Читать книгу Краски - Павел Ковезин - Страница 4

Психиатрическая клиника Герлингер, Берлин, Германия

6 июня, 20:12

Прошло около месяца прежде, чем мне удалось собрать свои воспоминания по частицам. Таблетки, которыми нас пичкали доктора, я выблёвывал и смывал в унитаз. Эти пилюли были одним из блокираторов памяти. Они медленно превращали меня в овощ. В человека, не способного не то что на побег, но даже на какие-то малейшие действия для выполнения своих целей. Поэтому пришлось научиться избавляться от серых пилюль.

Я ужаснулся от того, что вспомнил всё. Вспомнил то, о чём просил доктор. Об убийстве. Ведь именно из-за него я здесь.

Два события, произошедших одно за другим, запечатали меня в этих стенах. Первый – авария. Второй – знакомство с Сиджи. Из-за первого случая я превратился в психа, подверженного приступам и галлюцинациям. А из-за второго, из-за вечно нарывающегося на неприятности Сиджи, я создал проблемы, которые привели меня к мёртвому телу в переходе.

Теперь я всё вспомнил. В мельчайших подробностях, лишь за исключением самого убийства. Я ни за что не признаюсь Майеру или кому-либо ещё в этом. Не повторю своих ошибок. Я должен сам во всём разобраться. Но прежде, должен выбраться из клиники любой ценой.

У меня не было ни малейшего представления, как можно сбежать из психиатрической клиники. Всё моё перемещение здесь ограничивалось лишь общей гостиной, столовой, палатой и длинными коридорами до кабинета Майера и обратно. Мне нужен был хорошо проработанный план и, что самое главное, человек, который знает территорию лучше меня. За те два месяца, что я нахожусь здесь, никто не пытался сбежать. Я был наслышан о смельчаках, которым удалось покинуть эти стены, но никто не знал их дальнейшей судьбы. И как же жаль, что я не смогу взять у них интервью с расспросами о том, как выбраться из психушки.

А пока нужно было решить парочку проблем внутри клиники. И первая – с собственными воспоминаниями. Весь вечер я оживлял в памяти фрагменты жизни, которые привели меня к тому переходу и убийству человека. Ближе к ночи в голове я всё-таки восстановил те кадры. Кадры, которые подсознание затолкало глубоко внутрь, огородив сознание от жуткой правды.

Я вижу бар, в котором мы надрались с Сидом, вижу тусклый свет в переходе, пропахшего мочой бродягу. А дальше… дальше только его труп.

***

Ночь была безлунная, и улицы освещал лишь яркий свет фонарей. Будучи уже опьяневшими после нескольких коктейлей в баре, мы с Сидом зашли в подземный переход, освещённый лишь тусклыми лампами. Из-за угла вышел пьяный бродяга и, пошатываясь, направился в нашу сторону. На нём была грязная потрёпанная куртка, на голову, несмотря на тёплую погоду, была натянута шапка, а всё лицо покрывали шрамы и незажившие ссадины. Даже за несколько метров мы почувствовали вонь, исходящую от него. Когда мы подошли ближе, рука бродяги легла на плечо Сида.

– Брат, – сказал он хриплым прокуренным голосом, – мелочи не будет?

Сиджи тут же резко стряхнул с себя грязную ладонь.

– Пошёл отсюда! – он слегка толкнул бездомного в грудь. – Отброс!

Тот пошатнулся, но устоял на ногах.

Я лишь наблюдал за этой сценой, медленно попивая виски из бутылки. Но был уверен – если начнётся драка, я тут же вступлюсь за Сида. Кто знает, что эти бомжи носят в карманах курток? Ножи? Кастеты? Незнакомец после тычка выпрямился и зло посмотрел на нас.

– Ты! – крикнул он, тыча пальцем в лицо Сиджи. – Подонок! Ты подонок!

Он был словно собака, которая только и могла, что лаять.

– Подонок! – не унимался он, брызжа слюной.

Сиджи лишь как-то не по-доброму усмехнулся. А после схватил бездомного за палец и выкрутил его.

– Повтори, что ты сказал, ублюдок! – произнёс Сиджи. В его глазах горел яростный огонь, каждое слово он буквально выплёвывал в лицо бродяге.

Бомж закричал, обнажив свои грязные зубы. Несмотря на то, что этот козёл переступил черту, оно того не стоило. Я дёрнул Сиджи за рукав.

– Пусти его. Пойдём.

Сид повернулся и просверлил меня взглядом. На его лице была самодовольная улыбка.

– Ни хера!

И в следующую секунду я услышал как хрустнул палец этого бродяги.

