Читать книгу Цвет махаона - Павел Николаевич Алексеев - Страница 4

Девять тридцать утра. Билл проснулся от криков, доносившихся из холла. Слышалось, как Джон свирепствует; как кричит на Милу и бьёт кулаком по стене. Через минуту раздался звон, словно кто-то разбил тарелку. Билл не понимал, что происходит. Прошлый вечер стёрся из памяти с момента ссоры с Джоном. Парень спал в грязной одежде, в которой бродил по улицам прошлой ночью. Придя в себя, он решил спуститься и узнать в чём дело.

– Вот он, мелкий паршивец! А ну, иди сюда, щенок! Где ты пропадал прошлой ночью?! Ты поджог мою мастерскую, мразь?!

– Я не понимаю, о чём ты! – спускаясь, сказал Билл. – Не кричи на нас с мамой! Объясни, что произошло!

– Я тебе сейчас объясню!!! – сказал Джон и тяжёлой поступью приблизился к парню.

Он схватил Билла за грудки и с силой откинул в стену. Тот взвыл и скорчился от боли. Подбежала мама и начала заступаться за сына.

– Джон, он этого не делал! Не трогай его! Если хочешь кого-то ударить, то ударь меня!

Джон отмахнулся от Милы, подошёл к парню и, стиснув зубы, проскрипел:

– Я чувствую, как от тебя пахнет бензином и огнём! И ты будешь мне врать, что не поджигал мастерскую? Ты мелкий ублюдок, который сгниёт в нищете! Мой бизнес приносил деньги; я вас кормил, одевал, а ты всё разрушил своим тупым выпендрёжем!

В его глазах читался гнев, порождающий страх в голове Билла. Парень испуганно смотрел на истинное лицо Джона. Мужчина был готов порвать Билла, но что-то его останавливало. Зрачки медленно сужались. Он брезгливо толкнул парня, подошёл к Миле, схватил её за запястье и прошипел:

– Он об этом пожалеет!

После этого Джон стремительным полным ненависти шагом вышел из дома, хлопнув дверью за собой с такой силой, что единственная картина, висевшая на стене вдоль дуговой лестницы, обиженно сорвалась с гвоздя и с характерным треском ударилась о ступеньки. Мила заплакала, а Билл не осознавал, что случилось. В душе он думал, что мог сжечь мастерскую, но вспомнить события той ночи не получалось. Он подполз к маме, обнял её и прошептал:

– Мам, я вас с Чарли никому не отдам. Этот урод ещё получит своё за то, что обидел тебя.

Билл встал с колен и помог подняться матери, отвёл её в комнату и накрыл пледом. Она рыдала и не хотела верить в то, что мастерскую поджог именно Билл.

– Это опять случилось? – спросила плачущим голосом она.

– Что… это? Что должно было случиться?

– Три года назад на Рождество у тебя был приступ. Ты не мог различать цвета, бился в истерике, а на утро ничего не вспомнил. Что вчера было?

– Мам, я… я не помню. После ссоры с Джоном я выбежал на улицу и всё… я не помню дальше ничего. Даже, как попал домой…

Она взглянула на сына раскалёнными от слёз глазами и произнесла:

– Собирайся! Поедем в больницу!

Женщина сходила в ванную, умылась, привела себя в порядок. Билл поднялся в комнату, переоделся в чистое бельё и спустился. Через четверть часа они вышли из дома и сели в машину. Мила попыталась завести её, но не выходило.

– Чёрт, бензин на нуле. Кто-то слил вчера бен…

Не успев договорить, она хлестнула взглядом Билла, сидевшего рядом. Закрыв машину, Мила схватила сына за руку и повела в больницу к доктору Джерри Малькольму. В этот день у него очередь. Пропускать женщину никто не хотел, пока она не крикнула: «Заткнитесь все!!!» Она была настолько зла и убедительна, что люди в очереди замолчали и безоговорочно пропустили её. Мила без стука вошла в кабинет, потянув за собой сына.

– Здравствуйте, доктор! У Билла снова был приступ, – чеканила она. – Только сейчас всё намного хуже и опаснее! Мне нужна ваша помощь!

