убийство и изнасилование. Какого лешего он у тебя лег в стационар? Ты видел, что сделано по его указке?

Олег оторвал кусочек от листа карты, скомкал бумажку и начал жевать.

– А что он натворил?

– Кувалдой что ли они орудовали. Пробили толстую стену в моем кабинете от своей палаты.

– А! Так он сказал, что ремонт в палате сделает.

– Какой ремонт? Пробить угол моей стены? Там толщина в три кирпича, была… Побелил бы стены. Покрасил. Стену для чего ломать? Поставить камеру из палаты в мой кабинет? Или прослушивать?

– Вирусная инфекция. Обычное ОРЗ. Я дежурил вечером, теперь вести его будет терапевт. – оправдался нарколог.

Сознаться в каких-то заинтересованностях у врача не было желания, а может его просто напугали чем, но что этот тип Андрей, лег с некой целью в больницу, у меня не было сомнений.

– На будущее, Олег! ОРЗ можно лечить амбулаторно.

Не успев выйти из кабинета Терентьева, туда уже влетел очередной недовольный пациент. По факту депрессий в зоне среди осужденных преобладает больше, чем тяга к выздоровлению наркомании.

Авторитету уже доложили о моем присутствии и возмущении, и конечно он не находился до этого в стационаре, так как его вип-палата будет готова к окончательному его прибытию еще дня через два. Во всю стоял запах краски и белил.

Андрей терся у моего кабинета в коридоре со своим оруженосцем, если можно было так назвать того вечно сопровождавшего.

– Ольга Александровна! Пришел посмотреть на проблему.

Мне хотелось сказать, что он сам сплошная проблема, но я не готова была вести с абсолютно здоровым мужиком диалог. Хотя бы для приличия чихнул, если простужен. Нет, не чихнул. Вспомнив сон, как Рут разнесла тир этому несчастному, жалела, что это был только сон.

Дневальные появились с ведром, щеткой и тряпками, убрать мусор в моем кабинете.

– Я все исправлю!

– Сам исправишь? – уточнила у Андрея.

– Пришлю ребят с отряда.

– Срок вам сутки. Пусть шестерки твои начинают, а ты не ходи не заражай здесь здоровых.

Перед носом авторитета я закрыла дверь.

*****

Рут с парнями, довольные вышли из выставочного центра. Мартин жестикулируя стал перечислять перспективы в продвижении выставки.

– Девочка, я договорился на интервью на радио на третье мая. И после девятого с Тэдом, идете на прямой эфир.

– Я же просил в записи. Мне важно собраться к программе. – возмутился Тадеуш.

– Запись тоже есть, но под вопросом на какой канал.

– Прямой я могу присутствовать одна, не переживай Алонский.

– Да нет уж. Я буду. У нас выставка не только с твоими шедеврами.

Алонский потянул носом, учуяв запах свежеиспеченных булок, предложил:

– Предлагаю перекусить.

Поддержав идею, троица вошла в кафе.

За столиком в ожидании официанта, Рут достала фотокамеру. Все интересные фотографии получаются без постановок, спонтанно! Необходимо лишь уловить момент.

На этот раз девушка заметила, как небольшая птичка пролетала под люстрами, щелкнула кадр запечатлев полет в пространстве кафе.

– Дай гляну! – Тэд потянулся к зеркалке Берг.

Сванш тоже заглянул в экран изображения.

– А новое еще покажи.

– Пару фотографий оставлю из новых. – Рут стала перелистывать память фотокамеры.

– Оу! Оу! Ты же не снимаешь постановок. Она спит? Где ты берешь кадры?

На экране Ольга, откинув одеяло в необычной позе, с взъерошенными волосами закрывающие половину щеки, застыла в сновидениях.

– Это не постановка.

Девушка убрала фотокамеру. Ольга не знает, что оказалась неожиданной натурщицей. Рут думала, как признаться в этом Оле. Фотография достойна присутствие на выставке, и желание оставить эту фотографию не просто в коллекции и на память, Берг хотелось воплотить.