А дальше началось то, чего я больше всего боялся. Очередной приступ. Силуэты бродяги и Сиджи смешались в один и начали переливаться множеством цветов. Белые стены перехода окрасились в чёрный, а пол ушёл у меня из-под ног. Голову пронзила острая боль, тело перестало слушаться. Перед глазами была лишь хаотичная пляска разноцветных пятен.

Через пару минут мир вернулся в прежнее состояние. Стены вновь стали белыми, боль прошла, и я чувствовал себя намного лучше. Но стоило приступу отступить, как возникла ещё более пугающая картина. Бродяга лежал на земле. Я сел на корточки и посмотрел на него. Вся его одежда была в крови, которая медленно растекалась по полу. На его лице не осталось живого места. Один глаз заплыл кровью, второго не было видно, нос был вдавлен внутрь, а его немногочисленные зубы были выбиты. На шее виднелась зияющая рана. Рядом валялись осколки бутылки, которую я только что держал. Меня начало мутить. Еле сдерживая позывы, я посмотрел на свои руки. Они были измазаны кровью. Откуда… откуда она на них?

– Сиджи… – несмело позвал я друга, глядя на тело, которое ещё стонало. Бродяга теперь был не человеком, а безжизненным куском мяса.

Неужели во время моего приступа Сиджи умудрился искалечить человека? Но откуда на моих ладонях кровь? Нет. Я выбрасывал дурные мысли из головы. Это не моя работа. Этого не может быть. Мои размышления прервал появившийся откуда-то из-за спины Сиджи.

– Да-а… чувак, не ожидал от тебя такого, – и, посмотрев на бродягу, почесал затылок.

– Что? Зачем ты это сделал, Сид? – спросил я, чувствуя, что ноги перестают слушаться.

– Я? Чел, не кати бочку. Ты совсем в говнину? Это твоих рук дело.

Я не мог вымолвить ни слова.

– Да не переживай ты так, – сказал Сиджи, – это всего лишь бомж. Одним отбросом больше, одним меньше. Всё равно. Давай сматываться отсюда, – и дружески похлопал меня по плечу, прямо как тогда, на улице.

Мы выскочили из перехода и выдохнули, только добежав до Нойкёльна. Весь остаток ночи провели на крыше, распивая ещё одну бутылку виски.

***

Всю ночь я провел в попытках выработать дальнейший план действий. Но даже если мне удастся выбраться, куда я пойду? К Сиджи? «Сиджи, извини, меня тут мучает один вопрос, на который у меня до сих пор нет ответа. Кто из нас тогда убил бродягу?» Не думаю, что он тут же выложит всё как на духу. Хотя в любом случае, выбора не остаётся. Если я хочу узнать, что случилось, для начала нужно покинуть эти стены.

На следующий день в общем зале снова собрались все пациенты. Кто-то пытался собрать паззл, кусочки которого были разбросаны по всем углам этой гостиной. Другие рисовали невнятные каракули разноцветными карандашами. Третьи просто уставились в окно, наблюдая за жизнью, которую вряд ли кто-то из них сможет увидеть вновь. У входной двери за нами пристально наблюдали санитары и новая медсестра, что только недавно пришла на смену вечно ворчливой женщине. На её бейдже было написано имя – Рокси. Она была довольно симпатичной девушкой, которой явно не место в этой больнице.

Кто из этих сумасшедших, сидевших вокруг меня и обсуждавших что-то на только им понятном языке, сможет дать ответы на мои вопросы? Кто из них вообще согласится разговаривать со мной? Я встал и прошелся по гостиной, наблюдая за пациентами. Моё внимание привлек Вук: в отличие от остальных, он изображал на бумаге вроде бы прямые линии, складывающиеся в лабиринт. Я встал позади, стараясь не мешать. На рисунке появился прямоугольник, разделенный на множество квадратов и длинных прямоугольников поменьше. Чем это могло быть? Вук начал писать в центре квадратов буквы – «F», «G», «М». И мозаика сложилась в целостную картину. «F» наверняка обозначала пыточную, «G» – гостиную, в которой мы находились сейчас, а «М» – кабинет доктора Майера. Это была карта лечебницы. Кто, как не Вук, мог знать её лучше других? Вук уже однажды пытался сбежать отсюда. Вот только станет ли он со мной разговаривать? На вид он уже пришел в норму и мог адекватно оценивать происходящее.

