Читать книгу Свободные чтения. Составитель Лев Оборин - ПЭН-Москва - Страница 6

Пионы пали, но зато восстала роза

Своим кровавым язычком дразнить-лелеять.

Царит в беспамятстве своём и возле ложа,

Ошеломлённые, снуют мальчишки, челядь.

Присма́нова и Довид Кнут,

Иваск и Штейгер,

Совсем пропал ваш нежный труд,

Там, где был север

От вас и северо-восток,

Там пусто взгляду,

Там газ из кухоньки подтёк

И ще́поть яду

Вращается в пустой воде

Крещенским вихрем.

Где север вреден – там нигде.

За это ль выпьем?

Один глоток, и воздух весь

Уже откачан

Из лёгких. За борьбу? За спесь?

За то, что нечем

Писать в нарядной, жирной мгле —

Как бы в землице.

Как вы, мы тоже не смогли.

За сплетни, лица?

Повадки, жалкие слова?

Могилки, маски?

Червинская: живажива?

Мёртвмёртв Поплавский?

Мы, – растлившие ткань языка,

Тем продолжили чёрное дело,

Что зачали, допустим, зэка

И блатные, затем лейтенанты,

Принцы плена, штрафные войска,

Колоски, в украинских просторах,

Зускин, видевший сны наяву.

Мы последнее ры тех, которых

Обучали языцем во рву.

Возникает вопрос типа кто мы.

Благодетство изжившие Тёмы

В «Зорьке», «Ласточке» и «Плавунце»,

Пионэры, впитавшие томы,

Осквернившие миф об отце.

Кто отец наш, неведомо. Дед же

Возвратился в апреле в надежде

45-го, в мае опять

В Будапешт побежал воевать.

Бабка гордая в мужней одежде

Нам осталась одна танцевать.

Кто отец наш, неведомо, ибо

Глухонем, как нечистая рыба,

Что аквариум мутит собой,

Всё ж сумел изолгаться, голуба,

Шарик, блядь, у него голубой.

Это чванное косноязычье

Мы, развив, разложили: тут птичье,

Тут звериное, крик сторожей,

Вопль червя в тёмной пыточной ямке,

Гул придурка в зелёной панамке

Да стерильное ёрзанье вшей.

Что во рту у тебя, ненаглядный?

Прихоть ласки в вонючей парадной?

Грохот вывесок? Клёкот Невы?

Odnoklassnik'ов.ru многосмертье?

Зимний путь в абортарий на третье?

«Мне казалось, мы с Вами на Вы».

Вот из этой мерцающей дряни

Мы теперь по мерцающей рани

Вышли, полные счастьем стыда.

Наша цель в нецелении звука.

Говорим, что разлука разлука

Никогда говорим никогда.