Читать книгу Последний первый квест. Расставляя многоточия - Ольмар Эштон - Страница 2

Нагретый полуденным солнцем воздух дрогнул. Марево, образовавшееся на опушке, чуть поплыло, размывая чёткие очертания травы и кустов. Все звуки, которыми обычно полон летний лес, внезапно стихли. Частая поросль, усыпанная желтыми звездочками цветов, бесшумно закачалась. Сквозь нее, раздвинув тонкие ветки, высунулась мордочка любопытного зайца. Заяц повел носом, смешно стриганул ушами и уставился на человека. Кроваво-красные заячьи глаза в какой-то момент совершенно по-мультяшному скосились, грызун, ощерившись, вцепился в тонкую веточку цветущего куста. Ветка хрустнула. Во рту зайчика отчетливо мелькнули клыки.

Алексей Голицын медленно закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Словно по команде «Отомри!», окружающее пространство наполнилось привычными звуками. Забренчали в траве кузнечики, в кронах деревьев загомонили пичуги, деловито загудели пчелы, зашипели, постреливая, угли в костре, аппетитно зашкворчал жарившийся шашлык, а друг и одноклассник Тимофей Романов, как и две минуты назад, продолжал бубнить давно знакомое. Лёха выдохнул и открыл глаза. Зайца в кустах больше не было. Тимоха бурчал недовольно:

– Чего-то мне, блин, неспокойно, Лёх. Первый раз их днюху вместе отмечаем, а подарок у нас такой дурацкий, один на двоих. А если Варежка чего-то там себе напридумывает? Ну, типа, что я денег зажал или, блин, чего там девки себе обычно сочиняют.

– Тимох, ты сейчас ничего странного не видел?

– Где? Какого странного? Лёха, ты меня вообще слушаешь?

– Там, в кустах. – Лёха махнул рукой куда-то в сторону.

Тимофей внимательно оглядел опушку. Вздрогнул и даже чуть привстал, когда громкоголосая сойка, бешено вереща, вылетела из густого кустарника. Птица, продолжая голосить, скрылась в лесу. Тимоха непонимающе уставился на друга.

– Забей. Просто показалось, – то, что показался клыкастый заяц (или кролик? кто их там разберет?) размером с овчарку, Лёха решил не озвучивать. Поднялся с ладного бревнышка, уложенного рядом с костром, отряхнул джинсы, зарылся руками в русые вихры. Заросли кустов, где растворилась галлюцинация, оставались неподвижны.

– Давай-ка по пиву, братело, – Тимофей протянул другу початую бутылку. – А вот орешки брось! Ага! Положь, блин, орешки! Девчонки же просили оставить!

Лёха, не особенно сопротивляясь, вернул пачку арахиса на гору припасов, приготовленных к пикнику. Тимоха подхватил стакан с пивом и уселся на прежнее место, вернувшись к прерванному монологу:

– Так что посоветуешь, Лёх? Чё, блин, делать-то?

– Что де-е-елать! Неспоко-о-ойно! – передразнил друга Лёха. – Смотрю я на тебя, Тимоха, и удивляюсь. Умный, здоровый, нормальный пацан, а с Варькой – дебил дебилом! В чём проблема-то? Сюрприз устроили? Устроили. Поляну организовали? Организовали! Отведи её теперь закатом полюбоваться, что ли. Ну, типа, романтика, то-сё, а дальше оно, глядишь, и само пойдет. Действуй! Что ты ноешь?!

– Да не ною я! Черт знает что. Хрень, блин, какая-то!

С сочного куска мяса густо потёк жир, угли плотоядно зашипели и брызнули багровыми искрами.

– Лёх! Слышь, блин? – Тимоха принюхался, поворошил в костре и с наигранным страданием вознес взгляд к небу. – С твоим товарищем творится какая-то хрень! Помог бы что ли, а?

– Фиг тебе! Это я о помощи. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Здрав будь, боярин! – Алексей отхлебнул пивка и, вдруг спохватившись, обернулся к лесу и крикнул. – Стасян! Кончай территорию метить, вылазь! Пиво выдыхается!

Лёха длинным глотком прикончил пиво и, поинтересовался, взглянув на друга:

– А почему ты её Варежкой называешь?

Тимоха улыбнулся, чуть прищурившись.

– А она добрая, Лёх. И тёплая. Тёплая и мягкая, домашняя такая. Не Варвара она, она моя Ва-а-арежка.