Малькольм сидел за столом и что-то писал на белом листке. Он оторвался от дела, поправил очки и безучастно сказал:

– Здравствуйте, мисс Бенкотон!

Перед доктором на стуле сидела немолодая светловолосая пациентка. Она испугалась внезапно ворвавшейся незнакомки. Колени её задёргались, тощие руки затряслись.

– Доктор, доктор, – бормотала она. – Кто это? Доктор, кто это?

– Успокойтесь, – плавным движением руки пытался усмирить Малькольм. – Не беспокойтесь! Всё в порядке!

– Не мисс, а миссис! – завопила Мила, ещё крепче сжимая руку Билла.

– Доктор, доктор, кто это? – повторяла женщина. – Доктор…

– Извините, миссис Бенктон, – переводя взгляд с пациентки, говорил он. – Но у меня сейчас занято. Давайте встретимся завтра в одиннадцать…

– Нет уж! – кричала она. – Сегодня!

– Но у меня пациент…

– Сейчас же! – взвизгнула она.

– Доктор, доктор, кто это? – испуганно поглядывая на незнакомых ей людей, строчила пациентка. – Доктор, доктор…

– Простите, Сьюзен, – тихим успокаивающим голосом говорил Малькольм, положив на её колени свои нежные пухлые ручки. – Можете сейчас выйти из кабинета, я вас потом позову.

– Вы меня точно позовёте? – опираясь костлявыми руками на поручни стула, продолжала Сьюзен.

Женщина встала, меряя своими возбуждёнными глазёнками Милу, а после и Билла. Сьюзен шоркала по полу, что-то бормоча себе под нос.

«Она явно не в себе! – думал Билл, зрительно провожая странную женщину. – Да и мама… она чем-то похожа на эту сумасшедшую. Что орёт? Зачем?»

– Хорошо, я осмотрю его, но не уверен, что смогу помочь, – сказал доктор. – Что с ним?

– Это… – заплакав, говорила Мила. – Это опять повторилось!

– Что это? – спросил Малькольм. – Успокойтесь!

– Что и тогда, – сказала она. – Несколько лет назад.

Мужчина сполоснул руки под холодной водой, вытер их полотенцем, висящим над раковиной, а после этого подошёл к своему столу и взял фонарик.

– Так, Билли, посмотри прямо на свет, – попросил доктор, левой рукой раздвигая веки то одного глаза, то другого. – Ничего не понимаю. У тебя есть лопнувшие сосуды. Но от чего они могли лопнуть? Ты ударялся головой?

Билл молчал. Он боялся ответить. Перед собой видел недовольное лицо мамы и надувшиеся губы Малькольма, который пытался казаться сердитым. Их взгляды вытягивали признание

–Ты маму вгоняешь в краску, парень! – сказал Джерри. – Пойми это. Вы отнимаете у меня время и деньги!

Билл зажмурился в надежде, что скроется от сверлящих его взоров. Но вскоре понял, что план провальный. Долго так просидеть не удастся и рано или поздно придётся открыть глаза, и перед ним всё так же будут нависать эти угрюмые лица.

– Хорошо! – разводя руками, сказал Билл. – Я отвечу!

– Ну же, – улыбаясь, подмигнул Джерри.

– Нет. Я головой не ударялся! Но она часто очень сильно болит. Я пью таблетки, которые мне посоветовали в аптеке. Они помогают.

– Как часто она болит?

– Примерно раз в три или четыре дня. Но после таблеток боль проходит.

– Что-то ещё странное происходит?

После долгой паузы Билл поднял испуганный взгляд и сказал:

– Я будто теряю память в этих болях. Ничего не помню. Как отрезает!

– Ясно, – вздохнув выдавил Малькольм.

– Что вам ясно? – встревоженным голосом спросила Мила.

– Вам лучше обратиться к психиатру! – сложив руки, утешал Джерри. – Сейчас я только могу выписать диазепам.

Мила поблагодарила Джерри и вышла с сыном из кабинета. По дороге домой они зашли в магазин за водой. Билл за несколько минут опустошил литровую бутылку. Он хотел сходить к своим друзьям, но мать его не отпускала от себя ни на шаг. Боялась, что приступ повторится. Она уже и представить боялась, до чего доведут его эти припадки.

