Читать книгу Рынок или Business? - Павел Правдухин - Страница 11

То, что и Джон Ло, и Адам Смит родом из Шотландии, – не удивительно. По количеству талантливых людей на душу населения, которое в Шотландии составляет всего несколько миллионов человек, ей нет равных в мире. И над этим феноменом стоит поразмыслить, но не здесь. Пока приведу только список этих людей и сделанных ими открытий, изобретений и литературных произведений, без которых трудно представить современный мир. Поскольку этот список достаточно длинен, ограничимся только частью его, включающей наиболее выдающиеся достижения, получившие дальнейшее развитие:

• Дэвид Юм (1711—1776) – философ; «Трактат о человеческой природе» (1739).

• Адам Смит (1723—1790) – экономист и философ; «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776).

• Джеймс Уатт (1736—1819) – изобретатель; паровой двигатель (1782).

• Уильям Каллен (XVIII век) – профессор медицины; технология искусственного охлаждения, применяемая во всех современных холодильниках (1748).

• Джон Макадам (1756—1836) – инженер-дорожник; технология дорожного покрытия (начало XIX века).

• Чарльз Макинтош (1766—1843) – химик и изобретатель; непромокаемая прорезиненная ткань (1823 год – патент, 1836 год – производство).

• Роберт Бернс (1759—1796) – поэт.

• Вальтер Скотт (1771—1832) – писатель, поэт, историк.

• Джеймс Янг Симпсон (1811—1870) – акушер, гинеколог и хирург; анестезия (хлороформ) (1847).

• Киркпатрик Макмиллан (1812—1878) – кузнец; велосипед (1839).

• Александр Вуд (1817—1884) – врач; шприц (1853).

• Джеймс К. Максвелл (1831—1879) – физик; теория электромагнитного поля.

• Джон Данлоп (1840—1921) – ветеринар; пневматическая шина (1888).

• Александр Белл (1847—1922) – изобретатель; телефон (1876).

• Роберт Л. Стивенсон (1850—1894) – писатель.

• Александр Флеминг (1881—1955) – бактериолог; пенициллин (1922).

• Джон Логи Бэрд (1888—1946) – инженер; телевидение (1925).

• Роберт А. Уотсон-Уотт (1892—1973) – физик; радар (1934).

В этом списке знаменитых шотландцев, предлагаемом различными источниками, я не нашел имени только одного человека, чья роль в создании того человеческого мира, который мы имеем сейчас, несоизмеримо выше роли не только каждого из представленных в нем людей, в том числе и Адама Смита, но и роли всех их вместе взятых. Это Джон Ло (1671—1729) – знаток карточной игры и финансовых спекуляций, изобретатель финансовых мыльных пузырей. Отчего такая скромность? Ведь это именно он – отец и икона современного корпоративного капитализма, который в полной мере является воплощением системы Джона Ло. Очевидно потому, что каков отец, таково и детище, которое в большей степени стимулирует не развитие достоинств человека, а развитие его пороков, таких как алчность, лицемерие, ложь и насилие, а также – стремление к власти, которая всегда служила гарантией безнаказанности проявления этих человеческих качеств.

Прежде чем изложить принципы системы Джона Ло, необходимо обратить внимание на коренное отличие ее от рыночной системы Адама Смита. Это отличие многое объясняет в том процессе эволюции западного мира, который происходит последние два века.

Систему Джона Ло отличает от системы Адама Смита субъективный характер принципов, которые ее образуют. Другими словами, эта система состоит из принципов, которые ставят отношения между людьми, как экономические, так и политические, в прямую зависимость от личных качеств человека: в лучшем случае – в зависимость от его ошибок, а в худшем – от его преступных намерений. Это происходит не только тогда, когда одни люди имеют прямую власть над другими в силу своего положения. Субъективность возникает всегда, когда люди не имеют равного доступа к достоверной информации. Благодаря этому одни из них – те, кто создают такое неравенство, – могут беспрепятственно «вешать лапшу на уши» другим и «зарабатывать» на этом деньги, а с помощью денег получить власть, и далее по кругу. Ниже будет показано, как это происходит.

