Читать книгу Кружевной зонт. Книга девятая. Последняя ночь с Шахеризадой - Оливия Кайрос - Страница 3

На следующий день сразу же после завтрака Сарнай, Наран и Баяр примчались к пещере. Никто из них троих не смог рассказать родителям о своих новых знакомых. Каждый аргументировал это по своему, но настоящая причина была до смешного простой; и Сарнай и мальчики боялись, что им попросту запретят встречаться с новыми друзьями. Сарнай знала, что в их доме никакая другая вера кроме буддизма не признается. Хаган очень мало рассказывал об их религии, а Фамарь и того меньше, но все равно вопрос веры в их доме был твердым. Никакая другая религия не может быть правильной, кроме той к которой они уже привыкли. Точно такого же мнения придерживались все остальные жители их небольшой деревушки. Детям даже не пришлось договариваться между собой. Они без лишних слов и обещаний хранили свои похождения к чужеземцам в большой тайне.

Наран легко влился в новую компанию, и теперь день напролет гонялся по полю вместе с Кызылом и Сашей. Баяр большую часть времени проводил с молодой тувинкой Арыей. Баяр стал ее верным помощником с тех пор, как увидел, что Арыя тарахтит швейной машинкой с ножным приводом. Он даже не смог скрыть своего восхищения и любопытства, когда увидел какие ровные и красивые строчки выходят их под лапки швейной машинки, а какой она при этом издавала звук. Для Баяра звук швейной машинки напоминал приятное похрустывание унтами по снегу.

Сарнай же в свою очередь большую часть времени проводила с Катей и Апаш. Катя, как и обещала, взялась за обучение Сарнай, а Апаш ей в этом усердно помогала. Сарнай отнеслась к урокам со всей страстью и усердием. Ей не терпелось прочитать историю Иосифа самостоятельно. К тому же Апаш не давала ей скучать. Эта девочка всегда была рядом с Сарнай и подсказывала всякий раз, если та забывала какую-нибудь букву. Апаш еще умела читать и писать по-тувински и немного по-русски, но никогда этим не хвасталась перед Сарнай.

После обеденного служения, дети занимались рукоделием, рисованием, а потом играли в поле. Больше всего рукоделие любил Баяр, хотя всячески хотел показать свое равнодушие к этому занятию. Помимо того Баяр прекрасно рисовал, но и это пытался тщательно маскировать. Ему как будто было стыдно за все то, что у него замечательно получается. На одном из занятий Катя все же осмелилась спросить Баяра почему он так стыдится своего увлечения.

– Что плохого в том, что ты любишь шить, вышивать ковры и рисовать? – спросила Катя, при остальных детях.

Баяр покраснел и опустил глаза.

– Кто вам такое сказал? – твердо возразил Баяр. – Мне совсем не нравится шить. Я вам что какая-нибудь девчонка, чтобы любить подобное? Вы просто сами женщина вот и предлагаете подобные развлечения. А нам остается только делать то, что вы говорите.

– Баяр врет. – встрял Наран. – Он всегда любил рисовать и шить.

– Ты сначала докажи это! – вскричал раздосадованный Баяр, с опаской оглядывая других детей.

– И докажу. – смело выпалил Наран. – Думаешь я не знаю почему ты каждый вечер убегал от всех и прятался за скалами. Мы с мальчишками однажды покараулили, тебя и видели как ты сидишь там и пришиваешь пуговицы на старый мешок. Что так смотришь? Скажешь нет? А я все видел…

Не успел Наран докончить предложение, что он там еще видел, как по его лицу прокатился кулачок Сарнай. Она как молния подскочила к болтуну Нарану и врезала ему по правому глазу.

– Заткнись, придурок! – вскричал она. – Вечно ты лезешь куда тебя не просят!

Тут же со своих мест по направлению к Нарану рванули Саша и Кызыл. Разъяренный Наран уже готов был дать сдачи, но мальчишки вовремя их разняли.

– Ты достала уже! – вопил во все горло Наран. – Еще раз так сделаешь, не посмотрю, что ты девочка. Так заеду между глаз…

– Тихо! – перекричала их Катя. – Всем успокоиться!

Несколько минут еще стоял переполох в юрте. Сарнай грозилась отлупить Нарана, как только они пойдут домой. А Наран в свою очередь снова при всех завил, что женится на ней и тогда она у него попляшешь. От этого заявления Кызыл и Саша покатились со смеху, а Апаш спряталась за спину Кати. Когда все наконец умолкли, вперед с речью выступил Баяр.

– Да, это правда. – сказал он, сдерживая слезы стыда. – Мне нравится шить и рисовать. Я себя ненавижу за это. Мой папа считаем меня недомальчиком, и стыдится меня перед друзьями и соседями. Он не хочет меня брать с собой в город, чтобы его знакомые, не дай бой, не услышали мой девчачий голос. Он стыдится меня. Стыдится что я такой. Я тоже стыжусь, что я такой. Мне противно, что у меня голос как у девочки. Мне стыдно, что на самом деле я люблю шить и рисовать вместо того, чтобы гоняться за мечом как все ребята из нашей деревни. Я просто не люблю все эту агрессивную беготню. Может быть я и не совсем мальчик. Я уже не знаю, где правда, но почему это должно быть плохо? Почему все находят смешным и стыдным то, что я люблю женские занятия? И кто вообще сказал, что шитье и рисование это девчачьи занятия? Вот Сарнай например не любит шить и рисовать. А еще она лупит всех мальчиков подряд, особенно тех, кто меня обижает. Но ведь она остается при этом девочкой, и все это знают…

Он запнулся, и сжал губы в тонкую нитку. Хотя все в деревне считали Баяра полудевочкой, никто никогда не видел, чтобы он плакал. Хотя при такой травле, которую переносил Баяр, любой ребенок бы сломался.

– Не слушай их, Баяр. – выкрикнула Сарнай. – Они дебилы! И Наран тоже дебил!

– Еще раз так скажешь, получишь по шее! – выпалил Наран.

– Это ты получишь! – не отставала Сарнай. – И вообще это ты девчонка раз постоянно получаешь от меня по шее и ревешь как баба.

Снова в бой вступили Кызыл и Саша. Им пришлось приложить нимало усилий, чтобы удержать Наран в этот раз. Сарнай даже не дрогнула при виде взбесившегося Наран. Она встала в атакующую позицию и приготовилась к драке.

Наконец вперед выступила Катя. Выслушав все стороны, она приказала всем сесть на ковер. Если Катя говорит сесть на ковер, значит всех ждал очень серьезный и строгий разговор. Катя была не из тех, кто предпочитал долгие и поучительные проповеди. Как и все женщины она любила трещать по делу и без дела. Но когда она по-настоящему расстраивалась или сердилась, то говорила совсем мало. Но в глазах ее было столько огорчения, что всем становилось не по себе. Именно такую Катю дети боялись больше всего. Странно, что в их сердцах был именно страх. А ведь Катя не ругалась, не бранилась и наказывала их как это делают родители. Но когда ее круглое веселое лицо внезапно становилось печальным, а голос тихим и разбитым, это казалось детям самым тяжелым наказанием, какое только может придумать взрослый человек. Именно такое лицо было у Кати в ту минуту, когда послушно уселись на ковер и стыдливо опустили глаза.

– Мы больше так не будем, Катя. – заранее прослезилась Апаш.

Катя ничего не ответила. Она сидела на ковре и даже не смотрела на них.

– Кать, прости нас. – заговорил Кызыл, которому уже от одного ее печального вида становилось больно.

– Да, прости. – поддержал Саша. – Мы больше так не будем.

