Читать книгу Эхо - Пэм Муньос Райан - Страница 2

За пятьдесят лет до войны за окончание всех войн в грушевом саду близ темного леса мальчик играл с друзьями в прятки.

Водить выпало Матильде. Она села на большой камень, уткнула голову в колени и начала считать до ста.

Мальчик решил убежать подальше, чтобы его дольше всех не нашли. Он очень хотел поразить Матильду. Ее певучий голос не давал ему покоя.

Даже сейчас она считала вслух как будто нараспев:

– …Тридцать шесть, тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять…

Мальчик побежал в лес, хотя это строго-настрого запрещалось. Он то и дело оглядывался, проверяя, что грушевый сад все еще виден. Когда сад превратился в крохотное пятнышко вдали, мальчик сел на землю под сосной и прислонился спиной к стволу.

Далеко-далеко послышался голос Матильды:

– Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать! Кто не спрятался, я не виновата!

Мальчик улыбнулся, заранее представляя, как с победой примчится к «дому». Только нельзя торопиться! Нужно подождать, пока всех остальных отыщут.

Он вытащил из-за пояса книгу в кожаном переплете. Эту книгу и еще одну вещь он в то самое утро купил у цыганки за один пфенниг. Мальчик провел пальцем по тисненому заголовку:

Тринадцатая гармоника Отто Вестника

Он просто не мог удержаться, чтобы ее не купить, тем более что по удивительному совпадению его тоже звали Отто.

Он открыл книгу и начал читать.

Ведьма, поцелуй и пророчество

В стародавние времена, когда еще никто не сомневался в чудесах, один отчаявшийся король в страхе ждал рождения своего первенца.

Было предсказано, что старший королевский ребенок унаследует королевство, но только если это будет сын. Если же сперва родится дочь, престол перейдет к младшему брату короля – его главному сопернику.

Увы, королева родила девочку. Но король был хитер. Он приказал повитухе унести новорожденную кроху в лес и там оставить – пусть ее съедят дикие звери. Повитухе было велено никому и никогда не рассказывать об этом. А королеве и подданным король объявил, что младенец родился мертвым.

Добросердечная повитуха ушла в лес, но она знала, что ни за что не бросит дитя. Продираясь через колючие кусты и бурелом, она пела младенцу колыбельные. Девочка слушала, широко раскрыв глазки, а когда повитуха умолкала, малышка начинала громко плакать. И повитуха пела, пока не добралась туда, куда шла – к старому покосившемуся домишке, где жила ее двоюродная сестра-ведьма, себялюбивая лентяйка и бездельница.

– ПОЖАЛУЙСТА, ВОЗЬМИ ЭТО ДИТЯ! – ВЗМОЛИЛАСЬ ПОВИТУХА. – У ТЕБЯ ЕСТЬ КОЗЫ, ОНИ ДАЮТ МОЛОКО. А КОГДА ПОДРАСТЕТ, ОНА СМОЖЕТ ЧИСТИТЬ ДЛЯ ТЕБЯ ОЧАГ.

– Так уж и быть, – сказала ведьма. – Я назову ее Айнс – один.

Повитуха подумала, что жестоко назвать девочку номером вместо имени, но все же это лучше, чем стать завтраком для медведей. Она поцеловала крохотный сверток и прошептала пророчество – единственное, что могла подарить малышке:

Еще судьба не решена.

Еще в ночи колокола услышишь,

Во тьме звезда взойдет. Лучами свыше

Твою дорогу озарит она[1].

Повитуха плюнула на землю, чтобы пророчество было крепче, и ушла, оставив девочку ведьме.

Не прошло и двух лет, как у королевы вновь родилась дочь. Король отдал повитухе такой же приказ. Добрая женщина побежала в лес, тихонько напевая, потому что и эту малышку успокоить можно было только пением. Вновь повитуха стала упрашивать ведьму:

– Сделай милость, возьми себе это дитя! Когда вырастет, она станет собирать для тебя хворост.

– Так уж и быть, – сказала ведьма. – Я назову ее Цвай – два.

Снова номер вместо имени! Недоброе начало, но все же лучше, чем пойти на обед волкам. Повитуха поцеловала крохотную девочку и прошептала то же самое пророчество:

Еще судьба не решена.

Еще в ночи колокола услышишь,

Во тьме звезда взойдет. Лучами свыше

Твою дорогу озарит она.

Плюнула на землю, чтобы пророчество было крепче, и ушла, оставив девочку ведьме.

