Читать книгу Экспедиция на Мамзонг. Рассказы - Ольга Владимировна Аксютина - Страница 3

Я бегу сквозь ночь. Мокрые струи хлещут по волосам, превращая их в черные змеи. Вдали, справа и слева, расплываются разноцветные пятна. Я бегу, не разбирая дороги. Вперед, подальше от этих бетонных коробок. От этих человеческих, слишком человеческих поступков. Обида не дает мне дышать, дождь заливает лицо, я бегу, спасаясь от своего прошлого, темной тенью растекающегося в подъездах этих жилых массивов. Одно из цветных пятен, приближаясь, превращается в звук. Он нарастает внутри моей черепной коробки уже до пронзительного визга. Пятно цвета, обрушиваясь на меня, становится болью. Боль затапливает все мое существо, до самых отдаленных уголков подсознания. Цвет, звук, мое темное прошлое полностью сплавляются в раскаленный, неимоверно обжигающий шар боли. Он взрывается, и меня разносит на субатомные частицы вещества.

Темнота. Безвременье. Боли нет. Нет ничего, что можно было бы принять за точку отсчета. Приятно, что-то обволакивает периферию моего тела, мягкие волны покачивают меня в этом темном пространстве. Как хорошо! Вечность обрела здесь свой потерянный смысл. Вдруг какие-то спазмы сжимают мое уютное логово, волна накатывает и толкает меня со страшной силой в тоннель. Темное, узкое горлышко, мне не пролезть туда! Пространство содрогается и давит, я не могу дышать, протискиваюсь, вплотную прижимаясь к этим скользким стенкам. Хочется кричать, но не могу издать ни звука, рот забит какими-то водорослями, слизью, мутной жижей. Новая волна ударяет меня в спину, мне кажется, я слышу, как трещат кости. Что-то спереди хватает меня за голову, сжимает в своих челюстях и тащит.

Свет! Тысячи солнц раскаленно смотрят на меня сверху. Удар! Я наконец-то извергаю из себя эти склизкие водоросли и ору, ору, что есть мочи! Я могу кричать! Я снова могу дышать! Делаю судорожные вдохи ртом, как рыба на берегу. Вокруг все залито прозрачным желтоватым светом, меня куда-то несут, и я проваливаюсь в прохладный сон без сновидений.

Калейдоскоп снов и чего-то, что, возможно, является реальностью. Зрение изменилось, потеряло фокусировку, я силюсь поймать резкость, выныривая из очередного сна, но мне это не удаётся. Руки и ноги плотно чем-то связаны, каждый раз, когда сознание проясняется, я рву эту смирительную рубашку, но безуспешно. Тело не слушается, оно мягкое, ватное. Слизень, и то лучше владеет своими движениями. Даже мысли путаются. Только собираю их во что-то плотное, определенное, – и снова провал в небытие.

Не знаю, сколько прошло времени, оно потеряло свой смысл. Однажды мне удалось зафиксировать взгляд на стене напротив. Где я? Почему тело стиснуто бинтами? Мысль всплыла из подсознания, как глубоководная рыба, и, наконец, приобрела четкие очертания. Я в больнице! Бинты на мне потому, что я попала в аварию, когда неслась по трассе, сломя голову. А до этого?

Память нехотя открывает шкатулку и высыпает разноцветные камушки. Надо собрать из них мозаику, пока Морфей снова не позвал меня в свою страну. Кто я? Почему бежала ночью по дороге навстречу машинам? Разряд тока в мозг. Воспоминание.

…Я поднимаюсь по лестнице, тяжело волоча за собой синюю дорожную сумку с аэропортовскими бирками. Вот и мой четвертый этаж, еще немного, и я увижу своего любимого! Два месяца в разлуке, руки дрожат от нетерпения, ключи падают на бетонный пол. Сюрприз, сюрприз! Вечерний рейс отменили, но я умудрилась выкупить через интернет последний билет на дневной. Прилетела даже раньше на 5 часов, сейчас войду и приготовлю романтичный ужин со свечами. Зима, уже стемнело. Он придет с работы и, вместо того, чтобы мчаться на такси в аэропорт, увидит меня уже дома! Как здорово! Поднимаю упавшую связку, открываю дверь и вползаю в наше уютное гнездышко. Как он жил без меня? Наверно, ничего себе не готовил, питался полуфабрикатами. Сбрасываю на пороге теплую куртку. Как я устала! В самолете не поспишь, все тело затекает. Как хочется принять горизонтальное положение! Потом ужин, все потом. Тихая музыка журчит из-под закрытой двери спальни, радио забыл выключить. Как он засыпает под радио, не могу представить. Я сплю только в абсолютной темноте и тишине. Открываю дверь. Возле кровати стоит журнальный столик с остатками еды и бокалами из-под вина. На полу разбросана одежда. Черные кружевные трусики. Красные туфли на шпильке. Мозг превращается в регистратор. На кровати, среди сумбура одеял и подушек, копошатся тела. Их двое. Мужское тело принадлежит моему возлюбленному, а женское – нашей новой соседке Юле. Когда я уезжала в Париж в командировку, она только сняла соседнюю квартиру и приходила знакомиться. Я вижу, знакомство состоялось без меня. Стоя в дверях спальни, какое-то время я не могу поверить в то, что вижу. Через секунду мозг из регистратора превращается в атомную бомбу. Я теряю контроль, ору что-то нечленораздельное, швыряю в люстру пустую винную бутылку. Нет, нет! Хватая воздух ртом, босиком вылетаю из квартиры и скатываюсь по лестнице вниз, не разбирая дороги. Ночь и дождь. Да какая разница теперь! Я бегу сквозь ночь.