Сарнай смотрела на эту картину и никак не могла взять в толк, почему прощения просят те, кто в общем-то ничего плохого не сделал? Сарнай не могла припомнить того случая, когда она просила прощения. Мама и папа учили ее этому, но она никогда не могла пересилить себя и произнести эти заветные слова, даже если была сто раз виновата. Но в эту минуту она не испытывала ни малейшего угрызения совести. Она ни в чем не виновата. Она всего лишь отлупила Нарана, но ведь это было за дело. Поэтому с высоко поднятой головой, Сарнай села на ковер. Но взглянув на грустное лицо Кати, вся ее смелость мигом улетучилось. Катя не стала выжидать никакой паузы и нагнетать напряженность в воздухе. Как только она увидела, что все уселись на места, Катя заговорила;

– Если бы Всевышний только захотел, то мы бы все выглядели как один человек. Но мы разные и в это кроется все прелесть этого мира. Я хочу чтобы вы запомнили, что если кто-то не похож на других, или не влезает в привычные представления о нормальности, это совсем не повод дразнить и травить такого человека. Это не ваше дело почему и для чего рождаются люди, которые отличаются от всех. Ваша дело это любить и принимать личность. Вы тоже не по своей воли родились такими какие сейчас. Никто не может выбрать себе красивую внешность, голос, национальность. Никто из вас не может сделать собственные глаза голубыми или волосы белыми. Так что это огромная подлость издеваться над человеком только потому что он отличается от вас внешностью. Быть некрасивым или красивым это и не грех и не заслуга. Это дар, а иногда и предназначение от Бога. А ты Баяр, – Катя строго перевела взор на Баяра. – чтобы больше не прятался и не стыдился себя. Любишь шить и вышивать ковры, так найти в себе смелость признать это. В этом проявится твоё мужество, а не в том, чтобы прятаться от всех за скалы и пришивать втихаря пуговицы.

Баяр чуть заметно качнул головой в знак согласия.

– А теперь все идите домой. – приказала Катя.

Дети переглянулись между собой. Расставаться на такой напряженной ноте было для них совсем непривычно. Но ничего нельзя было поделать: Катя не была настроена на диалог. Поэтому Кызыл покорно встал с колен, и его примеру последовали остальные. На душе было так тяжело, будто кто-то положил тюки с песком на их спины. Когда они вышли из юрты, Баяр Наран и Сарнай молча попрощались с остальными, и нырнули темноту пещеры. В глубине ущелья они по камням как по ступенькам поднялись к туннелю. Сарнай еще раз обернулась, чтобы попрощаться с ребятами. Апаш стояла к ней ближе всех. Увидев как Сарнай подняла руку, девочка прослезилась и тоже помахала в ответ.

До самой деревни дети шли молча, не смея произнести ни слова. Больше всего виноватым себя ощущал Наран. Всю дорогу он не сказал ни слова. На душе было тяжело как никогда. Сарнай ощущала как в горле встал не ком, а целый клубок из верблюжьей колючки. И всякий раз, когда она хотела что-то произнести, этот клубок больно впивался в ее горло. Вот так в безмолвии и тишине они дошли до родных юрт. Сарнай только и могла думать о том, чтобы скорее улечься на свою кровать, отвернуться к стенке и тихо поплакать в подушку. Так она и собиралась поступить, поэтому спешила домой. Но не успела она переступить порог юрты как до ее слуха донеслись восторженные и радостные возгласы родителей. Они кого-то очень горячо благодарили, а этот кто-то упорно отмалчивался. Сарнай осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Да, она не ошиблась; в их юрте сидел незнакомый гость. Вокруг этого гостя собрались чуть ли ни все соседи. Среди них Сарнай увидела родителей Баяра и Нарана. Все чему-то радовались, а Хаган горячо пожимал гостю руку.

– Что там такое? – внезапно раздался знакомый шепот прямо над ее ухом.

Сарнай так перепугалась, что даже вскрикнула от неожиданности. Обернувшись она увидела перед собой недоуменные лица Баяра и Нарана. Прошло всего пару минут после молчаливого прощанья и задумчивого настроения, а сейчас эти братья снова стояли перед Сарнай как ни в чем ни бывало. Будто их совсем не отчитывали на ковре. А у Сарнай даже из головы вылетело, что минуту назад она хотела поплакать в подушку. Смелость снова вернулась в ней, и она мигом заперла дверь, и строго обратилась к мальчикам;

– Что вы тут делаете?

– То же, что и ты. Подсматриваем. – ответил Баяр.

– Идите к себе домой и там подсматривайте.

– Бабушка сказала, что мама с папой у вас в гостях. – оправдывался Наран. – А если мама с папой здесь, то и нам можно войти.

– Если хотите войти, то вам нужно сначала спросить разрешение у меня. – настойчиво сказала Сарнай. – Я тут тоже хозяйка, так что…

Не успела она докончить, как дверь за спиной Сарнай отворилась и на пороге возникла Фамарь. Она держала в руках ведро для угля. Увидев детей, Фамарь напрочь забыла, зачем шла во двор.

– Наконец-то вы пришли. Где вас только ветер носит? – сказала Фамарь, и силой запихнула детей за порог.

Все трое влетали в юрту и предстали перед кучей взрослых чумазыми и пыльными. Среди всей этой толпы Сарнай не знала только одного человека; им был тот самый гость, которому Хаган постоянно жал руку. Гость этот был начищенный до блеска. Даже на расстоянии можно было ощутить от него запах стирального порошка, который напоминал аромат мандариновой корки. Хотя гость сидел на полу вместе со всеми остальными, по турецки скрестив ноги, было все же понятно, что он на две головы выше Хагана. Всем своим видом он напоминал статного молодого верблюда. Только кожа у него была не такая, как у здешних мужчин. Даже у женщин их деревни не было такого холеного и белого лица как у него. Единственное что портило его правильные и ровные черты лица это выпуклая шишка над левой бровей. Но даже эта шишка была ровной округлой формы, такого же цвета, как и сама кожа. Сарнай никогда не видела его раньше, но детское чутье подсказывало, что этот гость не может быть человеком степей и пустынь. От него веяло большим городом и деньгами. Недолго ей пришлось ломать голову, над тем кто этот гость; прямо над ухом раздался оглушающий визг Нарана;

– Дядя Шалбан! – вскричал он и кинулся к гостю на шею. – Вы приехали к нам. Я так рад! Как здорово, дядя Шалбан.

Лицо гостя тут же просияло в улыбке и, прежде чем он успел открыть свои объятия, Наран кинулся к нему на шею. Баяр тоже подошел поздороваться, но только без наранского визжания.

– Как вы выросли? – заговорил Шалбан, похлопывая то Нарана, то Баяра по спине. – Когда вы у меня были в гостях, то были совсем маленькими. А теперь настоящие воины. Как у вас дела?

Тут наперебой заговорил Наран. Он торопился рассказать своему дяде обо всем интересном, что с ним случилось. Наран так фанатично говорил, будто до смерти боялся, что его сейчас кто-нибудь перебьет и он что-то упустит важные мелочи рассказа. Наран рассказал о том, что уже знает буквы и умеет считать до тысячи. Потом начал хвастаться своими достижениями по бегу и борьбе. Попутно поведал о том, что хочет жить в городе, как и дядя Шалбан. Короче, Наран так обезумел от счастья, что чуть было не проболтался о том, куда это они ходят каждый день вот уже в течение трех месяцев. Хорошо что рядом стоял Баяр. Как только запахло паленым, Баяр тут же вступил в диалог;

– У нас в этом году прибавилось еще десять коней и пятнадцать овец. Вы их уже видели? – спросил Баяр.

Шалбан изумленно посмотрел на Баяра.

– У тебя все такой же девчачий голос? – бестактно спросил он.

Наран противно расхохотался, сидя на коленях любимого дяди.

– Как у девчонки. – поддакнул Наран.

Баяр в этот раз не опустил глаза и даже ни на секунду не покраснел.

– Голос как голос. – смело возразил Баяр. – Мы не выбираем себе внешность голос или национальность, когда приходим в этот мир.

Шалбан удивлено приподнял брови, от чего шишка над левым глазам закатилась на лоб.

– Умные вещи говоришь. – уважительно произнес Шалбан и пожал Баяру руку.

Заметив это, Наран ревностно затараторил;

– А я еще могу так бороться, что меня никто в нашей деревне победить не может. – начал было хвастаться Наран.

– Только от меня получаешь каждый день. – хмыкнула Сарнай.

Она сказала так непроизвольно, что сама удивилась произнесенным словам.

Взгляд Шалбана тут же примкнул к стоящей на пороге девочке.

– А это твоя хваленая дочь, Хаган? – с любопытством спросил Шалбан.

