Читать книгу Не время для человечности - Павел Бондарь - Страница 11
III. В ПРЕДДВЕРИИ ГРЕЗ
Круг седьмой. Моноспектакль
ОглавлениеО, несчастный!
Ты дерзновеньем ослеплен,
Не чувствуя, что в это время
Ты только спишь и видишь сон.
Педро Кальдерон де ла Барка, “Жизнь есть сон”
Действующие лица:
Неудачник, человек-оболочка, потомок Мидаса;
Второй, мечтательный бургомистр Золотого Города, увлекающийся рыбалкой;
Третий, мутный собеседник Второго;
Время, персонификация враждебного Второму понятия;
Образы, пыточных дел мастера;
Мысли, тени Образов на стенках черепа Неудачника;
Слова, насмешливые скелеты Мыслей;
Идея, трудноуловимое водоплавающее;
Концепция, мифическое множество всех пойманных Идей;
Отчужденность, растущая величина;
Вина, Боль, Потеря, крупные паразиты в заживо гниющем теле Неудачника;
Воспоминания, Фантазии, Отклонения, мелкие насекомые в голове Неудачника;
Четвертый, выжидающий зритель, союзник Третьего;
Пятый, выжидающий зритель, союзник Третьего;
N-ый, выжидающий зритель, союзник Третьего;
Демон Лапласа, всезнающая сущность за пределами вселенной;
Люцифер, тень за плечом Третьего, Сын Зари, Принц Лжи, Герцог Боли и прочая, прочая, прочая;
Призрак Шекспира, начальник отдела метафорического повествования;
Мильте, горе-проводник по коридорам ада;
Безумие, персонификация мнимого состояния Второго;
Первый, архитектор метапространственной тюрьмы, лежащий в коме в одной из камер;
Пункт А, момент резкого роста энтропии;
Пункт Б, момент невозврата;
Пространство, враждебная Второму неупорядоченная пустота;
Люди, чуть более упорядоченная пустота;
Бог, враждебный Третьему объект интерпретации Людей;
Надежда/Вера, жизненно необходимый Неудачнику и Первому ресурс;
М.К.Б.Э., путеводная звезда в скоплении галактик Abell 1689, не наблюдаемая с Земли;
Прочие звезды, шляпки гвоздей в черепе Неудачника;
Автор, рекурсивная сущность, мизанабим-персонификация одного из действующих лиц.
Акт I
Место действия – Пространство
Время и условия действия, общая обстановка:
Пункт А пройден;
Расположение Пункта Б не установлено;
Финал метафорического повествования предположительно близок;
Враждебность между действующими лицами повествования почти достигла предела.
Входит Автор, открывает дверь в камеру Первого, тяжело вздыхает, закрывает дверь.
Время молча идет.
Автор смотрит в небо, пытаясь увидеть в нем М.К.Б.Э., но в очередной раз терпит фиаско.
Из-за пределов вселенной раздается хохот Демона Лапласа.
Автор садится посреди Пространства и начинает лепить из него место действия для второго акта, каждые две минуты делая перекур.
Входят Слова и Мысли с носилками, на которых лежит бездыханный Мильте, проходят мимо Автора, Автор провожает их взглядом.
Время молча идет.
Автор заканчивает работу, еще раз смотрит в небо в поисках М.К.Б.Э., затем бросает укоризненный взгляд на Бога. Бог беспомощно пожимает плечами.
Автор удаляется в раздумьях.
Акт II
Место действия – Варолиев мост Неудачника
Входит Призрак Шекспира, достает из-под плаща аэрозоль и распыляет его вокруг, удаляется.
Входит Безумие, подходит к краю моста и прыгает вниз.
Входят Второй и Третий, садятся на край моста, разматывают удочки и забрасывают их в воду.
Второй: – Вот так лучше, правда ведь?
Третий: – Нет, это избыточно. Поезд, бар и арка тоже были избыточны, кстати. Достаточно просто меня.
Второй: – Даже в самой низкопробной литературе считается дурным тоном, когда личность автора загораживает само произведение. Самое главное – это контекст, с контекстом любое нытье выглядит безобиднее. Так что если и пытаться что-то рассказать, то стоит обложить основные идеи слоями контекста.
Третий: – А что мы тогда делаем сейчас? В семнадцать тысяч символов никакой приличный контекст точно не влезет.
Второй: – Сейчас мы просто доводим до конца то, что начали, не подумав о контексте. Мы ведь терпеть не можем незавершенность, так?
