Читать книгу Проигравший. Повести российской тоски - Пьер Вагонский - Страница 8

23-летний я пообещал что обязательно рано или поздно жестоко отомщу кинувшему меня на зарплату начальнику. Или не обязательно. А может и не жестоко. А может и не рано. А может и не отомщу.

Я пришёл на разговор к Егору, застал его в кабинете, решающим свои крутые и взрослые дела, а именно – кого следующим кинуть на зарплату.

Здороваемся за руку, сажусь напротив него и внимательно на него смотрю.

Напротив меня сидит моя полная противоположность – загоревший в двухнедельном отпуске на югах, отожравшийся «шашлычком под коньячёк», гадкий короткостриженный гопник, который отжал у меня запрплату, украл не просто двадцатку тысяч рублей, но месяц моей жизни.

Смотрю на его морду, в его хищные глаза с прищуром. Да…

Эта гнида отжимала в школе телефоны и деньги на обеды, эта скотина грабила в армии новобранцев, а теперь вот обманывает своих сотрудников на зарплату. И теперь в отличие от школы, где ему грозила детская комната милиции, в отличии от армии, где на стрельбище с борзыми часто случаются несчастные случаи, ему не грозит вообще ничего. Ведь он удачно встроен в систему, он всегда в домике.

– Все вопросы по зарплате в письменном виде направляй в офис и Ижевске по реквизитам. Все вопросы решаются там. Я просто наёмный работник, я не директор, – завёл Егор свою шарманку в ответ на вопрос о моей не выплаченной зарплате.

Конечно, эти слова являются ложью. Я почти год проработал с этим говном, и прекрасно знаю, что решение кто деньги получит, а кто нет – принадлежит ему и только ему. Да, он может посоветоваться с менеджерами торгового зала, но последнее слово за ним.

Я ведь знал об этом, видел, как он штрафовали коллег. И каждый раз думал – лишь бы не меня. Но, увы, «моя хата» оказалась не с краю. Кого-то штрафовали, а меня просто кинули.

– Сейчас проводим ревизию на твоём отделе. И ревизия просто космическая. Я не понимаю, как так халатно можно относиться к работе. Как вы так работали вообще? – спрашивает меня мерзкий гопник, примерно той же интонацией, что в тёмном переулке спрашивают «ты кто по жизни?».

– Работали также, как и всё, – жалко оправдываюсь я. Кому как не мне знать, какой бардак творится в этом колхозе.

Проговорив минут десять, мы ни до чего не договорились. Я сказал, что буду жаловаться (и жаловался), а также пообещал, что так я этого не оставлю и рано или поздно жестоко накажу.

Рано или поздно. Обязательно. Жестоко. Накажу. Рано или поздно…

Кажется, я прообещался. Здесь надо сделать небольшую ремарку, что я был не только завсегдатаем хейтерских и русофобских пабликов, но и страстно увлекался тематикой масс-шутингов.

Хотел ли я наказать начальство и бывших коллег максимально жестоким и кровавым образом?

Не могу сказать, что прямо хотел или тем более собирался, но мечтал и фантазировал об этом много и обильно.

Но вот беда. Я живу в стране (рф), где достать огнестрельное оружие практически невозможно. Да и у меня не было для этого ни сил, ни мотивации, ни даже денег. Что делать в такой ситуации? Размахивать топором как Родион Раскольников?

Вот только и Егор, и всё время разговора дежуривший рядом главный охранник Андрей (Чикатило), служили в армейке и оба здоровее меня в полтора раза. Велика вероятность, что начни я подражать «Преступлению и наказанию» черенок от топора оказался бы у меня в…

Зачем я вообще написал всё это?

Это не попытка выдавить пожалейку – какой я бедный и несчастный, отвергнутый коллективом, преданный друзьями, обманутый на зарплату. Мне изначально не стоило приходить на работу в этот ад. А при подписании «ученического договора» (это такой аналог продажи себя в рабство магазину) я подписался под пунктом, что несу полную материальную ответственность за товарно-материальные ценности и в любой день, когда начальство решит, моя зарплата с легкостью вместо моего кармана отправится на покрытие издержек магазина.

Это не попытка отыгрывать плохого парня – посмотрите, какой я опасный! Фантазировал расстрелять начальство и коллег из-за того, что меня кинули на зарплату в размере 400 долларов. Я тот ещё розовый гуманист и даже игры прохожу с минимально возможным количеством жертв. Жизнь человека, какой бы он ни был гопничной мразью и гнидой, всё-таки стоит дороже.

Это история об одиночестве. О слабости и бессилии человека перед системой. И моя личность в ней играет глубоко второстепенную роль. На моём месте мог оказаться абсолютно каждый из того коллектива – золотозубый цыган, экс-вдвшник, Язеля, кто угодно. И ему точно также никто бы не помог, никто не поручился бы за него, никто не пошёл бы с ним в суд. Почему?

Потому что друзья они друг другу только вместе сходить в курилку, побухать после работы, да подружить против какой-нибудь белой вороны, типа меня. А при столкновении с проблемой «друзья» разбегутся, будто их и не было.

Жаловаться в прокуратуру – стыдно. Ты что – ябеда?

Поддерживать коллегу – страшно. А что если начальство заметит и начнёт придираться?

Пойти свидетелем в суд – упаси бог. Ты хочешь, чтобы и меня уволили и оставили без денег?

Вот так нас и разделяют, властвуя над нами, на примере одного конкретного магазина, на примере одного конкретного продавца-консультанта – меня.

Простите, здесь не будет хеппи-энда. После этих событий у меня осталось всего одно чувство – ненависть. Но не имея ни сил, ни мужества отомстить своим обидчикам, я жадно потреблял тематический контент – запойно смотрел триллеры типа серий «Пила» и «Техасская резня бензопилой», слушал hatecore и NSBM, читал о масс-шутерах и маньяках, а также смаковал подробности трагедий, о которых узнавал из новостей. Мне нравилось упиваться страданиями так называемых «нормисов», подобных моим коллегам и моему начальству на работе, где со мной обошлись таким жестоким образом.

Я словно «дева в беде» ждал кого-то кто придёт и накажет их, ведь сам я не могу, сам я мал, слаб и абсолютно одинок.

И именно эта концентрация на ненависти, на страстном желании возмездия, пусть даже не лично обидчикам, но кому угодно, кто хотя бы похож на них, надолго станет определяющим для моей жизни. И приведёт к трагичным, но закономерным последствиям…