Прошло еще два года, и вновь родилась девочка. Три дочери, одна за другой! Король вновь повторил обман. И повитуха покорно отправилась в лес, напевая по пути, – малышку, как и ее сестер, могла успокоить только песня.

Повитуха умоляла ведьму взять себе и это дитя:

– Когда подрастет, она будет разводить для тебя огонь в очаге!

– Так уж и быть, – отвечала ведьма. – Я назову ее Драй – три. Так мне проще будет запомнить, кто из них первая, кто вторая, а кто – третья.

Она стала отсчитывать на пальцах:

– Айнс, Цвай, Драй!

И вновь повитухе виделось безрадостное будущее для безымянной девочки. Но это куда лучше, чем стать ужином для дикого кабана. К тому же рядом с малышкой будут ее сестры.

Айнс и Цвай уже прислуживали ведьме – таскали ей хворост. Они бросились к повитухе – знакомиться с новой сестричкой.

Посмотрела повитуха на жалкую хибарку ведьмы, на чумазых, нечесаных девчонок, что нежно ворковали над младенцем. Поцеловала она крошку и прошептала:

Еще судьба не решена.

Еще в ночи колокола услышишь,

Во тьме звезда взойдет. Лучами свыше

Твою дорогу озарит она.

Плюнула на землю, чтобы пророчество было крепче, и ушла, оставив девочку ведьме.

Прошел еще год и один месяц, и королева наконец-то произвела на свет мальчика. Счастливый король объявил, что у него родился первенец – сын! По всему королевству звонили в церквах колокола, празднуя рождение наследника престола. Придет время, и он станет королем.

Отто поднял голову от книги.

Он так увлекся чтением, что совсем позабыл о игре в прятки!

За это время в лесу похолодало, поднялся ветер. Деревья шумели и раскачивались. Отто пробрала дрожь. Он прислушался – не слышно ли друзей вдали? Неужели он пропустил, когда кричали «Алле, алле, аух зинд фрай»[2] – сигнал, что игра окончена и всем, кого так и не нашли, можно вылезать?

Отто встал и снова затолкал книгу за пояс. Вдруг налетел ветер, сорвал у него с головы шапку. Отто завертелся, поймал шапку, но уже не мог вспомнить, с какой стороны грушевый сад.

Он бродил по лесу несколько часов. Звал, кричал, но ветер заглушал его крики. Вспомнилось все, что рассказывали об этом лесе: пещеры, где обитают злые тролли, пропасти с отвесными стенами, где на дне живут злые колдуньи, болотные топи, с чавканьем пожирающие неосторожных детей. Что уж говорить о медведях, волках и диких кабанах!

Отто бросался от одного дерева к другому, искал дорогу домой. В страхе он споткнулся о переплетенные корни и упал. Все вокруг закружилось.

Прошло несколько минут или часов – он не знал. Отто сел, потрогал свой лоб и нащупал шишку величиной с куриное яйцо. Напуганный до полусмерти, он закрыл лицо руками и заплакал.

Между всхлипами он услышал три голоса, зовущие в унисон:

– Сюда! Иди сюда! Мы поможем тебе!

Отто поднял голову, но никого не увидел. Только тени мелькали среди деревьев. Отто встал и неуверенно сделал шаг, потом еще. Наконец он добрел до места, где росли высокие ели, образуя огромный круг. Отто протиснулся между стволами и оказался на поляне. Перед ним стояли три девушки в старых и рваных платьях – первая на голову выше второй, вторая на голову выше третьей.

Они заговорили все разом:

– Наконец кто-то пришел в гости! Здравствуй, мальчик! Бедненький, ты, должно быть, устал. Ах, и головой ударился! Присядь, отдохни!

Отто сел на пень.

– Вы… Вы кто?

– Не бойся, здесь тебя никто не тронет! Я – Айнс, – сказала старшая. – А это мои сестры, Цвай и Драй.

Отто вытащил из-за пояса книгу.

– Не может быть! Так зовут персонажей из сказки!

– Значит, это сказка о нас! – ответила Айнс.

– А у нее счастливый конец? – спросила Цвай, заламывая руки.

Драй указала на книгу:

– Почитай нам, пожалуйста, чтобы мы могли узнать свою судьбу!

Сестры быстро уселись в кружок и нетерпеливо уставились на мальчика.

Отто потер лоб. Голова у него чуть-чуть кружилась. Айнс, Цвай и Драй приготовились слушать. Если в сказке правда, то их отняли у матери, едва они появились на свет. Каково это – совсем не знать свою маму? Сердце у него заныло, едва он представил, что больше не увидит маму.