Я обошел стол и сел напротив. Вук не обратил на меня ни малейшего внимания, продолжая чертить карту. Рокси наблюдала за мной внимательнее обычного, но, окинув её взглядом, я заметил лёгкую улыбку на её тонких губах. Мне начинало казаться, что она не просто наблюдает, а скорее заигрывает со мной. Странное поведение для обычно строго персонала. Стараясь не придавать этому значения, я начал разговор:

– Вук, что ты делаешь?

Ответом мне было молчание. Он продолжал водить карандашом по бумаге, игнорируя меня.

– Что ты чертишь? Ты можешь помочь мне? – не унимался я.

Молчание.

– Вук, я хочу отсюда сбежать, – я попытался говорить тише, чтобы нас не услышала медсестра. – Помоги мне.

Видимо, слово «сбежать» произвело должный эффект. Свечение вокруг Вука начало переливаться салатовым. Он оживился, посмотрел на меня тёмными глазами, в которых я увидел лишь презрение, и рассмеялся во весь голос. Препараты, которыми нас пичкают каждый день, дали о себе знать.

– Пожалуйста, тише, – попытался угомонить я Вука, – просто ответь мне, как сбежать из клиники. Ты ведь уже пытался.

Он прекратил смеяться и начал обводить карандашом некоторые линии. Вук начертил вокруг двух из них неровные кружки. Насколько я понял, это были двери, ведущие к свободе. Одна из них вела к лестничной клетке и находилась недалеко от буквы «G», вторая же была входной дверью, которая давала шанс на спасение. Проблема оставалась лишь в том, что обе двери были заперты.

– Вук, это двери? Ты знаешь, где взять ключи? – спросил я.

Его взгляд стал серьёзным, не как у сумасшедшего. Вук посмотрел на меня и тихо произнес:

– Два… шесть… три.

– Что это значит?

Вук, не отводя пристального взгляда и вдавливая карандаш в бумагу, повторил:

– Два… шесть… три.

– Что это значит, Вук?

Его карандаш, вдавливаемый в стол, вот-вот готов был разломиться пополам. Но Вук всё продолжал произносить ничего не значащие для меня цифры.

Бешеный взгляд и бред Вука начали мне надоедать. Моя вежливость уже не работала, и нужно было поговорить с ним по-другому. Дождавшись, пока медсестра отвлечется на другого пациента, я наклонился над столом и схватил Вука за рубашку.

– Черт подери, ответь, что это значит?!

Игнорируя меня, он уставился в стол и снова громко засмеялся. Если не прекратить эту истерику, скоро меня скрутят санитары – тогда о побеге придётся забыть. Я разжал руки, встал из-за стола и вернулся на свое место в углу. От Вука ничего конкретного добиться не получится.

Из коридора вышел доктор Ойле. Кивнув в мою сторону, он строго сказал:

– Мориц, к тебе посетитель.

Кого там ещё принесло?.. Шёл второй месяц моего пребывания здесь, и за всё время ко мне заглядывала только Лейла. И то всего пару раз. Месяц назад её визиты прекратились. Может, это было к лучшему. Даже Сиджи почему-то не навещал меня. Я встал и направился по коридору в комнату для посещений.

За столами, среди посетителей, я увидел Лейлу. Она сидела, опустив взгляд. Её светлые волосы были аккуратно собраны в хвостик. Лейла положила руки на стол, скрестив длинные тонкие пальцы. Я молча подошел к ней и сел напротив. Она подняла взгляд и расплылась в счастливой улыбке. Должен признаться, выглядела Лейла отлично, но её визит напрягал меня, как и красное свечение вокруг неё. Она нервничала: красный переливался и мелко пульсировал.

– Привет, – тихо начала она.

– Вот уж кого не ожидал увидеть, – язвительно ответил я. – Привет.

– Как ты тут?

– Как самый счастливый человек на свете. Не клиника, а курорт.

Я ухмыльнулся и облокотился о стол:

– Пришла узнать, как я тут, спустя месяц, серьёзно?

Лейла испуганно посмотрела мне в глаза.

– Прости, замоталась. И потом, я не могу поинтересоваться состоянием моего… друга? – ответила она шепотом и потянулась к моей руке.

– Друга? Я не думал, что отношения между проституткой и клиентом называются дружбой.

Я ответил грубее, чем должен был. Мне были неприятны её прикосновения.

Два месяца моего пребывания здесь превратили меня в настоящую мразь. Если раньше я испытывал какие-то чувства к Лейле, думал, что у нас всё может получиться, то после этих двух месяцев охладел. Мне начало нравиться моё одиночество и то, что я ни к кому не привязан.

