Читать книгу Парадные - Ольга Солдунова - Страница 3

Дверь Дома кино открылась с дореволюционным скрипом. На самом деле дореволюционным было только здание, а не дверь, но скрипела она очень убедительно.

За сегодняшний день, как и за многие предыдущие, Коля слышал этот скрип раз семьдесят. Из них двадцать восемь – плод невероятной тяги к курению киномеханика дяди Славы, о чьём таланте ходили легенды. Никто не знал как, но ещё ни разу за его бесконечные отлучения из рубки показы не слетали. Даже на фестивалях. Но сегодняшний скрип был особенным. Коля работал в Доме кино контроллером, и сегодня Коля уволился.

То есть уволился он давно. Просто сегодня был последний день положенной отработки, а значит, и последний день, когда он подсчитывал корешки билетов, залипал в тупую игрушку из серии «три в ряд», сидя у двери в ожидании конца сеанса, последний раз собирал мусор в зале и в последний раз слышал скрип входной двери. Возвращаться в Дом кино Коля не собирался. Даже в качестве зрителя.

В тысячный раз за год споткнувшись в темноте об ухаб, местоположение которого за полгода можно было бы выучить, Коля негромко выругался и полез за сигаретами. В кармане было пусто. Сигареты остались в крошечной раздевалке на тумбочке. Возвращаться Коле не хотелось. Слишком сладким был тот скрип и то чувство освобождения, чтобы испортить всё ради трёх затяжек. План на вечер состоял в том, чтобы как можно быстрее уехать домой, покормить кошку, переодеться и пойти с друзьями в какой-нибудь бар, чтобы напиться до беспамятства и очнуться утром чёрт знает где. Такая перспектива Колю очень даже устраивала. Теперь в этот план вписался поход за сигаретами.

Коля завернул за угол и зашёл в магазин рядом с остановкой. Оценил взглядом обстановку и вздохнул. Был конец рабочего дня, и в очереди стояло человек двадцать. Работала, конечно, только одна касса.

Стойко пройдя мимо полок с водой, шоколадом и алкоголем, Коля занял место в хвосте очереди, чувствуя себя героем, который не поддался на маркетинговые уловки. Змейка двигалась очень медленно. Если бы это было старой игрой, думал Коля, то змейка бы не ускорялась, съев одну точку, а замедлялась втрое. При этом продолжая увеличиваться. Очередь росла.

Спустя полчаса, девятнадцать человек и одну хрестоматийную бабушку, считающую мелочь и выясняющую у продавца дату на каждой упаковке, Коля оказался напротив кассы.

– Winston синий, пожалуйста.

– Документы.

– Угу.

Коля залез в карман рюкзака, но паспорта там не было.

– Секунду.

Открыв большое отделение, он стал перебирать все вещи, которые там лежали. Толстовка, наушники, кошелек, «Сто лет одиночества» Маркеса, записная книжка, полупустая фляжка, зарядка от телефона, которую он сегодня всё утро искал. Паспорта не было.

Коля чувствовал, как змея у него за спиной начинала извиваться и шипеть.

– Нет паспорта – нет сигарет, молодой человек.

– Женщина, мне очень нужно.

– А мне очень не нужно в тюрьму.

– А трудовая вам не подойдет?

– Нет.

– Почему?

– Она не входит в перечень документов.

– Какой перечень?

– У вас под носом висит. Не задерживайте мне очередь, молодой человек.

– Женщина, мне двадцать пять и у меня борода! Разве я похож на школьника?

«Какое хамство!» – шепнул кто-то. Достаточно громко, чтобы Коля услышал.

– Я вам ничего не продам.

Коля посмотрел на стоящих в очереди. Усталые, их лица не выражали сейчас ничего, кроме презрения. И это было презрение к нему.

«Да и чёрт с вами», – подумал Коля и хотел было уйти, но передумал. Зря что ли стоял.

– Тогда дайте жвачку.

Кассирша злобно сверкнула очками.

– Двадцать шесть, пятьдесят.

Коля выгреб из кармана мелочь, отсчитал двадцать семь рублей и вышел на улицу.

