Читать книгу Ирония на два голоса - Павел Шарпп - Страница 4

Я вышел во двор дома, хлопнув наружной дверью. На это тотчас отреагировал крупный пес, овчарка по кличке Джерри, привычно и уверенно явившийся на авансцену двора из своего персонального жилища. Он помотал головой с оскаленными зубами, встряхнулся всем телом, как бы привыкая к бодрящему холодному воздуху снаружи. Наш дворовый сторож проживал в основательно утепленной будке возле бревенчатого коровника и высовывался оттуда, как заводная кукушка из часов, всякий раз, когда раздавались подозрительные шумы или хлопала дверь пристройки к дому, которую все называли сенями. Он выбрался наружу, громыхая легкой цепью, связанной с кольцом, способным скользить по обводному тросу. Эта привязь, конечно, ограничивала свободу, но давала Джерри возможность передвижения почти по всему периметру двора. Я выбежал в своем овчинном тулупчике на крыльцо, спустился по ступеням и преподнес Джерри его заветную миску с теплой собачьей едой. Лохматый любимец всей семьи благодарно лизнул мой нос шершавым языком и деловито приступил к трапезе.

Смотреть на это было так же увлекательно, как на что-то бегущее или горящее, поэтому я задержался надолго. Меня завораживало зрелище точных движений этой хорошо настроенной «машины» для поглощения пищи. Пролетели минуты, я засобирался обратно в дом, как вдруг услышал на улице за массивными столбами ворот скрип снега от торможения саней. В закрытую плоскость узкой двери, предназначенной для входа людей, раздался гулкий стук, и зычный голос прокричал:

– Хозяева дома?

– Как не дома, – иронично пробормотал в ответ кто-то внутри меня, хотя возможно, это я сам и подумал…

Я протоптал цепочку следов к воротам, поглядел в щелку и узнал дядю Шуру. Джерри громко и басовито залаял, а через минуту на крыльцо вышел отец. Он попросил меня открыть вход для дяди Шуры. С трудом повернув тяжелую щеколду с кольцом, я впустил гостя – широкоплечего, мощного и плотного как боровик, невысокого развозчика товаров. Следом за ним влетел мордастый пес, почти весь белый, с несколькими темными пятнами по телу.

– Убери псину, а то Джерри его отметелит! – прокричал отец.

– Назад, Моряк! – рявкнул дядя Шура.

Но поздно, Моряк уже успел подскочить к Джерри, и мы ждем от нашего пса свирепой реакции на поведение наглого пришельца. Однако никакой драки не произошло. Случилось нечто другое, озадачившее всех, – собаки внимательно обнюхались, а Моряк начал умилительно повизгивать. Джерри тоже повел себя странно, он играючи толкнул Моряка в грудь, радостно гавкнул, не укусил его, а дружески лизнул в мордаху, что было похоже на встречу двух близких родственников после долгой разлуки. Они оба закрутились в странном танце, а потом Моряк неожиданно нырнул в большую будку нашего пса. Джерри воспринял это как игру и влетел следом. Потом они сидели там довольные, лишь периодически выставляя носы наружу, отодвигая завесу на входе. Я смотрел на все это, и мой ВГ бесстрастно комментировал ситуацию:

– Да-а-а, собаки выглядят умнее людей. По крайней мере, они быстрее учатся понимать друг друга.

Я не смог удержаться от ехидного встречного замечания:

– Если бы я имел такой же нюх, как Джерри, то очень многое воспринимал бы без лишних размышлений. А поскольку органы чувств у людей слабее собачьих, приходится во всем искать смысл и даже с кем-нибудь спорить.

Мне давно было ясно, что можно вступать в общение с этим «существом», сидящим внутри и любящим иронизировать. Видимо, я получал удовольствие от диалога внутри себя, даже если он возникал непонятно с кем. Но сейчас этот хитрый ВГ замолк, а я опять подумал: зачем же, черт возьми, сам себя ловлю на чем-то несуществующем?

