Читать книгу Баку – память, запечатленная в камнях - Орхан Ализаде - Страница 19

Ещё с древних времён Азербайджан известен как страна огней. И это неспроста. Огонь во все времена играл большую роль в жизни азербайджанцев. Особо следует отметить территорию Апшерона, где бьющий из-под земли огонь с древних времен, оказывал сильное влияние на религиозные убеждения людей и способствовал возникновению у них веры поклонения огню. Священный огонь поддерживался в храмах и домах в особом месте. Угасание священного огня не допускалось, поскольку это означало наступление сил мрака. Эта религия долгое время была господствующей и поэтому главные храмы огнепоклонников были построены именно здесь.

Следует отметить, что огнепоклонничество часто путают с зороастризмом. Зороастризм является одной из самых древнейших религий человечества. Основоположником этой религии был Зороастр, или Заратуштра. Он строил свою философию на идее борьбы двух вечных начал – добра и зла. Свет, Добро и Справедливость олицетворял Ормузд (Ахурамазда), а Тьму, Зло и Гнет – Ахриман (Анхра-Манью). По религии в этой битве, в конечном счете, должно победить Добро, и активные последователи Ормузда обретут счастье на том свете. Эта религия долгое время была господствующей в Азербайджане.

Позже, уже на рубеже I века н.э. в зороастризме начали почитать огонь, который считался символом чистоты, очищения, освобождения от скверны. Это было связано, скорее всего, с выходом на передний план культа Митры. Митраизмом обычно называют религиозное течение в рамках зороастризма и связанное с культом солнечного божества Митры, одного из ближайших помощников верховного бога Ахура-Мазды. Храмы зороастрийцев были превращены в храмы огня, так что далеко не случайно их стали именовать огнепоклонниками.

В то же время культ огня в Азербайджане связан не только лишь с зороастризмом. Огонь считался священным и у многих древних народов, например, у индусов-брахманов, у древних греков, в том числе у тюрков античного периода. Как писал греческий историк Феофилакт Симокатта (VI век): «Тюрки превыше всего чтят огонь, почитают воздух и воду, поют гимны земле, поклоняются же единственно тому, кто создал небо и землю, и называют его Богом».283

Большинство источников упоминает территорию Апшерона и города Баку как местность, где горели неугасимые огни. Самые ранние упоминания об этом явлении встречаются у Византийского дипломата и историка первой половины V в. Приска Панийского. Он упоминает о местности, где пламя поднимается из подводной скалы. Об этом же впоследствии писали многие арабские и другие летописцы.

Арабский историк Масуди (X в.) пишет, что вблизи Баку, в стране богатой нефтью, существует огненная пропасть, источник которой беспрерывно горит и огонь его имеет значительную высоту.284

Об апшеронских огнях упоминается также в географическом сочинении Мухаммада ибн Наджиб Бакрана под названием «Джахан-намэ», написанном около 1210 г. В этом труде описываются огни, которые находятся около Баку: «… в пределах Ширвана и Баку, на поверхности земли, есть такие места, где постоянно горит огонь, и они составляют два места: одно большое, а другое меньшее. Эти места постоянно горят, днем виден дым, а ночью огонь».285

Другое интересное описание Бакинских огней принадлежит уроженцу Баку Абд-ар-Рашиду Бакуви (XV в.): «В одном фарсанге от этого города имеется место, которое без конца выбрасывает огонь; говорят, что это рудник серы; около этого огня имеется селение, где живут христиане, делающие известь, которую они продают…».286

Действительно, Апшеронский полуостров богат нефтью и газом. Выходы горящих газов на поверхность считались божественным таинством и привлекали сюда огнепоклонников со всего мира, которые приезжали поклониться вечному пламени, вырывающемуся из недр земли. Апшерон был землей, которая как грандиозный алтарь вечно сияла неугасимыми огнями. Его обожествляли, строили святилища.

Французский востоковед начала XIX века М.Ж.Сэн-Мартен писал: «Город Баку издревле почитался не только местным населением, но и персами как священное место ввиду наличия многочисленных источников нефти и свободных выходов на поверхность земли газов, пылавших естественными огнями. Во многих местах эти « вечные» огни поддерживались огнепоклонниками, создававшими целую группу алтарей и храмов огня. Город Баку был превращен своими правителями и их подданными в место служения огню».287

История храмов огня уходит своими корнями во времена Сасанидов, когда огнепоклонничество было главенствующей религией в этом регионе, вплоть до начала VII века. В 624 году на этой территории наступает перелом – византийский император Ираклий, в своем походе против персов, посещает Кавказ, где разрушает храмы огня и уничтожает культ огнепоклонников.

