Читать книгу Страшная граница 2000. Вторая часть - Петр Илюшкин - Страница 5

В штабном Старгополе с оптимизмом смотрят на развитие Итум-Калинского погранотряда.

Хотя в Чечне, на Тусхарое и заставах, несмотря на интенсивность работ, взгляды критические.

Прогнозы на снежно-морозную зиму оптимизма не вызывают.

Невольно возникают мысли:

Как только затихла шумиха вокруг «чеченской» героической темы, а генералы получили героические ордена и именное оружие, так погранотряд вмиг стал «ярмом», бесконечно требующим к себе внимание.

Ощущая на себе перебои (преступные перебои!) в снабжении, офицеры задают себе крамольные вопросы:

– кто «наварил бабки» на этой очередной чеченской кампании?

– куда исчезли эшелоны с продовольствием из Москвы?

– где эшелоны с пиломатериалами и дровами из Москвы?

Командиры меж собой пошучивают: мол, прогноз однозначен – по осени нагрянет сюда генеральская комиссия. И начнет, как принято, рвать и метать: «Лето красное пропели! А теперь солдат губите! У-у, вашу мать, преступники!»

Чтобы такой генеральский ор и топание сапожищами не произошло, я и пишу это строки – пока ещё под ясным, теплым чеченским небом.

Есть ещё время, есть – хотя и крайне малое, для подготовки к суровой зимовке в опасных условиях возможного витка военной кампании»

Завершив чтение, я задумался:

«Да вроде правильно написано. Придраться не к чему! Офицеры не будут отказываться от своих слов. А если откажутся, ничего страшного.

Факты можно подтвердить, заглянув в документы.

А пропавшие эшелоны из Москвы?

Так генералам невыгодно будет трогать эту тему.

Даже если скажут, что оклеветал доблестных тыловиков, то отсутствие пиломатериалов и дров никак не скрыть! Даже лекарств на заставах нет! Аспирина нет! И витаминов, положенных солдатам, тоже нет. Куда всё исчезло?

Полковник Чуприн прервал мои размышления, громко хлопнув пологом тамбура палатки:

– Ну что, нашел слабые места?

– Виктор Николаевич! В статье нет косяков. Если офицеры откажутся от слов, Вы документы поднимите. Отсутствие досок и фанеры – это же факт!

– Да уж! – вздохнул полковник. – Это отсутствие убило солдата и старлея. Солдат сам застрелился, когда деревья пилили в ущелье. Помнишь? А старлея лист фанеры убил.

– Как Может, скрывают причины гибели?

– Да нет. Что там скрывать! – грустно усмехнулся Чуприн. – «Борт» садился рядом с заставой, и лопасти такой вихрь создали, что лист фанеры полетел до удил парня! Нелепо и обидно!

Полковник открыл полевую сумку-планшет. Выудил оттуда газету:

– Еще одна твоя статья. Совсем маленькая. Но генерал Городинкин приказал сочинить опровержение. На вот, читай. И пиши опровержение.

Полковник беззвучно засмеялся:

– Жинке начало статьи понравилось. Говорит, что ты – второй Пушкин! Давай вслух читай.

С удивлением глянув на полковника, прочитал:

«Вши со страшными мордами злобно щерились и хищно шевелили мерзкими страшными щупальцами, угрожающе клацая мерзопакостными челюстями».

Чуприн усмехнулся:

– Не знаю, как опровергать то, что есть факт! Вши имеются, куда денешься. На любой войне они есть! А генерал говорит, давай опровергай.

– Напишу опровержение! – воскликнул я мстительно. – Мало не покажется! Напишу, что одной машины – «вшивопарки» для отряда мало. Пропускная способность маленькая, не всю одежду раскаленным паром обрабатывает. Напишу, что радостные вши, топоча копытами, разбегаются от вшивопарки.

Чуприн засмеялся и похлопал меня по плечу:

– Узнай у коллег из «консорциума «Граница», подхватили они вшей или нет. Прилетели сегодня. Кстати, благодаря твоей статье о подготовке к зиме. Обещают миллиарды бюджетных денег вгрохать в обустройство отряда.

– Ну да, так уж и миллиарды?

– Именно миллиарды! Начальник консорциума вроде договорился с депутатами Госдумы, чтоб выделили огромные средства. Будут возводить вокруг отряда, по всему Тусхарою, мощные оборонительные комплексы. По всему периметру – бронеколпаки.

