Читать книгу Не сотвори - Оливия Стилл - Страница 3

Фредерик Бегбедер писал, что любовь живёт три года.

Я, со своей стороны, не стала бы утверждать так категорично. Тут дело такое, сугубо индивидуальное. Линейкой и рулеткой не вымеряешь. У кого-то любовь и побольше лет может прожить. А у кого-то, наоборот, и до пары месяцев не дотянет.

Вот у меня, например, до двадцати восьми лет ни одни романтические отношения не длились даже полгода. Самые длительные мои «серьёзные отношения» протянули ровно с лета до зимы. Первый брак протянул подольше, два с половиной года, ну ладно, три – это если считать ещё полгода онлайн-переписки с момента знакомства и ещё полгода с момента помолвки до самой свадьбы.

Всё вышесказанное, наверное, характеризует меня как особу ветреную и непостоянную. Однако это не так – ибо ни одни мои отношения ни разу не заканчивались по моей инициативе.

Я бы, может, и хотела «один раз и на всю жизнь», что называется, до гробовой доски. Как мои бабушки с дедушками, например. Более того – это был тот идеал, к которому я всю жизнь стремилась. Но… не получалось, и хоть ты тресни. Потому как разрыв всегда инициировала вторая сторона.

А что ты можешь сделать, когда тебя просто ставят перед фактом? То-то и оно, что ничего.

Так случилось и на этот раз.

Вообще, надо было давно понимать, что всё к этому идёт. Начать с того, что первый мой муж-австралиец и женился-то на мне только лишь потому, что я припёрла его к стене и настояла. А так как считал он себя человеком порядочным, ему ничего не оставалось делать, как скрепя сердце подчиниться и дать себя прогнуть.

И этого он мне так и не простил. Все два с половиной года брака тихо меня ненавидя.

Он надеялся, что я сама свалю. И создавал для этого все условия. Чтобы получилось так, что это типа не он меня бросил, а я его. Есть такой сорт мужчин, которые вроде как такой «грех» на душу брать не хотят, а желают, чтобы всё разрешилось само. Чтобы потом с невинной физиономией сказать: «ну так это не я, это она приняла такое решение…»

Но я не сваливала. Зубами цеплялась за этот брак, хоть и была в нём невыразимо несчастна. Думала, что одной будет куда хуже, что я не перенесу снова этого ужаса одинокой жизни. Скорее с собой покончу, чем снова окунусь в этот мрак, из которого я так отчаянно убегала столько долгих лет.

И вот однажды, по закону жанра, случилось то, чего я так боялась. Муж спровоцировал ссору и, доведя меня до белого каления, чуть с ненавистью не избил меня, а потом, перемежая свою речь английским матом, высказал всё, что у него накипело. Что я ужасный, отвратительный, ленивый, избалованный, эгоистичный и злой человек. Что все эти два с половиной года он и его семья еле терпели меня в своём доме. Что я совершенно не та женщина, с которой он мечтал связать свою жизнь и родить детей, и, если бы во мне была хоть капля достоинства и самоуважения, я давным-давно бы всё сама поняла и покинула его дом.

И, честно сказать, первые два-три дня после разрыва мне действительно хотелось умереть.

Мне хотелось, чтобы самолёт, в котором я летела обратно домой, упал в океан и разбился.

Три дня я ничего не ела и почти не пила. Лежала пластом в кровати. Смутно надеясь – может, он одумается, напишет – прости, я был неправ, погорячился, я тебя люблю, возвращайся назад в Австралию…

Но он не написал ни через три дня, ни через месяц, ни через год. Поскольку он давно всё насчёт меня решил. А меня просто поставил перед фактом.

Я не представляла, как я теперь буду жить. Снова одна. Снова пришла к тому, от чего с таким трудом уходила.

Но, как ни странно, отпустило меня гораздо быстрее, чем я думала. И, более того – мне стало хорошо, даже прекрасно! Мир обрёл краски; я снова была дома, в своей родной и любимой России. Да, одна – зато больше никаких собак в доме с их вечным лаем и запахом псины, никаких испражнений на полу, никаких злоебучих родственников, никакого абьюза и унижений…

И, окрылённая, в предвкушении новой свободной жизни, я купила билет на поезд, собрала чемодан и поехала на Север – за мечтами и за запахом тайги.