Третий: – Говори за себя. Мне-то все по барабану. Ладно, с чего начнем?
Второй: – Начнем с того, что я не могу начать. Слова…
Второй поймал на лету стайку произнесенных Слов и, окинув их брезгливым взглядом, бросил в воду, на прикорм.
Второй: – …Слова бесполезны. Это убивает все. Возьмем какую угодно концепцию чего угодно: вот система взглядов на мир, включающая несколько идей, терминов и так далее, вот мир – объект приложения этой системы, а вот – колоссальная несопоставимость размеров и сложности системы и мира.
Третий: – Никто не создает всеобъемлющие концепции, каждый всего лишь пытается объяснить какую-то небольшую часть мира. Не вижу никаких противоречий.
Второй: – А зря. Как можно объяснить одно, не объясняя всего остального? Все ведь связано. Я хотел бы объяснить, почему я считаю, что все связано, но для это пришлось бы последовательно объяснять всего себя, а в это множество входит в том числе и сама необходимость объяснения, вызванная негативным опытом взаимодействия с миром без каких-либо объяснений. Демоны сплелись в клубок в дикой оргии, и разделить их невозможно.
Третий: – Что-то я не улавливаю.
Второй: – Вот видишь, я об этом и говорю. Мышление на определенном этапе становится похоже на закрытую систему, или замкнутый круг, или черную дыру. У меня нет времени и сил на попытки найти то место, где в этот круг можно проникнуть, если оно вообще существует.
Третий: – Как насчет того, чтобы игнорировать какие-то там системы и просто жить, м? Неужели так сложно?
Второй: – Хорошо, давай я тебе кратко перечислю все, что мне мешает. Все, что не вечно – не имеет смысла. Вечность и бесконечность представить мы не можем, потому что наш разум ограничен, однако он способен осознавать свою конечность, что и делает все вокруг таким отвратительно бессмысленным, а вещи, которые помогают не думать обо всей этой ахинее, для меня с некоторых пор недоступны из-за того, что все люди разные и никогда не смогут по-настоящему понять друг друга, хоть и являются по сути одним целым, да и предопределенность лишает нас даже малейшего шанса что-то изменить. Как-то так.
Третий: – Ну и кто из нас теперь “мутный”? Твое словесное выкаблучивание не имеет реальной ценности. Ты трус, ребенок и нытик. Тебе было мало считать жизнь пустой и тщетной, и ты решил считать бессмысленными даже самые попытки мыслить, хоть и не переставал делать это ни на секунду. Забился в угол и оттуда скулишь “Смерть! Небытие! Солипсизм! Размытость понятий! Я ничего не умею и не хочу! Не умею общаться! Предельный эгоизм! Вообще все эгоисты, а альтруистов не бывает! Я лучший человек в мире! Я худший человек в мире! Мир говно, и я ничего не могу изменить! Я потерял все, что мне было важно! Я боюсь перестать чувствовать боль из-за этой потери, потому что в таком случае вообще все бессмысленно! Предопределенность, так зачем вообще что-то делать! Бездарность! Диссонанс между амбициями и фантазиями и реальным положением дел! Одиночество! Ограниченность сознания! Не могу понять, что реально, а что – нет, потому что критерии оценки субъективны, а реальность – тоже категория сознания! Хочется всего и сразу! Нет, ничего не хочется! Все бесит! Никакого отклика! А что, если я просто скучный! Что, если я просто нудный! Стыдно! Страшно! Во всем на свете виноват я! Я – всего лишь заложник обстоятельств! Апатия! Депрессия! Дисперсия! Трансгрессия! Педерастия!”
Второй: – Да заткнись ты уже, придурок.
Третий: – Тебя зацепила педерастия, ты Рон Уизли или просто ненавидишь британский прог-рок?
Второй: – Меня зацепило твое стремление высмеять все, что я чувствую и одной страницей текста попытаться описать меня целиком. Пошел ты нахер с таким подходом к людям.