В противоположность этому основу системы Адама Смита образует «невидимая рука» рынка, которая по сути своей является проявлением объективных законов Природы. Он совершенно справедливо считал, что взаимодействие своекорыстного интереса и этой «невидимой руки» может служить интересам общества, и называл это естественным порядком. Он был уверен, что «естественное стремление каждого человека улучшить свое положение, если ему обеспечена возможность свободно и беспрепятственно проявлять себя (security), представляет собой столь могущественное начало, что одно оно способно без всякого содействия со стороны не только довести общество до богатства и процветания, но и преодолеть сотни досадных препятствий, которыми безумие человеческих законов так часто затрудняет его деятельность»21. Но, говоря так, он не учитывал одну особенность человека, о которой спустя полвека сказал Фредерик Бастиа: «Люди, когда дело коснется их кошелька, теряют верное понятие о справедливом и несправедливом и доводят свои претензии часто до чудовищных размеров». И тем не менее, это был верный подход Адама Смита к объяснению действия рыночного механизма, который не получил дальнейшего развития только потому, что система Джона Ло, подпитываемая корыстью, позволяющая играючи (в прямом и переносном смысле) сколачивать значительный капитал, не создавая при этом ничего, задавила собой замечательную идею безличности «невидимой руки», реализация которой позволила бы избавить общество как от благих, так и от преступных намерений человека, пока они еще не увели это общество в ад.

Что же такое система Джона Ло? В основе ее лежит то, в чем Джон Ло был особенно хорош, – азартная игра. Но, как известно, такая игра во многом зависит от случая (везения) и в меньшей степени от искусства игроков, да и круг игроков, как правило, ограничен. Джон Ло благодаря своему изощренному уму сумел превратить игру из развлечения в бизнес. Бизнес, который для определенной и относительно небольшой категории людей станет беспроигрышным и, как окажется позднее, очень доходным; бизнес, паразитирующий на истинном рынке.

Что позволило сделать игру бизнесом?

• Предметом этой игры являются акции, обладающие необходимыми для превращения ее в бизнес качествами – ограниченной ответственностью и свободой отчуждения. Для рынка это плохо; для бизнеса, в котором все средства хороши, это как нельзя кстати. Добавив к присущим любой игре состязательности и азарту материальный интерес, связанный с возможностью быстрого обогащения, не требующего организации производства и реализации производимого продукта, а также оставляя человеку право всегда выйти из этой игры, акции сделали ее необычайно привлекательной и доступной самому широкому кругу людей. Главное в этой игре – вовремя из нее выйти. И в этом ее суть и водораздел между теми, кто выигрывает и кто проигрывает.

• Казалось бы, все в руках этих людей. Как бы не так. В системе Джона Ло действует первое правило иллюзионистов: фокус – это всегда не то, что кажется. Игра в карты гораздо честнее, чем игра в акции, – разумеется, если за карточным столом среди игроков нет шулеров. В игре в карты выигрывает тот, кому больше везет и кто меньше всех ошибается. В игре в акции выигрывает тот, кто владеет нужной информацией, а это прежде всего учредители и руководители акционерных компаний и инвестиционных фондов, дилеры. Механизм шулерства, который экономисты дипломатично называют «асимметрией информации», заложен в саму акцию, так что поймать шулера за руку в этой игре практически невозможно, в ней шулер действует в рамках закона. «Снова и снова котировки акций берут немыслимые и неоправданно высокие планки, но не могут удержаться и падают вниз. Снова и снова, пока курсы летят вниз, обладатели сокровенного знания облапошивают наивных новичков»22, для которых и придуман этот фокус. Его изюминкой является то, что желание быстро сорвать куш лишает разума не только просто умных, но даже гениальных людей. Среди первых «наивных новичков» оказался и Исаак Ньютон. «Рассказывают, что в начале биржевой лихорадки он однажды сказал: „Я могу рассчитать движение небесных светил, но не степень безумия толпы“. Исходя из этого, он продал за 7000 фунтов принадлежавшие ему акции „Компании Южных морей“, получив прибыль порядка 100 процентов. Однако, когда ажиотаж достиг пика, Ньютон поддался общему настроению и вновь купил акции, теперь уже по гораздо более высокой цене. В итоге при крахе компании он недосчитался 20 тысяч фунтов»23.