– Прямо Линия Маннергейма! – усмехнулся я.

– Точно! Смету показывали. Миллиарды! И ещё некие чудо-технологии. Нано-технологии.

– Какие «нано»?

– Уклончиво говорят. Мол, декоративное. На тему казачества.

– Плетень, что ль? -улыбнулся я. – Это полковники могут. Тень на плетень наводить! Не верю Калинкину. Жульё на жулье и жульём погоняет! Сами убедитесь!

Чуприн посмотрел на часы:

– Ладно, посмотрим. Давай, иди оформляй отпуск, мятежный корреспондент!

Глава 3

Особенности национальной редакции. Военной.

Из Чечни трудяжка «Ми-8» перебросил меня, через заснеженные горные хребты, в соседнюю Ингушетию, на аэродром подскока Гизель. А дальше пришлось надеяться «на авось», то бишь стоять на автотрассе и ловить автобус в Старгополь.

Повезло, и стоять истуканом пришлось лишь пару часов. И сонную ночную автостанцию Старгополя наш автобус посетил ровно в три часа ночи.

Спросонья в голову лезли тяжёлые грустные мысли. И вопросы. Главный – идти ли в пограничную общагу, будить ли жену. Фу-у-х!

Тяжко на душе! Ведь ясно как день, что начнётся привычный дурацкий скандал. Мол, ты там отдыхаешь в командировке, а я тут мучаюсь домашними делами…

Тяжко вздыхая, купил у ворот автостанции две шоколадки (жене и дочке) и медленно-понуро побрёл вниз по улице. Авось к утру добреду.

Тяжки, муторны и мучительны мои мысли!

О том, что нет у нас никакого «уютного домашнего очага», который манит и мужчин, и женщин. Что виновен в отсутствии этого тёплого очага исключительно я. Виновен только потому, что мужчина. Ведь только мужчина в ответе за семьи и женщину. Только потому, что Бог создал мужчину первым. И назвал Адамом. А слово «Адам» переводится с туркменского как «мужчина».

Эх-х! Где ты, милый уютный домашний очаг? Не сумел создать, не сумел! И неважно, что вовремя не углядел в будущей избраннице качеств, которые бы подошли обоим.

Вот и тычет супружница попрёками: «Бабай туркменский! Надо было туркменку в жёны брать. Чтоб носила на голове платок «яшмак», следуя туркменскому обычаю, и прикусывала зубами кончик яшмака, когда мужчины ведут мужскую беседу.

Так, грустя и вздыхая, добрёл до вонючей общаги.

Супруга открыла хлипкую дверь нашей микроскопической комнатушки, и сразу поморщилась.

Заметив это, решил выправить ситуацию. И начал радостным голосом:

– Здравия желаю! Прибыл на побывку…

– А! Отдыхаешь там, а я мучаюсь с детьми! – остервенело перебила жена, не глядя на протянутые мною шоколадки.

Пришлось повысить голос:

– Спокойнее пожалуйста! Сто раз говорил! Прошу уважения! Не надо любви! Уважения только прошу! Или вежливости!

В ответ – каждодневный выплеск злой грязной психической энергии.

Энергия та действовала как детонатор ядерной бомбы. В груди вспыхивала ответная яростная нервная энергия.

Пытаясь погасить ярость и успокоить расшатанные Чечней нервы, я резко вдохнул и медленно выдохнул.

Достал из кармана деньги, подвинул по столу:

– Это отпускные! В суд приехал! До свидания!

Матюкаясь на ходу, выскочил из общаги и скорым шагом помчался в редакцию окружной газеты «На рубеже».

Галоп ускорил встречу. Полчаса, и тёмное двухэтажное здание редакции проявилось во мраке ночи.

Звонок протрезвонил зря, поэтому пришлось тарабанить в окно:

– Дневальный, на выход!

– Кто там?

– Дзержинский!

Дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял солдат, приставленный охранять это бумажное заведение. Видок у него был ещё тот!

Солдата выдавали одни сапоги. Голые ноги утыкались в короткие трусы. Сами трусы странно топорщились, будто прятали дуло пулемёта.

– Товарищ майор, Вас запрещено пускать! – недовольно пискнул боец.

– И кто автор дурного приказа?

– Подполковник Москаль, заместитель редактора!

– Ну очень смешно! Москаль ведь запретил только публиковать мои статьи!

– И пускать запретил!