Хаган с нескрываемой гордостью улыбнулся и жестом подозвал к себе Сарнай.

– Да. – ответил Хаган. – Это моя дочь Сарнай. Прежде чем начать ходить, она научилась держаться в седле. В борьбе ей тут нет равных даже среди мальчиков. Всех подряд кладет на лопатки. С такой дочерью и сына не надо.

– Подойти и поздоровайся с дядей Шалбаном. – кротко произнесла Фамарь, чуть подтолкнув дочь вперед.

Сарнай смело шагнула в сторону гостя, и поклонилась.

– Какая прелестная девочка. – не скрывая умиления произнес Шалбан, и протянул ей шелестящую купюру. – Вырастет, станет настоящей красавицей. Такую нетрудно будет выжать замуж.

– Я замуж не собираюсь. – смело возразила Сарнай, пряча деньги в карман. – Я и папа откроем отель и ресторан монгольской кухни. Он будет стоять прямо в пустыне как оазис. Мы уже с папой все придумали. Да, папа?

Сарнай повернула голову в сторону Хагана. Тот расплылся в улыбке, а потом и вовсе расхохотался. Все гости тоже подхватили смех Хагана, и в юрте стало шумно.

– Дочь, подойди к папе. – протянул к ней руку Хаган, когда все чуть упокоились.

Сарнай подошла к Хагану и, плюхнувшись на его колени как на мягкое кресло, Сарнай уткнулась лицом в папино плечо. Ей было непонятно, почему все стали смеяться над ее словами. Ведь она повторяет эти слова с тех пор как научилась говорить. Все соседи и родственники давно знали о ее жгучем желании открыть в пустыне ресторан монгольской кухни. А теперь все так смелись будто в первый раз это услышали.

– Сарнай, знаешь зачем к нам приехал дядя Шалбан? – заговорил Хаган, когда стало тихо. – Дядя Шалбан пригласил нас работать в его ресторане «Караван» в Улан-Баторе.

Сарнай подняла голову и с замешательством посмотрела на отца.

– Но ведь у дяди Шалбана ресторан восточной кухни. Мне Наран уже все рассказал. Зачем нам восточная кухня? Мы ведь хотели открыть свой ресторан.

Снова раздался смех.

– А у тебя дочь – настоящий воин. – сказал Шалбан. – Такая нигде не пропадет.

– Это точно. – вздохнула Фамарь. – Она даже нас в ряд строит если нужно.

– Сарнай, – ласково заговорил Хаган. – Папе сначала нужно всему научиться. Я начну работать в ресторане дяди Шалбана. Чуть заработаем денег, а потом откроем и свой ресторан, как и мечтали.

– То есть мы не на совсем туда уезжаем? – с надеждой в голосе спросила Сарнай.

– Нет. – покачал головой Хаган. – Не на совсем. Не бойся: папа нашу мечту не предаст.

Сарнай с сомнением посмотрела на улыбающегося Шалбана, и снова уткнулась лицом в папино плечо.

– А когда мы уезжаем? – тихо спросила Сарнай.

– Завтра. – ответил Хаган.

– Завтра? – голос Сарнай дрогнул.

Она тут же вспомнила Апаш, Катю, Кызыла, Сашу и остальных людей той общины за скалами. Вспомнила игры и библейские занятия. Как она теперь уедет и будет жить без всего этого? Кто теперь ей будет рассказывать истории об Иосифе и его братьях. В груди Сарнай что-то больно сжалось.

– А как же наш дом и верблюды? – еле выдавила из себя Сарнай, удерживая слезы.

– Родители Баяра и Нарана за всем присмотрят. – сказал Хаган.

– Не переживай, брат. Мы за всем присмотрим. – уверили его в один голос соседи.

– А потом со временем ты все сможешь продать и поселиться в городе. – снова заговорил Шалбан. – Все равно тут ловить нечего. Для твоей дочки в городе будет больше перспектив. Она там сможет выучиться. Там все таки цивилизация…

– Нет. – резко возразила Сарнай. – Мы не будем жить в городе. Не нужна нам ваша цивилизация. Мы хотим с папой открыть ресторан здесь. Да, папа? Скажи ему.

Сарнай не могла понять, почему ей так не понравился этот холеный городской дядя, о котором Наран готов был день напролет петь оды.

– Сарнай, нельзя перебивать взрослых. – строго сказала Фамарь.

– Все хорошо. – успокоил жену Хаган и снова обратился к Сарнай; – Не переживай так, дочь. Папа ведь обещал, что мы сюда вернемся, значит мы сюда вернемся. В Улан-Батор мы поедем только на время. Папа тоже должен набраться опыта, ведь открыть свой ресторан это не так просто как ты думаешь. Нужно много всего знать. Поэтому и тебе нужно хорошо учиться. Ты пойдешь в хорошую школу в Улан-Баторе, а когда выучишься мы снова вернемся в родную пустыню и откроем свой отель. Хорошо?

Сарнай кивнула. Когда она слышала голос Хагана, то на сердце становилось легко и радостно. Она знала, что папа не обманет. Папа сильный и он держит свои слова. И хотя Сарнай убедилась, что они вернутся в родную степь, все равно ей стало невыносимо печально от того, что они так неожиданно и так скоро покидают родной дом. От одной только мысли, что она больше сможет видеться с людьми из молитвенного дома, ей становилось тоскливо на душе.

Остаток вечера Сарнай сидела смирно все время грызя исподтишка ногти и думая и том, как бы сделать так, чтобы успеть попрощаться с друзями из молитвенного дома. Когда гости стали расходиться, Баяр дал ей знак, что ждет ее сараем.

– Я передам Кате и всем остальным, что ты уехала. – сказал Баяр.

– Может быть утром, я успею к ним? – спросила Сарнай.

– Лучше не надо. Дядя Хаган если узнает, то очень рассердится. Потом он расскажет нашим родителям и они нас накажут.

Сарнай опустила глаза и снова принялась нервно грызть кожу вокруг ногтей. В эту минуту Баяр вложил в ее руки мягкий носовой платок.

– Это тебе. – сказал он без доли смущения.

Сарнай развернула платок, и при свете огромной луны разглядела вышитый Баяром рисунок. На темно-синей квадратном лоскутке было выбито бескрайнее звездное небо Монголии.

– Там в городе нет такого неба как здесь. – сказал Баяр. – Я тоже раньше не знал, что небо может быть другим, пока не побывал там.

Сарнай посмотрела на рисунок. Она родилась в этой степи под этим бездонным небом, которое из-за огромного скопления звезд порой казалось белым полотном с синими вкраплениями. Она сейчас даже не могла представить, что где-то там она больше не увидит такого неба как здесь.

– Ты не забудешь родной дом, если всегда будешь помнить какое здесь небо. – сказал Баяр с грустью. – Там в городах много всего красивого, но там никогда не будет такого неба как здесь. Поэтому не оставайся там, а возвращайся домой. Ты всегда будешь мне очень дорогим человеком. – сказал Баяр и по-братски потрепал ее по растрепавшимся волосам. – Я буду скучать.

Сарнай аккуратно сложила платок вчетверо, и спряла его за пазуху.

– Я тоже буду скучать, Баяр. – сказала она. – Я обязательно вернусь. Буду хорошо учиться, а потом вернусь.

– Я тоже буду стараться. Когда я вырасту, то научусь очень хорошо шить, и тогда я сам подберу для тебя девчачьи наряды. – с гордостью сказал Баяр.

Сарнай рассмеялась. Она даже представить себя не могла в девчачьих нарядах. В такой одежде ведь никого не отлупишь как следует, не полазаешь по крышам юрт и сараев. Но Баяру она этого говорить не стала. Сейчас его голос звучал для нее как голос заботливого брата, пусть если даже при этом он звучит как голос сестры.

Баяр уже развернулся и хотел было удалиться, как вдруг перед ними ниоткуда возник запыхавшийся Наран.

– Сарнай, ты уезжаешь от нас. – торопливо пронес он. – А с кем же мне теперь бороться?

– С такими же хлюпиками, как и ты. – ответила Сарнай.