Третий: – “Все цто я цуствую, такой весь непонятный страдальцик!” Бла-бла-бла. “Я маленький плюсевый мифка в больсом колюцем мире!” Бла-бла-бла. Ты душный, повернутый на себе нытик-максималист с манией величия, которому воли не хватает, чтобы задавить диссонанс между амбициями и реальностью. Король драмы, с подростковым надрывом раздувающий свои неурядицы до вселенских масштабов. Начисто лишенный сопереживания кому-нибудь кроме себя лицемер, боящийся всего вокруг и неспособный принимать чужие решения, неспособный просто понимать чужую свободу выбора, чужую боль, чужое восприятие. Беспомощно барахтаешься в своей ненужности, теряешь, отталкиваешь, каждым словом и поступком отвращаешь от себя всех, кто тебе дорог, и пытаешься оправдать это какой-то отвлеченной метафизикой и якобы давящей на тебя ношей сотен оторванных от жизни вопросов. Эмоциональный эксгибиционист, ленивая размазня, осознающая свою ущербность и прячущаяся от нее под панцирем нигилизма, детерминизма и прочих -измов. Жалкий мазохист, не умеющий принимать перемены, нарочно ищущий боли, чтобы был повод верить в какую-то сверхъестественную компенсацию или ненавидеть все вокруг за несправедливость вселенной. Нелепое посмешище, досадная ошибка, урод, разрушающий и отравляющий все, к чему прикасается. Вот ты кто.
Второй вскакивает на ноги, хватает Третьего за горло и поднимает над краем моста. Четвертый, Пятый и остальные начинают встревоженно перешептываться. Неудачник ворочается во сне, и пространство дрожит, как при землетрясении.
Второй: – Ты выговорился, или будут еще комментарии? Давай, мне очень интересно!
Третий не выглядит испуганным, ухмыляется. Ветер срывает с его рыжей гривы кепку и уносит к воде.
Третий: – А, вот и шип в лапе зверя! Мы все же сумели докопаться до первопричины твоих истерик, моя маленькая педовочка! Не так уж все сложно оказалось, правда?
Второй смотрит на него со смесью досады и презрения и ставит на землю.
Второй: – Ты снова ничего не понял. Но это уже перестает меня удивлять.
Третий: – Тут нечего понимать. Я наконец понял, что тебе не нужно помогать, потому что ты в порядке. Улыбнись, мудила.
Второй молчит и смотрит на гладкую поверхность реки, лениво извивающейся внизу.
Третий: – Ладно, я скажу, что тебе нужно делать. Укажу направление. Ты ведь этого хотел, да? Слушай внимательно. Ты должен просто забыть обо всем и больше никогда не вспоминать. Стереть эти глупые наброски, сжечь их в том здоровенном камине у себя в кабинете. А потом сжечь и кабинет, и все это место, и самого себя, чтобы мог быть свободен он.
Третий кивает куда-то в сторону клетки, где мертвым сном спит Первый. Второй устало прикрывает глаза.
Третий: – Ты ничего не можешь вернуть, ничего не можешь исправить, никогда не найдешь никаких ответов, ведь у тебя даже сформулировать вопросы не получается. Среди вещей, о которых ты так отчаянно просил, был покой, не так ли? Смирение и покой. Так вот, тебе придется достичь этого самостоятельно. Расслабься и попробуй успокоиться.
Второй, продолжая молчать, начинает раскачиваться из стороны в сторону.
Третий: – Хватит мучать себя, никому ведь от этого не лучше и не легче. Оглянись назад. Посмотри, какой страшный и долгий путь ты уже прошел. Ты устал. А ведь впереди нет ничего, к чему стоило бы стремиться, это просто дорога вниз по спирали, в полное никуда, и тебе вовсе не нужно идти по ней просто для того, чтобы доказать, что ты можешь продолжать это делать. Не будет никакой награды в конце, не будет катарсиса, не будет просветления, ничего не будет. Только несчастье, одиночество и смерть. И затем – пустота.
Второй все так же молча стискивает зубы. Пространство вокруг начинает искривляться. Третий ничего не замечает.
Третий: – Не стой на месте, копаясь в себе, потому что такие как ты, ковыряясь в носу, расковыривают до самого мозга и портят там всю тонкую электронику. Мечтай, ради бога. Вспоминай что-то приятное, я вовсе не против. Но зачем факт наличия у себя сознания делать осью всей жизни? Иногда мне кажется, что ты намеренно ищешь боли, потому что тогда, когда страдания становятся реальными, а не надуманными, у тебя появляется повод надеяться на хэппи-энд, ведь у вас в Неверляндии не бывает других финалов. Но ты это понимаешь и, как истинный пессимист, на самом деле рассчитываешь всего лишь получить еще одну причину ненавидеть снова разочаровавший тебя мир – иначе ненависти внутри будет уже некуда деваться. А смысл жизни – жить, разве ты до сих пор не понял? Это, возможно, твой последний шанс, так что не упусти и его. Ляг на землю и умри или живи дальше. Выбирай, хватит мариноваться в тамбуре. Все, больше никакой графомании, никакой рефлексии, никакого нытья. Пора действовать.