Пришлось, ухмыляясь, оттянуть у солдата резинку «пулемётных» труселей и резко отпустить:

– Вот это хрен!

На резкий возглас солдатика из темноты выскочила голая девка:

– Саша!

– Ого! Да тут привидения! – воскликнул я.

Испуганно ойкнув, привидение исчезло.

– Договоримся так! – глядя на труселя солдата, сказал я. – Девку не видел. Отодвинься, иду в корпункт!

– Ну товарищ майор! – заныл солдат. – Меня ж выгонят!

Пришлось подвинуть солдатика:

– Успокойся, утром скроюсь. Через окно. Там – территория завода, никто не увидит. Ягши? Иди открой корпункт!

Тягостно вздыхая, солдат запер дверь и пошёл в комнату-сторожку, под тёплый мягкий бок привидения. Но перед этим пошёл на второй этаж и открыл корпункт редакции «Граница».

Пока продолжалась ссылка в Чечню, никто мою комнату не посещал.

Диван, привезенный из Ашхабада, ждал мою персону. Сняв ботинки, прилёг и задумался.

Адвокат Петров – ранняя птаха. Часов с шести – на ногах. Так. Позвоню через час, когда кофе с чаем попьёт. Узнаю, в каком суде будет заседание. А пока покемарить надо. А то после бессонной ночи в автобусе голова не соображает.

Но дремать мешали мысли, одна дурнее другой.

Встав, приоткрыл дверь. Прислушался. Снизу, из «казармы», слышалась возня и радостные вопли. Ага, работают! Не услышат!

Дверь кабинета редактора, полковника Личмана, в конце коридора. Вспомнив уроки друга Сергея Скрипаля, поковырял самодельной отмычкой нехитрый замок.

Ого, да я – криминальный талант! Талантище! Одолел такой замок!

В кабинете Личмана была хитрая особенность. Включатель освещения косорукие работяги упрятали в шкаф. Так, шкаф открыт, свет включен!

Включил компьютер. Пока тот прогревался, моргая и присвистывая, изучаю поверхность стола.

– Ну-ну! Писатель-генералиссимус! – усмехнулся я, листая страницы книжек, посвященных генералиссимусу Суворову.

Все знали, что главный «политрабочий» погранокруга генерал Городинкин давно оседлал редактора на предмет литературного рабства.

И полковник Личман, отодвинув в сторону редакционные дела, кропает агроменный талмуд под громким названием «Суворов и Кавказская война. Мысли мыслящего генерала».

Помнится, из-за этого кропания Личман, в мою бытность здесь ответственным секретарём, «зевнул» страшную аполитичную вещь.

Вещь эта – статья в газете «АиФ», которуя я предложил перепечатать в нашу «На рубеже».

Дело в том, что надо было срочно «забить» последнюю полосу, посвященную развлекаловке. Под моей шаловливой рукой оказалась статья могучего предсказателя и гороскопщика, посвященная Президенту России.

– Усё совпало! – убеждал я задумчивого Личмана, который, наведя ухо, ничего не слышал, а думал о задании великого генерала.

– Давай ставь! – дал отмашку Личман.

Ну я и дал. Только название статьи сократил. Получилось, конечно, двусмысленно: «Критические дни» Бориса Ельцина».

Крика было, конечно, много!

«Странно, что не завершил Личман литературного рабства – подумал я, щелкая «мышкой» и вчитываясь в агроменный генеральский труд.

Автором стоял генерал Городинкин. В предисловии генерал радостно сообщал о целях умственного труда, о величайших мыслях:

«Суворов – величайший военачальник. Но и поныне на границе несут суровую службу не менее великие последователи. И кто, кроме меня, скромного генерала, поднимет и осветит такую важную тему, как суворовская служба на Кавказе? Никто, кроме меня!»

Читая этого тощего злого скромнягу, хотелось чесаться.

Поэтому текст подправился:

«Я, конечно, пока ещё не генералиссимус, а маленький генерал-майор. Но ничто не мешает мне, под мудрым руководством нашего великого Президента товарища Путина, дослужиться до звания „генералиссимус“. Я стану в один ряд с великим Суворовым!»

На этих строках мне пришлось остановиться. Внизу, в «казарме» солдата, раздалась трель будильника.

«Ага! Подъем! Скоро редактор появится! Пора завершать труды! Так, сохраняем файл». – мелькнула мысль.