Наран подошел Сарнай и как ужик обвил ее длинными руками. Оказавшись в ловушке, Сарнай даже не могла пошевелить руками, не то что уж оттолкнуть его.

– Отпусти, дурак! – вскричала Сарнай, отбиваясь от него.

Нарану пришлось отступить, незачем злить эту девочку с тяжелыми кулаками.

– Еще раз так сделаешь, я тебя закапаю в лошадином навозе. – зарычала Сарнай.

Наран отбежал от нее на приличное расстояние, и снова крикнул во все горло;

– Когда я вырасту, то женюсь на тебе и никуда ты не денешься.

– Дурак! – крикнула Сарнай. – Проваливай отсюда, пока я тебя не забила в землю как колышек. Ненавижу тебя!

Наран бросился наутек.

– И ты иди домой. – снова зазвучал умиротворенный голос Баяра. – Завтра тебе рано вставать. Я слышал, что дядя Шалбан вас заберет на своей машине. Твоя мама уже сейчас пакует чемоданы.

– Я не хочу домой. – сказала Сарнай.

Сердце ее сжалось от мысли, что она может быть теперь очень долго не увидится с Баяром и родной пустыней.

– Тогда давай будем всю ночь смотреть на звезды. – предложил Баяр.

Сарнай радостно улыбнулась. Они без труда взобрались на утепленную крышу сарая и закапались в мягкую солому. Ночь была прохладной. Ветер бродил между юртами, принося с собой шуршанье песков и звон близлежащих скал. Сарнай прижалась к Баяру и приятно зажмурилась. Баяр был теплый и уютный как папа. Несмотря на свою худобу, он все равно казался мягким как верблюжья шерсть.

– Посмотри как красиво. – тихо пронес Баяр. – Небо как будто синяя ткань покрытая блестками. Из такой ткани получилось бы самое красивое платье на свете.

Сарнай открыла глаза и посмотрела на небо. Оно было бескрайним, глубоким, всепоглощающим и отдающим. Тянулось от одного края пустыни до другого. Таинственная, пугающая, и в то же время манящая красота, от которой было сложно оторвать глаз. Местами звезды скапливались в причудливые формы, как будто мальчик по имени Баяр трепетно вышивал на синем полотне свои рисунки. Ближе к западу виднелись редкое скопление облаков. Они были настолько легкими и тонкими, что звезды просвечивали сквозь их светлую дымку, окрашивая небо в нежно-сливовый оттенок. Вообще облака над этой пустыней бывают разной палитры: розовые, аметистовые, коралловые, зелно-голубые, серые, и даже бардовые. Поэтому мало кто из детей этого краю изображает в своих рисунках облака привычного белого цвета.

– Я всегда мечтал сшить платье похожее на это небо. – мечтательно проворковал Баяр.

– А почему ты хочешь шить платья? – с наивной простотой спросила Сарнай. – Ты ведь мальчик. Ты все равно не сможешь их носить.

– Разве обязательно надевать это платье на себя. Я бы сшил это платье, но его бы носила какая-нибудь девушка.

– А зачем шить такое красивое платье, чтобы его носили другие?

Баяр хихикнул, и погладил ее голове.

– Маленькая ты еще, Сарнай. Вырастешь и поймёшь.

– Я не маленькая. – возразила Сарнай. – Я все понимаю.

– Да. Ты у нас уже большая. – Баяр крепче прижал к себе маленькую упрямицу, и заботливо произнес; – Кстати, большие девочки как ты уже должны спать в это время. Так что закрывай глаза и спи.

Сарнай не стала возражать. Она сама не заметила как ее веки сами собой опустились. Даже закрыв глаза она как будто продолжала слышать блещет звезд, и видеть как кружит над песками легкая ветреная воронка. Дети этой степи рассказывали, что такие воронки появляются тогда, когда по пескам шагают нечистые духи. Судя по часто встречающимся песчаным воронкам их пустыня это излюбленное место для прогулок всякой нечести. Сколько таинственных и захватывающих историй было связано с этим местом. Как же она Сарнай сможет забыть родную землю? Как же сможет предать мечту всей своей жизни? Ведь даже во сне ей мерещилось как тонкие стенки хрустальных бакалов чуть заметно касаются друг друга, и распадаются на мириады осколков, которые тут же синхронно стелились по гладкому синему полу. И тогда казалось, что ее пятки касались лезвия звёзд, а на запястья как мягкие браслеты висли созвездия. Вне всякого сомнения в ее ресторане будет именно такой пол, чтобы гости могли ощущать себя жителями гобийского неба. Мечтая об этом, Сарнай не заметила как ее мягко качнуло и понесло в мир снов.

Рано утром к ним на крышу взобрался сонный Наран и в наглую улегся по другую строну от Сарнай.

– Подвиньтесь. – буркнул он спросонья.

– Обойдешься. – ответил Баяр. – Что тебя принесло в такую рань?

– Последний раз встретить рассвет втроем. – ответил Наран и засопел как ежик.

Сарнай открыла глаза и посмотрела на спящего Нарана. Когда этот нахал спал, то лицо его было таким милым и добрым, что Сарнай невольно становилось стыдно за то, что она ему неоднократно разбивала нос. В такие минуты ее так и порывало сделать самый большой подвиг или самую огромную глупость; извиниться за то, что била его. Сарнай повернулась к Нарану и еще раз пристально посмотрела на него. «Вообще-то не такой уж он и противный. Можно было бы и замуж за такого сходить.» – подумала Сарнай, и тут же отвернулась как от страшного сна. Чтобы уж наверняка отогнать от себя мысли, которые ввели ее в смущение, Сарнай что есть силы ущипнула Нарана за нос.

– Ай! – вскричал тот, и зажмурился от боли. – Что ты делаешь?! Больно же!

– Ты пришел рассвет встречать, или дрыхнуть? Иди тогда в юрту и там спи себе дальше.

Наран зажмурился от боли, потер свой нос и сел.

– Как хорошо, что ты уезжаешь. – проворчал он. – Я ни капли не буду скучать по тебе.

Сарнай пихнула его ногой.

– Будешь. Еще как будешь. – фыркнула она сердито.

От всей этой возни окончательно проснулся Баяр.

– Как вы обо достали. Покоя от вас нет. – проворчал он. – Можно было хотя бы сегодня не ссорится.

– Она первая начала. – воскликнул Наран, указывая пальцем на Сарнай.

– Она первая начала. – искривив гримасу, передразнила его Сарнай. – Ноешь как девчонка.

– Ты опять нарываешься. – пригрозил ей Наран.

– Хочешь снова со мной побороться? – усмехнулась Сарнай.

– Не надо, Наран. Знаешь ведь, что она тебя сделает. Лучше не позорься, хотя бы сегодня.

Наран презрительно фыркнул, но к совету Баяра все же прислушался. Он встряхнул головой, и с черных жесткий волос посыпались обломки соломы.

– Больно надо. – сказал Наран деловито. – Когда мы еще раз с тобой увидимся, то ты меня не узнаешь. Я тебя тогда жалеть не стану. Уложу тебя на лопатки и потом не реви как девчонка.

– Наран, не нарывайся. – предупредил его Баяр, заметив, что Сарнай уже начала сжимать кулачки. – Давай вы хотя бы сегодня не будете ссориться. Посмотрим на рассвет, а потом спустимся вниз. Тебе Сарнай нужно собираться в дорогу.

Наран уличил момент, когда Баяр отвернулся и показал Сарнай язык. Сарнай в свою очередь опустила руку, и нащупав локоть Нарана, что есть силы ущипнула его. Наран вскрикнул, но отвечать тем же не стал. Вместо этого он по обыкновению он плотно прижался к плечу Сарнай и уставился в сторону восхода. Солнце поднялось в утро как-то уж очень быстро. Или может быть потому что всем троим хотелось как можно дольше побыть вместе вот так, просто сидеть рядом и смотреть на то как сияющий круг выползает из-за волнистых дюн и одевает пустыню в ярко-красную парчу.

– Ты нас не забывай, Сарнай. – сказал вдруг Наран. – Сколько бы времени не прошло, ты нас не забывай.

Наран никогда не говорил таких слов, и уж тем более не пользовался таким жалобным голосом, как сейчас. В горле Сарнай защекотало.