• Необходимой составляющей системы Джона Ло является еще один субъективный фактор – пиар. Чтобы поднять курс акций и расширить их сбыт, «предвосхищая и в этом отношении далекое будущее, он сочетал реальное дело с искусной рекламой. Ло начал колонизацию долины Миссисипи и основал город, который в честь регента был назван Новый Орлеан. Поскольку добровольных переселенцев не хватало, правительство по просьбе компании начало ссылать в Америку воров, бродяг, проституток. Вместе с тем Ло организовал печатание и распространение всякого рода завлекательных известий о сказочно богатом крае, жители которого якобы с восторгом встречают французов и несут золото, драгоценные камни и другие богатства в обмен на безделушки. <…>

Компания Ло поглотила несколько влачивших жалкое существование французских колониальных компаний и стала всемогущей монополией. При этом несколько десятков старых судов, которые она имела, в устах Ло и под пером его помощников превращались в огромные флоты, везущие во Францию серебро и шелк, пряности и табак. <…> Все это представляло собой странную смесь блестящей организации и смелого предпринимательства с безудержным авантюризмом и прямым обманом»24. С тех пор многое изменилось, но не в лучшую сторону. Пиар получил такое развитие и стал настолько изощренным, что на его фоне действия Джона Ло выглядят невинной шалостью. В настоящее время поводы для изменения курса акций не только придумывают, но и воссоздают придуманное в реальной жизни, чтобы это больше походило на правду, не стесняясь при этом в средствах, и, как правило, цена их – жизнь людей.

• И последний фактор, самый субъективный из всех существующих в человеческом обществе, без которого система Джона Ло работать не смогла бы, – власть. Для чего она нужна? Игра в акции требует денег, много денег, причем в наиболее доступной и быстрой форме — форме кредита. Неслучайно главные идеи Джона Ло – это эмиссия акций, эмиссия бумажных денег, кредит и власть над всем этим, «сосредоточенная в умелых руках». Самое удивительное, что ему за короткий срок, всего за несколько лет, все эти идеи удалось реализовать.

Тому есть две причины. Во-первых, огромный государственный долг при пустой казне и отсутствие альтернативы проекту спасения французской экономики Джона Ло, за который, как за соломинку, ухватился регент малолетнего короля Франции, герцог Филипп Орлеанский. А во-вторых, личность самого Джона Ло – обаятельного человека, изобретательного игрока и финансиста, сумевшего соединить в единый механизм уже найденные, но реализованные по отдельности идеи, о которых мы говорили выше, чтобы начать большую игру, открывшую невероятные возможности для обогащения, но обогащения не для всех и в ущерб всем остальным. И в этом еще одно отличие его системы от системы Адама Смита.

«Талантливый администратор, ловкий делец, искусный политик и дипломат, Ло при поддержке регента уверенно овладевал всей денежной и кредитной системой страны»25. Последняя и высшая точка в этом деле была поставлена в январе 1720 года, когда Джон Ло стал генеральным контролером финансов. Но ни его талант, ни практически абсолютная экономическая власть не смогли спасти его проект от краха. Ло не понимал одной вещи – механизм, придуманный им, который сегодня известен под названием фондовый рынок, как и любой паразит, без тела донора – а им в данном случае является рынок – существовать не может.

Французский рынок был тогда слишком худосочным, чтобы выдержать такого гигантского (по меркам этого рынка) паразита, какого создал Джон Ло. Но механизм был уже придуман и испытан, и еще раз проверен, уже в Англии. Теперь оставалось только ждать того часа, когда донор подрастет и окрепнет, дать ему передышку. Закон Bubbles Act 1720 года такую возможность предоставил, лишив акционерные компании принципа ограниченной ответственности, тем самым сделав невыгодным обращение акций на фондовом рынке до 1856 года, когда был принят закон Companies Act, восстановивший этот принцип. Неудивительно, что этот период совпал с Английской промышленной революцией, а принятие закона Companies Act обернулось первым мировым финансовым кризисом 1857—1858 годов.