Теперь курить хотелось ещё сильнее. Ближайший известный Коле ларёк, где можно было купить сигареты без документов, даже если тебе тринадцать, находился кварталах в пятнадцати отсюда. То есть, практически около дома. По привычке Коля полез в карман за мелочью, но нашел только три жалких монетки по рублю.

– Да вы издеваетесь!

Налички больше не было. Банкомат находился примерно на середине пути от дома кино до дома Коли. Так и так придется идти пешком.

Пока Коля извергал бесконечные потоки ругательств, подъехал практически пустой автобус. Двери приветливо открылись, как бы говоря: «Залезай, неудачник!». Зайцем ехать не хотелось. Не потому что совесть не позволяла, просто было страшно. Коля махнул водителю, чтобы тот ехал дальше, и медленно пошел ему вслед. Торопиться теперь было некуда. Найдя в кармане злосчастную жвачку, Коля высыпал себе на ладонь половину пачки и разом запихал горстку подушечек себе в рот.

Повсюду горели фонари и вывески магазинов. Хоть это и была одна из главных улиц города, те несколько кварталов, которые Коле предстояло пройти, были довольно тихими. Здесь не было кафешек или клубов. Только чистая музыка города: шум транспорта, редкие голоса, шелест листьев немногочисленных деревьев, растущих вдоль дороги. В особенно тёплые дни Коле нравилось ходить здесь. В этой музыке, в сумерках и городских огнях, гуляя по практически безлюдной улице, можно было почувствовать, что ты особенный и у тебя какая-то особенная жизнь. Можно было наделять случайных прохожих характерами и судьбами, придумывать, куда, зачем и к кому они идут, почему у них такие лица. Можно было спокойно думать о вечных вещах и философствовать, и при этом чувствовать абсолютную свободу. Это Коля любил больше всего. Иногда это ощущение забирало его настолько, что у него мурашки бегали по коже, и он был практически готов сорваться, купить билет на ближайший поезд в большой кишащий жизнью город, и никогда больше не возвращаться. Но этого не случалось.

Коля шёл прямо в сердце исторического района города, с его двух и четырёхэтажными домами. Если бы они и теперь выглядели так, как выглядели сто лет назад, можно было бы подумать, что ты гуляешь по огромному архитектурному музею, где модели зданий представлены в полный рост. Сейчас же лепнина и витые балкончики, сильно побитые временем, смотрелись нелепо на контрасте с цветастыми вывесками магазинов, которые располагались в подвалах.

На одном из подвальных козырьков сидел парень с волосами, собранными в хвост, наверное, ровесник Коли, и играл на гитаре для девочки, которой на вид нельзя было дать больше шестнадцати. Она сидела, обхватив колени руками и её густые каштановые волосы падали ей на лицо. Она смотрела прямо на него и слушала, как он поёт что-то там про любовь, про то, как он хочет почувствовать вкус её губ, и как он напился, когда понял, что это на всю жизнь. Несмотря на то, что всё это выглядело очень сладко, Коле они понравились. Слишком уж они вписывались в этот вечер, в эту улицу, в Колино ощущение свободы. Он шёл, а ему в спину всё ещё летела музыка, которая, как ничто, отражала дух вечернего города. Сегодня эти двое выглядели свободнее всех прочих.

Вдруг он почувствовал слабую вибрацию в куртке. Пока Коля пытался достать телефон через щель в кармане, не расстегивая пуговицы, звонок сорвался. Четыре пропущенных. И все её.

Коля вздохнул и нажал на зелёную трубку. Гудки.

– Почему ты не отвечаешь?

– Я не слышал. Что случилось?

– Придёшь?

– Сейчас?

– Да. Где ты?

Коля лихорадочно решал, насколько сильно ему это надо.

– В пяти минутах от тебя.

– Отлично, я оденусь и выйду. Подходи.

– Ладно. До встречи.

Чтобы дойти до дома Мари, нужно было свернуть во дворы прямо на том перекрёстке, где стоял Коля. До банкомата был ещё квартал. Помедлив пару секунд, Коля пошёл вперёд. Магия закончилась. Теперь он просто шёл по дороге, чтобы снять деньги. Последняя возможность надышаться перед казнью.

