Читать книгу Ныбуты. Книга 3. Сквозь стекло - Ольга Власова - Страница 10

Хотя дядюшка Унто и был хозяином вечера, но рассаживать гостей не стал, а ждал, пока каждый найдет себе место по душе. Губернатор хотел сесть рядом с Еленой, но та сказала, что лучше будет, если он займет место напротив. После этого Элен села по правую руку подруги, а Эльза Каллела, которая еще не привыкла к новому обществу и решила держаться около матери Алекса, по левую. Рядом с губернатором заняли места Хейно с Алваром, а по другую сторону Вилхо Хаутамяки – отставной полковник и будущий городовой. В торце стола устроилась Зара с детьми, а с противоположной стороны-циркачи. Флора с Гургеном устроились около Штефана с Луизой, около которой оставшееся свободное место занял хозяин кондитерской.

Как только все устроились – открылась дверь и появился запыхавшийся Карен с двумя свертками в руках.

– Ты куда ходил? – удивился Гурген, который не заметил, как подросток покинул помещение.

– Я приготовила подарки для Алекса и Катарины, и забыла их взять. – поспешила объяснить ему супруга. – Да, заодно попросила, чтобы Каренчик принес кофейных зерен. Ведь сегодня ты хотел всех угостить.

Эманов обрадовался, что кофе уже здесь, и поэтому все остальное пропустил мимо ушей.

Полная Флора легко поднялась со стула и подошла к племяннику, у которого забрала свертки.

– Иди в раздевалку. – с улыбкой проговорила она, глядя ему в глаза.

Когда подросток ушел, то вслед за ним отправилась Елена.

– Вот твой кофе. – протянула Гургену пакет с ароматными зернами его жена.

– Самый лучший. – поднес он сверток к носу. – Средней обжаренности и с тонким шоколадным шлейфом. – с видом победителя посмотрел он на Ханонена.

Кондитер спокойно посмотрел на него и пожал плечами.

– Если я скажу, что ты варишь лучший кофе, то может оставим этот спор? – тихо проговорил пожилой мужчина.

– Это будет нечестно! – воскликнул Эманов. – Нельзя вручать пальму первенства без соревнования.

– Зачем нужно соревнование, если можно потерять друга? – вздохнул хозяин вечера и посмотрел на Штефана.

Тот кивнул, соглашаясь с Унто.

– Это будет честный поединок! – с пафосом произнес Гурген. – После которого у нас не будет причин держать друг на друга обид.

– Но, если я могу проиграть, то не лучше ли сейчас прекратить этот спор? – вздохнул Ханонен.

Эманов отрицательно покачал головой.

Флора молча посмотрела на мужа и села на свое место.

Когда вернулись Елена с Кареном, то жена Гургена поднялась и подошла к детям.

– Если бы я раньше узнала про этот праздник, то обязательно подготовилась лучше. – произнесла она, глядя на Алекса и Катарину. – Надеюсь мне представится случай исправить это. —добавила она, развернула коричневую бумагу, и достала белоснежные полотенца, на одном из которых была вышита гладью гроздь винограда, а на другом яблоневая ветка.

– Как красиво! – захлопала в ладоши маленькая Макияври. – А кому какое? – посмотрела она на друга.

– Выбирай. – улыбнулся тот.

– Не обидишься? – прищурилась девочка и потянулась за тем, на котором была ветка с яблоками.

– Мне другое понравилось. – рассмеялся мальчуган, рассматривая изумительную вышивку.

– Это Зара рукодельничала. – громко произнесла Флора и все присутствующие посмотрели на сестру Гургена, которая скромно опустила глаза. – Золотые руки. – проговорила она, глядя на полковника.

Статный седовласый мужчина, одетый в черный габардиновый костюм с интересом посмотрел на изящную Зару.

Пока Флора одаривала детей Елены, та в свою очередь подошла к ее сыну и дочери. Давиду она протянула набор оловянных солдатиков, а Карине вязанного зайчика.

– Может быть у вас нет таких игрушек? – с надеждой спросила она.

– Солдатиков у меня полно! – разочарованно произнес мальчуган.

– За подарки принято благодарить. – с укором произнесла его мать и так посмотрела на ребенка, что тот сразу добавил, что пехоты в армии лишней не бывает.

– Это точно! – громогласно подтвердил полковник.

– Мне нравится Ваш зайчик. – прижала к себе белую ажурную игрушку девочка.

– Это Элна сделала. – сделала жест в сторону подруги Елена.

– И тебя могу научить. – улыбнулась та хорошенькой Карине.

Темно-карие глазки девочки засияли и, быстро взглянув на мать, и увидев жест одобрения, кивнула.

– Потом договоримся. – обратилась мать Алвара к Флоре.

Жена Гургена повела полным плечом и пошла на свое место.

– Детка. – обратился Унто к Елене. – Хватит ходить. Садись уже. Будем старый год провожать.

– Будем говорить слова? – улыбнулась та.

– Конечно. – спокойно проговорил хозяин вечера. – Вот ты и будешь первой.

Женщина отрицательно помотала головой.

– Нет, нет. – широко открыла она глаза. – Ты сторона принимающая, вот тебе и начинать.

– Я должен выступать заключительным аккордом. – произнес тот.

Эта шутливая перепалка могла еще долго продолжаться, и поэтому губернатор объявил, что он будет говорить первым на этом вечере.

– Я не знаю почему Елена отказалась выступить, но мне кажется, что многое происходило с ее участием. – произнес господин Райле.