Система Адама Смита является антиподом системы Джона Ло и на первый поверхностный взгляд выглядит менее привлекательной, чем система Ло, особенно с точки зрения тех, кто хочет быстро получить выгоду, в полном соответствии с правилом Фредерика Бастиа – «Что видно и чего не видно». А таких людей, к сожалению, большинство. И как следствие, она не получила в теории должного развития, хотя на практике «невидимая рука» Адама Смита продолжала вопреки всему создавать рынок. В отличие от нее, реально властвующая в экономике с середины XIX века система Ло благодаря своему субъективному характеру начала в процессе бизнеса плодить проблемы, которые до сих пор максимально загружают экономическую науку работой, тождественной сизифову труду. Так что не стоит удивляться тому, что систему Адама Смита сегодня мы имеем в том виде, в котором нам ее оставил автор.

• Главным принципом ее является безличность законов рынка. Для Адама Смита это стихийное действие объективных экономических законов — «невидимая рука». Из этого принципа следует то, что Адам Смит не успел сказать в силу объективных причин, время еще не пришло. В отличие от Джона Ло, который открыл «ящик Пандоры», Адам Смит открыл сокровищницу знаний, а это уже много. Причиной и движущей силой «невидимой руки» является органическая взаимосвязь всех процессов, происходящих в Природе, которая открывает дорогу к тому, чтобы понять, как все устроено. В следующем пункте станет понятно, что это за взаимосвязь.

Но прежде чем перейти к нему, остановимся на отличии в подходах Ло и Смита к созданию своих систем. Все в точности по Фредерику Бастиа: в первом случае – недалекое и субъективное решение проблем, без учета последствий, во втором – открытие уже существующих независимо от человека, объективных законов Природы, уравновешивающих все происходящие в ней процессы и доказывающих свою правоту тем, что мир еще существует, и очень давно. Система Ло этого для будущего людей не гарантирует. И хотя второй путь (путь Смита), на первый взгляд, кажется более продолжительным, он при этом – гораздо проще и безопаснее, и самое главное – он без такого количества лжи и лицемерия, каким наполнен первый путь. Важно понимать: для того чтобы добиться успеха, если не для всех, то по крайней мере для большинства людей нужно больше времени, чем это требуется ограниченному количеству людей, которые могут достичь его, по понятным причинам, только за счет других, но никак не вместе с ними.

• «Величайший прогресс в развитии производительной силы труда и значительная доля искусства, умения и сообразительности, с какими он направляется и прилагается, явились, по-видимому, следствием разделения труда»26. Значение этого открытия Адама Смита трудно переоценить. Это ключевое понятие, которое тянет за собой большое количество других понятий, образующих с ним тесную связь. Эти понятия рассеяны по всей книге Адама Смита и тонут в огромной массе фактического материала той эпохи, часто ускользая от внимания читателя. Но если их собрать воедино, используя связи, которые они образуют друг с другом, они смогут дать законченное и целостное представление о системе Адама Смита.

• Какие выгоды увидел Смит в этом процессе? Во-первых, повышение производительности труда за счет разделения его на более простые виды деятельности. Это дает человеку возможность найти новые, более удобные приемы работы и создать приспособления, инструменты, а затем и механизмы, делающие его труд эффективнее. «Люди скорее открывают более легкие и быстрые способы для достижения какого-нибудь результата, когда все внимание их умственных способностей направлено к одной лишь определенной цели, чем когда оно рассеивается на большее количество разных предметов. <…> Каждый отдельный работник становится более опытным и сведущим в своей специальности»27. Во-вторых, данный процесс вызывает необходимость сотрудничества между людьми. «Без содействия и сотрудничества многих тысяч людей самый бедный обитатель цивилизованной страны не мог бы вести тот образ жизни, который он обычно ведет теперь и который мы неправильно считаем весьма простым и обыкновенным»28.

Рассматривая этот процесс, Адам Смит делает очень важный вывод – «Разделение труда, приводящее к таким выгодам, отнюдь не является результатом чьей-либо мудрости, предвидевшей и осознавшей то общее благосостояние, которое будет порождено им: оно представляет собою последствие – хотя очень медленно и постепенно развивающееся – определенной склонности человеческой природы, которая отнюдь не имела в виду такой полезной цели, а именно склонности к торговле, к обмену одного предмета на другой»29.