Со стороны тропинки, по которой ушли гулять девчонки, послышался шум шагов и заливистый смех.

– О, а вот и дамы сердца. Подбери сопли, Романов! Самое время изобразить галантного джентльмена! – Лёха мгновенно нацепил на лицо радушную улыбку. – Девочки! Пора накрывать на стол, шашлык почти готов!

– Да уж, пора, – проворковала, подойдя к костру, Алёнка и звонко чмокнула Лёху. Чмокнула и тут же смешно сморщила нос. – Фу, Голицын! Выхлоп как после недельной пьянки! А можно было попробовать не злоупотреблять?!

– Воу-воу, Зимняя, полегче! Мы пили за ваше здоровье! – Лёха подхватил свою девушку на руки и закружил по поляне, фальшиво подвывая. – К сожаленью… день рожденья… только раз в го-о-оду!

Две именинницы – Алёнка и её сестра-близняшка Варя – согнали Тимофея с покрывала и занялись обустройством походного стола. Яська, младшая сестра Лёхи, со всей серьезностью тринадцатилетней старалась показать себя опытной хозяйкой. Все старания предположительно должен был оценить Стас, одноклассник брата, Тимохи и блондинок-именинниц. Сам Стас, смуглый, худощавый, черноволосый, об этом не подозревал и спокойно отхлебывал из стакана, недовольно морщась из-за поднявшегося шума и суеты.

Через десять минут походный стол был накрыт. Между судочков и контейнеров с салатами лежали бутерброды, громоздились помидоры, редиска и огурцы, свежая зелень, а на тарелке в центре, истекая ароматным соком, высилась горка шашлыка.

Когда все утолили первый голод, Лёха наполнил стаканы пивом и поднялся для произнесения торжественной речи:

– Ну-с, за присутствующих здесь дам! С днем рождения, Зимние! За ваше семнадцатилетие! Пью за весеннюю Зимнюю, и за Зимнюю летнюю! – кажущееся идиотство и фантастичность тоста с легкостью – как это нередко бывает в жизни – опровергалось реальностью. Алёнка Зимняя родилась тридцать первого мая, а её младшая сестра Варя – через пятнадцать минут, но уже первого июня. – Все пьем за дам! За будущих актрис и волшебниц!

Лёха, выпивая и закусывая, время от времени косился на давешние заросли на краю поляны, опасаясь повторения странного явления, однако всё было спокойно. Кузнечики стрекотали, птицы щебетали, воздух не дрожал и реальность меняться, кажется, не собиралась. Яська, стрельнув глазами на Стаса, чувствительно ткнула брата локтем в бок.

– Ты чё завис? Кого высматриваешь?

– Оборотней, Яська. Он высматривает злых, коварных, лохматых оборотней. Ты ж слышала, что Никифоровна вчера вашей бабуле рассказывала? Мол, аномалия какая-та страшная тут завелась, и полнолуния, опять жа, совершенно, блин, неожиданно пришла, и воздух спорчен, и жуть всякая по кустам прячется, – замогильным голосом просипел Тимоха.

– Дурак ты, Тима! Оборотни только ночью бывают! А днем даже в аномалиях всяких самые страшные монстры – это комары! – поправляя прическу, фыркнула Яська. Два хвостика, скрученные в задорно торчащие рожки в сочетании с большими глазами и полными, ехидно поджатыми губами, делали ее похожей на персонажа какого-нибудь популярного аниме. – А тут даже комаров нет, ты заметил? Какие ж тут оборотни?

– Насчет этой волосатой зубатой пакости не знаю, а вот болото с древними развалинами тут точно есть поблизости, – Тимоха принял самый загадочный вид из всех возможных. – Там всякое, блин, может водиться…

– Ничего там не может водиться, кроме комаров и жаб. Ну, может, змеи ещё какие ползают, – хмыкнул Стас и хитро подмигнул Яське. – Все возможные в нашем мире чудеса мы сегодня днём уже увидели на съемочной площадке. Так что, Тимоха, прекрати морочить ребёнку голову.

Яська, маково полыхнув щеками в ответ на взгляд Стаса, тут же обижено надулась, услышав, как её назвал смуглый красавчик. Красавчик, сдерживая ухмылкку, поднялся и, подняв стакан, предложил:

– Давайте-ка быстро употребим по поводу праздника и пофоткаемся в костюмах и образах. Инста не прощает прогулов!

