Читать книгу Экспедиция на Мамзонг. Рассказы - Ольга Владимировна Аксютина - Страница 5

За два дня перед вылетом я вышел прогуляться по городу, чтобы посетить места, которые стали мне дороги. Одним из пунктов моего визита значилось книгохранилище, где я провел большую часть своей сознательной жизни. Аллея, усаженная липами, источала такой знакомый, земной аромат, что у меня защемило сердце. Весна, липы в цвету, вскоре я уже буду в миллиардах световых лет отсюда и, возможно, никогда не вернусь. В поле моего зрения попала парковая скамейка с сидевшей на ней девушкой. Боже, что она делает? Я протер глаза, прислонившись к липе. Рыжеволосое веснушчатое создание в двух скамейках от меня читало книгу! Я подпрыгнул и ущипнул себя за руку, видение не исчезло. К незнакомке подошел приятного вида молодой человек и уставился на нее, явно телепатируя приветствие. Никакой реакции! Кажется, огненноволосая читательница его не заметила. Юноша не уходил, стоял, наморщив лоб, видимо, пытался рассказать, какой он замечательный, и что она потеряет, не познакомившись с ним. Красотка читала книгу, никак не реагируя на приветствие парня, находившегося всего в двух метрах от нее. Еще одно прозрение поразило меня, словно молния, – она его не слышит! Парень, оскорбившись, отошел, мысленно вызвал свою машину, сел в нее и исчез за поворотом. Я все еще стоял под липой, и тысячи мыслей, никем не услышанных, роились в моей голове. Неужели я не один такой? Или она просто игнорировала его, погрузившись в чтение манускрипта? Может, изучает древнюю историю Земли? Рассуждая таким образом, я не заметил, что ноги сами уже несут меня к девушке. Была, не была! Я не стал почтительно останавливаться в двух метрах, как предыдущий кандидат, а, набравшись смелости, присел рядом с ней. Такое посягательство на личное пространство допускалось только у нас в семье, из-за того, что по-другому я не понимал. Набравшись наглости, я тронул ее за плечо и произнес сакраментальную фразу, которая еще пятьсот лет назад была самой обыденной:

– Девушка, можно с вами познакомиться?

Она уронила книгу и распахнула васильковые глаза. Целая гамма эмоций промелькнула на ее юном прекрасном лице. Страх, удивление, радость, потом недоверие.

– Вы издеваетесь надо мной?

– Ничуть. Где вы достали книгу, их же никому не дают на руки.

– Мне дают, мой отец является Хранителем.

– Тогда я знаком с ним, но он никогда не говорил, что у него есть дочь, которая интересуется книгами.

– Вы снова издеваетесь? Я не просто интересуюсь, я не могу по-другому!

Из ее прекрасных глаз брызнули слезы.

– Пожалуйста, не плачьте, я и не думал издеваться над вами. Разве вы не поняли, что я не владею телепатией?

– Как это не владеете? Врачи, наблюдающие меня, всегда говорили, что мой случай – это один на миллион.

– Значит, я представитель второго миллиона. Как вас зовут?

Девушка еще раз взглянула на меня недоверчиво, но льдинки в ее синих глазах уже таяли. Она протянула руку.

– Я Мелинда, дочь Хранителя книг. Папа стесняется рассказывать обо мне, потому что я другая. Но книги дает, я иногда читаю их здесь, в парке. Почему я никогда вас тут не видела?

– Потому что я прихожу в Хранилище рано утром и сижу там, пока не стемнеет. Изучаю древние письмена, так и не расшифрованные лингвистами. Потихоньку начал учить язык мамзонгов, через два дня улетаю в экспедицию.

На ее глаза снова навернулись слезы.

– Как улетаете? Послезавтра?

– Да, я записался палеолингвистом в экспедицию, летящую к созвездию Гончих Псов. Там недавно нашли культуру, не владеющую даже зачатками телепатии, из-за этого меня и взяли. А вы чем занимаетесь?

– Угадайте с трех раз, – пошутила она, – я художник. Для изображения природы надо просто иметь глаза, а реализм сейчас снова в моде. Я экспонирую свои полотна в галерее Древнего Искусства, но сама на презентации не хожу, за меня это делает папа.

– Так это ваши удивительные картины я видел на прошлой неделе? Я думал, Хранитель рисует их сам, под впечатлением от книг о художниках прошлого.

– Все так думают, папа ставит ментальный щит каждый раз, когда спрашивают обо мне. Он говорит знакомым, что я сижу дома и занимаюсь научной работой, используя Общий Банк Земли.

– А вы, наверное, не получили туда доступа, как и я. Сколько вам лет, уже исполнилось восемнадцать?

– Мне двадцать один, конечно, я ничего не получила, я ведь лишена телепатии. Хотите, я покажу вам свои новые работы? Только вчера я закончила писать вот эту липовую аллею, сейчас она сохнет у меня дома.

– Конечно, хочу! Вообще-то я шел попрощаться с Хранителем и со своим рабочим местом, но вместо этого встретил вас. Передайте папе мои благодарности, если сам я не успею сюда вернуться.

Мелинда встала со скамейки, тряхнув рыжими кудрями, подняла с земли книгу и аккуратно положила ее в сумочку.

Мы пошли по аллее, в противоположную сторону от хранилища, туда, где стояла ее машина. И я подумал: «Вот так, наверно, несколько сотен лет назад, совершенно обычная пара направлялась к своей машине, чтобы поехать домой. И такие же липы шелестели над их головами, и никто, никто из посторонних не вторгался в их прекрасный внутренний мир».

Два следующих дня, вплоть до самого отлета, мы не расставались с Мелиндой, рассказывая друг другу обо всем на свете. Я оказался весьма болтливым субъектом, чего раньше обо мне никто и подумать не мог. Она же была настолько милым непосредственным ребенком, постоянно смеялась и таскала меня за руку по всем своим любимым уголкам в городе. Ее пейзажи оказались так же пронизаны светом, как и она сама, эта девушка была единым целым с природой. Засыпая, я представлял себе ее милое лицо с рыжей прядью, падавшей на глаза. Я испытывал Нечто. Мама пробовала поговорить со мной об этом, она видела, что происходит. Но я уже не в силах был отменить свое участие в экспедиции, руководители не нашли никого, кто мог или хотел бы меня заменить.

Наступил день старта, Мелинда пришла проводить меня на космодром, мои родители молча стояли рядом, не глядя друг на друга. Через пару часов наш корабль окажется в межзвездном пространстве, невообразимо далеко от Земли. Я не знаю, как общаются со своими семьями космонавты, говорят, связь работает только в пределах планеты, в глубоком космосе путешественники уже не могут посылать телепатемы. За этими размышлениями меня и застиг общий сигнал сбора. Мама тронула меня за руку, показывая, что команда уже ждет возле борта нашего лайнера. Я обнял плачущую Мелинду, которая пролепетала между всхлипываниями:

– Ричард, не улетай, пожалуйста, я же люблю тебя.

Увы, я чувствовал то же самое. Еще раз взглянув на самое дорогое, что оставляю на этой, ненавистной ранее планете, я развернулся и побежал к кораблю.