Губернатор встал и начал с того, что год был насыщен как хорошими, так и печальными событиями. Он говорил эмоционально, вспоминая все, что происходило в их и соседнем городах, и все внимательно слушали. В этот момент, наверное, каждый думал о чем-то своем, что было ближе ему. Елена, сидевшая напротив губернатора, смотрела то на него, то на его отражение в витрине, которое была у него за спиной. Она думала о том, что привыкла к этому мужчине, который последнее время часто оказывался с ней рядом, когда ей нужна была помощь и становилось немного страшно от этой мысли, потому что хоть она и знала, что за спиной ее называют соломенной вдовой, но одинокой себя никогда не считала. Только последняя безликая открытка заронила в душу сомнение о том, что муж когда-нибудь вернется в этот город. Она слышала истории про то, что моряки заводят себе на время стоянки ПЖ – причальных жен, и те хоть и очень редко, но иногда все же переходят в статус постоянных. Елене не хотелось об этом думать, потому что в любом случае получалось, что все это вымыслы, а правда находится где-то далеко, где женщина ее не видит. Она посмотрела на господина Райле и грустно улыбнулась. Мужчина же, увидев печаль в глаза своей спутницы на этом вечере, решил, что ей жалко маленькую Макияври, и поэтому начал говорить о том, что постарается сделать все, чтобы помочь Катарине.

– Как хорошо, что к этому делу подключился губернатор. – прошептала на ухо подруге Элна.

– Надеюсь, что все разрешится. – так же тихо ответила ей та и приложила палец к губам, показывая, что нужно помолчать.

Елена слушала мягкий обволакивающий голос губернатора и незаметно рассматривала будущего городового. Вилхо Хаутамяки был родом из этого города, но молодой человек считал честью охранять Отечество, и он уехал в P, чтобы закончить там специальное учебное заведение и поступить на службу. Во время учебы он познакомился с милой и очаровательной Кэтти, которая впоследствии стала его женой и несла все тяготы военной жизни. В отпуск они приезжали на родину Вилхо в этот северный край, и все время мечтали о том, что когда Хаутамяки выйдет в отставку, то они будут жить именно здесь, где зимой можно увидеть северное сияние, а в конце лета уже наблюдать, как деревья переодеваются в яркие солнечные одежды. Но все этим планам не удалось свершиться, потому что за несколько месяцев до того дня, когда Хаутамяки поучил отставку, жена скоропостижно скончалась. Три недели понадобилось на то, чтобы приветливая круглолицая пампушка Кэтти превратилась сначала в худенького подростка с глазами, смотрящими уже только внутрь себя, а затем в изможденную девочку с удивительно юным лицом, на котором не было ни одной морщины. Вилхо не верил в то, что здоровый с виду человек может так быстро умереть и, когда его жена говорила о приближающейся кончине, то начинал злиться и иногда прикрикивал на нее. Сколько раз потом он корил себя за эту толстокожесть и нежелание услышать то, что хотела донести до него супруга. А Кэтти, уже стоя одной ногой на границе другого мира, не обижалась на мужа и только глаза ее стекленели от боли, которые сопровождала эту болезнь. Один раз, когда Вилхо, чтобы не тревожить сон жены сидел в этой же комнате с зажженной свечой, а потом вышел на некоторое время, то чуть не случился пожар. Вот тогда мужчина узнал как мучается его супруга, потому что как только он потушил огонь, Кэтти тяжело выдохнула и сказал, а что так устала терпеть боль, что лучше бы сгорела заживо. И тогда этот сильный здоровый человек с военной выправкой сел на колени около кровати умирающей и, закрыв лицо своими большими руками, заплакал. Его плечи сотрясались от рыданий, которые он как мог сдерживал, а Кэтти гладила его по голове тонкой высохшей рукой и говорила о том, как она была счастлива все эти годы и, что, когда пройдет время и зарубцуется рана, Вилхо должен обязательно еще раз жениться. Мужчине было крайне неприятно слышать слова о жизни без супруги, но перечить ей может быть в последний час он не хотел, и поэтому только сглатывал подступающий комок в горле, который мешал ему дышать. Через несколько дней женщина умерла, и мужчина взял отпуск, чтобы похоронить ее в том месте, где она родилась. Похороны и все остальное время пока Вилхо не подписали приказ об отставке он помнил плохо, и несмотря на то, что сначала он не хотел возвращаться к себе на родину без Кэтти, все же пересилил себя и вернулся в родной город. За могилкой жены обещали присматривать ее родные, которые как могли поддерживали безутешного Хаутамяки.

Целый год Вилхо жил как в тумане: он ходил по улицам, разговаривал с прохожими, но если бы его спросили о чем он говорил, то мужчина не смог бы ничего вразумительного ответить. Позже он начал различать людей, с которыми здоровался и прежде, и через некоторое время произошло хоть и не полное выздоровление, но такое состояние, что можно было с уверенностью сказать: кризис миновал, и человек медленно, но верно идет на поправку. Вот в это самое время губернатор и попросил Вилхо занять должность городового и, если бы господин Райле обратился к Хаутамяки пару месяцев назад, то обязательно получил бы решительный отказ, но сейчас мужчина понимал, что должен прилагать усилия к тому, чтобы жить, потому что его Кэтти не узнала бы в понуром человеке того уверенного в себе мужчину, которого так любила.

И вот теперь после долгого затворничества Вилхо Хаутамяки с удивлением рассматривал людей, которые собрались в кондитерской и не замечал того, что за ним тоже наблюдают.