***

Утром, за три часа до того, как был накрыт праздничный стол, Лёха, Тимофей, сёстры-близняшки и Яська, поплутав по лесным тропинкам, подошли к деревне. Деревне реальной и донельзя нереальной одновременно.

Пройдя через хлипкие на вид ворота, ребята моментально погрузились в шум и суету съемочной площадки. Вокруг сновали туда-сюда девчонки лет десяти-двенадцати, одетые в костюмы гномок. Все отличались друг от друга, но все были одинаково большеглазы, симпатичны и анимэшны чуть более чем полностью. Пока блуждали между свежевыстроенных декораций, повстречали пару бородатых суровых гномов, ожидаемо невысоких и коренастых, нескольких орков разной степени зелёности и статуры весьма впечатляющей. Вообще, деревня была настолько забита представителями всех фэнтезийных рас, что ощущение нереальности происходящего усиливалось с каждой минутой.

– Ну и где тут этот НПС, который в массовку записывает? – обратился Лёха к парню в рабочей одежде, который тащил куда-то бухту кабеля. – К кому обращаться? И поскорей бы, а то главное летнее приключение сорвется.

– Приключений ищете? Забавно, что именно сегодня… Вон там «Газель» видите? – чуть замешкавшись, парень махнул рукой. При ближайшем рассмотрении он оказался далеко не так молод, как показалось сначала. Не парень, скорее мужичок, субтильный и ничем не примечательный. Тень от козырька кепки почти скрыла мимолетный, но в то же время тяжёлый и изучающий взгляд. – Во-о-он ту, синюю. Туда идите. Спросите Тимофея Захаровича, он всё расскажет.

– Тимох, слышь? Тёзка твой. Как думаешь, хороший знак, э?

– Надеюсь. О! Глянь-ка!

– Опаньки! Вы посмотрите, кого тут ветром надуло! Здорово, Стасян! – Лёха протянул руку юноше, который одновременно с ребятами подошел к администраторской «Газели» с другой стороны. – Ты какими судьбами тут?

– Привет, народ, – Стас, одноклассник друзей, пожал руки Лёхе и Тимофею, кивнул девчонкам. – Я как все, по объявлению.

– Так ты что, в эльфы решил податься?

– Да нафиг надо! Анемичная бледность и видоизмененные ушные раковины – не мой фетиш. Слишком я смуглый и темноволосый для эльфа, гримеры замучаются перекрашивать. Я к человеческим магам хочу. Осталось только Тимофея Захаровича поймать и договориться.

– Ща найдем, не проблема. Делов-то! – Лёха забарабанил по дверце машины. – Лю-ю-юди! Есть кто живой?

Дверь открылась, и из салона вышла яркая брюнетка лет сорока.

– Вы что-то хотели, молодые люди? – поинтересовалась она.

– Нам бы Тимофея Захаровича. Вы не могли бы подсказать, где его искать?

– Массовочники? Ясно, – брюнетка оглядела всю компанию, задержала взгляд на Яське и кивнула, удовлетворенная увиденным. – Я так понимаю, вы все онлайн-отбор прошли?

Девочки удивленно переглянулись, а вот парни уверенно закивали. Лёха ткнул Тимофея в бок, и оба тут же нескладно прокричали:

– С днём рож-день-я! С днём рож-день-я! Кас-тинг прой-ден! Вперёд! За «Оскаром»!!!

– Шеф как раз на месте и пока не занят, – брюнетка устало вздохнула, почему-то нисколько не удивившись воплям парней и радостным визгам девчонок. – Ждите, сейчас позову.

Тимофей Захарович был совсем не похож на «Тимофея Захаровича». От сочетания такого имени с таким отчеством прямо веет чем-то очень основательным, старорежимным, купеческим, что ли. И видится уже даже солидное брюшко, обтянутое рубахой с вышитым воротом, и ещё борода, да, солидная такая борода лопатой. И непременно насупленные густые брови, и нос картошкой, и глаза хитрые, и взгляд недоверчивый, с характерным таким прищуром.

Местный Тимофей Захарович был высок, худ, гладко выбрит, чертами лица несколько лошадист, манеры имел жеманные до невозможности и одевался весьма странно и даже вычурно. Выскочив из машины как чёрт из табакерки, он принялся кружить вокруг девушек.