Другие посетители пытались достучаться до своих близких, но в их глазах были лишь пустота и страх. Некоторые пациенты за пару недель здесь превратились в настоящих овощей. В такие моменты мне казалось, что в этой больнице я единственный, кто смог сохранить трезвость ума. За исключением, конечно, приступов.

– Йохан… – вырвала меня из раздумий Лейла, и я заметил, что на её глазах начали проступать слезы. – Прекрати.

– Ладно, извини, – ответил я и, чуть снизив тон, добавил, – что-то случилось? Ты помогаешь следствию?

– Следствию? – прошептала она. – Нет никакого следствия, Йохан. Твое дело закрыто, – Лейла виновато опустила взгляд. – Пока единственное, что мы можем сделать – это придумать, как вытащить тебя отсюда.

«Мы?!» – захотелось выкрикнуть мне. Нет теперь никаких «мы». «Мы» были раньше, до этой истории с убийством и клиникой. То было действительно волшебное время, когда я готов был признаться самому себе, что влюбился в Лейлу. Но теперь всё изменилось. Теперь всё, что нам остаётся – вот такие мимолетные встречи, которые ни к чему хорошему не ведут.

Лейла была не виновата. Ни в чем не виновата. Но её слова, лишний раз подтвердившие, что ничего изменить уже нельзя, выбили меня из равновесия. Когда-нибудь я пожалею о своём поступке.

Сердце бешено застучало в висках. Лейла начала переливаться и двоиться перед глазами. Люди вокруг стали похожи на помехи – нас как будто накрыло куполом.

– Уходи отсюда, – я посмотрел в её глаза, готовые вот-вот разразиться потоками слёз, и крикнул: – уходи, мать твою!

Она попыталась что-то ответить. Я почувствовал, как щёку обожгло пощечиной, но контролировать себя уже не мог. Длинные ноги Лейлы и её короткая юбка скрылись из виду. Я в бешенстве стукнул по столу, чтобы разорвать шумовой купол. Ко мне тут же подбежали санитары, скрутили руки и провели по телу электрический разряд. Проходя мимо доктора Ойле, стоявшего с самого начала в дверях и наблюдавшего за происходящим, я бросил на него многозначительный взгляд.

– Больше никаких посещений, Мориц, – строго сказал он, смотря на меня из-за стёкол очков, – на ближайший месяц.

Меня втолкнули в палату, уже начавшую действовать мне на нервы. Ввести успокоительное пришла та самая медсестра. Перед тем, как содержимое шприца попало внутрь, Рокси заглянула мне в глаза. По её взгляду я понял, что она хочет что-то сказать. Что-то важное. Будто она знает, кто я такой, знает об убийстве, об аварии, знает больше, чем знаю я сам. Но вместо этого она лишь чуть разомкнула губы. Успокоительное уже поступило мне в вену. Озадаченность на лице Рокси сменилась улыбкой и даже каким-то задором. Что это, черт подери, всё значит? Она влюбилась в пациента? Если это так, то она может послужить мне ключом к свободе. Повернувшись к стене, я подумал, что судьба благосклонна ко мне. Уже два серьёзных проступка, а мне на голову ещё не нацепили провода и не превратили в овощ. Лишь прислали сексуальную медсестру, которая явно знает больше, чем кажется. Я твердо принял решение не испытывать судьбу и впредь вести себя очень и очень осторожно – я ведь хочу выбраться отсюда, сохранив здравый рассудок. Успокоительное подействовало и, как во сне, я вспомнил первую встречу с Лейлой.

***

По традиции, я изрядно выпил в баре с Сиджи. Мы попрощались возле магазинчика и разошлись в разные стороны. В не самом лучшем состоянии я проходил мимо района красных фонарей. Это была маленькая тенистая улочка неподалеку от баров и кафе. Днём здесь проводила время разношерстная молодежь, а ночью в обтягивающих платьях приходили ночные бабочки, готовые удовлетворить любого клиента. Мой взгляд привлекли несколько девушек, стоящих возле дороги в ожидании состоятельных мужчин.

– Может, хочешь не только посмотреть, красавчик? – спросила меня брюнетка в красной короткой юбке, нарочито пошло жевавшая жвачку.

Поскольку я был нетрезв, а в моём кармане завалялась пара лишних сотен евро, я решил, что продолжить вечер в компании девицы будет неплохой идеей.

– Смотря что ты можешь предложить.

– Любой каприз за твои деньги, – ответила она и, секунду подумав, добавила, – если, конечно, ты не извращенец.

– А вот это уже не важно, – я ухмыльнулся. – Только ты мне не нравишься, – под влиянием алкоголя слова неконтролируемо слетали с языка. – Как насчет вон той блондиночки в зеленом платье? – я показал пальцем на девушку, стоявшую в нескольких метрах от нас.