– И мы тебя не забудем. – продолжал говорить тем временем Наран. – Мы будем помнить какая ты сильная и смелая.

– А еще очень добрая. – поддержал Баяр.

– Да, ты добрая, хотя ты злая, когда дёрнешься. У нас таких девочек больше никогда не будет.

Сарнай опустила глаза. К горлу все сильнее подкатывал ком. Дышать становилось сложнее, от того что этот ком стал подниматься к самому носу. А там в носу уже так скребло, что на глаза накатило что-то влажное. Сарнай испугалась, что сейчас расплачется. Еще ни один ребенок в их деревне не видел как она плачет. Еще не хватало, чтобы Наран с Баяром увидели ее такой. Что они тогда о ней подумают? Решат, что она какая-то девчонка. Ну уж нет, не быть этому. Сарнай резко подскочила на ноги и скатилась с крышами как с детской горки.

– Мне уже пора собраться. А вы что там расселись? – крикнула она, убегая.

Пока она добежала до дверей родной юрты, ком в горле сам по себе растворился, и дышать снова стало легко и просто.

Время еще было совсем раннее, а Фамарь уже не спала. Она как мышь скреблась в углу, укладывая в узкую дорожную сумку пока что все самое необходимое. Посмотрев на то, как мама укладывает вещи в сумку, Сарнай вдруг вспомнила про детскую библию, которую ей подарила Апаш. Если сейчас мама случайно наткнется на эту книгу, то расспросов не миновать. Сарнай стала судорожно думать, как же сделать так, чтобы забрать с собой эту книгу, но так, чтобы ни мама ни папа этого не заметили. Расстаться с историей Иосифа, она просто не могла. Незаметно пробравшись к своему уголку, Сарнай нырнула под занавеску, и тут же оказалась на своем тёплом матрасе. Она достала толстую красочную книгу в ярком твердом переплете, и прижала ее к груди как самую большую драгоценность. «Как же быть? – шептала она себе. – Как же ее забрать с собой? Куда бы ее спрятать? Нельзя чтобы мама заметила.»

– Сарнай, ты будешь брать с собой эти сапожки? – раздался голос Фамарь.

– Какие? – крикнула в ответ Сарнай, осмотриваясь по сторонам.

– С коричневым мехом?

– Ах эти… – дрожа как осенний лист, протянула Сарнай. – Зачем они мне нужны? Разве там в городе бывает снег?

– Какая ты смешная. – ответила Фамарь и голос ее стал приближаться. – Ты что думаешь, что Улан-Батор это не Монголия. И вообще выходи сюда и помоги маме собрать вещи. Что ты там притаилась как мышь?

Сарнай судорожно открыла книгу, нашла знакомые иллюстрации с Иосифом и его братьями, и безжалостно вырвала их. Прежде чем Фамарь сунула свой нос под занавеску, Сарнай успела сложить станицы вчетверо и спрятать их за пояс. Книгу же она снова бросила под матрас, и уселась на подушку.

– Что ты тут делаешь? – с любопытством спросила Фамарь.

– Я… – расстроенно замигала глазами Сарнай. – Я тут думаю…

– Что ты думаешь?

– Думаю… Можно мне забрать с собой мою подушку.

Это самое первое, что пришло ей в голову. Фамарь рассмеялась и Сарнай облегченно выдохнула. Больше всего она не любила, когда допрос начала именно мама; от нее было сложеннее увильнуть чем от папы.

– Зачем тебе это подушка? – сказала Фамарь. – Мы тебе купим там новую.

– Но она не будет так пахнуть овцами и полем как эта.

– Не выдумывай, Сарнай. Мы купим тебе подушку из бараньей шерсти в Улан-Баторе. Баран он и в городе баран, везде одинаково воняет. Так что ты ничего не потеряешь.

Сарнай сделала вид, что расстроилась.

– Хорошо. – нехотя сказала Сарнай, и поднялась матраса. – Пойду схожу во двор, может быть там что-нибудь важное осталось.

– Сарнай, не вздумай тащить весь свой хлам в город. Мы берем только все самое необходимое. Дядя Шалбан, сказал, что все остальное мы можем докупить в городе.

– Да знаю я. – фыркнула Сарнай и переступила порог.

Этим дядей Шалбаном она была уже сыта по горло. Кажется он всем нравился кроме нее. И все кому он так нравился на время начали действовать ей на нервы. Не в силах больше слышать о том, что там еще сказала дядя Шалбан, Сарнай выскочила на улицу. Завернув за родную палатку она сразу же оказалась у порога юрты, где жили Баяр и Наран. Подойдя к дверям, она наклонилась и почти шепотом позвала мальчиков. Ждать долго не пришлось, почти в ту же минуту за дверь вынырнуло лицо Баяра.

– Что такое? – спросил он полушёпотом. – Мама с папой еще спят. Так что не шуми.

Сарнай приложила палец к губам, и тоже шепотом произнесла;

– Мне нужно тебя кое о чем попросить.

Баяр вышел на улицу, и плотно прикрыл за собой дверь.

– Что у тебя там случилось? – спросил он.

Сарнай осмотрелась по сторонам, а потом заговорчески прошептала Баяру на ушко;

– Там у меня под матрасом лежит библия, которую мне подарила Апаш. Ты возьми ее себе и спрячь, чтобы никто другой ее не нашел. А потом когда мы снова увидимся ты мне ее вернешь.

Баяр почесал затылок.

– А куда мне ее спрятать?

Сарнай пожала плечами.

– Не знаю. Придумай что-нибудь. Ты ведь у нас старший брат.

– Хорошо, я подумаю.

– Сарнай! – раздался голос Фамарь. – Куда запропастилась эта девчонка. Беда с ней!

Сарнай вздрогнула, поспешно попрощалась и помчалась обратно.

– Бегу! – крикнула она в ответ Фамарь.

В девять часов утра Хаган и вся его небольшая семья и поклажа наконец загрузились в машину Шалбана. Сарнай села в салон последняя. Откуда-то в ней появилось странное предчувствие, что она еще очень долго не увидит родные пески. Но даже сейчас Сарнай держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Уже из открытого окна машины она еще раз посмелела на Баяра и Нарана. Ветер гулял по полю, отчего волосы Баяра пуще обычного торчали в разные стороны, а глаза Нарана казалось стали еще уже. А ведь за все время их дружбы, они не нажили себе ни одной общей фотографии. Больше всего на свете сейчас Сарнай хотелось запомнить их лица и никогда не забывать. Что тут говорить? Расставание на самом деле только внешне выглядело спокойным и простым. На самом же деле сердца детей разрывались от боли разлуки, которую им предстояло перенести. Сарнай даже представить себе не могла, как завтра она проснется в другом месте, где не будет ни Нарана ни Баяра. С кем же ей теперь играть? С кем встречать рассвет или смотреть на звезды? Все происходящее казалось таким нереальным, что Сарнай с трудом верилось, что все это происходит именно с ней.

Когда машина тронулась, Сарнай увидела как Баяр и Наран взобрались на крышу самой высокой юрты и оттуда принялись активно размахивать руками. Сарнай отвечала тем же, да так усилено, что ей стало думаться, что еще немного и заднее стекло машины лопнет от накала эмоций. Вся их небольшая деревня столпилась в одном месте, чтобы попрощаться с ними, но Сарнай видела только двух мальчиков на крыше юрты. Они медленно удалялись от нее, превращаясь в темные силуэты. Никогда еще Сарнай не приходилось видеть родную деревню с такой дали. Крыши юрт постепенно отдалялись и теперь казались белоснежными сугробами, а Наран и Баяр совсем превращались в две точки. Сарнай продолжала махать до тех пор, пока вся деревня не обернулась в сначала в тень, а потом и вовсе растворилась в песках пустыни как обычный мираж. И тут странное чувство охватило Сарнай: ей вдруг почудилось, что на самом деле нет никакой деревни и, что все что с ней там случилось с самого рождения, было всего лишь миражом или приятным сном. Чувство это было таким сильным и реальным, что Сарнай никак не могла разобраться, где теперь правда, а где ее обычный вымысел. Она даже несколько раз пыталась себя ущипнуть, чтобы понять, что все это на самом деле происходит с ней. А в это время за окнами машины стелилась огромная бескрайняя пустыня, которой и пустыней то было сложно назвать. Все вокруг было цветущим и зеленым как необъятный сад. Солнце светило ярко. Местами просвечивали красные островки песков, на которых уже образовались нежные полосы дюн. Солнце катилось по ослепительной синеве, полоская в лучах молочные локоны облаков. Зеленый ландшафт сменился ярко-оранжевыми волнами песков. Теперь их взору отрывались бескрайние барханы. Пустыня здесь была больше похожа на океан. Подвижные дюны так быстро сменялись узоры и рисунки, что больше напоминали накатывающие на берег волны. Сарнай даже представить себе не могла, что ее родной край такой прекрасный. Она даже не знала какое чудесное место она зовет своим домом.