Но, бросив взгляд на монитор, заметил слова: «Чеченский рыцарь».

– Ого! Личман тоже знает о чеченском рыцаре! – воскликнул я, открывая файл.

Странно! У Личмана – подробный перечень оружия и драгоценностей из склепов Тусхароя!

Но кто раскопал могилу чеченского рыцаря, кто ограбил склепы? Кто нашёл драгоценности в других многочисленных захоронениях? Кто и когда вывез?

Может, прав начальник Итум-Калинского отряда, и драгоценности вывезены вертолетами, с соблюдением мер строжайшей конспирации?

Пошурудив в ящике стола, наобум вытащил флэшку и быстренько копировал файл с перечнем драгоценностей из Аргунского ущелья.

Пока копировал, краем глаза зацепился за название файла: «Герой России – корреспондент «На рубеже».

– Не понял! Какой ещё герой? Почему неизвестен? – хмыкнул я, открывая файл.

И с удивлением прочитал:

«Капитан-лейтенант Чубунов, корреспондент газеты «На рубеже», лично и в составе оперативных групп офицеров Кавказского Особого пограничного округа выезжал на участки административной границы с Чеченской Республикой и на чеченском участке российско-грузинской Государственной границы, направления со сложной внутриполитической и криминальной обстановкой, где с риском для жизни обеспечивал выполнение поставленных Президентом товарищем Путиным, Правительством и директором ФПС задач.

Лично участвовал в создании системы информирования на заставах и в подразделениях ФПС России, находящихся в районе Аргунского ущелья. Создал сеть военкоровских постов на заставах и комендатурах Итум-Калинского погранотряда.

Подготовил ряд материалов в газету о служебно-боевой деятельности подразделений ФПС России, находящихся в районе Аргунского ущелья.

Сам не однократно был старшим боевого охранения, тем самым способствуя поддержанию боевого духа пограничников личным примером.

Выполняя боевые задачи в составе разведывательно-поисковых групп.

В 2000 г. такая группа, в составе которой был капитан-лейтенант Чубунов, провела разведку местности от комендатуры «Мешихи» до границы с Грузией.

А 31 января разведывательно-поисковая группа в состав которой также входил капитан-лейтенант Чубунов, проводившая разведку местности и поиск минно-взрывных устройств в районе «развалин Басты», подверглась обстрелу боевиков.

4 февраля 2000 года капитан-лейтенант Чубунов при десантировании на господствующую высоту в районе Кюриго находился в передовых порядках десантно-штурмовой маневренной группы и лично, с риском для жизни, производил разведку местности, чем способствовал быстрому и эффективному десантированию десантно-штурмовой маневренной группы.

Уже в ходе десантирования завязался бой с незаконными вооруженными бандформированиями Чечни. Правильно оценив обстановку, отважный боевой офицер принял самое грамотное решение и выдвинулся на передний край со спецподразделением ФПС России «Сигма».

Три пули снайпера вошли в землю в трёх сантиметрах от него, но несмотря на это капитан-лейтенант Чубунов, заняв огромную линию обороны, прикрывал ещё десантирующихся пограничников десантно-штурмовой маневренной группы.

Десантники своей жизнью были обязаны только единственному человеку – Чубунову! Боевики убили бы всех десантников, не прикрывай их наш корреспондент.

Боевики вели огонь из всех видов автоматического оружия, гранатометов и огнемётов. Затем грозные боевики открыли ураганный огонь из полковых миномётов и гаубиц.

Подоспевшая на помощь авиация не могла сразу обнаружить позиции боевиков, и тогда отличился единственный офицер, затмив собою непрофессиональных спецназовцев из «Сигмы».

Капитан-лейтенант Чубунов принял отважное решение: корректировать огонь вертолетов трассирующими пулями, вскрывая позиции вооруженных бандформирований Чечни. И сам вёл снайперский огонь. В результате он один уничтожил все огневые точки противника!

Бой длился более десяти часов!

Капитан-лейтенант Чубунов в ходе кровавых и жестоких боевых действий проявил решительность, хладнокровие, выдержку, личное мужество, смелость, с честью отстаивал государственные интересы России и лично Президента Путина В. В.

За огромный вклад в дело защиты Отечества, успехи в поддержании высокой боевой готовности подразделений, за укрепление законности и правопорядка, обеспечение государственной безопасности капитан-лейтенант Чубунов достоин высокого звания «Герой России», с награждением медалью «Золотая Звезда».