– Пожалуйста! – упрашивала Цвай. – Что, если мы сумеем помочь друг другу?

Отто все это казалось странным, но здесь, в древесном круге, он не чувствовал опасности. Сестры выглядели безобидными, и к тому же только они могли вывести его из леса.

Отто раскрыл книгу в самом начале и вновь прочитал первую главу, на этот раз вслух. Посмотрел на сестер – Айнс, Цвай и Драй слушали как зачарованные, держась за руки.

Отто прокашлялся и стал читать дальше.

Тайна, заклятье и последнее колдовство

Айнс, Цвай и Драй росли в жалком домике в глухой чаще.

Ведьма сказала им, что они – подкидыши, и каждый день напоминала, что девочки живут у нее из милости и должны быть благодарны.

Но благодарить ее оказалось трудно.

В домике было сыро и все разваливалось. Ведьма ни разу даже соломенную кровлю не подновила. Сестры ходили в обносках. А главное, ведьма их не любила. Относилась к ним так же равнодушно, как к речным камешкам. Зато работать заставляла от зари до зари. Сестры мели пол, носили хворост, стирали и готовили.

Представьте, как обленилась ведьма!

В грустной жизни сестер было только два утешения. Первое – пение. У них у всех были разные голоса: у первой – словно птица щебечет; у второй – словно ручей журчит; у третьей – словно ветер насвистывает в ветвях деревьев. Когда они пели, голоса их сливались вместе так чудесно, что все лесные жители, от фей до троллей, замирали, слушали и дивились. Даже ведьма признавала их талант и завидовала. В насмешку она называла их разными музыкальными инструментами. Излюбленное прозвище у нее было «мои маленькие пикколо»[3].

Кроме того, сестры служили утешением друг другу. Каждый вечер, когда они укладывались спать на соломенных тюфяках и сквозь дыры в крыше разглядывали ночное небо, Айнс, как молитву, повторяла пророчество:

Еще судьба не решена.

Еще в ночи колокола услышишь,

Во тьме звезда взойдет. Лучами свыше

Твою дорогу озарит она.

Потом они по очереди пели песню о пташках, которым так легко улететь из леса. Айнс, Цвай и Драй все еще надеялись, что и они когда-нибудь смогут уйти отсюда. Они мечтали об уютном доме и любящих родных, которые станут звать их по именам, а не по номерам.

Шли годы. Брат короля, его главный соперник, умер молодым. Все королевские хитрости оказались напрасны, но король все равно хранил свою ужасную тайну и никому не рассказывал, что приказал бросить своих дочерей в лесу. Когда принц достиг совершеннолетия, король заболел и отрекся от престола. Королевство готовилось пышно отпраздновать коронацию его сына. Только король до нее не дожил.

На праздник во дворец пригласили всех подданных, и молодой король объявил, что готов побеседовать с каждым. Когда пришла очередь повитухи приблизиться к трону, она вдруг поняла, что больше незачем хранить молчание. Она открыла правду королю и его матушке. Как они обрадовались!

Молодой король немедленно отправил повитуху за своими сестрами.

И снова добрая женщина отправилась в чащу, к домику ведьмы.

Айнс бросилась ей навстречу и спросила:

– Ты принесла нам еще одну сестричку?

Повитуха улыбнулась.

– Ах, дитя, я принесла гораздо больше!

Узнав новости, Айнс, Цвай и Драй крепко обнялись и расплакались от счастья. Сбылась их заветная мечта! Теперь у них есть дом, семья, да к тому же они – принцессы!

Увидела ведьма, что они собрались уходить, и пришла в ярость. Взмахнула она руками, так что лесная чаща содрогнулась от ее злобы. Указала ведьма пальцем на трех сестер и крикнула:

– Неблагодарные! Хотите меня покинуть – после всего, что я для вас сделала? Я вам жизнь спасла! Где бы вы сейчас были, если бы не я? Давным-давно умерли, вот что! Хотите свободы – придется за нее заплатить. Посмотрим, как вам понравится плата, мои маленькие пикколо!

Снова ведьма взмахнула руками и произнесла нараспев заклинание:

Вестник в глушь детей заводит,

Пусть их вестник и выводит!

Только в образе людей

Не уйти вам без затей.

Голос музыки вздохнет,

Ваши тени позовет —

Уберечь от смерти душу…

Или пусть вас чаща душит[4].