– О-у! Новенькие! Прелестно! По объявлению? В массовку?! О-у! Близняшки! Блондинки! Магички!! Добрая и злая! Нет, добрая и добрая! Так, всё, вы двое – магички! Злые магички! Прелестно! Манеры! Фактура! Очаровательно! А что здесь делает девочка-гном? Девочка! Да, ты! Ты почему не в костюме и без грима?! Вика! Римма! Немедленно займитесь гномом! – вставить хоть слово в этот чистый поток восторга не представлялось возможным.

Тимоха попятился, когда его экзальтированный тезка обратил свое внимание на парней.

– О-у! А здоровенного куда? Какая мощь! Какой стиль! Ах! Для орков мелковат, для эльфов великоват, для гномов высоковат. Мальчик! Да, ты! Хочешь быть человеком? Я из тебя сделаю человека! Вау! Шик! Как тебя зовут, большой мальчик? КА-А-К?! Что, действительно как меня?! Чудесно! А-ах! Нас теперь таких двое!! А эти! Вера! Верочка! Скажи, ну куда их всех девать?! А-ах! Какой типаж! Верунчик! Какие взгляды! Какой напор! О, ещё один! Эй, ты, смугленький! Хочешь быть магом? Это просто, я тебя научу! Какая энергия! Вау! Всё! Придумал! Всех – в люди. Вера! Раздай им договоры! Всех подписать! Немедленно переодеть и подписать!

Постоянно ахая и закатывая глаза к небу, Тимофей Захарович искрящим торнадо ввинтился в толпу статистов и пропал из поля зрения. Через пару минут со стороны режиссерского кресла раздался отчаянный вопль:

– А-а-а! Уберите от меня этого Фея кто-нибудь! Нет меня! Я ушел! Я улетел! Я у-у-умер! Фей, пощади мою больную голову! Исчезни!!!

Ребята переглянулись, пытаясь прийти в себя после пережитого.

– Народ, а мож ну его всё? Валим, блин, пока не поздно, а? – пробормотал Тимоха, потирая лоб. – Смоемся, пока этот Фей не вернулся и не начал делать из меня человека. Варежка, с меня, честно, взамен два подарка завтра! Я ж, блин, не думал, что тут такое!

– А я договоры принесла, – раздался голос за спиной у Тимофея. – Паспорта с собой? Нет? А данные помните? Ну и замечательно. Не ошибитесь только, а то потом без зарплаты останетесь.

Давешняя брюнетка держала в руках несколько листов бумаги. Подростки неуверенно разобрали их по рукам и, пошептавшись пару минут, всё же принялись заполнять нужные строчки в тексте договоров. Через несколько минут с формальностями было покончено, брюнетка отвела ребят к вагончику костюмера.

– Лика! Принимай новеньких. Шеф всех сегодня в люди определил, насчет завтра ничего не знаю. Выдай им пока всем нубовский комплект, а дальше посмотрим, – Вера указала пальцем на Тиму и Лёху. – Эти двое – воины, остальным маговские одежки. И для гномки что-нибудь подбери, пожалуйста.

Когда все, расписавшись предварительно в нужной ведомости, получили костюмы, Вера, уходя, посоветовала:

– Вы сегодня, наверно, не переодевайтесь. Оглядитесь на площадке, походите, пообщайтесь, на камеры насмотритесь, чтобы потом уже не отвлекаться. Да и… Погода дрянь, вряд ли сегодня что-то снимать будут, к тому же с техникой опять заморочки. Завтра подходите к восьми утра. Не опаздывайте, а то часы не засчитают и выплаты урежут. Всё, удачи!

Солнце действительно не баловало, посылая редкие лучи сквозь мрачные тучи, наползавшие с горизонта.

– Мальчики! Есть идея! – откашлялась Варя, перекинувшись парой слов с сестрой и Яськой. – Сейчас мы все собираемся, уходим недалеко от деревни, в лесок, и начинаем праздновать там. Стас, если не против – присоединяйся.

– Валить надо, ага. Подальше от цивилизованных людей. Пока вы, дикари, тут весь реквизит и декорации не разнесли! – Алёнка как-то очень ловко и умело выхватила бутафорский меч из рук Тимофея и тут же обернулась к Лёхе. – Голицын! Немедленно прекрати глумиться над жезлами! Детский сад, ей-богу!

Предложение было принято единогласно, несмотря на затянувшие небо сизо-свинцовые тучи, неясно ворчавшие отзвуками грома. Выйдя за ворота деревни, ребята прошли через звенящее тишиной редколесье к излучине тихой речушки. Подходящая полянка нашлась уже через полчаса неспешной ходьбы.