Посетивший Баку в XIX веке Б. Брандт писал, что некоторые из племен, от которых произошли названия местностей на Апшероне, были огнепоклонниками и имели здесь свои храмы, капища. «Есть даже указания на то, что культ огнепоклонников приютился в окрестностях Баку еще за шесть веков до Рождества Христово. Местность эта ежегодно привлекала к себе тысячи пилигримов, стекавшихся сюда массами для поклонения местным вечным огням в построенных для этого храмах, вплоть до VII века после Рождества Христово, когда император Гераклий… разрушил эти храмы».288

Спустя несколько лет, в начале 40-х гг. VII века на территорию Кавказа уже вторгается армия Арабского халифата, которая приносит с собой ислам. Храмы огня приходят в окончательный упадок. Некоторые огнепоклонники, не приняв ислам, со временем вынуждены были уйти в Индию, где и продолжалась дальнейшая история религии Огня. Часть населения Закавказья и после введения ислама некоторое время сохраняла свою веру.

В виду развития экономических и культурных связей с Индией, в XIV—XV вв. купцы-индуисты также часто приезжали в Баку и посещали заброшенные святилища. О развитии экономических связей с Индией свидетельствует караван-сарай Мултани, расположенный в старом Баку и получившее свое название от имени племени огнепоклонников, проживающих на севере Индии.

В Баку находилось несколько культовых очагов – атешгях (Храм огня): один в селении Сураханы, другой на острове Пираллахы, а третий на горе Шубаны. Академик Самуил Готлиб Гмелин (XVIII в.) упоминает также Атешгях в Ала-Тава (Алов-Тава, ныне в черте города Баку).289 Эти храмы, по крайней мере, те, которые мы знаем. Кроме храмов огня, на Апшероне, недалеко от Баку известна местность, под названием «Янардаг» (Горящая гора). Это уникальное природное явление располагается на Апшеронском полуострове в 25 км северо-восточнее Баку у села Мухаммедли. Постоянный огонь здесь поддерживается выходящими наружу из-под земли газами. Несколько языков пламени на расстоянии 10—15 метров поднимаются над землей у подножия горы, высота которой составляет 116 метров.

Храм огнепоклонников на горе Шубаны почитался более других, но, к сожалению, он был разрушен в конце XIX века. Остальные храмы также были уничтожены. В настоящее время сохранился только один из них – атешгях на юго-восточной окраине селения Сураханы. Этот храм огня является одним из интересных и своеобразных историко-архитектурных памятников.

В современном виде храм, точнее культовый комплекс, сложился не ранее XVIII века, возникнув на освященном традицией месте, издавна славившемся своими «вечными огнями». Он сооружен проживавшей в Баку индусской общиной, большинство членов которой происходило из Северной Индии и относилось к общине сикхов, последователей сикхизма, одной из национальных религий.

Храмовый комплекс состоит из центрального храма-алтаря и окружающих его 26 маленьких и темных келий, предназначавшихся для паломников. Эти кельи с внутренней стороны пристроены к зубчатой внешней стене комплекса.

Вход во двор, представляющий в плане форму неправильного пятиугольника, устроен в виде выступающего портала, над которым размещена традиционная для Апшерона гостевая комната «балахане» – помещение для наиболее почетных гостей.

Над воротами храма сохранились загадочные барельефы двух, обращенных друг к другу львов, между которыми расположено изображение солнца. Изображение львов немного напоминает рельефный герб над Шемахинскими воротами старого города, о котором мы расскажем в следующей главе.

И. Березин в своем описании памятника также указывает на сходство между этими изображениями: «над воротами входа с наружной стороны находится розетта, а по бокам ее два льва, все три фигуры грубой работы, вольное подражание шемахинским воротам в Баку…».290

Все сооружение храма, напоминает караван-сарай, в форме замкнутого пятиугольника. Покрытые грубовато сложенными сводами, кельи неравны по размерам и лишены какого-либо убранства. Почти во всех кельях вдоль боковых стен сохранились небольшие каменные лежанки, а в стене одной из наиболее крупной кельи устроены каменные кольца – коновязи и каменные кормушки для лошадей. Такие же коновязи встречаются и на наружных стенах.