Налетел, завыл ураган, подхватил и ведьму, и повитуху, и домик, и все, что в нем было – до последней чайной чашки, и унес в иное время, иное пространство.

А когда все успокоилось, Айнс, Цвай и Драй оказались в чем были на поляне, усеянной валунами и древесными пнями и окруженной плотной стеной деревьев, в странном мире, где солнце всходило и заходило, но время стояло на месте.

Отто поднял голову и посмотрел на одну сестру, потом на вторую, потом на третью.

Айнс вытерла слезинку со щеки.

– Всё это правда!

– Что же дальше с нами будет? – спросила Цвай. – Читай, пожалуйста!

– Встретимся мы с матушкой и с братом? – спросила Драй.

Отто перевернул страницу.

На ней не было ни слова.

Отто пролистал книгу до конца, но все страницы были пустые. Только чистый пергамент без единой буковки.

– Тут недописано, – сказал Отто. – Нет ни конца, ни середины.

– Потому что в нашей жизни пока еще ничего больше не случилось, – сказала Айнс. – Мы так и сидим здесь, как бесполезные игрушки, навеки связанные.

– А что означает заклинание? – спросил Отто.

– Она звала нас «маленькими пикколо», – сказала Цвай. – И чтобы заклятье было труднее снять, придумала такое условие – наши души могут выйти из круга деревьев, только если их заключить в деревянный духовой музыкальный инструмент. В руках вестника.

Сестры заметно приуныли.

– Если б я мог вернуться домой, я бы вам помог, – предложил Отто.

– У тебя есть музыкальный инструмент? – спросила Айнс.

– Фагот? – спросила Цвай.

– Или гобой? – подхватила Драй.

Отто покачал головой.

– У меня только вот что есть… – Он принялся разворачивать рукав рубашки, закатанный выше локтя. – Когда я утром покупал книгу, цыганка заставила меня взять еще и это и даже ни пфеннига лишнего не запросила.

Он показал сестрам губную гармонику.

Глаза у них так и засияли.

– Губная гармоника! – воскликнула Айнс.

Цвай подошла ближе:

– Если ты нам позволишь на ней сыграть, мы поможем тебе найти дорогу домой.

Драй тронула его за руку:

– А ты пообещай, что, когда настанет время, ты передашь гармонику другому. Только тогда и не раньше начнется наше странствие, чтобы спасти чью-то душу от неминуемой гибели.

Айнс кивнула.

– Это наша единственная надежда избавиться от заклятья!

– Обещаю, – сказал Отто, потому что ему очень хотелось вернуться домой. – А как я узнаю, когда и кому…

Три сестры обступили его и прошептали:

– Ты поймешь.

Отто протянул гармонику старшей сестре.

Айнс сыграла короткую мелодию и, отняв гармонику от губ, передала второй сестре.

Цвай сыграла другую мелодию, и пока она играла, Отто слышал обе мелодии одновременно. Цвай отдала гармонику Драй, и та сыграла еще одну песню.

– Так не бывает! – сказал Отто. – Я слышу три мелодии сразу!

– Так бывает, – улыбаясь, ответили сестры.

Небо потемнело. Надвигалась ночь.

– Как мне найти дорогу? – прошептал Отто. – Я боюсь темноты.

Айнс выпрямилась во весь рост и произнесла:

Драй протянула Отто музыкальный инструмент.

– Это всего-навсего губная гармошка! – захныкал Отто.

– О, это гораздо больше! – ответила Айнс. – Чтобы играть на ней, необходимо дыхание – точно так же как и для того, чтобы жить. А тебе не приходило в голову, что, играя на губной гармонике, человек может вдохнуть в нее свою силу и знания и передать кому-нибудь другому?

– И следующий, кто будет на ней играть, все это почувствует, – сказала Цвай. – Это правда. Играй и увидишь свою дорогу. И силы к тебе придут.

Драй кивнула:

– Шелковой нитью судьбы ты навсегда будешь связан с нами и со всеми, кто играл на этой гармонике и кто еще будет на ней играть.

Отто поразили их странные слова. Навеки связан шелковой нитью судьбы? Он совсем запутался, и голова разболелась.

– Я устал… Домой хочу!

– Ты вернешься домой, – пообещала Айнс.

– А сейчас усни, – сказала Цвай.

– Сладких снов, – шепнула Драй.

Убаюканный ее голосом, Отто покачнулся и упал на усыпанную сосновой хвоей землю.

Когда Отто проснулся, в небе ярко светило солнце.