Брюнетка изменилась в лице: с её губ сползла улыбка, и, слегка фыркнув, она повернулась к девушке и позвала её:

– Эй, Лей, тобой тут интересуются.

Та слегка дёрнулась, словно испугавшись, но спустя секунду пришла в себя и, стуча по асфальту высокими каблуками, подошла к нам. Мне показалось, что либо она здесь впервые, либо выбрала ночную жизнь совсем недавно. Брюнетка, бросив злобный, насколько я мог судить, взгляд на девушку, молча отошла.

– Сколько стоит составить мне компанию на вечер? – спросил я девушку.

– Пятьдесят евро за час, – ответила она, – минет, массаж, ролевые игры – всё, что пожелаешь, – добавила она, словно проговаривая заученный наизусть текст.

Я молча кивнул. Она развернулась и пошла в здание с комнатами, пару раз споткнувшись на каблуках.

После самого потрясающего секса в моей жизни я кинул на тумбочку денег, добавив ещё пару банкнот сверху. Уже одевшись, я собрался выйти на улицу, чтобы покурить, как девушка схватила меня за руку и мягко притянула к себе. Она смотрела на меня счастливым и несколько влюбленным взглядом.

– Может, повторим как-нибудь? – улыбаясь, словно играя в какую-то понятную ей одной игру, спросила она.

– С радостью, – ответил я, приняв негласные правила.

Девушка подошла к тумбочке и вытащила салфетку.

– Ручки не найдется?

Пошарив по карманам куртки, я вытащил ручку и протянул ей. Какой офисный планктон не носит с собой ручку на всякий случай? Девушка небрежным почерком написала на салфетке номер телефона и имя – «Лейла». Мне даже понравился этот довольно старомодный способ обмениваться телефонами. Я взял салфетку у неё из рук и, мельком бросив на девушку последний взгляд, вышел из комнаты.

***

В пятницу меня внепланово вызвали к психиатру из-за вчерашней выходки. Идя по коридору под присмотром жёлтого силуэта доктора по фамилии Ойле, я бросил взгляд в сторону и увидел на одной из дверей номер кабинета – «263». Цифры всплыли у меня в мыслях, словно болезненные воспоминания. Именно их мне сообщил Вук. Теперь они уже не казались числом, случайно пришедшим в голову психу. Теперь я понял: первым шагом к освобождению была необходимость попасть в этот кабинет.

Доктор Майер, как обычно, добродушно подвёл итоги недели, не забыв упомянуть об инциденте в столовой (к которому я, кстати, не имел отношения) и о визите ко мне посетителя.

– Кто эта девушка, которая так на вас повлияла? – спросил он.

– Никто, просто знакомая, – равнодушно ответил я.

– Из-за «просто знакомых» так себя не ведут, – заметил Майер спокойным тоном.

– Это вышло случайно, – я откинулся на спинку дивана.

– Ну, хорошо, – по взгляду Майера было понятно, что он не поверил мне. Повторяя мои движения, он тоже откинулся на спинку и сделал в блокноте пару пометок. – А ваши приступы? Они вас ещё беспокоят?

– Нет, их уже почти нет, – соврал я, смотря на плавящийся голубой силуэт.

– Вы никогда не задумывались о том, что эти приступы – просто защитная реакция? Попытка вашего мозга заблокировать, или, я бы сказал, «закрасить» все плохие события вашей жизни?

– Даже если это так, я ведь не контролирую их. Они возникают внезапно.

– В этом и состоит моя задача. В том, чтобы вы видели не краски, а то, что за ними – то, что изначально изображено на «холсте».

Этот разговор начал порядком утомлять. Я не верил, что доктор сможет помочь. Ведь вся его задача заключается в том, чтобы выписать мне новую дозу лекарств, а не в том, чтобы любоваться картинками моей жизни. Следующие несколько минут прошли в такой же манере. Я отвечал на бессмысленные вопросы, а Майер пытался узнать главное – вспомнил ли я убийство. Но я старательно делал вид, что всё ещё не понимаю, почему меня здесь держат.

«Кто эта девушка?» – вертелся у меня в мыслях вопрос психиатра. Действительно, кто она? Просто проститутка с улицы? Моя новая любовница? Хороший друг? За последние несколько месяцев общения мы успели сблизиться, и Лейла, к моему горькому сожалению, тоже видела во мне больше, чем просто клиента.