Второй бросает на Третьего пустой взгляд. За спиной Третьего с торжествующей ухмылкой на лице стоит Люцифер.
Второй: – Как скажешь.
Второй поднимается во весь рост, достает из кармана куртки пузырек, на четверть наполненный маленькими лиловыми таблетками, и высыпает остаток на ладонь, затем глотает. Пространство идет пузырями и начинает отваливаться, обнажая пустоту. Третий в ужасе вскакивает и бросается к камере Первого. Вокруг начинается пожар, пожирающий все и вся, огонь медленно движется в сторону Первого и Третьего. Паразиты и насекомые, населяющие тело Неудачника, в панике ищут спасения. Четвертый, Пятый и прочие суетятся на своих зрительских местах.
Третий пытается отпереть камеру Первого, но у него ничего не выходит. Он подбегает ко Второму.
Третий: – Хватит! Остановись! Это не поможет!
Второй равнодушно смотрит на него, поворачивается и направляется прочь, уставившись на небо, словно надеясь сквозь дым и пламя увидеть там что-то.
Третий: – Ты все равно не сможешь вернуться!
Время замирает.
Второй резко оборачивается и подскакивает к Третьему.
Третий: – Ми…
Второй обрывает Третьего ударом в живот, еще несколькими полными необъяснимой злобы ударами валит на землю, левой рукой хватает за шею, а правой продолжает бить, превращая лицо Третьего в кровавую маску.
Второй: – Знаешь, я же просто живу. Я полон любви и сочувствия. Я хочу сделать мир лучше. Я и сам хочу стать лучше. Но, с другой стороны… Как же мне хочется уничтожить все вокруг, убить всех, а потом и себя! Обнять и выслушать каждого, исправить все неправильное. Сжечь все в огне хаоса, растоптать хребет вселенной. Помочь и показать свет, вырвать у каждого сердце и сожрать его, спасти и поддержать, предать и убить. Думаешь, я сошел с ума? Я ВЕДЬ АБСОЛЮТНО НОРМАЛЕН!
Глаза Третьего закатываются, он сопротивляется все слабее, кровь заливает его лицо, рыжие волосы, пальто. Второй продолжает избиение, заполняя каждую паузу новым ударом как точкой.
Второй: – Кто бы мог подумать! БЫТЬ СОБОЙ! НЕ ДУМАТЬ НИ О ЧЕМ! ПРОСТО ЖИТЬ ДАЛЬШЕ! ЭТО ВЕДЬ ТАК ПРОСТО! ДАВАЙ ТЫ ПОКАЖЕШЬ, КАК ДОЛГО ТЫ СМОЖЕШЬ ПРОСТО ЖИТЬ ДАЛЬШЕ, А? Все такое необъяснимое… И что такое уникальность, когда есть норма? И что такое бессилие, когда есть долг? И что такое искренность, когда есть насмешка? Что такое любовь, когда есть безразличие? ЧТО ТАКОЕ Я, КОГДА ЕСТЬ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ?! Что такое потребность, когда есть одиночество? Что такое мечта, как не мертворожденный младенец? ЗАЧЕМ ЖИТЬ, КОГДА МОЖНО ПРОСТО БЛЯДЬ СДОХНУТЬ И СГНИТЬ, СКАЖИ МНЕ, СУКА! СКАЖИ!
Третий перестает трепыхаться и теряет сознание, но Второго это не останавливает.
Второй: – Каждый, мать его, день на грани превращения вот в это. ДАВАЙ Я ПРОСТО СКАЖУ ТЕБЕ НЕ УМИРАТЬ, А ТЫ ПОПЫТАЕШЬСЯ, ДАВАЙ? ВЕДЬ ЖИТЬ – ЭТО ТАК ПРОСТО! БЕССМЫСЛЕННОСТЬ – ЭТО ТАК ОСМЫСЛЕННО! Я ТЕБЕ БЛЯДЬ НЕ ЕБАНЫЙ ГРУСТНЯВЫЙ ПИДОРОК, Я – ЧУДОВИЩЕ, Я – БЕСЧЕЛОВЕЧНОЕ ОТЧАЯНИЕ, Я – БЕСКОНЕЧНЫЕ ВИТКИ СПИРАЛЕЙ БЕЗУМНОГО КОШМАРА, В КОТОРОМ НЕТ НИХУЯ ХОРОШЕГО И ДОБРОГО! Я – ПАДЕНИЕ В ЛАБИРИНТ УЖАСА, Я – ДНО БЕЗДНЫ! Ты не устал, нет? Я не слышу! Я – АДСКИЙ КРИК БОЛИ ПОСРЕДИ ХАОСА ВОЙНЫ ЗА ЕДИНСТВЕННЫЙ МИГ ЕБУЧЕГО СЧАСТЬЯ! Я – СВЕРЛЯЩАЯ МОЗГ НЕСПОСОБНОСТЬ ПОНЯТЬ! Я – БЕСКОНЕЧНЫЙ ТУПИК ЭТОЙ ЛЕГКОСТИ, ЧУДОВИЩНОЙ ЛЕГКОСТИ, НЕВООБРАЗИМОЙ НЕВЫРАЗИМОСТИ!