В кладку стен комнат вмонтировано около двух десятков каменных плит, с резными надписями. Большинство из них исполнены шрифтами индийского письма нагрик, деванагари и гурмукхи.

По традиции гурмукхи является письменным языком пенджаби, а деванагари считается «святым языком богов» и им пользуются многие индусы. Судя по каменным таблицам, индийцы, посещавшие Сураханы, в основном были выходцами из Северной Индии, но уже надписи, оставленные ими, свидетельствуют об их разнородности. Например, надписи, выбитые на гурмукхи, начинаются с традиционной ежедневной мантрой – молитвой сикхов, последователей сикхизма. Надписи же на деванагари указывают на то, что авторы этих строк в основном являлись поклонниками бога Шивы – последователями Шиваизма.291

Из надписей в виде вступительных формул, стихов и отдельных фраз явствует, что Атешгях использовался индусами как храм индуистской богини огня Джваладжи. Тексты надписей подтверждают, что памятник, видимо, был связан с индийской колонией, существовавшей в Баку в начале XVIII века. Все надписи относятся к XVIII – XIX векам и содержат имена жертвователей.

Английский путешественник Джексон, оставивший описание Сураханского храма, указывает на наличие 18 надписей, из которых только одна – на персидском языке. Джексон считает, что эти надписи сделаны на индусском языке с примесью санскритских слов.292 14 из этих надписей были помещены в Атласе к путешествию Б.А.Дорна по Кавказу и южному побережью Каспийского моря. Эти копии надписей для Атласа Дорна были сделаны доктором Кирстеном в 1860—1861 гг. В фондах Института Востоковедения АН СССР хранится также выполненная в районе Баку по заказу Кирстена копия сборника индуистских ритуальных произведений на санскрите и хинди.293

О санскритских надписях упоминает также И. Березин: «Кругом двора расположены кельи числом до двадцати. Над дверьми каждой находится по санскритской надписи, дурное начертание которых заставило меня отказаться от их копирования, а над входом одной видна персидская надпись».294

Сохранившаяся на стене храма персидская надпись, вмонтирована над стрельчатой аркой входного проёма одной из келий. Текст надписи гласит:

Приверженец (-цы) огня выстроились в ряд, словно голые (деревья?)

Исфахан (ец) пришёл в Вани до Бадака

«Да будет благословен щедрый Новый Год», – сказал он. Дом был поставлен в (месяце) Сомболе в год 1158-й.

Надпись свидетельствует о посещении зороастрийцами Сураханского храма в 1158 г.х., что соответствует 1745 г. н. э. Под Ваном, скорее всего, подразумевается область Ширван или Багаван. Весьма интересным является употребление в надписи древних персидских слов. В оставшихся на территории Закавказья эпиграфических памятниках подобные слова встретить невозможно. Вероятно, древнеперсидские слова подобного рода сохраняются в языке зороастрийцев.295

Эта надпись свидетельствует также о том, что зороастрийцы не забыли свой храм огня и через многие века продолжали посещать его, несмотря на то, что этот храм был переделан в индуистский.

Возможно, зороастрийцы из Индии также посещали Баку. Об этом в 1876 г. упоминал английский путешественник Джеймс Брюс, отмечая, что парсы Бомбея обеспечивают присутствие в Атешгяхе и своего смотрителя.296

Знаменитый французский географ и писатель-фантаст Жюль Верн в своем произведении «Клавдиус Бомбарнак» также упоминает о посещении храма зороастрийцами из Индии. Жюль Верн пишет: «Мне хотелось посетить знаменитое святилище Атеш-Гах, но оно находится в двадцати двух верстах от города, и я бы не успел обернуться. Там горит вечный огонь, уже сотни лет, поддерживаемый парсийскими священниками, выходцами из Индии».297 Конечно, сведений о пребывании писателя в Баку нет, но известно о его знакомстве с Полем Надаром, величайшим французским фотографом, посетившем наш город в конце XIX века. Маршрут Клавдиуса Бомбарнака полностью совпадает с маршрутом путешествия Поля Надара.