Все, кто был во дворе или выглядывал из окон, удивились собачьему рандеву, только дядя Шура взмахнул рукой и хлопнул себя по колену, как будто собирался исполнить танец досады. А потом, расплывшись от пришедшей догадки, сказал:

– Так они уже два года назад познакомились. Я привозил Моряка щенком, и он понравился вашему Джерри, тот его даже не хотел из будки выпускать. Значит, по запаху узнал дружбана…

Все засмеялись.

Дядя Шура приходился племянником моей маме. Он был работящим, веселым и бесхитростным. В его поведении проявлялось своеобразное остроумие, он мог точно и тонко что-то подметить, но выражался обыкновенно и крайне просто, что отражало его природный ум и в то же время нехватку хорошего образования. Моя мама относилась к нему покровительственно, поскольку была ему еще и крестной матерью. Он слушался ее и не перечил, называя по-простецки «хрёсной». В поездках зимой он всегда управлял лошадьми стоя, широко расставляя ноги-колонны в санях-розвальнях, не шелохнувшись даже на крутых поворотах. Минут через десять он вышел из нашего дома и призвал Моряка покинуть будку, чтобы ехать дальше. Пес с неохотой вылез наружу, перед уходом полакал бульон из миски хозяина. Они трогательно попрощались с Джерри, коснувшись друг друга носами. Еще миг, и Моряк прыгнул в розвальни, устланные мягким сеном. Вместе с дядей Шурой они умчались прочь, прощально скрипнув полозьями. Вот тут-то и случилась памятная история моего познания шуток сибирского мороза.

Погода стояла хотя и зимняя, конец февраля, но солнечная и добрая, с безупречно белыми снегами, мохнатым толстым инеем на ветках, – по-настоящему сказочная. Я закрыл ворота за уехавшими гостями с чувством завершенности дела, но в последний момент что-то заставило меня остановиться и сконцентрировать взгляд, приблизившись к массивному стальному кольцу на воротах. Что произошло дальше, трудно объяснить с позиции взрослого человека. Ясно было, что внутренний ментор тоже сыграл в этом свою коварную роль. Он с неким воодушевлением начал подталкивать меня попробовать – каково оно на язык, это кольцо. То, что мне слышалось в его обращениях, было убедительным. Тогда я еще не понимал, что суть воздействий ВТ совсем не прямолинейна, а экспрессия и давление идут окольными путями. Он пропускал свои соображения через фильтр иронии и сарказма. Мысли просеивались и оставались в матрице моего понимания и мышления, превращаясь в подобие слов и предложений. Конструкция фраз зачастую была упрощенной, как будто кто-то невнятно проговаривал их внутри, но смысл был для меня понятен и не требовал перевода. Например, я явственно разобрал высказывание ВТ, обращенное ко мне: «Ты же коренной сибиряк, но совершенно не знаешь вкуса мороза».

Я чувствовал, что здесь что-то не так, сомневался, но старался не проявлять малодушия. Отталкивая липкие частицы сомнений, я поступил решительно, хотя и с бесполезной осторожностью. В итоге произошло то, к чему подталкивал ВГ, но чего ни в коем случае делать не следовало. Не размышляя более, кончиком языка я коснулся массивного кольца. Мгновенно, как и следовало ожидать, мой детский розовый язычок оказался пойманным, его кончик намертво примерз. Мир сузился в ограниченном пространстве этой ловушки. Несмотря на боль и слезы, я отцепил прихваченный морозом язык от злополучного кольца, оставив на нем кусочек кожи и подумал, глядя на капельки крови на снегу: «Мир бывает так навязчив, чтобы мы не избегали его исследовать». В то же время мне почудился внутри довольно издевательский ответ: «Ты же сам решаешь, куда и зачем совать свой любопытный нос или тем более язык».

Несмотря на остававшиеся сомнения, я опять получил подтверждение, что в диалоге участвует тот, кто сидит внутри, кого я мог бы называть внутренним голосом или alter ego. Тогда я еще не мог наделять своего внутреннего суфлера чертами личности. Мне не хватало привычки анализировать и называть вещи своими именами. С детским нелогичным бахвальством я показал Джерри язык с капающей с него кровью, а он мне сочувственно свистнул носом…