Машина тем временем продолжала катить по одной единственной наезженной дороге. Порой даже через закрытое окно был отчетливо узнаваем голос пустыни. Сарнай уже с детства привыкла к этому странному явлению. Все знают, что в этих краях живут степные духи, которые любят нашептывать путникам своим тайны. Очень скоро пески сменились на грубые камни. Теперь они ехали по окантовке гор и скал. Машина мягко проседала, накатывая на грубые валуны и булыжники. И вот тут детский желудок Сарнай дал о себе знать. В глаза ее все стало темнеть, а горлу с каждой кочкой подбирался какой-то горький кубик, который все сложнее и сложнее было сглатывать. Она закрыла глаза и чуть слышно шепнула Фамарь, что ей совсем плохо.

– Тебя тошнит? – спросила Фамарь, протирая влажный лоб дочери.

Раньше Сарнай думала, что тошнить может только лошадей или верблюдов, когда они съедали что-то не то. Она никогда в жизни не чувствовала ничего подобного. Сейчас Сарнай казалось, что она медленно превращается в верблюжонка, и того гляди сейчас смачно срыгнет прямо на спинку переднего сиденье, откуда торчала голова дяди Шалбана. Как во сне она услышала, как Фамарь обратилась к Хагану и дяде Шалбану, чтобы те сделали привал.

– Мы уже подъезжаем к реке. – ответил Шалбан. – Там обязательно сделаем привал.

Фамарь прижала к себе измученную дочь, и заботливо прошептала;

– Потерпи, дочь. Мы скоро сделаем остановку.

Сарнай даже не нашла в себе сил просто кивнуть, не то что уж что-то ответить. Такой несчастной она еще себя никогда не чувствовала. Тошнота усиливалась с каждой кочкой, и она уже стала ненавидеть эту машину вместе с ее хозяином. Она держалась из последних сил, делая попытку за попыткой сглотнуть стоящий в горле упругий ком. Когда они наконец доехали до набольшего родника, Сарнай выскочила на улицу и, упав на колени вырвала прямо под высоким кустом, усыпанный ярко-оранжевыми ягодами. Даже цвет этих ягод казался ей сейчас отвратительным. Всего несколько секунд Сарнай полоскало так, что ей казалось будто она сейчас вывернется наизнанку, а потом ей вдруг резко стало легче. Рядом стояла Фамарь, так как Хаган не переносил когда Сарнай становилось дурно. После того как все ненужное вышло наружу, Сарнай под руку с мамой спустилась к роднику. Холодная вода привела ее окончательно в чувство, и Сарнай сразу же повеселела. Только теперь Сарнай заметила небольшой водопад сочившийся меж скал, и задорно впадающий в родник. Сарнай сняла тапочки и помчалась по гладким камням вверх по течению, разрезая ногами прохладный поток. Внезапно она снова вспомнила Баяра и Нарана. Как было бы здорово оказаться снова рядом с ними. Как бы они сейчас бурно отреагировали, бегая по дну родника. Сарнай даже показалось, что она уже слышит их голоса. Наран как всегда начал бы орать и бегать как дикий осленок, а Баяр стал бы восторгаться своим девчачьим голосом. Как же ей хотелось стать взрослой, чтобы делать все, что захочется. Ведь если бы она была взрослой, то смогла бы сама решать ехать ей в город или остаться в деревне. Если бы она только смогла решать сама, то непременно бы осталась там, где родилась. Выросла бы рядом с Нараном и Баяром и кто знает, может быть бы даже вышла бы замуж за этого наглеца Нарана, конечно, только после того как открыла бы с папой свой ресторан. Сарнай остановилась и задумчиво уставилась на свои ступни. Резвый поток приятно омывал ее ноги по самые колени. Дно было выложено мелкими кумушками и светло зелеными волосками тины. Сарнай нарочно водрузила ноги в мягкий ил, и пошевелила пальцами. Ощущение было непередаваемым. И всякий раз когда ей снова становилось радостно из-за новых открытий, Сарнай начинала жалеть о том, что рядом нет Баяра и Нарана.

– Что такое? – услышала она ласковый голос Хагана.

Он подошел к дочери и коснулся ее плеча.

– Мне грустно, папа. – ответила Сарнай, взяв его за руку.

Лицо Хагана тоже стало чуть печальным.

– Почему? – спросил он.

– Потому что мы уезжаем. Мы ведь хотели открыть ресторан в пустыни. Зачем нам ехать в город? А вдруг тебе и маме там понравится и вы не захотите вернуться.

– С чего ты взяла? – рассмеялась Хаган.

– Потому что Наран рассказывал про Улан-Батор. Он сказал, что там так много всего интересных и красивых вещей. Там есть все, чего пожелаешь. Все хотят жить в городе, ведь так?

– Но только не мы с тобой. – убедительно сказал Хаган. – Дочь, мы вернемся как я и обещал. Папа и мама любят родную степь больше чем другие взрослые. Я, твоя мама и ты; мы дети пустыни. Мы никогда не будем любить что-то сильнее чем родную степь и кочевую жизнь. Поэтому я понимаю твои волнения.

На сердце Сарнай снова отлегло. Она знала, что папа не стал бы ее обманывать. Папа любил ее, и иногда Сарнай даже казалось, что папа любит ее больше чем маму. Только она так снова подумала, как услышала позади себе голос Фамарь.

– Что там шепчетесь? – весело спросила она.

Они обернулись. Фамарь шала к ним, высоко задрав широченные штаны, и опираясь на тонюсенькие ноги с выпирающими коленями.

– О чем говорите тут? – спросила она еще раз, когда оказалась рядом.

– Мы говорим о нашем собственном ресторане. – ответила Сарнай.

Фамарь рассмеялась.

– Вы ни на минуту не перестаете говорить об этом.

– Потому что это наша мечта. – смело ответила Сарнай. – Папа говорит, что мечты не предают.

– Правильно говорит папа. – улыбнулась Фамарь, и потрепала дочь по волосам. – Мы не предадим свою мечту.

Сейчас как никогда прежде Сарнай ощутила себя защищенной. Страх перед неведомым отступил. Что им этот Улан-Батор? Ни один город не сравнится с тем прекрасным местом где они родились и выросли. Мама с папой любят настоящую Монголию со всеми городами и песками так же, как и она.

Через час они снова сели в машину и продолжили путь. Сарнай чувствовала себя усталой и измученной. Положив голову маме на колени, она всю оставшуюся дорогу спала. Они добрались до места глубокой ночью. Сарнай смутно помнила как Хаган взял ее на руки и они вошли в чей-то незнакомый дом. Потом ее положили на мягкую кровать и как грудного младенца укутали в одеяло. Даже лежа на кровати на твердой земле, ее продолжало качать и тормошить. Сарнай мерещилось, что кровать под ней проседает и раскачивается в разные стороны. Она почувствовала, как папа поцеловал ее в лоб и вышел из спальни. Ей хотелось его позвать, но она была слишком уставшей чтобы сейчас с кем-то говорить пусть даже на самую волнующую тему; о ресторане в пустыне.