Энергия и энтузиазм били из парней ключом – в два счёта на поляне была поставлена палатка, и затрещал жарким пламенем аккуратный костерок.

***

– Чур, я первая в ВК фотки заливаю! – Яська моментально ухватилась за идею Стаса. – Только давайте уже скорее, хватит бухать! Гроза собирается!

– А давайте! – Лёха залпом допил пиво, бросил стакан и отряхнул руки.

Воздух дрогнул и едва видимая дымка, нередко появляющаяся в сосновом бору, заметно сгустилась на краю поляны. «Черт, опять, что ли? – с тоской мысленно всхлипнул Алексей. – Ну, давайте уже ваших зайцев». Зайцев не дали. Дали лягушку. Хотя нет. Какая там лягушка! Натуральную жабу дали! Зелёно-коричневую, пупырчато-склизкую, мерзкую, здоровенную, метровой высоты жабу. Жаба открыла рот, чтобы сказать: «Ква!», но вместо этого задрожала и растворилась в душно-липком предгрозовом воздухе.

– Лёха! Переодевайся скорее! Ну же! – сестра клещом вцепилась в замершего парня.

– Да, Яська, иду, – изумив девочку обращением, промямлил парень и скрылся в палатке.

«Мелочь пузатая», «мелкая», «язва белобрысая» – как только не называл Лёша Голицын свою сестру. Обращение по имени он использовал обычно три раза в год, поздравляя её с Новым годом, 8 марта и днем рождения. На сегодняшний день не приходился ни один из этих праздников. Яська удивленно нахмурилась.

– Ты что зависла, мелкота? – поинтересовался Тимоха. – Оборотни на подходе? Или плёнка в смартфоне закончилась?

Яська отмахнулась от уже переодевшегося Тимофея и взглянула на тот край полянки, который так завладел вниманием её брата. Ничего странного. Боровая дымка. Кривая сосна, разделившаяся у поверхности земли на два ствола. Тощие кустики у дерева, ярко-зелёная, с легким оттенком вечерней синевы, трава. Лапа с зелено-коричневыми пупырышками. Лапа?! Пупырышки?! Яська, готовая завизжать, моргнула, приглядываясь. Воздух дрогнул. Валун, покрытый бурым мхом. Россыпь бледно-коричневых камешков у основания. Сочно-зеленые почки нераскрывшихся бутонов на ветках низкорослого кустарника. Ничего необычного. Показалось. Яська поёжилась, пожала плечами и вернулась к костру, у которого уже вовсю шла импровизированная фотосессия.

Девочки уверенно и непринужденно позировали для камеры, Лёха с Тимофеем устроили бой на бутафорских мечах. В процессе дуракаваляния оба каким-то непостижимым образом умудрились порезаться тупыми как валенки лезвиями. Стас, состроив жуткую мину, гортанно выкрикивал на ходу придуманные заклинания, бросал в костер пучки травы и мха, старательно изображая могучего мага.

Гроза, затаившаяся в горбах сизых туч, хотя не гроза даже – предчувствие ее – приближалась. Невнятное, но все равно каким-то непостижимым образом ощущаемое напряжение висело во влажном воздухе, слишком жарком для первого дня лета. Напряжение чего-то тонкого, неосязаемого…

За час до полуночи – когда память телефонов была забита до отказа, когда были выпиты и съедены почти все запасы, когда сил праздновать больше не осталось – импровизированный лагерь уснул. Алёнка, Варежка и неугомонная Яська тихо сопели в палатке. У входа в походное жилище, охраняя от неведомых опасностей, спал побежденный пивным змием богатырь Тимоха. У затухающего костра, повернувшись спинами друг к другу, громко храпели Лёха и Стас.

Тучи, затянувшие половину неба, начали посверкивать зарницами. По поляне, сбив сноп искр с алеющих в костре углей, пронёсся порыв жаркого ветра. В ночном небе заворчало, яркая вспышка молнии взрезала тьму корявым зигзагом. Реальность поплыла. Размылась, задрожала и остановилась. Сосновый бор, палатку, затухающий костерок озарил тусклый оранжево-красный свет взошедшей луны. Не земной луны.

На огромной, кроваво-багровой, невиданной на Земле небесной сфере открылся гигантский глаз, уставившийся на планету. В этом взгляде было всё – и ненависть, и злоба, и зависть, и вожделение…