• Данный вывод говорит о понимании Смитом безличности механизма разделения труда, приводящего человека неумолимой и невидимой рукой к процессу обмена – следующему важному понятию рынка. В основе этого процесса лежит сотрудничество, о котором говорит Смит и которое возникает благодаря функциональным связям. Они называются так потому, что связывают между собой более простые функции, которые появились в процессе разделения труда и образуют технологическую цепочку. Разделение труда диктует необходимость обмена. В свою очередь обмен стимулирует процесс разделения труда.

• Функциональные связи, которые выражают собой взаимный интерес исполнителей разделенных функций, делают обмен равноправным, взаимовыгодным и потому добровольным. Как только между взаимодействующими сторонами равноправие нарушается, тут же исчезает взаимовыгодность и добровольность, а функциональные связи сменяются иерархическими (при этом рынок становится бизнесом). В отличие от системы Адама Смита, в системе Джона Ло равноправие и взаимная выгода отсутствуют, а добровольность в ней достигается азартом игрока и пиаром (обманом).

• Среди причин, вызывающих разделение труда, Адам Смит впрямую не называет одну из главных – индивидуальность человека, считая «различие способностей, которыми отличаются они (люди. – Примеч. авт.) в своем зрелом возрасте, во многих случаях является не столько причиной, сколько следствием разделения труда». И тем не менее, в конце той же главы он говорит: «Среди людей самые несходные дарования полезны одно другому; различные их продукты, благодаря склонности к торгу и обмену, собираются как бы в одну общую массу, из которой каждый человек может купить себе любое количество произведений других людей, в которых он нуждается»30. В то время в условиях развитой иерархии, сословного и имущественного расслоения общества индивидуальность человека в большинстве случаев была подавлена и играла подчиненную роль. И только спустя много лет станет понятным, что противоречие между индивидуальностью человека и тем местом, которое он занимает в обществе, является одной из главных причин проблем, возникающих в отношениях между людьми.

Разделению труда способствует расширение области обмена, кото-рое происходит благодаря удобству путей сообщения. «Первые успехи ремесел и промышленности имели место там, где удобство сообщений открывало весь мир для сбыта продуктов всех видов труда»31.

• Разделение труда ведет к обмену, а обмен в свою очередь нуждается в средстве обмена, которым является универсальный эквивалент всех товаров и услуг — деньги. К понятию деньги существует два подхода – объективный у Адама Смита и субъективный у Джона Ло. Для того чтобы оценить их, надо ясно понимать функцию и место денег в социальной структуре. По принятому определению сущность денег заключена в двух функциях: мера стоимости и средство обращения; все остальные функции: средство платежа, сбережения, накопления, кредита – производные от них. Все эти функции можно обобщить одной – это средство обеспечения ресурсами, необходимыми для производства и существования всех элементов, образующих социальную структуру. Адам Смит назвал это средство «великим колесом обращения». При этом он отмечал одну очень важную вещь, о которой, судя по всему, давно забыли: «Великое колесо обращения вообще отлично от товаров, обращающихся посредством его. Доход общества вообще состоит в этих товарах, а не в колесе, при помощи которого они обращаются. <…> Только в силу двусмысленности нашего языка это положение может казаться сомнительным или парадоксальным»32. Деньги «стали» товаром только благодаря системе Джона Ло, при этом «великое колесо обращения» превратилось в колесо рулетки, управляемое владельцами «финансового казино». Исходя из этого, становится понятным подход рассматриваемых двух систем к количеству находящихся в обращении денег. В первом случае это количество ограничено стоимостью производимых и потребляемых ресурсов (товаров и услуг), и поэтому это количество объективно; во втором случае такого ограничения нет, поскольку эмиссия и создание новых ценных бумаг, что не требует серьезных затрат, и эмиссия денег находятся в одних и тех же руках, как и завещал Джон Ло, в руках, которые принадлежат людям, обладающим единственно реальной сегодня властью – финансовой властью. Поэтому, когда золотой стандарт, закрепленный Бреттон-Вудским соглашением в 1944 году, стал мешать этой власти увеличивать количество денег, необходимых для финансовых игр, от него просто отказались в 1971 году.