***

Следующая встреча с Лейлой состоялась через несколько дней после первой. Время близилось к ночи, когда я достал смятую салфетку из куртки и набрал номер. Я глубоко затянулся сигаретой. Спустя пару длинных гудков в трубке раздался приятный женский голос:

– Да?

– Лейла? – прочитав с салфетки имя, спросил я.

– Да, а кто спрашивает?

– Как насчет продолжения вечера?

– Какого из них, красавчик? – ответила Лейла, поняв, чего от неё хотят.

– А ты после каждого вечера оставляешь клиентам свои номера на салфетках?

В трубке на миг повисло молчание, а потом девушка заговорила всё тем же сексуально-провокационным голосом:

– Любой каприз. Диктуй адрес.

Я продиктовал, и, судя по звукам, она спешно его записала.

Лейла пришла в квартиру Сиджи через час. Сказав, что я заказал себе девочку, Сид лишь по-доброму улыбнулся и, судя по взгляду, испытал гордость. Будто я был его повзрослевшим ребёнком. «Веселитесь» – сказал он и пропал на всю ночь.

По звонку я открыл дверь: Лейла была одета в ярко-красное платье, на руке – маленькая сумочка. Светлые завитые локоны аккуратно струились ниже плеч.

– Проходи, – сказал я и пригласил девушку жестом.

Она вошла в квартиру, окинула её взглядом и, посмотрев на меня, с улыбкой ещё раз представилась:

– Лейла, – и протянула руку.

Поняв, что толком мы не познакомились, я склонился к руке и поцеловал тыльную сторону ладони, решив изобразить джентльмена.

– Йохан.

Мы прошли в комнату. Там творился настоящий хаос: на полу валялась одежда, кровать была не убрана, одеяло спадало на пол. Бросив взгляд на стол, Лейла увидела там кучу бумаг, пустые бутылки из-под пива и открытую банку чипсов. А я был одет в свободные шорты и майку, и волосы на голове торчали в разные стороны. В общем, если я и хотел произвести приятное впечатление на гостью, мне это не удалось. К счастью, Лейлу не должен был волновать бардак в комнате.

Между нами повисло молчание. Я, вспомнив про деньги, обернулся к столу, нашел кошелек и, отсчитав несколько купюр, протянул девушке. Она их взяла и спокойным тоном сказала, что ей нужно несколько минут, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Потом спросила:

– Где у тебя ванная?

– Тут, – я указал жестом на дверь, подошел и открыл ее. Потом добавил: – Жду, сладкая, – и, шлепнув девушку по попе, вернулся в комнату.

Через несколько минут Лейла вышла из ванной. На ней были чулки и чёрное белье, идеально подчеркивающее фигуру. Пройдя в комнату, Лейла наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Ответив на поцелуй, я притянул её к себе, усадив на колени. От неё вкусно пахло. Убрав золотистые волосы на одну сторону, я поцеловал её в шею. Торопиться было некуда: впереди была целая ночь.

Проснувшись утром, я понял, что на кровати лежу один. Лейла, по всей видимости, ушла. Странно, что я не слышал захлопывающейся двери. Но с кухни донесся звук тарелок. Не успев сообразить, что к чему, я увидел Лейлу: она принесла завтрак. Кроме моей рубашки, которая была ей сильно велика, на ней больше ничего не было. Невольно я отметил снова, насколько всё-таки красивая у неё фигура. Подойдя к кровати, она поставила на неё тарелку с бутербродом и стакан молока – всё, что нашлось в холодильнике.

– Доброе утро, – радостно сказала Лейла.

– Ты… не ушла? – спросил я, смотря на неё с некоторым подозрением.

– Нет. Надеюсь, ты не против? – улыбнувшись, ответила она.

– Что… нет, конечно, – посмотрев на завтрак, я добавил: – спасибо, – и бросил на неё как можно более искренний взгляд.

– Не за что, – она наклонилась, поцеловала меня в щёчку и растрепала мне волосы рукой.

Увидев этот детский, в меру наивный задор, теплоту и искренность в голубых глазах, потрясающую улыбку, которая смогла бы размягчить даже самоё чёрствое сердце, я проникся приятным и в то же время пугающим чувством. Лейла напомнила мне сестру, разбудив воспоминания о прошлой жизни. Мне захотелось её обнять.

***

Покидая кабинет доктора Майера, я был в хорошем настроении. Обошлось без приступов и разбитых стаканов, и беседа прошла хорошо. Идя обратно за доктором Ойле по коридору, я увидел, как Рокси, всегда дежурившая в общем зале, подходит к 263-ому кабинету и, достав ключ, открывает тяжёлую дверь. Заметив, что я это видел, она оценивающе посмотрела на меня и скрылась внутри.