Голубой купол неба возвышался над городом. Ни единого облачка. Лучи выглядывающего из-за церковной башни солнца насыщали своей силой всё живое.

Подходя к дому, Билл с мамой увидели на крыльце Джона. Она схватила сына за руку, но не сбилась с пути.

– Простите меня, родные! – отчаянным голосом сказал Джон. – Я совершил глупую ошибку. Понимаю, что меня сложно извинить, но выслушайте.

Мила с сыном прошли мимо него. Она слышать не хотела слов его раскаяния. Понимала, что он ударил их с Биллом, а это самое страшное, что может совершить, когда-то любивший её человек. Джон рухнул на колени и расплакался. Он выглядел, как несчастный ребёнок, осознавший свою вину.

Зайдя в дом, Мила увидела, что весь бардак, сотворённый Джоном, убран, картина повешена на место, а осколки разбитой посуды подметены и выброшены в урну. Посреди холла стояла шикарная корзина с цветами. Похоже, он и впрямь чувствовал себя виноватым. Мила нахмурила брови и грубым голосом спросила:

– Ради чего ты всё это устроил? Тебе твой бизнес важнее нас?

– Я был не в себе. Во мне кипела злость. Я понял, что вы для меня важны! Чёрт с ней, с этой мастерской!

– А ты не подумал, что Биллу нужна помощь? Он сильно болен! И возможно… неизлечим! Ты об этом подумал?!

Джон подошёл к Миле и Биллу и обнял их. От мужчины разило спиртным. Парень сразу заподозрил неладное, но мама уже начала таять в объятьях Коннела. Ей в эти минуты было сложно, чего-либо доказывать и объяснять. Тем более, Билл не хотел снова нарываться на скандал.

Джон принёс ему большую шоколадку. Из холодильника достал бутылку виски и предложил устроить перемирие.

Билл молча поднялся в свою комнату, оставив шоколад на кухонном столе. Лицо мамы в эти секунды расцвело в улыбке, как будто до этого ничего не случилось. Она начала суетиться и готовить закуски.

«Не может человек просто так натворить дел, а потом взять и извиниться, – думал Билл. – Что-то здесь не чисто!»

Через двадцать минут мама позвала сына за стол. На часах два сорок. Билл спустился. Джон предложил парню виски, но тот отказался.

– Скоро нужно забирать Чарли, – сказал он.

– Я съезжу за ним на машине, – пробормотал Джон, заглатывая алкоголь.

– Нет, я сам за ним схожу. Ты пьян, – сказал Билл, искоса наблюдая за повеселевшей матерью. – Тебе нельзя за руль. И так сегодня дел натворил.

– Билли прав, лучше останемся вдвоём, дорогой, – сказала захмелевшим голосом Мила, обвивая шею Джона своей рукой. – Он взрослый мальчик и сам сможет забрать Чарли.

Билл посидел ещё немного и ушёл. Спустя минуту, Джон подскочил и прошёл в холл. Он нервничал, мрачно поглядывал на развесёлую Милу, которая пыталась выбраться из-за стола. Его ладони потели, а верхняя губа дёргалась.

– Дорогой, ты куда? – полупьяным голосом спросила Мила.

– Скоро вернусь. Я вспомнил, что в мастерской есть вещи, которые могли уцелеть. Я только туда и обратно, – ответил Джон, поцеловал Милу и ушёл.

Билл знал, что до окончания занятий Чарли ещё сорок минут, поэтому успевал заскочить к Джеффу и Питу в гараж. Тем более, он находился неподалёку от школы. Бенктон дошёл до секретного места быстро. После трёх ударов в дверь ему открыл Питер. Тот, как всегда, уже пьяный и весёлый.

– Хей, дружище, почему сегодня в колледже не был?

– Долгая история, Пит. А где Джефф? – спросил Бенктон.

– Скоро придёт. Его родители заставили наводить дома уборку. Курнёшь?

– Нет, спасибо. Что вчера было? – спросил Билл, осматриваясь, как в первый раз.

– Ты что, ничего не помнишь? Вот счастливчик! Ты же пришёл к нам весь обдолбаный и цвета ещё не различал. Потом мы попёрлись бензин сливать из тачки твоей мамаши, а затем спалили какой-то сарай.