Третий перестает подавать какие-либо признаки жизни, но Второй не собирается прекращать бойню.
Второй: – Я – протагонист, я и есть история, я – это ты, и все вы, все! Этот мрак никогда не рассеется, а стоит только на секунду представить, что такое “никогда” – и сил не хватает уже ни на что, совсем ни на что. Неужели я так много просил? Неужели все должно быть так плохо? Почему это так трудно, откуда идет это давление, как с этим вообще можно справиться? ВСЮ ЖИЗНЬ НИКАКИХ ОТВЕТОВ! ТВОИ ЕБАНЫЕ СОВЕТЫ ПРОСТО НЕ РАБОТАЮТ, И ВСЕ ТУТ! КАК Я МОГУ ВЕРИТЬ, ЧТО ВСЕ ВОКРУГ ЭТО ЧУВСТВУЮТ, ЕСЛИ РАЗРЫВАЕТ НА ЧАСТИ ТОЛЬКО МЕНЯ! КОГДА ЖЕ Я УЖЕ ЛОПНУ ОТ ЭТОЙ БЕЗУМНОЙ НЕНАВИСТНОЙ ЛЮБИМОЙ ТОСКИ ПО СЕБЕ НАСТОЯЩЕМУ! КОГДА У МЕНЯ ЗАКОНЧАТСЯ СЛОВА, И Я СМОГУ ПРОСТО МИРНО УСНУТЬ, СКАЖИТЕ МНЕ, КТО-НИБУДЬ! КТО-НИБУДЬ! КТО-НИБУДЬ! КТО-НИБУДЬ! КТО-НИБУДЬ! КТО-НИБУДЬ! КТО-НИБУДЬ! КТО-НИБУДЬ! ААААА!
Очередной удар Второго раскалывает голову Третьего, как хороший колун раскалывает полено – быстро, ровно, на три части.
Второй: – Господи помилуй!
Второй отползает в сторону, с ужасом глядя на то, что сделал. С ужасом вспоминая все, что сделал до этого. С ужасом представляя, что еще сделает. Ложится на землю и начинает рыдать. Из внутреннего кармана его куртки выпадает небольшой блокнот с исчерканными страницами, но Второй этого не замечает. Огонь вокруг выдыхается, искажение Пространства останавливается.
Время возобновляет свой ход.
Четвертый, Пятый и прочие спешно покидают Пространство, которое медленно приобретает форму ледяной пустыни.
Из-за пределов вселенной вновь раздается хохот Демона Лапласа.
Второй пытается подняться на ноги, у него ничего не выходит. Тогда он начинает медленно ползти, к одному ему видимой двери посреди пустынного пейзажа. Скрывается вдалеке.
Акт III
Место действия – ледяная пустыня где-то посреди нигде
Входит Автор.
Время замирает и прокручивается назад, обнажая предыдущее место действия, почти уничтоженное пожаром.
Автор оглядывается в поисках тела Третьего и блокнота, выпавшего из кармана Второго, но, к своему удивлению, ничего не находит. Поднимает взгляд на небо, в который уже раз пытаясь разглядеть М.К.Б.Э., но вновь терпит неудачу. Щелкает пальцами.
Окружение исчезает, оставив после себя голую пустоту.
Автор удаляется, чем-то глубоко опечаленный.
Спустя какое-то время на небе появляется М.К.Б.Э.
Входит Люцифер, пляшет победный танец и растворяется в воздухе.
В гулкой пустоте раздается механический голос, объявляющий о конце действия и скором финале повествования.
В зале, где не было ровным счетом никого во время действия, внезапно раздается какой-то звук, происходит серия быстрых движений. На сцену выскакивает некто в черном балахоне и снимает капюшон.
Занавес падает.