Читать книгу Черникина и другие - Оля Ф. - Страница 26

Левой ногой Черникина пыталась попасть в расстёгнутый сапог на шпильке, одной рукой держала телефонную трубку, другой проталкивалась в плащ, правая же её нога была ответственна за всё шаткое сооружение: «Ну, давай в семь. Да удобно мне, удобно. Ой, не поздравляй раньше времени, плохая примета. Ну, спасибо. Пока!»

У входа в метро унылая человеческая очередь, шаркая и крутя головами по сторонам, медленно вдавливалась внутрь. Черникина также начала перебирать ногами, щёлкая в голове предстоящими сегодня маршрутами: «В обед метнусь на рынок. Ой, не забыть черемшу! Мясо оставлю в холодильнике в бухгалтерии. Он всё равно вечно пустой у них. После работы зайду в „Бабилон“, там всё сразу и куплю. Ну а обратно придётся на такси».

До стеклянных дверей оставалось два человека. Она уже достала из сумки жетон, когда к ней, откуда-то сбоку, подошла тихая, опрятная цыганка с круглым большим животом.

– Извините, может, вы знаете? Мне сказали, что здесь, совсем недалеко от метро, есть женская консультация. – Лицо цыганки было приветливым, чистым и чуть измученным.

Черникина знала.

– Это вон там. Если вы сейчас пойдёте прямо, а около красного здания «Стройматериалы» свернёте налево, то увидите трехэтажное здание, на нем написано.

Цыганка поблагодарила и осторожно, заметно переваливаясь, пошла прямо.

Черникина посмотрела ей вслед и, спохватившись, что перед ней в очереди откуда-то появилось много людей, вернулась к своим планам празднования дня рождения.

– Извините, – услышала она через секунду.

Цыганка, застенчиво улыбаясь, протягивала Черникиной деньги.

Черникина оторопело посмотрела на банкноту и сказала:

– Вы что? Зачем?

Цыганка, всё так же застенчиво улыбаясь, ровным грудным голосом проговорила:

– Вы меня извините. Но вы должны принять. Я чувствую, мне рожать сегодня. А вы мне дорогу указали. У цыган закон такой: ты обязан отблагодарить того, кто тебе указал важную дорогу. Возьмите, прошу!

Черникина вышла из очереди и начала объяснять ей, что ничего такого она не сделала, что взять деньги у беременной женщины – это немыслимо.

Глаза цыганки стали молящими, она заметно побледнела и только повторяла:

– Возьмите, прошу, возьмите! Мне удачи не будет. Ребёнка загубите.

Купюра в её руках трепетала на весеннем ветру, как листочек на дереве.

– Я не могу взять у вас деньги! – растерянная Черникина почти кричала.

Цыганка задумалась, вздохнула всем животом и застенчиво сказала:

– Тогда давайте я вам погадаю. Я вас так отблагодарю.

– Давайте! – Черникина обрадовалась тому, что эта дурацкая история подходит к концу.

Цыганка посмотрела куда-то поверх головы Черникиной, на секунду стала как будто меньше и незаметней и тихо, выговаривая каждое слово, начала:

– Ты уверена, что Слава – твоя судьба. И знаешь ты, что любит он тебя и беречь станет. Но не дает тебе покоя мысль, что ты обманываешь его, когда говоришь, что любишь. Совесть тебя тревожит, маешься ты от страха решение последнее принять. А через полгода поздно будет.

Черникина внимательно смотрела в глаза цыганке и слушала её, не переводя дыхания. Та же спокойно закончила, испытующе глядя на Черникину:

– Ты хочешь знать, что тебе делать?

Черникина кивнула головой. «Боже, откуда она знает про Славу?»

Про Славу не знал никто, кроме Черникиной и самого Славы, даже его жена.

– Хорошо, я тебе тогда на судьбу погадаю.

Цыганка достала злосчастную купюру, медленно сложила её пополам, потом ещё пополам, потом начала скручивать и вдруг спохватилась:

– Не могу! Деньги твои должны быть. Возьми эти, дай свои.