В гостиной я снова слонялся весь день без дела, наблюдая за пациентами. Разговаривать с Вуком больше не хотелось, но его карта мне была по-прежнему интересна. Заметив её на столе, я незаметно взял листок и сел в кресло у окна. Карта стала подробнее: появились и другие коридоры, кабинеты, лестничная клетка и главный вход. Я понимал, что больше медлить нельзя – надо действовать сегодня.

Вечером мы под присмотром двух санитаров и Рокси, как при вожатой в лагере, толпой отправились в столовую. Когда прошли у нужного кабинета, я решил импровизировать. За этой дверью должны быть ключи, ведущие к свободе. Передо мной шли несколько пациентов и Вук: он светился фиолетовым. Я что есть силы толкнул его в спину. Он начал падать на пациента перед ним – мускулистого светловолосого парня. Тот, обернувшись и не разобравшись в ситуации, схватил Вука за халат.

– Какого хрена? – спросил он и ударил Вука в лицо.

Тот упал на пациентов сзади. Поднялась паника. Все толкались и нападали друг на друга, неразборчиво крича. Некоторые начали смеяться во весь голос. Мне казалось, что они, словно краски, смешались в палитре, образовав одно большое пятно. Всё это произошло за миг. Санитары и медсестра бросились разнимать психов. Я стоял рядом с ними, создавая видимость, что я тоже участвую в хаосе, но при этом полностью контролировал ситуацию. Когда Рокси нагнулась, чтобы поднять обезумевшую женщину, её незастегнутый халат свесился почти до пола. Нагнувшись рядом, я попытался вытащить из кармана ключ. Но она повернулась и просверлила меня взглядом. Я резко одёрнул руку, как провинившийся ребёнок. Весь план полетел к чертям. Теперь она сообщит о дебоше и попытке кражи, и мне придёт конец. Но, вопреки моим ожиданиям, Рокси вытащила из кармана связку ключей и, убедившись, что никто не смотрит, протянула её.

– Быстрее, – прошептала она.

У меня не было времени подумать, зачем она помогает мне. Взяв ключи, я подбежал к кабинету, торопливо отпер дверь и ввалился внутрь.

Кабинет представлял собой небольшую комнату с одним окном. В углу стоял стол, на котором аккуратно лежали бумаги. На стене была прибита небольшая доска с множество ключей. Сверху от них были приклеены бумажки с подписями. В моём распоряжении была пара секунд. Подбежав к доске, я нашел нужный ключ: над ним была подпись «2 этаж. Холл». Выйдя из него, я мог иметь доступ к лестничной клетке, а значит, и к главному входу. Я схватил ключ и выбежал из кабинета, не забыв его запереть. В коридоре всё ещё творился разноцветный хаос. Двое санитаров не справлялись с толпой пациентов, и к ним на помощь спешили ещё двое. Я подбежал к психам и слился с толпой. Ключи, взятые у Рокси, незаметно бросил на пол рядом с ней. Через пару минут пациентов успокоили, самых буйных под руки вывели из коридора, и мы продолжили путь в столовую. Рокси смерила меня довольным взглядом и улыбнулась. Всё ещё не понимая, с какой целью она помогает мне, я кивнул в знак благодарности.

***

– Мне пора уходить, – сказала Лейла, поднявшись с кровати. Её длинные ноги заводили меня. Я смотрел, как она собирается, сверкая аппетитными округлостями.

– Ключ на тумбочке, – я не хотел подниматься из теплой постели.

– Эй, ты что, меня не проводишь? – спросила девушка, сделав по-детски обиженное лицо.

– Проводишь? – удивился я. – Что-то не горю желанием. Зато горю другим, – и я поманил её пальцем.

– Да брось, – улыбнувшись, ответила она и залезла на кровать, словно кошечка, – вставай, пошли на улицу, прогуляемся.

– Что? Прогуляемся? Мне не платят за прогулки с тобой, зато я плачу тебе за кое-что другое… – и притянул её к себе с ухмылкой.

– Значит, ты не хочешь составить компанию приятной девушке, которая всю ночь трахалась с тобой и не бросила тебя под утро? – спросила она, уперев руки в бока и посмотрев на меня так, словно бросила мне вызов.

Она начинала играть на моей совести. Это было забавно, если не сказать абсурдно. Своим капризным поведением Лейла всё больше напоминала мне сестру. Разве что Бриджит было всего шестнадцать, а Лейла была гораздо старше. Бросив на неё серьёзный взгляд и тяжело вздохнув, я согласился:

– Только недолго. И сначала мы закончим начатое, – ответил я, набросившись на неё. Она звонко рассмеялась.