Утро наступило совсем не так как она привыкла. Не было слышно как ветер касается мягкий стен юрт. Не шуршал горячий уголь в печке. Даже воздух здесь был пропитан совсем другими запахами. Сарнай открыла глаза и еще долго осматривалась по сторонам. Через большое занавешенное окно уже пробивался утренний свет. Сарнай поднялась с дивана и раздвинула шторки. Каким же было ее изумление, когда вместо бескрайней красной степи она увидела огромные многоэтажные дома, стаявшие друг напротив друга как огромные квадратные многоглазые плиты. Внизу стелилась детская площадка и небольшой парк с деревьями. Даже трава тут росла совсем не так как привыкли видеть ее глаза. Трава тут росла строго в намеченном ей квадрате. Как будто кто-то нарочно выбрил землю, оставив только в некоторых местах идеально квадратные зеленые островки. Окна, из которых она выглядывала, так высоко располагались над землей, что Сарнай даже становилось не по себе. Хотя в родной деревней, она взбиралась даже на самые высокие скалы и даже тогда совсем не боялась. Небо над домами было светло-голубое с редкими прядками перистых облаков. Все тут было каким-то бледным, как будто кто-то нарочно разбавил все краски, превращая их лишь в оттенки. Вот значит что имел в виду Наран, когда трещал день напролет о больших городах.

То что открылось перед глазами Сарнай в то утро, совсем не показалось ей красивыми или наоборот устрашающим. Все было таким необычным, что она раньше даже при всей своей фантазии не смогла бы вообразить.

Осмотревшись кругом, она увидела, что комната, где она спала совсем не похожа ни на одну юрту, в каких ей уже удалось побывать. Стены твёрдые, облепленные от потолка к полу нежно зелеными обоями. На полу лежал темно-серый ковер. Вся спальня была обставлена мебелью и картинами. Не было ни единого промежутка где она могла бы увидеть просто голые стены. Сарнай внезапно ощутила леденящий страх. А что если ее тут бросили одну? А вдруг она никогда больше не увидит своих родителей. Холод подступил к груди. Преодолевая панику, Сарнай выскочила за дверь, и тут же очутилась другой просторной комнате только уже с красным ковром и былыми стенами. У этой комнаты было четыре двери. Сарнай наугад сунулась в одну из них и попала в нужное место. Комната за дверью оказалось самой большой из всех что она успела увидеть за это утро. Там на разложенном диване спала какая-то тетя с ребенком примерно ее возраста. Прямо у порога на полу растянулся незнакомый дядя, согнув спину в крутой крюк. И вот наконец на полу у окна Сарнай разглядела маму с папой. Они мирно спали на разложенных матрасах. Фамарь как обычно спала лицом к стене, скрутившись в тугой узел. Хаган спал на спине, вытянув руки вдоль тела. Даже во сне он выглядел сильным и отважным. Сарнай еще сама не осознавала этого, но своего отца она считала настоящим героем и воином. Для нее даже прославленный Чингисхан не стол рядом с Хаганом. Она снова вспомнила как чудесно борется ее отец. Среди их общины никто не мог победить Хагана в монгольской борьбе. Обойдя посапывающее тело незнакомого мужчины, Сарнай подошла к родителям и острожно улеглась между ними. Хаган открыл глаза. Увидев дочь, он укрыл ее одеялом и, отвернувшись, снова сладко засопел. Сарнай принялась дальше рассматривать потолок. Это было в первый раз за долгое время когда она пропустила рассвет. Наверняка Баяр и Наран уже сидят на скалах, или на крыше курятника, и смотрят на то как из-за барханов поднимается солнце. Снова ей стало грустно. Она вздохнула, и повернулась на левый бок. И тут она только заметила, что на нее уже давно смотрит пара любопытных глаз. На диване рядом со спящей женщиной сидел проснувшийся мальчишка лет семи. На первый взгляд он напоминал Нарана. Те же грубые монгольские черты лица, тот же живой и чуть надменный взгляд. Сарнай прижалась к Хагану и еще глубже укуталась в одеяло.

– Ты кто? – спросил мальчик, не сводя с нее глаз.

Сарнай выглянула из-под плеча Хагана и назвала свое имя. Для нее было странно, что она смущается перед этим малышом. Она никогда не боялась детей и всегда была первой кто начинал разговор с незнакомыми детьми, которых порой на короткое время забрасывало в их деревню. Но то была родная деревня, где она была полноправной хозяйкой. А здесь в незнакомом городе и в чужой квартире, она не смогла найти в себе былую смелость и бойкость. Ей это пришлось совсем не по вкусу, ведь она привыкла быть смелой и брать все в свои руки.

– А меня зовут Ильгиз. – продолжал тем временем мальчишка. – Я уже хожу в школу, а ты?

Сарнай отрицательно покачала головой, и снова притаилась за спиной Хагана. Заметив ее смущение, Ильгиз больше не стал ничего спрашивать. Он снова улегся рядом с мамой и тоже сделал вид, что рассматривает потолок.

Сарнай никак не могла понять, почему она чувствовала себя так, словно ее парализовало током. Она никогда не ощущала себя такой пугливой и беспомощной.

Через час проснулись все остальные, и дом стал постепенно оживать. Первой поднялась с дивана женщина, которая спала рядом с Ильгизом. По схожим чертам лица было нетрудно было догадаться, что она мама мальчика. У нее было очень звучной имя – Гиляна. Это была полная женщина с белой как снег кожей. Такой белой кожи, Сарнай не видела ни у одной женщины в их деревне. Когда Гиляна проснулась в то первое, что она сделала – это натянула на нос очки в тонкой оправе. Сарнай с любопытством наблюдала за движениями этой женщиной. Она была полной противоположностью Фамарь: упругая, крепкая, со здоровым румянцем и властным голосом. Было понятно, что утро в этом доме начинается тогда, когда проспалась эта женщина.

– Всем доброе утро. – поприветствовала она всех, раздвигая шторки.

Остальные сладко потянулись в постелях, и ответили ей тем же приветствием.

– Я пойду приготовлю завтрак, а вы пока тут приходите в себя. – сказала она, и тут же приказным тоном добавила; – Ильгиз, а ты собирайся в школу. Маме сегодня некогда с тобой возиться.

– А можно я сегодня останусь дома. – запричитал Ильгиз.

Гиляне даже не пришлось ничего говорить. Она так холодно и твердо посмотрела на сына, что тот сразу же все понял.

– Уже иду. – пробубнил он, поднимаясь с дивана и все время поглядывая в сторону Сарнай.

Выходя из гостиной комнаты, он случайно задел ступнями голову еще не до конца проснувшегося хозяина дома; лохматый и такой же упитанный мужчина со звучным именем Алдар. Он только делал вид, что он в этом доме главный и первый. На самом же деле уже с первых секунд пробуждения было понятно, что Алдар мягкотелый мужчина, во всем подчиняющийся своей жене, и до умопомрачения любящий своего сына. Когда Ильгиз вышел за порог, Алдар сделал очень острожную попытку уговорить жену, оставить сына дома только в этот день.

– У нас ведь гости. – промычал он. – Пусть он познакомится со всеми. Мы ведь все же родственники хоть и дальние.

– Алдар. – строго обрезала его Гиляна.

И снова ее глаза так сурово посмотрели на мужа, что казалось еще немного и от напряжения лопнут стекла ее очков.

– Нет, так нет. – вздохнул Алдар, и поднялся с пола.

Ильгиз позавтракал раньше всех и ушел из дома обиженный и обделённый вниманием.

За завтраком Хаган рассказал Сарнай, что Алдар его родственник и приятель. Это с ним Хаган в первый раз заговорил о собственном ресторане. Алдар тоже поначалу горел этой идеей, но потом женился на городской диве Гиляне, и как-то его мечты отодвинулись на последний план. Как говорил сам Алдар, теперь он человек семейный и ему в первую очередь нужно было думать о семье, а не от детских мечтах. Когда Шалбан открыл в их городе свой ресторан, Алдар был одним из первых кто устроился туда на работу. Поначалу он был младшим поваром, но через пару годков, когда ресторан стал расширяться, команда поваров стала увеличиваться, вот тогда Алдара и повысили до заместителя шеф-повара. Амбиции Алдара были более чем удовлетворены, чего нельзя было сказать о его жене. Гиляна не желала видеть своего мужа на втором плане. Она вообще никого из своей семьи не хотела видеть обделённым. Может быть потому у нее было вечно такое лицо, что ей чего-то в жизни не додали. Сарнай с первых же дней стала побаиваться эту женщину, хотя та держала себя ласково с девочкой.

