Читать книгу Эклектика - Ольга Николь Каменская - Страница 7

Дождь не прекращался, из-за туч и воды все дома казались серыми. Сумрак вечера все сгущался, не смотря на весенние длинные дни сегодня оказалось темно и в это время суток. На часах почти девять, хочется домой, съесть уже что-то существенное помимо кофе за целый день, но это тот самый случай, когда дома, дай бог, окажешься к двенадцати ночи, и там уже не до ужина.

Темные дворы Владимирских улиц не освещались совсем, но ориентируясь по карте, которую попыталась запомнить с Яндекс, Вторую Владимирскую я все же нашла. Пятиэтажки все на один фасад, и если бы не было так темно, то как-то еще можно их различать. На мое счастье, из одного дома вышла парочка, для московских дворов безлюдность даже в такую погоду неприемлемо, видимо сегодня исключительный момент, а возможно район не совсем благополучный, что знающие просто сидят дома. Никто не выгуливает животных, мало припаркованных автомашин, фонари не у всех подъездов работают.

Парочка шла навстречу, пересекая двор по асфальтовой дорожке вдоль детской площадки.

– Простите, не подскажете, где шестой по утренней улице?

Девушка прижалась ближе к парню, обхватив его плечо, будто я вот прямо сейчас на него начну претендовать, а парень мило ответил:

– В ряд там белые стоят, какой шестой не могу сказать.

Поблагодарив, я отправилась искать белый дом с номером шесть, но эти белые мокрые совсем белыми не были. Одно радует, что я уже у цели.

Мокрые ботинки насквозь пропитались влагой, что начинали мерзнуть ноги. Я пожалела, что переобулась из сапог слишком рано этой весной, но это моя фишка была всегда, сколько я уже взрослая. Таким образом пытаюсь ускорить наступления лета, тем более асфальт вполне свободен от снега и в Москве земля не перемешана с глиной.

О, лето самый любимый мой сезон! Нет, конечно, когда не жара под тридцать или сорок. Я очень с детства не любила одеваться. Была бы моя воля, то ходила бы в одних трусах, а дома обнаженной. Собственно, по возможности, я так дома летом и хожу, но этих возможностей слишком мало.

Очень редко получается остаться одной, даже ночью. Ощущение, что многие ожидают моего возвращения и наблюдают за окнами, не зажегся ли свет. То соседке скучно, поболтать важно, то с первого этажа консъержка поднимется с желанием сочувствия от меня, и рассказать, как ходят посторонние в тринадцатую, погадать к одной недавно заехавшей женщине. Ну, а то, кто из девчонок охраны, в свой выходной, намыливаясь в Москву просят остаться на ночлег. Последних я могла понять, так как проживание в общежитие при ИК, где общие душевая и санузел, а также кухня, скорее надоедали, и желание пожить хоть полдня как человек, для девочки это нормально. Да, это именно девочки, которые многие не перевалили рубеж тридцати лет, и так в жизни бывает, что благодаря стараниям родителей, живущих ранее при коммунизме, настроить ребенка не на получения достойной интересной профессии, а жить так, где обеспечит тебя государство. Форма, стабильный оклад, возможно институт за счет организации, но не все туда идут. Что еще? А… парней много, можно выйти замуж. Вот с этим всегда был у меня спорный вопрос. Сейчас не время гусаров, рыцарей, да и нет романтики выйти замуж за военного. Вспоминая начальника кадров, понимаешь, как сфера деятельности и обстановка меняет людей и не в лучшую сторону. При мне еще ни одна девушка с охраны не вышла замуж, зато парням раздолье выбора любовниц и меняться друг с другом.

На двадцать третье ребята отмечали только свой праздник и девчонки их поздравили, а ребята девчонок нет. Логика оказалась такова, это мужской день и ждите восьмое марта. А на восьмое марта, ребята отмечали день рождение прапорщика Левашкина, девчонки поздравлений так и не дождались. Сидели, накрыли стол, даже испекли торт. В обед отправились искать парней, и застали у Левашкина всех, кто не дежурил, уже готовых заправленных алкоголем. После этого разочарований было много, и каждая прибегала ко мне, чтобы получить совет.

О, небо! Какой совет я могла дать? Их выбор всегда останется на том уровне, какой они когда-то сделали, и только потому, что так привыкли и для них это стабильно. Единицы, кто однажды понимают, что жизнь идет и ничего не меняется, значит это не их жизнь. Меняют профессию, меняют партнеров, меняют полностью на девяносто градусов свою жизнь. Перестраиваться сложно, порой не хватает и средств к существованию, стабильность ушла. Зато потом все наблюдают насколько они получают то, к чему шли. Мужа. Квартиру. Хорошо оплачиваемую работу, даже без высшего образования. Но и такие примеры не все повторяют, из-за страха начать жить по-другому, без стабильности, и не огорчать родителей или своего стабильного любовника. Последнее чаще ассоциируется с предать чуть-ли не Родину.