Очередь в банке была ещё больше, чем в магазине. Полный смирения, Коля развернулся и вышел в августовский вечер. Курить хотелось адски.

Навстречу, шатаясь, шёл поддатый мужик с сигаретой в зубах. Ангел, спустившийся с небес, чтобы спасти несчастную душу.

– Мужик! – Коля крикнул с бо́льшим воодушевлением, чем собирался, – мужик, угости сигаретой!

Секунд десять «ангел» фокусировал взгляд на источнике мольбы.

– А?

– Будь другом, угости сигаретой?

– Эх, сынок, последняя. Но если хочешь, на.

– Ай… Да ладно, не надо. Спасибо, мужик.

«Чёрт поганый», – подумал Коля, и свернул во двор.

Карман снова загудел.

– Ты где?

– Я же сказал, через пять минут приду.

– Я тебя уже пятнадцать жду, где ты?

– Да за спиной у тебя, – сказал Коля уже не в трубку.

Мари стояла перед ним в одном летнем сарафане в мелкий цветочек. Волосы красиво лежали чуть вьющимися локонами на плечах. Несмотря на то, что было уже темно, глаза и губы были накрашены. Она старалась.

– Не замёрзнешь? Вечером теперь холодно.

– Нет.

Коля знал, что она замерзнет.

– Что случилось?

– Пойдем. Прогуляемся.

– Ну пойдем.

Было видно, что она собирается с духом. Как показала практика, это далеко не всегда значило, что она собирается сказать что-то важное. Ей в принципе тяжело давались слова.

– Сегодня на работе заказчики забраковали мой проект. Сказали, что не хотят работать с новичками, которые не в состоянии выполнять требования. Нет, ты прикинь, с новичками!

– Но ты ведь и правда новичок.

– Коль, ты нормальный? Я месяц убила на этот проект! Месяц! И потом начальник сказал, что я безответственная, что я не умею работать с людьми, что если я ещё раз нахамлю клиентам, он меня уволит, а он же урод, ты же знаешь, все владельцы рекламных агентств в городе – его друзья, он им всем растрезвонит, какое я дерьмо, и что на работу меня брать не надо.

– А ты хамила?

– Коль!

– Что?

– Меня уволят, Коль! И я не найду себе тут работу!

– Значит, найдешь в другом городе.

Она вдруг стала серьёзной. Они молча шли по каштановой аллейке. Как бы невзначай, Мари осторожно взяла его за руку.

– Ты же знаешь, я не могу уехать.

– Нет, не знаю.

Мари отпустила его. Коля спрятал руки в карманы. Нашарил три рубля и полупустую пачку жвачки.

– Коль, я сто раз тебе говорила, я не готова к этому. Я не могу уехать.

– Почему?

– Потому что я не хочу быть там одна.

– В других городах – о сюрприз! – тоже живут люди.

– Мне не хватит навыков. И знаний. Я, наверное, правда плохой работник.

– Значит, работай лучше.

– Да блин! Мне страшно! Страшно, понимаешь?

– А чего бояться?

– Да, Коль, ты-то ничего не боишься, да? Не боишься восстановиться, наконец, в универе, не боишься начать писать сценарий к своему фильму, не боишься начать делать хоть что-то, что тебе хочется, да? Сидишь в своем Доме кино, думаешь, если ты убираешь мусор в кинозале, значит, у тебя особые претензии на то, чтобы стать великим режиссером?

– Я уволился.

– Ты… правда?

– Да. Сегодня последний день отработал. Сигареты забыл.

– Ой…

Они снова шли молча.

Вдруг Мари развернулась, чуть не наступив ему на ногу, и обняла его. Руки из карманов доставать не хотелось.

– Я не люблю тебя.

Он почувствовал, как она задрожала. И он знал, что это не от холода.

– Я тебя тоже.

– Ты точно расслышала?

– Да. Ты сказал, что не любишь меня. Я тебя тоже.

– Тогда чего плачешь?

– Потому что любила.

Коля закрыл глаза и обнял её. Курить больше не хотелось.