После завтрака Гиляна деловито заявила;

– Я сегодня пойду в школу и договорюсь, чтобы вашу Сарнай определили в тот же класс, где учится Ильгиз. Вместе им будет веселей.

– Мне кажется, что Сарнай еще рано идти в школу. – несмело произнесла Фамарь. – Ей только шесть недавно исполнилось. Мы могли бы подождать год, а потом…

– Чего тут ждать? – перебила ее Гиляна. – У нас тут многие дети начинают ходить в школу с шести лет. Хотя… – она осеклась, и тут же более любезным тоном произнесла; – Как знаете. Это ведь ваша дочь. Я просто сказала, как бы я поступила на вашем месте. В конце концов Ильгиз помог бы ей адаптироваться на новом месте. Он-то у нас почти всех детей знает еще с детского сада. Он бы никому не дал ее в обиду.

– О, насчет этого можно даже не беспокоиться. – расхохотался Хаган. – У нас Сарнай очень боевая девочка. Она никому не даст себя в обиду. В нашей деревне она всех мальчишек клала на лопатки.

Гиляна усмехнулась.

– То было в деревне, а в большом городе все по другому. – сказала она. – Но вы потом сами в этом убедитесь.

Даже то, с каким голосом Гиляна произносила словосочетание «большой город», было понятно за кого она держит тех, кто приехал из какой-то непонятной глуши. Между Гиляной, Фамарь и Алдром завязался диалог о преимуществах жизни в больших городах, а Хаган тем временем обратился к растерянной Сарнай.

– Что ты скажешь, дочь? – спросил он. – Ты смогла пойти в школу уже в этом году? А то мы ведь с тобой совсем не занимались. Здешние дети уже в первом классе умеют немного читать и считать. Если хочешь, то мы можем подождать один год.

– Я умею читать. – пробубнила Сарнай и тут же осеклась.

Она совсем забыла, что ей нельзя было проговариваться о молитвенном доме в их пустыне.

– Да? – изумленно приподнял брови Хаган. – А кто тебя учил читать?

Сарнай замялась.

– Это ведь несложно. Меня научили… – начала мямлить она.

– Кто тебя научил? – не отставал Хаган.

Сарнай пошарила глазами по углам, словно ища кого бы позвать на помощь.

– Ну эти… – протянула она.

– Кто эти?

– Те, которые там…

– Сарнай, что ты темнишь? Говори как есть. – строго сказал Хаган. – Я не помню, чтобы тебя кто-то учил читать. Ты ведь весь день носилась по полям с ребятами. Когда у тебя было время научиться читать?

– Меня научили… – продолжала мямлить Сарнай.

Именно Хагану Сарнай никогда не могла соврать. Увильнуть же в этот раз не представлялось возможным.

– Прочти что здесь написано. – попросил Хаган, пододвинув к ее носу упаковку с молоком.

Сарнай по слогам прочла о пищевой ценности молока, от чего глаза Хагана полезли на лоб. Он тут же толкнул Фамарь в бок и громко во всеуслышание заявил;

– Наша Сарнай оказывается читать умеет. Ты это знала, Фамарь?

– Нет. – удивлено ответила Фамарь. – А когда это ты научилась?

– Летом. – ответила Сарнай, скрывая волнение в голосе.

Вот сейчас ее начнут допрашивать, и она не сможет солгать. Тогда все узнают про молитвенный дом за горой, и про тех замечательных ребят, с которым они дружили все лето. Тогда Хаган свяжется с деревней, и все расскажет родителям Баяра и Нарана. Никто в их деревне не принимает другую религию. Тогда скорее всего людей из молитвенного дома выгонят, а Баяра и Нарана сильно накажут. Воображение Сарнай рисовало самые страшные картины. Она уже готова была во всем признаться, но тут на помощь пришла Фамарь.

– Хотя я подозревала. – вымолвила Фамарь задумчиво. – Это скорее всего Баяр ее научил. Ты ведь знаешь этого мальчишку. Он и раньше не любил беготню да всякие там мальчишеские шалости. Этим летом Сарнай много проводила с ним время. Видимо он между играми учил ее читать. Так ведь?

Саранй зажмурилась. Как сейчас ей ответить? Она уже приготовилась соврать, как снова случай пришел к ней на помощь. На этот раз Гиляна вставила свои пять копеек;

– Что тут говорить? Дети быстро учатся. Наш Ильгиз тоже еще до школы умел читать и писать. Хотя с ним особо никто не занимался.

– Как это не занимался? – воскликнул Алдар. – Ты ведь с ним день напролет мучилась. Крики доносились до самого первого этажа.

Белое лицо Гиляны стало чуть ли ни синим. Пухлые шеки дрогнули, видимо от того что она крепко стиснула зубы.

– Что ты выдумываешь? – удерживая гнев во рту, сказала Гиляна. – Это я только в самом начале его учила, но Ильгиз так упрямился, так что я оставила в покое. Зачем мучить ребенка? Я лично так считаю: детям нужно давать больше свободы, тогда они развиваются быстрее. Когда я оставила занятия с Ильгизом, он потом сам засел за книжки, и сейчас в классе читает лучше остальных детей.

– А мне казалась, что ты с ним до конца занималась. – не унимался Алдар. – Учителя потому и были довольны…

– Что ты вечно говоришь не то! – взбаламутилась Гиляна. – Откуда тебе знать, если ты с утра до вечера пропадаешь в своем Караване. Говоришь всякую ерунду. Прямо бесишь меня!

За столом сразу же все притихли. Сарнай опустила голову и уткнулась носом в плечо Хагана. Она никогда не видела таких женщин как Гиляна. Хаган заметил испуг дочери, и потому поспешил разрядить обстановку.

– Что ж, – быстро начал он. – если наша Сарнай уже умеет читать и совсем не боится, то можно уже сейчас отдать ее в школу. Так что мы тебе будем очень благодарны, Гиляна, если ты договоришься с директором. Тебя то они скорее всего послушают. Ты ведь умеешь говорить правильно и красиво. А то мы люди простые деревенские, нам еще привыкнуть надо к таким важным разговорам.

Плечи Гиляны тут же расслабились. Она любезно улыбнулась и напряжение в воздухе сразу же спало.

– Конечно, я поговорю. Мы с директором давние знакомые, так что можете не сомневаться. Дочку вашу точно возьмут.

– Спасибо большое, Гиляна. – горячо поблагодарила Фамарь. – Не знаю что бы мы без тебя делали.

Такие разговоры видимо были больше по душе Гиляне. Она тут же расцвела, и стала ласковее чем прежде.

– Я всегда рада помочь. Я придерживаюсь таких принципов, что нужно поддерживать тех кто слабее.

От этих слов лицо Хагана на секунду скисло, и это заметила только Сарнай.

– Так, – торопливо сказал Хаган, выходя из-за стола. – Мне уже пора. Нужно осмотреть квартиру, которую нашел для нас Шалбан. Если все понравится, то сегодня вечером мы сможем туда переехать.

– А мне пора на работу. – тоже вставая с места, сказал Алдар.

Когда Хаган вышел из кухни, Сарнай ощутила будто себя скованной цепями. За тонкую Фамарь тяжело спрятаться, а взгляд Гиляны был настолько пронзительным и холодным, что Сарнай невольно съежилась.

– Совсем не похоже чтобы эта девочка укладывала всех мальчишек на лопатки. – усмехнулась Гиляна, разглядывая Сарнай.

Фамарь добродушно улыбнулась, и погладила дочь по голове.

– Это правда. – сказала Фамарь. – Хаган с детства учил дочь монгольской борьбе. Ей не было равных в нашей деревне. Она совсем не похожа на всех девочек.

– Но здесь ей это навряд ли пригодиться. Дети в городах не такие дикие. Народ в Улан-Баторе цивилизованный, так что драться тут необязательно. Можно все словами решить. Так ведь, Сарнай?

Гиляна приторно подмигнула Сарнай, но та вместо ответа съежилась и едва заметно кивнула.