Собственно, наконец осознаешь, что причина всегда одна, неуверенность в себе. Возможно, такие гадалки, как из тринадцатой, всегда будут востребованы, так как люди желают для уверенности знать, что будет завтра с ними или с их близкими.

А что будет завтра? Никто не сможет дать точного предсказания что будет завтра. Тебе тридцать, да и неважно сколько лет, двадцать, десять, сорок или три года. Ты идешь по городу и на тебя упал с крыши шифер, вот такого дома как на Утренней улице. Все тебя нет. Полетел отдохнуть на Бали, упал самолет. Едешь в метро, взорвали вагон. Купил банку огурцов в супермаркете и тебя сразил Ботулизм. Да все что угодно. В этой жизни точно ничего нельзя предсказать, и только потому, что бог дает тебе возможности, шансы, показывает знаки, а человек либо берет эти шансы и видит знаки, либо продолжает ожидать смену жизни каким-то случаем. Случайностей не бывает. Любая случайность, даже случайная мысль, это и есть знак, и порой человек кидает это в свою глубокую преисподнюю до однажды воспоминания с сожалением, что не услышал, не понял, не воспользовался, а время потеряно.

*****

Дверь в нужном мне подъезде оказалась открыта, из-за сломанного кодового замка. Ничем не привлекательный подъезд, без цветов на площадках и подоконниках, без камер, без консъержки, на удивление чистый и без посторонних запахов. Третий этаж. Рванный кожзаменитель, которым ранее оббивали двери, не обновлялся со времен постройки этих домов. Ромбик с номером квартиры очень напоминал жетон любого военнослужащего. Кнопка звонка отсутствовала, и я постучала. Вначале тихо, чтобы не потревожить соседей. Затем понимая, что меня так не слышат в квартире, стукнула раза три громче. Странная тишина на мои позывные открыть мне дверь, возымело только мои сомнения, что я не по адресу. Хотя адрес на бумажке был написан именно этот, но сомнения оставались.

Почему, гражданка Швеции, остановилась в этом московском доме, а не в каком-то новом и приличном районе, где лифты, где освещаемые дворы, где просто комфортнее и приближаемо к европейским стандартам.

Ну, или в Центре Москвы, недалеко от Кремля, в каких-то пусть недорогих апартаментах?

Да, собственно, почему я решила, что меня обязательно кто-то должен был тут ждать и встречать?

Шорох и поворот замка послышался совсем в другом месте. Соседская на площадке дверь открылась, выглянула старушка лет восьмидесяти.

– Ой! Извините, я вас потревожила. Мне ваши соседи нужны.

– Там Вольдемар живет.

– Кто? Вольдемар?

Бабушка только кивнула.

– А он глухой? Стучу не открывает.

– Глухонемой, ага. Ключ под ковриком возьми, я же говорила в прошлый раз.

Когда это в прошлый? Может она меня за Рут приняла? Было похоже, что у старушки День Сурка.

Серый с выцветшими розовыми цветами коврик лежал у порога перед дверью. Отвернув толстый коврик, действительно лежал ключ. Аккуратно в выемке сломанной плитки, что сразу не догадаешься стоя на коврике.

Все считают в Москве опасно и на каждом углу разбойники, так вот это сомнительное заявление, и сейчас это подтвердилось. Москва. Пятиэтажка в многолюдном месте не так далеко от метро. Темные дворы и плохо освещенные улицы. Открытый неохраняемый подъезд. Ключ под ковриком и соседи об этом в курсе. Москва, один из самых безопасных городов в России, по крайней мере с точки зрения моей позиции и проживания в этом городе.

Ключ повернулся довольно легко, но как только я открыла дверь, мимо меня и дальше, вниз по лестнице, рвануло черное лохматое чудовище почти с меня ростом.

*****

Рут попыталась заснуть, но на этот раз не получалось. Кто-то из соседок храпел. Две мелкие на втором ярусе шептались о прошлой замужней жизни. Для Берг это было неинтересно. Она никогда не пыталась обзавестись мужем, и фактически никогда не имела серьезных отношений, так чтобы жить вместе.

Для нее подобные истории не казались сказочными и не имели смысла, так как одних бабушкиных историй о десяти законных браков, вполне хватило наслушаться в детстве. Снова в мыслях приходила Ольга, больше та маленькая, из того же, насыщенного историями бабушки, детства.

Нашла Ольга «секретное оружие» или может так и не поехала по адресу, испугалась?

Металлическая дверь камеры открылась.

– Берг на выход.

Рут поднялась. Время позднее, и всякие посещения не могли иметь место быть.

– Куда?

– На выход, задержанная Берг! Вещи захвати.

Вещей у Рут не было. Девушка вышла за сержантом из камеры.