В центре двора комплекса возвышается само святилище – четырёхугольная ротонда главного храма-алтаря, внутри которого пылает «вечный» огонь. Центральный алтарь со сторонами в 6 м., выстроен в виде четырёх арок, опирающихся на четыре угловых пилона. Храм имеет небольшой четырехугольный купол. На углах кровли святилища, также, как и на кровле балахане, стоят небольшие призмы каменных труб, служивших для выхода горевшего газа.

Святилище сочетает в себе черты древних алтарей огня. Прорезанные в стенах павильона большие проемы раскрывают его внутреннее пространство. Через них можно было наблюдать огонь, некогда постоянно горевший в центре и служивший предметом поклонения. Древние мастера так тщательно отрегулировали подачу газа, что пламя не гасло во время свирепых каспийских ветров и с одинаковой интенсивностью горело сотни лет.

Алтарь сочетает в себе также и атрибуты индуистской религии, среди которых на первом плане можно выделить трезубец – тришул и надпись на санскрите.

Тришул является трезубцем Бога Шивы Его зубцы символизируют желание, действие и мудрость, с помощью которых Шива контролирует законы дхармы. Он связан с поклонением Солнцу и с солнечной расой.

Трезубец символизирует также гром и молнию, три языка пламени, тройное оружие – сил неба, воздуха и воды. Это оружие и атрибут всех небесных, громовых и водных богов. Может символизировать Небесную Триаду, а также прошлое, настоящее и будущее.

Алтарь был восстановлен, как гласит его украшенная изображением свастики надпись, на средства купца Канчанагара в 1866 г. эры Викрамадитья (индийское летоисчисление), то есть в 1810 г. н. э.

Сооружения всего комплекса, за исключением центрального алтаря, построены небрежно, и ясно, что эстетические вопросы мало волновали его строителей. Храм не поражает ни своей величественностью, ни богатством архитектурного убранства, которые присущи большинству средневековых Бакинских памятников.

Наиболее ранняя постройка храма – конюшня относится к 1713 году. К наиболее поздним относится центральный храм, выстроенный в 1810 году. Однако, история Храма гораздо более древняя. Издавна на этой территории было расположено святилище огнепоклонников. Они придавали неугасимому огню мистическое значение и приезжали сюда поклониться святыне. После принятия ислама Храм был разрушен. Многие огнепоклонники уехали в Индию и там продолжили свою веру. Но спустя столетия, в виду развития экономических связей с Индией в XIV—XVII веках, индусы-огнепоклонники, попавшие на Апшерон с торговыми караванами, стали совершать паломничества в Сураханы.

Свидетельством существования на месте нынешнего храма более раннего святилища огнепоклонников является описание немецкого путешественника Кемпфера, назвавшего это место «горящим полем». Кемпфер сообщает: «…раньше в пятистах шагах были видны в одном ряду семь трещин, из которых некогда горело это пламя, когда же оно погасло, оно вырвалось наружу в том месте, которое я описал».298

В «Армянской географии VII в» в числе областей и провинций Пайтакаран находятся два названия: «Багаван», о котором мы упоминали в предыдущих главах, и местность «Еотнпоракиан – Багинк» Слово Еотнпоракиан – Багинк означает на древнеармянском языке «семиямное капище». Этот топоним, по мнению С. Ашурбейли, по-видимому, связан с выходами горящих газов, которыми известна была местность на Апшероне. С. Ашурбейли считает, что, вероятно, здесь речь идет о семи огнях, о которых упоминал Кемпфер.299

По мнению С. Ашурбейли, название «Сураханы» на санскритском языке звучит как «суракшаны», который также означает «семь языков пламени», «культовое место».300

А известный бомбейский учёный – зороастриец профессор Дж. Моди, побывавший в Азербайджане в 1925 году, утверждал, что в древних парсийских текстах говорилось о храмах Огня на побережье Хазарского (Каспийского) моря. Он полагал, что Атешгях – исключительно индуистский храм, и само название села Сураханы переводил как «Sho-e-le-khaneh» («Дом огненных шаров»).301

С начала XVIII века вокруг святилища, пристраиваясь друг к другу, начали строиться молельни и кельи. А в начале XIX века храмовый комплекс уже имел тот вид, в котором он дошел до нас.