Вскоре мы начали собираться на прогулку. Со стороны мы, наверное, выглядели как молодожёны, собирающиеся за утренними покупками в супермаркет. Лейла красила губы перед зеркалом и натягивала на себя своё красное платье. Я же наспех умылся, надел потёртые джинсы и рубашку.

Мы молча вышли из квартиры.

Была хорошая погода, и мы отправились в ближайший парк. Там беззаботно прогуливались редкие проснувшиеся в такую рань прохожие. Вряд ли кто-нибудь из них, посмотрев на нас, смог бы понять, какие отношения нас связывают. А узнав, очень сильно бы удивился. Как, впрочем, и я, все ещё прокручивавший всю эту ситуацию в голове. Я решил поинтересоваться:

– И часто ты гуляешь с клиентами?

– На самом деле, ты первый.

Я не знал, что ответить Лейле.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – продолжила она, и её ещё недавний детский задор сменился грустью. – Девочка по вызову, которая слишком много себе позволяет. Я ведь не всегда такой была. И ты мне просто очень понравился.

Мы остановились, и я молча обнял её, прижав к себе. Это было мимолетное желание – попытка утешить. Я не знал, что именно чувствовал в тот момент. И не понимал, почему вообще что-то чувствовал.

***

И Лейла, и Сиджи, и все ответы на мои вопросы находились по ту сторону забора. Дождавшись отбоя, я вышел из палаты и направился в туалет. За стойкой медсестры дежурила Рокси. Я был уверен, что она не обратит внимания, если я выйду в холл, но все должно было выглядеть естественно. Она лишь наблюдала за мной, ничего не делая. Оказавшись в небольшой пропахшей мочой кабинке, я включил кран, из которого толстой струей потекла вода. Сняв носок, я закрыл им слив. Вода начала скапливаться в раковине – и вскоре полилась на пол. Я вышел из туалета и медленно направился в палату. Проходя мимо медсестры, увидел, как та внимательно прислушалась и заметила на полу в конце коридора растекающуюся лужу. Бросив на меня взгляд и осознав, что происходит, она встала. Проходя мимо, положила мне руку на плечо и прошептала что-то вроде «будь осторожен». Вокруг неё клубилась странная салатовая дымка. Я посмотрел на неё с легким удивлением.

– Зачем ты… – хотел было спросить я, но Рокси уже пошла к уборной.

У меня было совсем мало времени на побег. Думаю, я ещё успею узнать о ней больше. Я открыл дверь и вышел наружу, аккуратно её закрыв за собой. И услышал шаги Рокси, пробежавшей мимо двери, наверняка к кому-нибудь из персонала.

Не создавая много шума, я спустился и оказался у поста охраны. За пультом сидел мужчина в черной форме. На его столе лежала посуда с остатками ужина, рядом – неразгаданный кроссворд. Я выглянул из-за проёма и, увидев, что охранник смотрит в другую сторону, медленно шагнул в комнату и взял со стола шариковую ручку. Рывком сделав шаг, я одной рукой взял охранника за плечо, а второй приставил ручку к шее. Сейчас это вполне могло сойти за приличное оружие. Почувствовав острый предмет, он дёрнулся, но, поняв, что происходит, тихо прохрипел:

– Ты угрожаешь мне ручкой?

– Поверь мне, одно резкое движение – и эта ручка проткнет тебе артерию, – уверенно сказал я.

По выражению его лица я понял, что это сработало. Спокойным тоном он спросил:

– Что тебе нужно?

– Открывай дверь, – ответил я.

Я боялся, что он ударит меня и выбьет ручку, заломает мне руки за спину и вернёт в палату. Я не знал, какая у него физическая подготовка. И только сейчас понял, во что вляпался. Но охранник лишь вытянул руку и нажал на кнопку.

Я резко выскочил и в несколько быстрых шагов оказался у входной двери. Мой побег на улицу сопровождался громкой сиреной. У меня были в запасе всего пара минут, пока здесь не окажутся санитары. Подбежав к ограждению, я оперся о ствол дерева, растущего впритык к нему, и зацепился за край забора. Времени, проведенного здесь, вполне хватило, чтобы я лишился какой-либо спортивной подготовки. Но один раз подтянуться всё же смог. Я спрыгнул с другой стороны и побежал, не зная, куда, пытаясь как можно скорее затеряться среди дворов и переулков. Я знал, что за мной уже гонятся, но времени подумать не осталось. Теперь я был предоставлен сам себе.