•  Любой обмен, если он добровольный, невозможен без свободы выбора. А свобода выбора возникает тогда, когда количество производителей товара или услуги одного и того же вида больше единицы. В этом случае вместе со свободой выбора возникает конкуренция. При этом чем больше производителей, тем больше свободы выбора и выше конкуренция, которая стимулирует процесс разделения труда. Это влечет за собой снижение цены и повышение качества товара или услуги. Монополия в различных ее проявлениях действует в обратном направлении, то есть повышает цену и ухудшает качество. «Монопольная цена во всех случаях является высшей ценой, какая только может быть получена. Естественная цена, или цена свободной конкуренции, напротив, представляет собой самую низкую цену, на какую можно согласиться»33. Разумеется, все это возможно только при том условии, что на этот товар или услугу есть спрос, который зависит от потребительной стоимости предлагаемого продукта. «Надо заметить, что слово стоимость имеет два различных значения: иногда оно обозначает полезность какого-нибудь предмета, а иногда возможность приобретения других предметов. <…> Первую можно назвать потребительной стоимостью, вторую – меновой стоимостью»34. Чем больше потребительная стоимость превышает минимальную меновую стоимость, включающую в себя все издержки, плюс минимально возможная прибыль, тем выше спрос. «Спрос поощряет производство и поэтому вызывает конкуренцию между производителями, которые ради того, чтобы иметь возможность продавать дешевле других, вводят новое разделение труда и новые приемы в промысле, о которых в противном случае они никогда бы не подумали»35. Круг замкнулся. Чем вам не «вечный двигатель», который с каждым кругом становится все более совершенным?

В системе Джона Ло товаром являются акции и другие, производные от них, ценные бумаги. Этот товар – виртуальный, и судить о нем можно только по той информации, которую дают его продавцы, а информация эта, как правило, очень лукавая. Да к тому же цена и качество этого товара зависят от многих субъективных факторов и могут меняться гораздо быстрее, чем покупатель успеет что-либо сообразить. Выбор есть, но выбор – случайный, поэтому о конкуренции, способствующей разделению труда, здесь речи быть не может. И это не удивительно. Цель людей системы Ло совсем другая и вполне очевидная, их цель – обогащаться, «облапошивая наивных новичков» и эксплуатируя рынок.

Есть еще одна мысль Адама Смита, весьма актуальная в настоящее время, высказанная им по поводу монополии колониальной торговли, многие традиции которой живы до сих пор. Она актуальна потому, что у фондового бизнеса и колониальной торговли есть много общего. Первое, что их объединяет, – это акции, которые колониальной торговле, и не только ей, обеспечивают доступ к капиталу сверх меры, необходимой для дела, которому он служит, а для фондового бизнеса – это средство для беспроигрышной и ничем не ограниченной игры. Второе – необходимым условием существования колониальной торговли является тесная связь с властью, которая дает ей монополию и исключительные привилегии; для заправил фондового бизнеса в этом нет необходимости, так как власть у них уже в кармане.

Вот что в связи с этим говорит Адам Смит: «Одностороннее содействие ограниченным интересам одного немногочисленного класса в стране означает собою причинение ущерба интересам других классов и всех людей во всех других странах.

Только в силу производимого ею повышения обычной нормы прибыли монополия оказалась или могла оказаться выгодной какому-либо отдельному классу. Но помимо всех уже отмеченных вредных последствий для страны вообще, являющихся неизбежным результатом высокой нормы прибыли, существует еще одно, более гибельное, пожалуй, чем все они, взятые вместе и, как можно судить по опыту, неразрывно связанные с монополией. Высокая норма прибыли, как кажется, повсюду уничтожает ту бережливость, которая при других обстоятельствах естественна для купца. Когда прибыли высоки, эта трезвая добродетель представляется купцу излишней, расточительная роскошь кажется более соответствующей улучшению его положению. <…>

Легко нажито, легко прожито – говорит пословица, и обычный уровень расходов, как кажется, регулируется повсюду не столько действительной способностью тратить, сколько предполагаемой легкостью доставать деньги