В этот период в храме жили отшельники, число которых насчитывалось несколько десятков человек. Они поклонялись огню и вели образ жизни аскета, истязая свою плоть и очищая душу. Они вешали на себя тяжелые цепи, лежали на негашеной извести – до омертвления отдельных частей тела. Отшельники не трудились и жили за счет пожертвований индийских купцов.

Интерес, вызванный сураханским храмом огня, стало причиной возникновения среди местных жителей множества легенд. Передаваясь на протяжении многих веков из уст в уста, легенды пополнялась более поздними подробностями. Вот в каком виде дошла до наших дней одна из этих легенд:

«Огненная столица священных огней, этот древнейший город Бадэ-Кубэ (Баку), окруженный в три ряда идущими зубчатыми стенами, девяносто дней был осажден неприятельскими силами Нур Эддин шаха.

Девяносто дней под натиском неприятеля священный очаг этот – огненная столица огнепоклонников, в ожидании решения судьбы – жаждал помощи и спасения.

Внутри этих стен, у самого берега Кульзум-Данизи (Каспийское море) высящийся, черный, еле дымящийся храм совершал все обряды, унаследованные предками для спасения святого очага столицы огня…

Главный жрец храма огня Егирван, совершая все таинства обряда культа огня, объявил волнующимся огнепоклонникам: «Завтра шах будет убит, убьет его одна невинная сила»… Вдруг открываются двери храма, у дымящегося очага стояла огненная дева с распущенными огненными волосами. Она была освещена святым огнем храма и в руках держала огненный меч. Дева в пламени огня вышла из храма и подошла к главному жрецу, сказавшему ей: «Ты должна спасти священный город – столицу неугасимых огней и храм священный, творением которого являешься, и ты».

Луноликая, огнесияющая дева последний раз бросила свой взор на возвышающуюся башню – храм и направилась к войскам могучего Нур Эддина. Огненная дева выполнила свой священный обет и убив Нур Эддин шаха, освободила своих соотечественников. Но она полюбила убитого ею полководца и, решив умереть после гибели любимого человека, вонзила меч себе в грудь, отдав душу на вечный покой в храме перед священным огнем. Огни храма погасли, и он превратился в башню освобождения, названную в честь погибшей девы Гыз Галасы (Девичья башня).

Семь дней и семь ночей продолжали выть то гилавари (юный ветер), то хазри (северный ветер), и только на седьмой день стихли ураганные ветры. Сейчас же после прекращения ветров далеко от крепостных стен – священного города Бадэ-Кубэ, на расстоянии семи фарсангов начали искриться тусклые огни.

Эти искры были священные и семиглавые огни, они искрились от погаснувшего образа огненной девы. И на этом новом месте был воздвигнут храм, приютивший всех жрецов огня, освещавшего души верующих в силу святого пламени».302

Затерявшийся среди строений старых Сураханов храм огнепоклонников, неизменно привлекал внимание всех приезжавших. В своих записях его упоминают путешественники Кемпфер, Ханвей, Лерх, академик Г. Гмелин, писатель А. Дюма-отец, ученый-химик Д.И.Менделеев, ориенталист Дорн, Березин и др. А художники Верещагин, Гагарин, Ж.П.Моне, Е. Гогенфе и другие запечатлели храм в своих произведениях.

Путешественник Кемпфер, описывая свое посещение храма огнепоклонников в 1683 году, сообщает: «Здесь мы нашли около десятка людей, занятых работами возле огней: одни поставив медные и глиняные сосуды на не слишком пылающую расселину, готовили пищу для жителей соседнего селения Сроганни атесгава, названного так по этому огню; другие, наложив на огонь кучу собранных в других местах камней, обжигали известь, а уже готовую собирали, чтобы отвозить на судах; двое из потомков племени древних персов, пришельцы, индусы – огнепоклонники сидели бездеятельно вокруг выстроенной ими стены и молились вечному божеству, взирая на вырывающееся из земли пламя и поклоняясь ему…».303

Из этого описания Кемпфера видно, что в 1683 году у места сураханских огней было какое-то строение в виде стены, возможно, являвшееся остатками древнейшего храма.