– Вот, чёрт! Ничего не помню. А как я домой попал?

– Ух, ну этого я и сам не помню, – почёсывая затылок, сказал Пит. – Я проснулся в кустах перед гаражом. Тебя вроде бы Джефф довёл. Он ещё говорил, что ты пытался вскарабкаться на второй этаж, но пару раз упал.

– Ну, видимо, забрался. Вот от чего локти так болят, – потирая локоть левой руки, сказал Билл. – Есть что выпить?

– Конечно!

Питер налил в стакан виски, купленный у Буха за несколько долларов. Билл выпил, затянулся предложенным косячком. После этого сказал:

– Ладно, Пит, мне нужно идти. Джеффу привет, если вечером не заскочу. Но постараюсь прийти.

Погода была не по-сентябрьски жаркая. С утра до вечера светило солнце. Последний раз дождь был пару недель назад. И то, это трудно назвать дождём, когда землю орошает морось, которая длится всего час, а после ветер уносит все облака прочь на запад.

Чарли стоял на пересечении седьмой и восьмой улиц. Именно отсюда его всегда забирал Джон. За спиной мальчика висел огромный рюкзак с учебниками и рисунками. Напротив, через дорогу находилась школа, за которой виднелась часовня городской церкви. Деревья ещё стояли зелёные. Машин было не много. Чарли зрительно искал мамин «кадиллак», на котором должен подъехать Джон. Билл подошёл сзади, пихнул брата коленкой и с ухмылкой спросил:

– Эй, пацан, закурить не найдётся?

– Ты чего здесь забыл, козёл? – возмутился Чарли.

Билл отвернул голову, откашлялся и, закатив глаза, сказал:

– Извини, что вчера нагрубил. Не в себе был. Извинишь?

– По рукам, какашка! – сказал Чарли. – Ты что, опять накуренный? От тебя воняет!

– Ладно, только маме ни слова. Пошли, сегодня я тебя забираю. Джон не сможет, он пьян. Лучше расскажи, как я вчера домой попал.

– Как-как? Долбился в окно, как раненый тюлень и что-то невнятное мычал, – сердито рассказывал Чарли. – Я тебя затащил, а ты меня ещё и в задницу послал! Потом спать завалился… и храпел всю ночь, вонючка!

Ребята шли, как в старые добрые времена: пинали друг друга, играли в слова, рассказывали смешные истории. Чарли давно не видел брата таким сговорчивым. Ему этого не хватало.

Добравшись до дома, они увидели курящего на крыльце Джона. Тот улыбнулся во всё лицо, шатаясь подошёл к Чарли, приобнял его и сказал:

– Мужик, наконец-то ты пришёл. Я по тебе уже соскучился. Извини, что не смог забрать. Дел полно.

Джон выглядел потерянным. Его окружало облако сигарного дыма смешанного с перегаром. На крыльце возле двери таилась одинокая пивная банка. Та стояла, как часовой, ожидая, когда её поднимут и опустошат. Джон пытался быть обходительным, но ничего не получил в ответ. Чарли молча посмотрел на него, после чего открыл дверь и прошёл в дом, откуда прорывались громкие звуки музыки. Мама танцевала под песню группы «Битлз». Такой на глазах детей женщина ещё ни разу не появлялась. Билл забрал закуски со стола и поднялся в комнату, пока Чарли умывался в ванной. Джон пригласил Чарли за стол, но мальчик отказался и побежал наверх.

Спустя несколько часов, Билл решил спуститься, чтобы проверить обстановку. В комнате на голубом диване, накрытая пледом спала мама, а напротив телевизора в кресле-качалке, как обычно сидел Джон. В левой руке держал банку пива. Он качался и что-то напевал. Билл молчком проскочил в кухню, чтобы налить стакан воды, после чего поднялся обратно в комнату.

В девять вечера, сразу после боя часов ребята услышали, как хлопнула входная дверь. Они подошли к окну и увидели Джона, уходящего в неизвестном направлении. Под светом уличных фонарей его тень казалась бесконечно длинной, худющей и извивалась, как змея. Джон шёл неспешно, точно наслаждался погодой, свободой, при этом постоянно приглаживал волосы назад, будто что-то прятал под ними.