Отто сел. Он был в лесу, рядом с узкой тропинкой. В руке он все еще сжимал губную гармонику, только книги нигде не было видно. И Айнс, Цвай и Драй тоже не было.

Может, они взяли книгу себе, а его перенесли сюда и тут оставили?

А тропинка – это и есть дорога домой?

Весь день он брел, спотыкаясь, по узкой тропе, заросшей геранью и чертополохом, пока солнце не скрылось за деревьями. Отчаянно болела голова. Сгустились сумерки. Отто, ослабший и напуганный, начал уже терять надежду, как вдруг вспомнил про гармонику. Он поднес ее к губам и заиграл простенькую мелодию.

Необычный звук инструмента отозвался в нем неожиданной радостью. Как будто он уже был не один. Отто пошел дальше, шепча на ходу:

Ветви деревьев над головой поредели. Звездный свет освещал тропинку. Шаг за шагом Отто продвигался вперед. Неужели сестры на самом деле вдохнули в гармонику силы, поддерживающие в пути? Неужели их души сейчас с ним?

Вдруг Отто остановился. Ему послышались голоса.

Кто это – Айнс, Цвай и Драй? Или волки, медведи и дикий кабан? Или это просто лесной морок?

Сердце у него забилось часто-часто.

Отто глубоко вздохнул и сильно подул в инструмент. Резкий аккорд разорвал ночную тишину. Лес примолк, словно весь мир затаил дыхание.

И вновь Отто услышал голоса. Они звали… Выкрикивали…

Его имя!

Кто-то звал его по имени!

Вдали замелькали огоньки, словно светлячки в ночи. Отто бросился вперед и оказался в грушевом саду. Там было полно людей. Жители городка с фонарями в руках прочесывали опушку леса.

– Я здесь! – закричал Отто.

К нему подбежали двое мужчин, взялись за руки, так что получилось «креслице», усадили Отто и понесли к остальным.

Увидев отца, Отто бросился ему на шею. Взрослые кричали «ура», дети толпились вокруг и хлопали его по спине. Матильда тоже была там, в ее глазах блестели слезы. Отто от волнения не мог говорить. Он уткнулся лицом папе в грудь и заплакал.

Позже, у себя дома, он шепотом, на ухо, рассказал папе и маме обо всем, что с ним случилось, начиная с того, как утром купил у цыганки книгу и губную гармонику.

– Айнс, Цвай и Драй меня спасли. Они вывели меня из леса.

Родители переглянулись, подняв брови.

– Ну-ну, – сказала мама. – В наш город уже давно не заходили цыгане. Ты, должно быть, нашел гармонику в лесу, где ее обронил еще какой-нибудь непослушный мальчишка. И потерялся ты не вчера, а сегодня утром. Отдыхай, ты сильно головой ударился – вон какая шишка на затылке.

Отто заснул, сжимая в руке губную гармонику.

Вскоре Отто поправился, но с губной гармошкой больше не расставался, всюду носил ее с собой. Своим друзьям и вообще всем, кто соглашался слушать, он рассказывал о сестрах Айнс, Цвай и Драй. Через месяц эти рассказы всем надоели, над ним стали смеяться. Только Матильде не надоедало слушать эту загадочную историю.

Однажды папа усадил Отто рядом с собой, чтобы серьезно поговорить:

– Люди думают, что у тебя с головой не все в порядке. Ты заблудился и сам себя спас, играя на губной гармошке, вот и все. Я слышать больше не желаю о цыганах, книжке, воображаемых сестрах и волшебной гармошке!

Чтобы не огорчать родителей, Отто убрал губную гармонику и больше не выносил ее из дому. Он перестал вслух вспоминать историю трех сестер. Вскоре жизнь опять вошла в привычную колею.

Но когда Отто чего-нибудь пугался, он тайком доставал губную гармонику, играл какую-нибудь песню и в мечтах находил знакомое удивительное ощущение счастья и покоя. Каждый раз к нему возвращались воспоминания о рассказанной в книжке истории и о том, что случилось в лесу: хитрость короля, путешествие повитухи, заклятье ведьмы, встреча Отто с Айнс, Цвай и Драй и данное им обещание.

Он все время помнил, что ему доверено их будущее. И что гармоника хранит в себе их самую заветную надежду: быть свободными, быть любимыми, вырваться из древесного круга, чтобы когда-нибудь их история смогла быть дописана.

Отто не забыл, что их странствие к спасению чьей-то души на пороге смерти начнется, когда он отправит гармонику в мир… Когда придет время.

Он – вестник.