Спустя несколько лет, в 1689 году Баку посетил французский путешественник, иезуит Виллот, который оставил сведения об этом храме или, вернее, о постройках на этом месте: «…Около колодца виден вулкан, извергающий огонь из восьми или десяти различных жерл. Персы, некогда огнепоклонники, называют это место „Атеш-гиа“, что означает жилище огня. Он и в настоящее время еще почитается индусами и гиорами, которые являются остатками этих древних персов, и которых я так называю в отличие от тех, родившихся давно и с тех пор называющихся персами. Они приходят сюда на поклонение из различных мест и бросают по своему суеверию серебряные и золотые монеты и содержат даже постоянно двух дервишей или монахов своей секты для охраны этого священного огня…».304

Данные Кемпфера и Виллота позволяют предполагать наличие некоторых первоначальных построек на месте храма. Других же строений, то есть келий и караван-сарая, здесь тогда еще не было.

Позже, уже к середине XVIII века Баку посетили английские путешественники Кук Джон и Ханвей. Кук Джон, побывавший здесь в 1747 году и состоящий хирургом при русском посольстве князя Голицына в Персии, дает следующее описание Сураханского храма: «11-го февраля наш посланник со многими людьми своей свиты пошел посмотреть этот знаменитый огонь. Там, где, как говорят, можно видеть изумительные здания, наша компания увидела только одну жалкую залу и другое очень жалкое помещение, где живут верующие. Их было тогда не более 40. Они очень охотно наших людей впустили в комнату, о которой я сейчас говорил. Там было отгороженное место, вроде наших хоров в протестантских храмах, которое мы можем назвать их алтарем».305

А посетивший в середине XVIII века г. Баку путешественник Ханвей, рассказывает следующее об этих храмах. «В 10 английских милях к северо-востоку от Баку, в сухой, каменистой местности, там и сям рассеяны древние, построенные из камня, храмы, которые служили местом поклонения огню. Из них один небольшой храм служит и до сих пор для поклонения индийцев. Здесь находятся от 40 до 50 бедных богомольцев, пришедших с своей родины для паломничества. Неподалеку от храма, в расселине низкой скалы находится продолговатое отверстие, длиною в 6 футов, шириною в три фута, из которого исходит постоянное пламя, по цвету и яркости напоминающее пламя спиртовой лампы, но еще более чистое. При ветре пламя иногда поднимается до 8 футов вышины, но при тихой погоде оно гораздо ниже».306

Академик Гмелин, побывавший в Баку в 1771 г., следующим образом описывает огнепоклонников Баку. «Они суть потомки древних гебров. Они почитают сей неугасимый огонь за нечто чрезвычайно святое и за знак божества, которое себя людям ни в чем чище и ни в чем совершеннее представить не может, как в огне и свете… Сии благоговейные люди из Индии ходят для спасения к сему неугасаемому огню в Баку и там воздают свое со страхом соединенное почтение вечному существу столь трогающим образом, что рассуждая об оном, о сих людях совсем другое понятие получим, нежели какое обыкновенно имеем мы об язычниках. Вокруг того места, где постоянно огонь горит, имеют они сделанные храмы от 10 до 12 фут. вышиною, внутри со сводами. Теперь сих странственников только трое… Они ходят совсем наги и головы у них обриты. Питаются сырыми кореньями и плодами. Если представить скелет, на котором натянута черная кожа, то будем иметь понятие об образе спасающегося при Баке индейца».307

В 50-х годах XIX столетия в Баку побывал также известный ориенталист, профессор Березин, который оставил нам сведения об огнепоклонниках и их храме в Сураханах: «Ночью во мраке вид чрезвычайно живописен. Картина является последовательно: сначала видны только пять огненных потоков из высоких труб индусского жилища… а уже вблизи заметна индусское здание и показываются остальные огни, выходящие из земли… Если бы я не знал… что нахожусь на неугасимых огнях, я, наверное, подумал бы, что ямщик со сна или околдованный привез меня в замок огненных духов: так все здесь чудно! Не удивительно, что воображение восточных народов, пораженное красотою и величием этого зрелища, придало огням таинственную силу и сверхъестественное значение».308