– Твою мать! Во брешет! – не выдержал я, громко и злобно матюкнувшись. И повторил:

– «Три пули снайпера прошли в трёх сантиметрах от морды моряка»! Ну Личман, ну сукин сын!

Нога моя от злости пнула стол.

Снизу раздался жалобный звон. Наклонившись, я извлёк личманский продпаёк – бутылку коньяка.

– Ого! – не удержался я, читая этикетку. – Французский! Откуда деньжишки? Из лесу, вестимо!

И, хряпнув полстакана коньячка, задумался:

«Откуда старый хитрый Личман набрал этой херотени? О страшных снайперах и трёх смертельных сантиметрах? Ведь Чубунов никогда в жизни не выезжал на административную границу с Чечней! И вообще никуда не выезжал.

Личман специально под Чубунова ввёл хитромудрую должность – «Начальник студии писателей – маринистов и баталистов».

Что за должность, и зачем нужна, никто не знал.

Но подозревали. Ведь Чубунов практически ничего не написал в газету. Зато вечно пропадал на неведомых складах и базах снабжения.

Вроде как выискивал спонсоров для редакции. Якобы для того, чтобы авторам гонорары можно было выплачивать.

Но гонорары Личман не платил.

Только обещал и «кормил завтраками» – мол, как только, так сразу. Мол, Чубаков скоро найдет спонсоров, тогда получите кровно заработанное…

Так что Личман откровенно темнил, назвав Чубунова корреспондентом.

Но главное: как мог полковник Личман писать о страшных подвигах подчиненного, если не видел этих самых подвигов?

Личман в Чечне не появлялся. Откуда узнал такие слова, как «Мешихи», «Басты»? Видел эти самые Басты?! Нет, не видел!

Бред полный!

Второе. Чубунов получил прозвище «Моряк в седле», потому как в абсолютно сухопутной газете единственный носил чёрную военно-морскую форму с кортиком на поясе.

Третье. Чубунов в принципе не мог «прикрывать спецназовцев», опытных и умелых бойцов. В принципе не мог быть старшим боевого охранения, как это утверждает Личман.

Ведь «моряк» Чубунов не понимает, с какой стороны подойти к автомату либо иному оружию. В военном институте, на факультете журналистики, автомат он не держал. А когда выпустился, сразу попал на Дальний Восток, в газету Тихоокеанского флота. А флот, как известно, автоматы Калашникова не жалует. Ни к чему морякам «Калаши».

Четвертое. Чубунов хвастал, что там, во флотской газете, ничего не писал. Зато под окном редакции стояла парочка иномарок, привезённых из Японии. И Чубунов ходко торговал этим стратегически важным товаром.

– Бредятина! – констатировал я, матюкнувшись.

Выключив компьютер, открыл ящик стола.

Сверху лежали бумаги с печатями. Выудив верхний лист, с удивлением понял, что это – Акты купли-продажи здания редакции.

Удивил не сам факт продажи, а цена. Переведя в доллары длинные цифры с большим количеством нулей, хмыкнул:

– 20 миллионов долларов! Странно! Этот сарай купили по цене царского Зимнего дворца!

Дочитать помешали шаги в коридоре.

– Бл..ь! – матюкнулся я, соображая, куда бежать.

Личман уже стоял по ту сторону двери. И самодовольно урчал, растягивая слова:

Я на солнышке сижу-у-у,

Я на солнышко гляжу-у-у.

Всё сижу-у-у и сижу-у-у

И на солнышко гляжу.

Завершив арию Львёнка из мультика, полковник захрустел дверным замком.

Пока Личман гнусавил детскую арию, я лихорадочно соображал, куда запрятать грешные шпионские телеса. И тихо нырнул в шкаф, расположенный напротив редакторского стола.

В замочную скважину фортсооружения было видно, как полковник садится в кресло и включает компьютер. Затем достает недопитую мною бутылку коньяка и два высоких голубых фужера.

«Странно! Зачем два? Кто будет вторым?» – прошуршала осторожная мысль.

Личман покосился на полковничий погон и расстегнул рубашку. С наслаждением почесал грязную волосатую грудь и радостно хмыкнул.

Затем привстал и расстегнул брюки. Спустил вниз, сел на махровое полотенце.

Почесав блестящую лысину, с гордостью посмотрел вниз.