Время шло, хоть и было несколько вязким, но день исправно сменял ночь. Увы, я не пошла на поправку, и меня не выписали из больницы. Очень скоро после того, как цветные камушки моей прошлой жизни сложились в картинку, я сделала невообразимое открытие. Теперь сознание возвращалось чаще, и даже зрение стало налаживаться. Это не было больницей. В больницах не бывает обоев с Винни-Пухами и Пятачками. Там не кормят пациентов из бутылочки молочной смесью и не втыкают им соску в рот в промежутках между кормлениями. Тело находилось не в бинтах, а в пеленках, которые иногда снимали, и у меня появлялась возможность рассмотреть эти малюсенькие розовые ручки и ножки. Пошевелив пальчиками, я раз за разом убеждалась, что именно я – владелец этого невероятно маленького тельца. Мои ушки со временем приобрели способность выхватывать из окружающего хаоса отдельные слова и даже фразы. Говорили все: со мной постоянно сюсюкались какие-то существа. Сначала зрение показывало мне их расплывчатые радужные контуры, позже они более или менее стали похожи на людей, как я их помню.

От одного из силуэтов, с самого первого момента моего с ним знакомства, исходило тепло и забота. Мама? Это она кормила меня питательной смесью и сюсюкалась больше всех. Мужчины тоже приходили, но, ни от кого не веяло родственным теплом. Я пришла к выводу, что буду расти без отца.

Так прошел год. Я не стала слишком быстро показывать, что умею говорить и понимаю их речь. Но с ходьбой было иначе. Устав быть обездвиженной куколкой и лежать в колыбельке, я очень быстро превратилась в ползающую гусеницу. А потом в бегающую маленькую девочку. Моя мать оказалась немолодой женщиной, живущей в частном доме в пригороде. Она любила меня и старалась дать мне все, что позволяли ее скромные заработки.

И вот, пришел мой пятый день рожденья. Воспоминания о прошлой жизни к тому времени потускнели и превратились в дурной сон. Зато появилось много новых интересных впечатлений и открытий. Большая яблоня в огороде рассказывала мне свои древесные сказки. Птицы слетались, чтобы поклевать крошки с моих рук. Беготня с соседскими мальчишками и девчонками, игры на свежем воздухе.

Мама накрыла стол в саду и выпекла огромный торт с пятью свечками. И даже купила в городе бутылку детского безалкогольного шампанского. Сосед дядя Миша открыл его, пробка с громким хлопком взлетела в воздух. Гости зааплодировали. В разгаре праздника никто не заметил две неподвижные фигуры, стоящие возле садовой калитки. Неизвестно, как долго они там пробыли, пока тетя Шура не толкнула локтем мою маму в бок.

– Мария, к тебе пришли.

Мама обернулась и чуть не подавилась куском торта. Фигуры пошевелились, вышли из темноты в круг света садового фонаря. Симпатичная белокурая девушка и подтянутый, спортивного вида, мужчина в костюме. Девушка первой сделала шаг навстречу и заплакала. Мама оставалась неподвижной. Глотая слезы, прерывающимся голосом, светловолосая гостья пролепетала:

– Прости меня, мама! Я была дурой, малолетней идиоткой, прости, если сможешь! Я знаю, что не должна была оставлять ее в роддоме, но ты ведь помнишь, что случилось. Мы с Сережей все обдумали и решили начать сначала. Мы хотим забрать дочку и воспитывать ее сами.

Ее слова вызвали странную реакцию в моем теле, независимо от своего желания, я заревела, как резаная. Воспоминания, уже свернувшиеся змеей где-то в основании черепа, внезапно распрямились и ударили изнутри электрошоком. «Мы с Сережей…» Тихая музыка из-за двери. Красные туфли на шпильке возле кровати.

Собрав все силы своего маленького тельца, я схватила со стола недопитую бутылку, в которой пенилось детское шампанское, и с недетской силой швырнула ее в это заплаканное ненавистное лицо.