Далее И. Березин пишет: «… я спешил в жилища индусов, составляющие главную цель моей поездки. Здесь я должен был рассмотреть вопрос о веровании этих отшельников, с непонятным для нас упорством посвятивших жизнь свою таинственному обожанию огня: остаток ли это персидских огнепоклонников – гебров, принесших сюда остатки своей религии, или это индусы, пришедшие с берегов Ганга за тем, чтобы провести здесь жизнь в бесплодных созерцаниях перед уважаемым началом огня… Не желая никого беспокоить запоздалым любопытством, я отправился прямо в башню или „бала-хане“ над входом, в маленькие комнаты, предназначенные для любознательных путешественников и для этой цели снабженные окнами… Помещение довольно приятное и удобное: прямо перед глазами находится двор караван-сарая с кельями и неугасимые огни».309

Примерно в то же время в Баку приезжал известный французский писатель Александр Дюма вместе с сопровождавшим его в поездке по России художником Ж.П.Моне. В книге «Путешествие по Кавказу» он описывает свои впечатления от святилища в Сураханах:

«После двухчасовой езды (первая половина дороги шла по берегу моря) мы прибыли на вершину холма, откуда нашим взорам представилось море огней.

Вообразите, себе равнину почти в квадратную милю, откуда через сотню неправильных отверстий вылетают снопы пламени. Ветер развевает их, разбрасывает, сгибает, выпрямляет, наклоняет до земли, уносит в небо и никогда не в состоянии погасить.

Средь островков пламени выделяется квадратное здание, освещенное колышущимся пламенем. Оно покрыто белой известью, окружено зубцами, из коих каждый горит как огромный газовый рожок. Позади зубцов возвышается купол, в четырех углах которого пылает огонь…

В монастыре живут только три огнепоклонника – один старец и двое молодых людей тридцати-тридцати пяти лет…

Мы вошли во внутреннюю часть здания. Она состоит из огромного квадратного двора, посреди которого возвышается алтарь с куполом. В центре алтаря горит вечный огонь. В четырех углах купола, как на четырех гигантских треножниках, пылают четыре очага, поддерживаемые рвущимся из-под земли огнем. К алтарю поднимаются по пяти или тести ступеням. К внешней стене пристроено до двадцати келий, двери их отворяются изнутри. Они предназначены для учеников Зороастра. В одной из келий в стене ниша, а в ней помещены два маленьких индийских идола».310

Интересное описание огней Баку оставил также один из исследователей этнографии народов России Густав Теодор Паули: «Вид этого вечного огня, языки которого изрыгаются из земли, являет зрелище по-настоящему магическое, в особенности ночью. Вблизи этих огней находится подобие храма, или монастыря, где последние останки древних огнепоклонников – несколько старых, высохших индусов, почти нагих, напоминающих ходячие призраки, занимаются умерщвлением плоти, противостоят природе и устраивают свои обряды…».311

Описания, оставленные путешественниками и учеными, позволяют судить о состоянии Атешгях в период их посещения.

К сожалению, во дворе храма уже не встретишь паломников из далекой Индии, о которых говорили путешественники. В середине XIX века, в связи с разработкой нефтегазовых промыслов был построен первый завод, и выход естественного газа в этом месте стал ослабевать, а позже и совсем прекратился. Паломники восприняли это как наказание богов и стали разъезжаться. Атешгях, как место поклонения, просуществовал до 1880 года, когда последний индус, оставшись один, уехал в Индию.

Французский путешественник Орсоль, посетивший храм около 1883 года, в своем описании храма сообщает, что последний жрец был убит здесь в 1864 году. Через несколько лет парсы из Бомбея прислали другого жреца, но паломники, приходившие сюда из Индии и Ирана, уже забыли свое святилище, и в 1880 году жрец, которому наскучило одиночество, вернулся в Индию.312 После этого храм долгое время оставался в запустении.

Спустя целый век, в 1975 г. после реставрационных работ Атешгях был открыт для посещения как филиал Государственного историко-архитектурного музея-заповедника «Комплекс Дворца Ширваншахов». Однако самобытность, уникальность и включение храма в 1998 году в предварительный список мирового наследия ЮНЕСКО диктовала необходимость самостоятельной деятельности и охраны памятника. В связи с этим Президента Азербайджанской Республики подписал распоряжение от 19 декабря 2007 года, по которому территория Храма была объявлена Государственным историко-архитектурным заповедником «Храм Атешгях».

Сегодня огни храма опять горят, и Атешгях стал как местом поклонения, так и музеем под открытым небом. Сейчас это один из наиболее посещаемых памятников старины, пользующийся большим вниманием.