Там, выглядывая из-под стола, торчал, уподобясь готовой к броску кобре, его красно-лиловый баклажан.

«Любопытно, кого это полковник ждёт!» – шепнула моя дурная голова.

Дверь таинственно скрипнула, и мимо моего блиндажа проплыла длинноногая девица с подносом в руках.

«Бай-бов! Это ж Натаха Васильева! Прапорщик и корреспондент» – удивилась моя дурная голова.

Приглядевшись внимательнее, разглядел на погонах Наташки четыре капитанские звёздочки!

Хм! Это -заместо прапорщицких скромных звёзд!

«Бл..ь! Уже капитан!» – промелькнула удивлённая мысль.

Капитанша игриво склонилась к полковнику, поднося к его жирным губам ломтик лимона.

Покусывая кислятину, Личман плеснул в фужеры коньяк:

– Товарищ капитан! Будь!

Наташка отпила глоток и распахнула военную рубашку и резко сбросила на пол. Лифчика на ней не было.

Через секунду на пол полетела и микро-юбка.

Капитанша резво, как всадница на дикого скакуна, взлетела на колени Личмана и жарко его обняла. Затем гимнастическим движением перекинула ножку и прильнула к волосатой грязной груди редактора.

И пошло-поехало!

Как было не вспомнить старый добрый анекдот? Вовочка пришёл в школу побитый.

Учительница испугалась:

– Что случилось?

Вовочка:

– Легли спать, а папа спрашивает: «Вовка, ты спишь?».

Говорю: «Нет». Мне – удар по лбу.

Через полчаса папа опять: «Вовка, ты спишь?»

Я молчу. Папа говорит маме: «Поехали!»

Я и спрашиваю: «Куда поехали?»

Вспомнив анекдот, я улыбнулся. И мысленно укорил редактора:

«Неосторожно! Забыл о Дарье Асламовой, корреспондентке «Комсомолки»? Шлялась таким же макаром, а потом написала книгу о секс-похождениях. Ты, Личман, не думаешь, что капитанша тоже напишет о твоем хрене? Ведь статьи в газету она почти не пишет. Некогда. Зато в каждый номер сует бесконечные любовные истории под рубрикой «Женский роман».

Только-только Личман начал издавать радостные возгласы, как из коридора раздался густой начальственный грозный бас:

– Где редактор?! Я спрашиваю! Где построение? Где личный состав, вашу мать?!

Личман резко вскочил и начал судорожно одеваться:

– Забыл! Проверка пришла!

В дверь уже стучали, рыкая и негодуя.

Личман испуганно зашипел:

– Быстро в шкаф!

Голая капитанша рванула дверцу моего убежища и как фурия влетела прямо в мои коготки.

Испугаться и заорать не успела, ибо я благоразумно залепил её рот ладонью. И шепнул:

– Не бойся, Маша. Я – Дубровский!

Обмякшая капитанша выказала утонченную нервную организацию. Поэтому, как только Личман выскочил за дверь, к проверяющим, я выволок голую нимфу из укрытия и брякнул на диван.

«Странно! На диване трахаться удобнее! Почему Личман не воспользовался?» – мелькнули глупые мысли.

Осторожно выглянув в коридор, скользнул в корпункт. Телефон меня давно поджидал. Не успел я набрать номер адвоката Петрова, как он прокричал:

– Через час – заседание суда! Там встретимся!

Да уж! Как бы не опоздать! Но как незаметно покинуть редакцию?

– Да пошли они в баню! – решил я и нагло пошёл вниз, к входу.

Открыв дверь, увидел занимательное зрелище.

Военнослужащие редакции, в том числе прапорщицы-женщины и контрактники, стояли в двухшереножном строю.

– Р-р-равняйсь! С-с-мирно! – командовал Личман. – Нале-е-во!

Строй колыхнулся в нерешительности. И половина военных повернула налево, половина – направо.

– Это чего? – гневно рыкнул полковник-проверяющий.

Под этот грозный рык мне очень удобно было пройти мимо. Сделав, конечно же, невинную «морду кирпичом».

Стоя на автобусной остановке, вспомнил вещь, которая меня насторожила. Там, в редакционном строю.

Прапорщица Петрушина, корреспондент газеты, сверкала погонами капитана! Бай-бов! Вот это рост!

Хотя.. Всё понятно. Петрушина, бывшая прапорщица, числилась любовницей начальника тыла округа генерала Федотьева!

глава 4