Читать книгу По ту сторону моря - Паула Хен - Страница 4

Большое окно, приглушенный свет. Удобный диван и стол. Кипы бумаг в углу, карточки и карандаши, разбросанные в хаотичном порядке. Я ловлю себя на мысли, что доплатила бы ему ещё около тысячи сверху, позволь он мне убраться здесь и, пообещав помолчать хотя бы несколько минут. Вычурная отделка, напоминающая бархат, что приятно подстраивается под кожу, стоит прикоснуться, и большое количество стеллажей с книгами не спасают ситуацию. Отсутствие нормального света дарит ощущение нахождения на самом дне. Здесь я ещё более остро ощущаю себя тонущей в мыслях и страхах, что берут своё начало если не из детства, то с момента моего рождения.

После сеансов с мистером Петергофом каждый раз складывалось ощущение, словно мою голову промыли с антисептическим средством, умело разбавленным водой один к одному. Запах сандала на долгое время въедался в мои упругие локоны и после таких встреч я часами стояла под прохладными струями душа, усердно пытаясь вытравить из себя его въедливый образ.

– О чем вы думаете? – голос, отдающий хрипотцой, красивые руки и педантично выглаженные рубашки, по линии пуговиц которой я проделываю путь несколько раз в минуту, наматывая хаотичные круги.

– О том, как бы ваш галстук смотрелся на моей абсолютно обнаженной шее, – чувство недосказанности развеивается, стоит фразе слететь с губ, покрытых алой помадой, имеющей неудачный вишневый вкус.

Мой психотерапевт говорит, что это своеобразная защитная реакция – я ему не верю. Снисходительно усмехаюсь и предпочитаю отмалчиваться, рассматривая планшет с бумагами в его руках. У него нет кольца на безымянном, и меня почему-то этот факт раздражает, потому что о наличие жены в его жизни знают все. От него пахнет абсентом и морозным утром, – он не терпит подобных выходок в свою сторону и невежественных пациентов, но в силу излишнего профессионализма стойко терпит каждого из них, включая меня.

– Вы пытаетесь отвлечь меня от попыток вас анализировать, либо же хотите соблазнить? Я не сплю с пациентками, Алиса.

– Тогда я больше не хочу быть вашей пациенткой.

Взгляд пронзительных глаз касается моей щиколотки и ведёт строгую линию вверх, задерживаясь на обнаженном колене. Я привыкла, что слова мои расценивают, как очередной приступ безумства, вызванный пережитым стрессом, но понимание, что я действительно не отказалась бы проверить на прочность рабочий стол своего доктора, сделанного из тёмного дуба, вытесняет всё прочее.

Он покидает своё место, стараясь не уделять слишком много внимания моему вызывающему виду. Он мог бы поспорить, что на мне нет белья, прокручивая в голове момент, когда его ладонь коснётся гладкой кожи, пробираясь под невесомую ткань платья прямиком по внутренней части бедра. Но вместо этого, большим пальцем он касается моих губ, ведя по ним с нажимом правее, оставляя после столь неопределенного действа красную линию помады к аккуратной, но выраженной скуле. Закрепить это жёстким поцелуем в нижнюю губу и выпрямиться, позволяя мне ощутить, как вмиг лёгкие начинают отказывать нормально функционировать.

– У вас разновидность аддикации, Алисия. Лучше последуйте моему совету. На сегодня у нас всё.

Мы знаем, что я здорова, а он – лжет.

Красная помада на бледном лице смотрится ярко и вызывающе, даря ощущение обжигающего внутренности дежавю: чужие пальцы в растаявшем молочном шоколаде и вине, которые касаются губ, проводя алые дорожки. Наша с тобой ссора, мои слёзы и твои попытки вновь пустить всё под откос. Это схоже с одержимостью. Возможно, это она и есть. Поэтому я верю словам человека напротив. Слушаю, потому что знаю, что он – неотъемлемая часть меня, моей истории, тех воспоминаний, за которые я себя ненавижу. Ненавижу и чувствую себя предательницей, потому что позволила другому мужчине касаться себя, решив, что это поможет заглушить глухую тоску по тебе. Хочется отдать ему все свои деньги и больше никогда не возвращаться – ни в его кабинет, ни в этот город.

В одном он был прав – я была зависима. Одержима. Я действительно была больна, но только тобой. И винить сейчас кого-либо в этом было бы слишком беспечно и неправильно.

***

Помнишь, тот день, у моря? Когда твои руки скользили по моему голому и влажному от воды животу, вызывая во мне приступ обоснованной и острой нежности. Ты сказал, что я стала выглядеть слишком тоскливой, осунулась, похудела, моё лицо приобрело серый оттенок, а тебя не покидали мысли, что в этом была только твоя вина. Ты всегда и во всем почему-то винил лишь себя одного. Моей матери есть чему у тебя поучиться.

В тот день ты решил «поговорить со мной серьёзно», в то мгновение ты смотрел на меня с такой нежностью и причастностью, что, вспоминая твой взгляд сейчас, мне хочется плакать. Я словно видела отражение своей души, смотря в твои глаза, видела надежду и верила тебе, следуя слепо и самозабвенно, позволяя тебе вести себя, как в один из вечеров, когда мы с тобой танцевали под несуществующую мелодию у нас в голове, а только после оказалось, что она совпала, а этот случай еще больше сблизил нас.

– Тебе нужно найти специалиста, нужно посвятить этому как можно больше времени. – Ты поглаживал мою руку своими длинными пальцами, в глазах твоих плясали солнечные блики, в наши маленькие моменты я не ощущала, что мне нужны психотерапевты, помощь и нравоучения со стороны.

– Если тебя это успокоит, я схожу к психологу. Позволю ему покопаться у себя в голове. Только не ревнуй, если еще один мужчина войдет в пределы моей черепной коробки, решив навести там порядок.

Я смеюсь, мне хорошо и легко, сжимаю твою руку и позволяю целовать себя в висок, прежде чем ты спустишься поцелуями к шее, а твои пальцы тем временем умело потянут тонкие атласные ленты моего бикини.

– Ни один мужчина не войдет в тебя так глубоко, как я. И ни один не заменит тебе меня, но я фотограф, а не психолог, поэтому придется немного посоперничать.

Твой хриплый голос пробирается под кожу, пока по ней бегут толпы мурашек. Позволяю уложить себя на разгоряченный песок, видя, как ты целуешь мой живот, а после умело скользишь языком ниже. Шум крови в ушах, сердце, готовое разорваться в клочья – забытье, потому что мне больше не нужно думать.